Алесто Нойманн
Стая
Подкладываю под голову диванную подушку и с удовольствием вытягиваюсь на мягком диване. Слышу, как Рихтенгоф поднимается из подвала в свою комнату на первом этаже. Скрипит дверца старого шкафа для одежды.
Усевшись поудобнее, извлекаю из кармана толстовки банку пива. Оглушительно громко пшикнув открывашкой, с удовольствием отхлебываю. Дорвался.
– Будешь пиво?! – через весь коридор ору я.
Слышу тяжелый вздох и ухмыляюсь. У вампира уже больше трех сотен лет сухой закон. Она не употребляет спиртного и не притрагивается к человеческой крови. Максимум, который она может себе позволить – свиная или птичья. Иногда удавалось загнать оленя или медведя, когда оставались силы на охоту. Хотя больше всего моя царапка любила носиться за кабанами. Кстати, очень неплохая мысль, надо бы ей предложить.
– Пойдем завтра поохотимся?! – снова кричу я.
– Хватит орать, я здесь.
Вал появляется в дверном проеме, застегивая длинную черную рубашку, которую всегда носила дома. Прошествовав к свободному месту на диване, Вал с удовольствием откидывается на спинку и блаженно прикрывает глаза. Я стараюсь сосредоточиться на своем пиве, но глаза приковывает бледная кожа ее шеи, на которой так и тянет оставить легкий поцелуй.
Мне домашняя одежда ни к чему – рваные стильные джинсы замечательно вентилируют, да и кеды не причиняют неудобств. Правда если Вал опять обзовет меня свиньей, то придется разуваться. Сейчас ей, похоже, все равно.
– Пойдем охотиться? – повторяю я.
Рихтенгоф медленно кивает.
– Серьезно?
– Абсолютно. – Вампир приоткрывает черные глаза. – Я голодна.
Отхлебываю еще пива и ощущаю, как приятное расслабление накатывает на напряженные мышцы. Завтра нас ждет очень веселый день. В последний раз мы охотились больше года назад. Все остальное время она перебивалась тем, что могла поймать с крыльца. Бедные вороны уже не знали, в какую сторону эвакуироваться.
Для нее охота – это способ пропитания, а для меня – это нечто большее. Ощущение стайности, единения с сородичами, когда ты мчишься сквозь лес, преследуя добычу. Ветер свистит в ушах, боковым зрением ты видишь своих, чувствуешь мощь и силу своих ног, которую подпитывает неразрывная связь со стаей. Это трудно передать словами. Думаю, люди испытывают нечто подобное, только называется это эффектом толпы или единения в группе. Для оборотня чувство целостности с сородичами и ощущение стаи рядом – одно из основных условий счастливой жизни.
– Если ты не возражаешь, я пойду спать, – устало говорит Вал. – Можешь отдохнуть в гостевой комнате на втором этаже.
– Спасибо.
– Сладких снов, Бруно.
Оставив легкий укол недосказанности, она уходит, разрывая эту интимную теплую обстановку, от которой успела закружиться голова. Мы вместе живем под одной крышей. Спустя столько лет. С ума сойти.
Поднявшись наверх, осторожно приоткрываю деревянную дверь. От гостевой спальни вампирской крепости ожидаешь, как минимум, люстры, но Рихтенгоф, повинуясь своей минималистичности, вынесла отсюда добрую половину мебели, оставив лишь двуспальную кровать, платяной шкаф и небольшой письменный стол.
Единственное, что привлекало внимание – две больших медвежьих шкуры, лежавших прямо перед кроватью. Мишек жалко, но их бы все равно съела Вальтерия, поэтому я уговорил ее хотя бы что-то оставить для украшения Грауштайна.
С удовольствием плюхнувшись на одну из них, я подтягиваю к себе вторую и накрываюсь ей с головой. Запах пыли перемешивается с едва уловимым медвежьим духом. Для меня куда комфортнее спать на теплой подстилке, чем пользоваться мягкой кроватью. Хотя, если Вальтерия предложит спать вместе в ее постели, я рвану как лось.
Когда пропадает друг
1
Мы отправились в лес по предрассветным сумеркам, вслушиваясь в трели ранних птиц. Вампир не утруждала себя выбором одежды, решив, что плотных брюк и черного лифа будет достаточно. Она бесшумно ступала по траве босыми ногами, не стесняя походку хищника тяжелыми скрипучими ботинками. Я не такой чувствительный, поэтому со своими кедами и футболкой расставаться отказался.
