Алендрей Привецкий
Пращуры, или Второе пришествие
17. Бегство репортера – 2
Репортер скандальной хроники Майкл Дуглас, лежавший на огромном двуспальном деревянном настиле, перевернулся на другой бок и тихо застонал. Его туманному взгляду представилась серая каменная стена с сочащейся по ней гнилой водой. "Это еще не ад, но уже и не чистилище, – подумал Дуглас. – Ну вот, я и канул в Лету".
И вдруг внезапная мысль пронзила его уставший мозг. Начитавшийся в детстве Солженицына, Майкл понял, что он на Лубянке. В это время дверь заскрипела, и в камеру вошел огромный негр. “Наверное, из кубинских эмигрантов", – подумал Дуглас, а вслух произнес:
– Buenos dias, amigo! Que tal? – и попробовал улыбнуться.
– Доброе утро, мистер Дуглас, – сухо сказал вошедший по-английски. – Мы приветствуем вас в Центральном вытрезвителе города Уагадугу. Сейчас 7.30 утра. Температура – 45 градусов в тени. Завтрак и свежие газеты будут поданы через 20 минут.
– Как я здесь оказался? – спросил репортер и сделал слабую попытку сесть.
– Вы начали дебоширить еще в самолете рейса «Лондон-Уагадугу», а затем продолжили в аэропорту. Так разбушевались, так разбушевались… Пришлось доставить вас сюда. Но вы не волнуйтесь, сейчас мы свяжемся с консульством, и, я думаю, конфликт будет улажен.
При этих словах похмелье Дугласа как рукой сняло. Он вскочил с настила и трепетно обнял негра.
– Послушай, Том, или как тебя там, – нежно пролепетал он. – Давай обойдемся без консула. У меня здесь родственники…
– В таком случае, с вас 25 фунтов стерлингов, – нагло улыбнулся негр, освобождаясь из цепких объятий Майкла.
Репортер снял с руки золотые часы «Сейко», подаренные ему коллективом редакции на 25-летие, и без сожаления протянул их негру:
– Сдачи не надо!
– Вы можете идти.
– Только один вопрос. Вы не подскажете, как мне найти моего старого друга Мамеда?
Негр побледнел.
– Он живет в трех кварталах отсюда, на улице Шарля де Голля.
Дуглас был уже в дверях, когда негр окликнул его:
– И кстати, вы забыли свои часы…
Через 20 минут Майкл уже сидел в мягком шезлонге на берегу огромного бассейна с лазурной водой, расположенного во внутреннем дворе небольшого дворца, который был построен в мавританском стиле.
Напротив него удобно расположился чеченец Мамед. Старые знакомые жадно поглощали шашлык и с хохотом вспоминали свое криминальное истэндское прошлое.
Свою карьеру Мамед начинал во времена хрущевской оттепели. Молодой студент журфака МГУ в свободное от учебы время играл в наперстки на Курском вокзале. Затем он впал в немилость, как и многие другие авангардисты. Его осудили на три года исправительно-трудовых работ на острове Русский в Тихом океане, откуда, впрочем, Мамед успешно бежал на японской рыбацкой шхуне и был переправлен друзьями в Стамбул. У него был гуманитарный склад ума, а потому две страсти боролись в нем, – журналистика и мошенничество. Победила вторая, хотя Мамед всегда успокаивал себя тем, что она мало чем отличается от первой. Когда его не слишком сильно занимали аферы, приносившие ему солидный доход в СКВ и турецких лирах, он любил пописывать зажигательные репортажи со стамбульского дна для газеты "Сандэй Монитор". Молодой журналист был замечен руководством еженедельника и приглашен поработать обозревателем в Лондон. Сбылась мечта Мамедова детства – он получил английский паспорт и одновременно попал в досье Интерпола как преступник международного класса. Бизнес Мамеда был поставлен на серьезную основу. До сих пор своей самой большой удачей он считает заключение фиктивного брака между принцем Чарльзом и Дианой Спенсер, что принесло ему 7 миллионов фунтов чистой прибыли. Но даже не деньги тешили в данном случае душу Мамеда. Главное то, что Мамед получил титул пэра Англии и одновременно стал членом Палаты лордов Британского парламента. Однако времена менялись. На смену либералам пришли консерваторы, на смену одним консерваторам пришли другие, и Мамед, вконец запутавшись в сложном коловращении британской политической системы, погрязнув в дворцовых интригах, вынужден был отойти от дел и эмигрировать в Уагадугу. Здесь он основал транснациональную кампанию, торгующую яблоками, помидорами и бананами. Капитал его наконец-то по-настоящему заработал.