Не привыкший убивать без причин, радостно носился за кабаном. Рвался за ним через все кусты и буреломы, совершенно не чувствуя под собой ног и теряя ход времени. Все сконцентрировалось в одной точке, мир перестал существовать, сжавшись лишь до меня и убегающей цели. Совершенно потрясающее чувство.
Когда я вернулся на условленное место, то увидел обескровленную тушу громадного оленя, а Вал, лихорадочно дыша, стояла рядом. Заметив меня, она обнажила клыки, торопливо отвернулась и скрылась в кустах, чтобы слегка успокоиться.
Красота. Дикая первобытная красота, которая завораживает и пугает одновременно. Меня пробирает до дрожи, следующий вздох замирает в горле. В каждом ее движении, в неконтролируемом потоке жизни и смерти было гораздо большее, чем просто охота. В них была вся сущность Вальтерии, ее древнее истинное начало, вызывающее не страх, а мое почти религиозное восхищение.
Пойду умоюсь, пока окончательно не потерял голову.
Ощущения после охоты можно было сравнить с огромным морским потоком, который сносит плотину повседневности своей мощью. В душе воцарилась тишина, такая же глубокая и наполненная как спокойствие после бури.
Упав на колени перед свежестью лесного ручья, быстро ополаскиваю лицо, с удовольствием прижимая ледяные ладони к горячей коже. Вал тоже устраивается рядом, чтобы аккуратно смыть запекшуюся кровь с подбородка и шеи.
Если бы кто-то из лесников Сьеррвуда увидел ее в таком виде, то полицией бы дело не кончилось. В таких случаях в ход идут вилы и факелы.
– Движение – жизнь, – говорю я, наклонившись над водой. Капли срываются с кончика носа, падая на щебечущую гладь ручья.
– О, да. – Вампир опирается руками позади себя и вытягивает ноги. – Как будто заново родилась.
Восходящее солнце отражается в маленьком русле, поигрывая бликами на серебристой поверхности. Растянувшись на траве довольным котом, я потягиваюсь.
– Был риск обращения? – спрашивает Вал. Она прикрывает глаза, подставляя тело ласковым утренним лучам. Только в древних легендах вампиры плавятся на открытом солнечном свете.
– Не-а. – Качаю головой. – Был собой. До инфаркта напугал кабана, прыгал через пни. Никакой злобы и… как ты выразилась… естественных инстинктов ликантропа.
– Я же говорила, что все дело в самоконтроле. Молодец, Бруно.
– Спасибо. Без тебя бы я не справился.
Она несогласно морщится, не открывая глаз. Такая расслабленная и отдыхающая, что мне сложно удержаться от улыбки. Обычно я вижу кучу оголенных нервов в черном костюме. Непривычная перемена, которая отзывается внутри глухим ударом сердца.
– Вальтерия?
– М-м?
Нет, я не смогу. Не стану портить утреннее умиротворение своим эмоциональным порывом. Это ее только оттолкнет.
– Пойдем домой. У нас Байрон все еще на станции. Если Уоллес идет по нашу душу, то Хэлла нужно вытаскивать.
Она кивает.
Я отворачиваюсь и поднимаюсь на ноги. Внутри продолжают громко трещать ребра, в которых неистово мечется сердце.
2
Сидя на медвежьей шкуре в гостиной, я задумчиво перекладываю телефон из руки в руку. На экране уже светился до боли знакомый номер. Оставалось только позвонить.
Байрон редко брал свой мобильник, потому что постоянно работал в лесу. Значит, звонить придется его дочери, Оливии Хэлл.
Как только мы вернулись в Грауштайн, начался проливной дождь. Вал отправилась в кабинет копаться с найденными вчера документами, пока я разжигал пламя старинного камина. Устроившись напротив уютно потрескивающего очага, извлек из кармана смартфон. Пальцы сами собой набрали тот самый номер.
Оливия. Имя, которое когда-то вызывало бурю противоречивых эмоций. Теперь осталось лишь странное смущение. Помню только наш скандал с Вальтерией, после которого мы не разговаривали, казалось, целую вечность и вот она, Оливия, – мираж в пустыне, неожиданный взрыв цвета в сером одиночестве. То, что последовало, было не романом, а неистовым коротким фейерверком. Но финал оказался далек от идеала. Теперь, оглядываясь назад, я с трудом верю, что увидел в Оливии Хэлл призрак той, по кому звонил сердечный колокол. В каком страшном сне мне померещилось это сходство? Или судьба специально играла со мной, подсунув бледную копию настоящего счастья?
Вдохнув полной грудью, я решительно нажимаю на зеленый значок и закрываю глаза.
Трубку берут с первого гудка.
– Алло?
– Привет, Оливия.
– Бруно? – Девушка явно не ожидала меня услышать. – Ты очень вовремя позвонил!
Открываю рот и снова закрываю его как аквариумный карась. Ее голос звучит встревоженно.
– Что случилось?
– Папа пропал, – взволнованно говорит Оливия. – Ушел в лес и не вернулся.
На автопилоте поднимаюсь с пола и невидящим взглядом смотрю на пустой постамент для бронзовой статуэтки, покоившийся на каминной полке.
– Байрон знает Сьеррвуд как свои пять пальцев, – напоминаю я. – За все годы нашего знакомства он ни разу не терялся.
Девушка прерывисто вздыхает.
– Знала, что ты не поверишь.
– Оливия, я…
Бросаю быстрый взгляд на дверной проход. Вал, услышав, с кем я разговариваю, уже торопливо разворачивается, чтобы не мешать, но я жестом велю ей остановиться. Вампир морщится и нехотя стопорится в дверях. Слегка прикрываю динамик телефона ладонью.
– Байрон пропал, – одними губами шепчу я и снова возвращаюсь к разговору. – Оливия, пожалуйста, успокойся. Сейчас мы все выясним.
Вал с отвращением швыряет на журнальный столик маленькую стопку бумаг. Ее мы нашли вчера во внедорожнике наемников. Нервно переступив с ноги на ногу, тянусь к ней свободной от телефона рукой.
– Бруно, ты знаешь, что случилось? – напряженно спрашивает Оливия.
Из папки выскальзывают скрепленные степлером листы бумаги. Небольшая коллекция личных дел с фотографиями и подробным описанием, где можно найти того или иного человека. В верхнем левом углу каждого листа полупрозрачными синими буквами тянется название научного проекта. «Ультимум спиритум». Никогда о таком не слышал.
– Бруно, ты там?
Шпионские игры на серебряной ручке не закончились. Интересно, внешний вид Уоллеса как-то связан с его желанием вести дела как мафиози?
– Бруно! – Оливия повышает голос. – Не молчи, пожалуйста!
– А… извини, – растерянно говорю я. – Просто связь плохая… О чем ты говорила?
– Об отце! Вы виделись в последнее время?!
В горле резко пересыхает, когда я, наконец, добираюсь до личного дела Байрона Хэлла. Поднимаю полные ужаса глаза на Вал.
– Недавно пересеклись с ним на станции, – тихо отвечаю я. – Больше ничего не знаю.
Вернувшись взглядом к личному делу, облегченно выдыхаю. Никаких странных надписей. Фотография Хэлла не обведена красным маркером и не перечеркнута. Может, не все еще потеряно.
– Ты уверен, Бруно? – с надеждой в голосе спрашивает Оливия. – Ты же его друг!
Она говорит так громко, что ее звонкая мольба разносится по всей комнате. Вал опускает глаза и хмурится. Врать неприятно, но иногда просто не остается другого выбора.
– Уверен. – Стараюсь придать голосу напористости. – Обещаю, что мы сегодня же пойдем его искать.
– Правда?!
– Даю слово.
– Спасибо, Бруно, – горячо благодарит Оливия. – Спасибо вам обоим. Если успею на ближайший самолет, то вылечу к вам первым рейсом.
– Не над…
– Это мой отец, и он в опасности! – Девушка настроена решительно. – Я должна быть в Сьеррвуде.
Неловко попрощавшись, кладу трубку и плюхаюсь на софу. Спрятав лицо в ладонях, энергично растираю щеки.
– Все правильно. – Вал поднимает папку и перелистывает личные дела.
– Правильно?! – вскидываюсь я. – Я почти все от нее затихарил! А ведь Оливия – его дочь, она имеет право знать.
– Конечно, – спокойно отвечает вампир. – Но сейчас ты ничего внятного ей не скажешь.
Я хмыкаю и раздраженно отпихиваю журнальный столик.