Читатель спросит – а какая же связь между пэром Англии Мамедом и репортером скандальной хроники Дугласом? Самая простая! В минуты депрессии Мамед частенько захаживал в портовые кабаки Лондона, где пахло морским ветром и авантюрой. Там-то он и познакомился с Майклом. Оказавшись родственными душами, они выпили не одну цистерну спиртного за разговорами о судьбах журналистики и методах фрактальной либо хаотической верстки газетных полос.
Мамед, естественно, понял, что Дуглас вряд ли мог оказаться в Уагадугу случайно. Но будучи человеком тактичным, он выжидал, пока Майкл сам перейдет к информации о цели визита. Наконец, когда Мамед жестом отпустил слугу, репортер приступил к главному. Он придвинулся поближе к своему другу, смущенно кашлянул и сказал:
– Видишь ли, старина, у меня возникли определенные проблемы.
– Опять что-нибудь подцепил?
– Да вроде того. Я полагаю, меня сейчас разыскивает вся британская контрразведка, – и он вкратце поведал Мамеду о событиях последних дней.
– Значит, ты сейчас вроде как в бегах, – понимающе закачал головой хитрый Мамед.
– Да, сховаться мне надо.
– Что ж, мой дом – к твоим услугам.
– Нет, нет, слишком рискованно. Я не хотел бы тебя подставлять. Все, что мне надо, это «штука» в «зелени» и добрый пистолет. Я уйду в джунгли. Перекантуюсь у пигмеев месячишко.
Через несколько минут Мамед вернулся из дома и передал Дугласу все необходимое: чудовищных размеров Smit & Wesson 1876 года выпуска и пачку новых сотенных купюр, пахнущих типографской краской.
– Вот – здесь пять тысяч. А револьвер – пусть это будет подарок. Я купил его недавно в местном краеведческом музее. Пуля вылетает отсюда, – сказал Мамед, указывая на ствол.
Дуглас улыбнулся и тут же, дав слуге денег, послал его за выпивкой.
На Уагадугу спускались сумерки. Мавританский дворец Мамеда был расцвечен китайскими фонариками. На мраморной лестнице расположился фольклорный ансамбль, а на лужайке возле бассейна абсолютно пьяный и столь же голый Дуглас под рокот барабанов в компании восьми голых же негритянок изображал танец живота. Мамед, ностальгически улыбаясь, сидел в плетеном кресле и тихо приговаривал:
– Ох, Майкл, ты все такой же.
Наконец, Дуглас упал в бассейн и моментально уснул.
Едва тропическое солнце позолотило верхушки пальм и первые крики диких фламинго разорвали предрассветную тишину, репортер скандальной хроники Майкл Дуглас разлепил веки, перевернулся на правый бок и тихо застонал. Ему было очень плохо.
Но Мамед уже торопил:
– Тебе пора уходить, Майкл, у меня есть информация о том, что в городе тебя уже ищут. Вот рекомендательные письма к вождям.
Дуглас насколько мог в своем состоянии горячо поблагодарил друга, занял у него еще три тысячи, вышел на улицу, поймал велорикшу и вскоре углубился в джунгли, пробиваясь в сторону границы Берега Слоновой Кости знакомой ему одному тропой.
18. На звездолете
В кают-компании командир «Прогресса» и его старший помощник склонились над звездными картами. Вошел адъютант и доложил:
– Мы вышли на заданную орбиту. Двигатели работают в режиме коррекции.