– Какого черта Уоллесу понадобилось от Байрона?! Они работают с ним пару дней!
Вал внимательно пробегается глазами по вееру бумаг.
– Не нужно быть гением, чтобы догадаться, – говорит вампир. – Все четыре личных дела связаны между собой. На мой скромный взгляд, объединяют их – конкретно вот эти двое.
– Что за сладкая парочка?
– Мы с тобой. – Вал хмыкает и вытягивает из стопки два листка бумаги без фотографий.
– Кто бы сомневался. – Я закатываю глаза. – Ну, и что про нас такого важного написали?
– Информации крайне мало. Здесь значится только место моей работы, марка машины и патологическая непереносимость серебра.
– Не ахти сколько. А про меня?
– Хм… – Вампир хмурится, заглядывая в документ. – Почти то же самое. А еще – что ты алкоголик и живешь в бедном районе.
– Неправда!
– Согласна, про район приврали. – Рихтенгоф смотрит перед собой невидящим взглядом. – Ладно, если серьезно, то здесь мы с тобой, Байрон и еще одна девушка.
– И что это за ассорти?! – Принимаюсь расхаживать взад-вперед по комнате. – Думаешь, Уоллес мстит нам за тупой спектакль?!
– Пока я ничего не думаю.
Рихтенгоф снова возвращается к бумагам, остановившись взглядом на чьей-то фотографии. Подхожу ближе и вижу снимок симпатичной девушки.
– Вал? – тихо зову я, заметив сосредоточенность в глазах вампира. – В чем дело? Что-то вспомнила?
– Не могу отделаться от чувства, что я ее знаю. – Вал сверлит напряженным взглядом фотографию в личном деле. – Если она как-то с нами связана, то хотелось бы знать, как именно.
– Взять живым. – Тихо читаю подпись под фото Байрона и хмыкаю. – Зато нас троих можно даже мертвыми. Допускаю, что нас с тобой не любит каждая вторая встречная собака. Но чем им девушка не угодила?!
– Без понятия.
– И что еще за «Ультимум спиритум»? – Указываю на буквы, бегущие по каждому верхнему левому углу документов.
– Название проекта. – Вампир пожимает плечами.
– Об этом я и сам догадался. Суть-то в чем? Это ведь что-то на латыни, да?
Вал резким движением заталкивает личные дела обратно в папку и с силой щелкает застежкой.
– Давай шевелиться, сейчас не до мертвых языков, – твердо говорит она. – Мы отправляемся на стоянку Байрона.
3
– Так вы туристы? – подозрительно спрашивает лесник.
– Да, – быстро отвечаю я. – Приехали посмотреть местные красоты.
Лесник обводит взглядом Вал, не согласившуюся переодеться во что-нибудь более подходящее для турпохода. Сам удивляюсь, как сумел уговорить ее надеть хотя бы удобные ботинки на шнуровке. В остальном вампир не изменяла своему стилю: белая рубашка, брюки и легкая классическая куртка.
Совсем не подозрительно, но разве ее переупрямишь?
– Вы серьезно думаете, что протянете в таком виде хотя бы день? – раздраженно спрашивает лесник.
– Уверена, что даже больше, – без тени сомнения отвечает Вал.
Он упирает руки в бока и сердито поглядывает на мою спутницу.
– Давайте-ка уматывайте отсюда. Мне и без вас потерявшихся хватает.
– Мы ищем своего друга, – встреваю я. – Его зовут Байрон.
Рейнджер разводит руками и поворачивается к пробковой доске, на которой приколоты записки и фотографии.
– Хэлл как раз среди потерявшихся.
– Хэлл потеряться не может, – спокойно говорит Вал. – Он очень хорошо знает этот лес.
– Знает, но видно не так хорошо! – Лесник вздыхает и качает головой. – Пошел искать пропавшего мальчишку и тоже пропал. Парень-то, наверное, в реке утонул, пока рыбачил. Течение здесь сильное.
– Их кто-нибудь ищет? – спрашиваю я.
– Разве что она, – ворчит рейнджер. – Разыскивает проводника, чтобы найти брата и Байрона. У полиции пока – ни ресурсов, ни желания.
Он кивает в сторону окна. Из сторожки хорошо видно невысокую девушку, стоявшую спиной к нам. Нервно теребя длинные светлые волосы, она что-то рассказывала крепкому смуглому охотнику с бородой-эспаньолкой. Высокий, широкоплечий, с загорелой кожей и густыми черными волосами, он всем своим видом излучал неприятную самоуверенность, граничащую с наглостью.
– Что еще за обормот? – Вальтерия внешний вид проводника явно не оценила.
– Энрике, – отвечает лесник, поправляя форменную кепку. – Приехал откуда-то издалека, водит туристов. Как по мне, слишком вспыльчивый. Но выбора у девчонки, похоже, не остается.
Горделиво выпятив грудь, Энрике утешающе похлопывает девушку по плечу и окидывает ее мерзким оценивающим взглядом. Перекинув через плечо увесистое ружье, отходит к своему джипу.
– Спасибо, – благодарю лесника я. – Пойдем, Вал.
– Не потеряйтесь! – кричит он нам в спину. – Если сгинете – искать будет некому!
Выйдя на свежий воздух, прислоняюсь к перилам и задумчиво смотрю в сторону домика Байрона. Теперь нам известно, что он отправился на поиски местного мальчика, а потом не вернулся.
– Что теперь? – Ответа не следует, и я оборачиваюсь. – Вал?
Вампир не реагирует, во все глаза глядя на девушку, которая только что разговаривала с Энрике. Присев возле походного рюкзака, она безуспешно пытается в нем что-то найти. Большие выразительные глаза живо напоминают кого-то, кого я видел совсем недавно.
– Это же… – Слова застывают на языке. – Та самая девушка, снимок которой ты нашла в личном деле.
Вал медленно кивает, не сводя взгляда с незнакомки. Одним неловким движением та случайно опрокидывает переполненный рюкзак набок. Торопливо собирая выпавшие вещи, она быстро складывает их обратно.
– Пойдем, – быстро говорю я и тут же встречаюсь с недоуменным взглядом вампира. – А ты хочешь просто стоять и ждать, пока за ней приедет черный внедорожник? Или не помнишь, что было написано под ее фотографией?
– Ты прав, – мрачно соглашается Вал. – Пойдем.
Мы быстро пересекаем автостоянку. Девушка, увлеченная сбором выпавших вещей, даже не замечает нашего приближения.
– Привет! – весело здороваюсь я.
Она быстро оборачивается и заправляет за ухо выбившуюся прядь длинных волос.
– Здравствуйте… – Встав на ноги, отряхивает рюкзак от налипшей пыли.
Вал наклоняется к колесу оранжевого пикапа, стоявшего поодаль. Подняв с земли выкатившийся походный фонарик, протягивает его девушке.
– Это, кажется, твое.
– Спасибо большое, – благодарит она и улыбается. – Вы не местные, да?
– Типа того. – Стараюсь как можно теплее улыбнуться в ответ. – Меня зовут Бруно, а это моя… подруга Вальтерия.
Рихтенгоф чинно кивает.
– Я Эстер, очень приятно. – Девушка невесело улыбается. – На самом деле, мне сейчас некогда вести милые беседы. Мой брат Терри пропал. Байрон обещал найти его, но что-то пошло не так.
– Ты знаешь Байрона? – удивляюсь я. – Просто он наш хороший друг.
– Конечно. – Девушка застегивает рюкзак и закидывает его за плечи. – Мы с Терри многим ему обязаны. Байрон жил в доме по соседству и заботился о нас как о родных детях. Нам с Терри несладко пришлось, мы рано потеряли родителей.
– Соболезную, – негромко говорит Вал. – Кажется, мне доводилось слышать о вас с братом и раньше. Хэлл пару раз вскользь упоминал, что опекает двух сирот.
– Правда? – изумляется девушка. – Так вы здесь из-за Байрона?
– Совершенно верно. – Рихтенгоф нервно потирает запястье длинными пальцами. – Нам тоже стало известно, что он пропал.
– Поэтому я и решила взять дело в свои руки. – Эстер зябко кутается в черную толстовку. – Проводника найти не так-то просто, я уже с ног сбилась. Но я не стану сидеть дома, пока Терри в опасности.
– Мы могли бы поискать Байрона и твоего брата, – предлагаю я. – Останься здесь.
– Нет, – уверенно говорит Эстер. – Пойду сама. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще потерялся.
Я вздыхаю и понимающе киваю. В ее хрупкости фарфоровой куклы скрывалась невероятная сила духа. Такие обычно не отрекаются от принятых решений.