– Прекрасно. Всем отдыхать, кроме дежурной бригады.
Когда адъютант вышел, по лицу командира пробежала тень. Он еще больше ссутулился и хрипло произнес:
– Теперь мы можем только ждать.
Серые Карлики еще даже и не догадывались о том, что должно произойти.
19. У цели
Вдыхая утреннюю свежесть, Сирил пружинистой походкой подошел к свернувшемуся в спальном мешке Гудвину и пнул его ногой:
– Вставай, старая задница! Посмотри, какой восход.
Гудвин, не открывая глаз, тут же заныл:
– Отстань от меня, я спать хочу.
Ковердейл, уже успевший наловить змей к завтраку, подошел к зоопсихологу, влил в него рюмку виски и ласково потрепал по холке:
– Можешь, конечно, оставаться, но вряд ли это положительно скажется на твоем здоровье. Позавтракаем и в дорогу. Надо достичь цели засветло.
Недовольный Гудвин наконец-то с большим трудом освободился из спального мешка, все время путаясь в молниях и тесемках, и огляделся по сторонам. Неподалеку О" Брайен проводил с коммандос утреннюю зарядку, а разжалованный сержант Пепперс сидел у огромного котла и покряхтывая чистил корни маниоки. Ширли и Катрин направлялись куда-то, обмотавшись махровыми полотенцами. Молодцы Ковердейла с гоготом разминались перетягиванием толстенного пенькового каната. Дик и Драган перекидывались в карты, а старик Хэнк, как обычно, делал очередные записи в своем потрепанном журнале. Гудвин с досадой отметил таинственное отсутствие лейтенанта Харрисона, единственного, по сути, симпатичного зоопсихологу человека, понимавшего его во всем и всегда.
– Харрисон, где ты? – позвал Гудвин.
– Я здесь! – раздался откуда-то с неба голос авиатора.
Гудвин задрал голову и увидел привязанный к ветке баобаба спальный мешок, внутри которого что-то трепыхалось. Усилиями всей экспедиции его удалось снять, после чего Гудвин недоуменно спросил:
– Как тебя туда занесло, дружище?
– Так ты же сам меня подвесил, опасаясь, что меня искусают змеи.
– Ну и надрались же мы вчера, – резюмировал зоопсихолог. – Скажи еще спасибо, что я не закопал тебя в землю.
– Бросал бы ты свои попойки, – сказал Сирил. – У тебя слишком больное воображение.
– Если бы я не пил, – буркнул себе под нос Гудвин. – то давно бы сошел с ума от вашего идиотизма. Пращуры какие-то… Карлики Серые… Энтропия… Двинуться можно. Куда же это зверье подевало мой виски? Харрисон!
– Чего?
– Через плечо! Пить будем?
– Будем.
– Ну иди – у Ковердейла выпроси чего-нибудь.
В то время, пока вся компания разбиралась с непутевым пилотом, Ширли и Катрин углубились в чащу и спустя несколько минут достигли небыстрой реки. Они вошли в воду и с удовольствием принялись омывать свои чудесные, словно отлитые из бронзы, тела. Внезапно раздался оглушительный выстрел, девушки взвизгнули, обернулись, инстинктивно прикрыв руками свои прелести, и увидели падающую с дерева огромную черную пантеру. Вслед за этим из кустов чертыхаясь вывалился молодой человек мужественной наружности с дымящимся револьвером в руке.
– Надо же – попал! – с искренним удивлением произнес он. – Это купание могло стоить вам жизни, милые дамы. Здесь вам не Гайд-парк. Кстати, что вы делаете сегодня вечером?
– Сегодня вечером мы спасаем человечество, – хихикнула Ширли, уже успевшая накинуть полотенце. – И между прочим, не в моих правилах знакомиться с мужчиной на улице.
– Сожалею, мэм, я никогда не позволил бы себе нарушить ваше уединение, если бы не эта дикая кошка.
– Достойное оправдание. Ширли Уайт. Моя подруга – Катрин Денев.