– Это может быть очень опасно, – серьезно говорит Вал. – Почему бы не доверить дело тем, кто знает этот лес?
– Байрон знал. – Эстер опускает глаза. – Теперь чувствую себя виноватой из-за того, что не пошла вместе с ним. Сначала я упустила из виду брата, за которым должна была присматривать. Потом еще и это…
– Эстер!
Из зеленого покоцанного джипа вылезает Энрике. Сжимая в зубах сигарету, он крепко затягивается и выдыхает носом дым, очень уж самодовольно ухмыляясь.
– Прошу меня простить, – быстро говорит девушка. – Мне пора.
– Пока. – Я неловко машу рукой.
Помахав в ответ, девушка торопливо пересекает парковку, направляясь к джипу загорелого проводника.
– Надо их остановить. – Я качаю головой.
– Ничего подобного.
– Ты с ума сошла?! Им нельзя в лес!
– Мы просто осторожно пойдем за ними, – спокойно говорит Вал. – Будем приглядывать и надеяться, что их не занесет в Гроты Заречья.
– Спорим, что занесет? Там-то мы и напоремся на твоих разъяренных собратьев.
Вал одаривает меня уничтожающим взглядом.
– На нее охотится куда более непредсказуемый персонаж, чем лесные вампиры. Мои собратья всего лишь защищают логово, а вот мотивы Уоллеса до сих пор остаются загадкой.
Я прячу руки в карманах просторных джинсов.
– Не поспоришь. – Задумчиво покачиваюсь с пятки на носок. – Хорошо, просто будем рядом. Не хочу, чтобы кто-то пострадал, будь то твои собратья или люди.
– Спасибо, Бруно. – Вал учтиво кивает. – Мальчик жив, я в этом уверена. Вампиры никогда не трогают людей и часто защищают чужих детенышей.
Энрике приобнимает Эстер за плечи. Та натянуто улыбается и съеживается, явно недовольная тем, что он пользуется безысходной ситуацией и позволяет себе слишком много. Бедняжке придется терпеть заносчивого придурка всю дорогу.
Не знаю, какой рычажок щелкнул у меня внутри, но почему-то захотелось помочь ей и ее брату. Хотя бы потому, что так делал Байрон. Мы не просто не имеем права оставить его семью без защиты.
– Побежали за ними! – громко вскрикиваю я, но вампир резко хватает меня за воротник куртки, оттягивая назад.
– Куда ты рванул, как ты себе это представляешь вообще?! – шипит Вал. – Подойдем и скажем, что вместе веселее?
– Ну, да.
– Давай просто не будем бросаться в глаза и…
– Эй, ты, с ружьем!
– Бруно, тумба ты с ушами…
Проигнорировав возмущения вампира, я перехожу на бег и бросаюсь вслед за Эстер и ее проводником. Услышав мой окрик, они оба останавливаются и недоуменно смотрят в мою сторону.
– Мы идем с вами! – радостно объявляю я.
Энрике глядит так, будто жабу проглотил. Поджав губы, демонстративно поправляет на плече охотничье ружье, словно напоминая, кто тут хозяин всея экспедиции.
– Вы идете с нами? – удивленно переспрашивает Эстер, переводя взгляд с меня на Рихтенгоф. – Но ведь вы совсем не подготовились.
– Да это все Вал разлямзя, – отмахиваюсь я. – Забыла палатку и купальные трусы.
Моя непринужденность окончательно выбивает загорелого проводника из колеи, и тот, хватается за оружие, вставая между девушкой и Вал. Пока не целится, но пытается произвести впечатление того, кто может застрелить, и глазом не моргнув. Вампир устало закатывает глаза.
– Что ты делаешь, Энрике?! – вскрикивает Эстер, хватая парня за плечо.
– Они оба кажутся мне подозрительными.
– Ты тоже мне не нравишься. Распускаешь руки, а девушка из-за своего отчаянного положения не может дать тебе пинка. – Вал скрещивает на груди руки, безразлично глядя на ружье в руках парня. – Ну? Будешь стрелять или нет?
– Лучше не выводи меня из себя… – Он злобно прищуривается, крепче цепляясь за металл оружия.
– Могу дать тебе аналогичный совет, болван.
Не выдержав, Эстер сама вклинивается между ними.
– Остынь, Энрике! – кричит она. – Если будешь цепляться ко всем, кто пытается нам помочь, то лучше оставайся дома!
– Ты разве не видишь?! Они ненормальные!
– Они тоже потеряли здесь своего друга. Убери оружие!
Нехотя повесив двустволку на плечо, Энрике все еще буравит нас подозрительным взглядом.
– И куда вы собрались в таком виде? – рычит он. – Это вам не прогулка по парку! Тут может быть опасно!
– Ой, кому ты это грузишь? – безмятежно отвечаю я. – За этим мы и идем с вами.
Энрике собирается что-то мне возразить, но Эстер сильно дергает его за рукав, и проводник замолкает.
– Ладно. – Удивительно, что упрямец отступился. – Но я за вами слежу, запомните.
– Будем иметь в виду. – Я незаметно подмигиваю Вал.
Наши спутники продолжают движение вверх по склону. Энрике утыкается в карту, а Эстер проверяет свой спутниковый телефон.
– Джексон, ты неисправим, – тихо откликается вампир, ступая следом. – И почему я опять не успела тебя отговорить?
4
Сгущаются лесные сумерки. Продираясь через густой тальник, наросший по берегу реки, мы бредем к более широкой части устья, убегающей длинной лентой на восток. Мне бы и в голову не пришло бояться темноты, но чем думал Энрике, отправляясь в поход в третьем часу дня?
Кстати говоря, загорелый павиан идет впереди, ловко перемахивая через валежник. Время от времени он останавливается, чтобы прислушаться, высоко задрав голову. Мне это паясничание кажется смешным – все равно он ни черта не уловит. По сравнению с нашим слухом, у Энрике две задницы вместо ушей. Да и топает он как слон. Благо, в этой части леса не водятся медведи, провоцировать некого.
Эстер, явно не привыкшая к таким походам, останавливается перед каждым поваленным деревом, чтобы осторожно через него перелезть, а не перепрыгнуть, как более прыткие товарищи. Девушка не жалуется на гудящие ноги, хотя представляю, как сильно она устала. Стиснув зубы и сжав в ладонях лямки рюкзака, упорно движется вслед за своим проводником.
Тот же прет по лесу как бульдозер, не выбирая маршрутов попроще.
– Нужно сделать привал! – громко заявляю я.
– Это еще зачем? – Энрике останавливается и окидывает меня презрительным взглядом. – Ножки устали?
– Дать бы тебе по роже…
Вал предусмотрительно хватает меня за плечо, а Эстер оглушительно чихает и присаживается на траву. Весьма исчерпывающий ответ.
– Бруно прав, – говорит девушка. – Пожалуйста, давай остановимся на ночлег!
Не найдя поддержки среди своей туркоманды, Энрике громко фыркает и скидывает с плеч увесистый рюкзак.
– Хорошо, сейчас поставлю палатки, – бурчит он. – Девчонки…
Вал снова перехватывает мою руку, предотвращая бессмысленный мордобой посреди леса.
Эстер быстро кивает и плотнее кутается в толстовку. Тихо кашлянув в кулак, прикрывает глаза, утомленно откинувшись на шершавый ствол дерева. Энрике принимается энергично вколачивать железные колышки в землю. Каждый замах сопровождается громким звоном, от которого меня передергивает. Мечтательно смотрю на молоток, представляя, куда бы я ему его забил. Нельзя, люди слабее. Но хотеть мне никто не запрещает, верно?
Вальтерия присаживается напротив Эстер. Та открывает глаза и вздрагивает от неожиданности, не заметив тихо подкравшегося вампира.
– Как ты себя чувствуешь? – серьезно спрашивает Рихтенгоф.
– Все хорошо, – сипло отвечает девушка, обхватив руками колени.
Протянув руку, Вал аккуратно откидывает черный капюшон ее толстовки и прикасается тыльной стороной ладони ко лбу Эстер.
– У тебя лихорадка, – резюмирует вампир, отнимая руку от ее лица. – Почему ты не сказала, что плохо себя чувствуешь?
Девушка закашливается и снова кутается в толстовку.
– Что бы это изменило? – Она хмурится. – Мне нужно найти брата.
– Ценой здоровья. – Вал вздыхает и жестом просит меня подойти. – Разведи, пожалуйста, костер и найди какой-нибудь плед.
– Могу отжать одеяло у коммандоса. – Я киваю на Энрике, который возился с палатками.
– Где хочешь. Я постараюсь найти травы для жаропонижающего отвара.
Девушка недовольно ерзает на месте.
– Не нужно беспокоиться. – Она снова закашливается. – Со мной все в порядке.
Вал кивает и растворяется во мгле сумеречного леса. Эстер провожает ее удивленным взглядом. Я быстро скидываю с плеч зеленую куртку, обнажая жилистые руки. Присев перед девушкой на корточки, оборачиваю тяжелую зеленую ткань вокруг плеч Эстер.
– Спасибо большое! – благодарит она, с удовольствием кутаясь в еще один островок тепла. – А как же…
– Грейся, со мной полный порядок. – Я поднимаюсь с земли. – Давай сообразим тебе какой-нибудь плед?
– Я прихватила с собой теплое покрывало, – говорит Эстер. – В моем рюкзаке.
– Сейчас достану.
Смущенная обилием заботы, девушка кутается в покрывало и терпеливо ждет, пока я собираю ветки для костра, блуждая вокруг деревьев. Энрике, закончивший с палатками, решил не присоединяться к нашей тусовке и отправился за хворостом в другую часть опушки. Я не ждал от него вежливости, но проводник отказался и словом перекинуться с нами после того, как мы остановились на привал. Перебор даже для такой обезьяны, как он.
Поколдовав над сложенными ветками, развожу огонь и присаживаюсь рядом с Эстер.
– Большое спасибо, – в сотый раз благодарит она. – Обо мне уже давно так никто не заботился.
Я улыбаюсь и подкидываю еще хвороста в разгорающееся пламя.
– Все в порядке. Сейчас еще Вальтерия с травами вернется.
– Откуда она узнала? – спрашивает Эстер. – Я не подавала серьезных признаков болезни.
Шмыгаю носом, не зная, что ответить. Скорее всего, вампир услышала ее сиплое дыхание еще в самом начале похода или почувствовала, что температура тела медленно повышается. Если скажу правду, то мне все равно никто не поверит.
– Профессионал. Работает в частной клинике.
– Терапевтом?
– Не, с трупами в морге. – Я хихикаю, заметив ужас в глазах Эстер. – Шучу. Людей лечит.
Девушка хрипло смеется, и я тоже не удерживаюсь от улыбки. Поправив футболку, смотрю в сторону кустов, куда ушел Энрике. И зачем мы его вообще с собой тащим, от него будут одни проблемы…
– У вас даже рюкзаков с собой нет, – тихо замечает Эстер. – Кто вы такие?
– Я пока нигде не работаю, а о Вал ты уже знаешь. – Достаю из кармана джинсов миниатюрную фляжку с коньяком. – И зачем рюкзак, когда, кроме этой штуки, в лесу больше ничего и не нужно. Твое здоровье!
С удовольствием отхлебываю из горлышка и морщусь. Эстер внимательно за мной наблюдает.
– Что не так?
– Все в порядке. – Девушка тепло улыбается. – Ты очень похож на моего брата.
– Такой мелкий и уже пьет? – Закручиваю крышку и убираю фляжку обратно в карман.
– Нет, не на этого брата, – тихо отвечает Эстер. – На старшего. Он тоже погиб… к сожалению. Я единственная выжила.
– Вот черт,– бормочу я. – Прости, не знал.
– Все в порядке. Я редко возвращаюсь к той аварии. Но приемных родителей и брата вспоминаю почти каждый день. Они живы, пока живы воспоминания о них.
Какое-то время мы молча сидим возле костра, глядя на танцующее пламя. Энрике шныряет где-то рядом, грохоча по земле своими армейскими сапогами и собирая все, что горит. Он лазает там так долго, будто собирается раздуть не походный, а сигнальный костер.
– Ты давно знаешь Байрона? – спрашивает Эстер.
– Очень. – Ворошу угольки костра длинной палкой. – А вот о тебе он не рассказывал.
– Я сама его об этом просила. Не хотела, чтобы меня жалели. – Девушка хмурится. – Одинокая девочка с поломанным детством, которая стала матерью для своего младшего брата. Бр-р, ужас.
– А ты молодец. Хорошо справилась.
– Спасибо.
Натянуто улыбаюсь, вспоминая фотографии Хэлла и Эстер, спрятанные в папке с личными делами. Господи, да что Уоллесу вообще от нас понадобилось…