Молодой человек щелкнул каблуками, чуть не упав при этом, и отрекомендовался:
– Майкл Дуглас, известный борец за права негров.
Внезапно кусты ощетинились стволами винтовок и автоматов.
– Бросай оружие! – раздался душераздирающий крик Сирила.
От неожиданности Дуглас выронил револьвер, который с глухим стуком упал ему на ногу. Если бы не кованый армейский сапог, он бы точно раздробил пальцы.
– Какого черта! – воскликнул репортер, когда в спину ему уперся тяжелый арбалет Гудвина.
– Молчать! – рявкнул сержант Пепперс. – Смирно! Руки за голову! Ноги на ширине плеч! Начинаем приседания! Раз-два! Раз-два! Раз-два…
Абсурдность ситуации повергла всех в состояние кратковременного шока и в создавшейся безумной тишине слышно было только похрустывание коленных суставов Дугласа, который бормотал, тяжело дыша:
– Все, все, сдаюсь. Согласно Гаагской Конвенции о военнопленных, я требую немедленно проинформировать Международный Красный Крест, а также предоставить мне горячий завтрак и свежие газеты.
Первой опомнилась Катрин:
– Эй вы, прекратите! Этот человек только что спас нам жизнь, – и она указала на тело пантеры.
Ко всем присутствующим вернулся рассудок.
Лорд Ковердейл подошел к запыхавшемуся Дугласу:
– Я вынужден принести глубочайшие извинения за себя и своих друзей в связи с досадным недоразумением, произошедшим по воле случая. Но, сэр, джунгли есть джунгли, и никто не застрахован от всевозможных неожиданностей. Пусть же это останется в прошлом. А сейчас от имени всех членов экспедиции я выношу вам благодарность за проявленные мужество и героизм, – с этими словами он пожал трясущуюся руку изумленного Дугласа.
Раздались аплодисменты, и слуги принялись обносить всех собравшихся шампанским. Гудвин и Харрисон, мгновенно осушив свои бокалы, заказали водки и "canape con caviar". Пепперса отослали обратно на кухню, дамы окружили Дугласа и вели с ним непринужденную беседу, стараясь понравиться, Ковердейл, старик Хэнк, Дик и Драган расположились за ломберным столиком сыграть партию в винт, Сирил и О" Брайен оживленно обсуждали тактико-технические данные нового русского штурмовика Ил-102. Походный оркестр Ковердейла наигрывал легкие мелодии. Судя по всему, продолжение экспедиции откладывалось на неопределенный срок.
20. Тучи сгущаются
Проблема пришельцев оставалась неразрешенной и стала волновать умы руководителей ведущих держав мира. Англичане, проявившие на начальном этапе наибольшую активность и терпящие фиаско за фиаско на этом поприще, решили-таки прибегнуть к помощи иностранных спецслужб. Коллеги, естественно, были в курсе всего происходящего и быстро согласились с тем, что лучше действовать сообща. В противном случае вся эта история легко могла стать достоянием широкой общественности, и кто знает, какие это поимело бы последствия. Посему решено было провести суперсекретную встречу представителей трех ведущих разведок мира.
Местом для обмена мнениями был избран остров Питкэрн, колония Ее Величества Королевы Великобритании. Затерянный в самом глухом уголке Тихого океана, с населением в 123 человека, он как нельзя лучше подходил для намеченного мероприятия. Спецпредставители даже не подозревали о возложенной на них миссии, так как конверты с инструкциями они имели право вскрыть только по прибытии на место.
* * *
Ранним утром, в среду, Билли Айдол по кличке Придурок вышел к морю поймать себе какую-нибудь живность на завтрак. Не успел он размотать донку, как внимание его привлекло нечто необычное. Приглядевшись, он различил человека, стремительно приближающегося к берегу на сёрфе. В тот же момент из-за мыса Кромвеля показался водный велосипед, явно управляемый англичанином, а с другой стороны заходил на посадку тяжелый одноместный дельтаплан системы Сикорского.
Придурок забыл про завтрак и бросился к губернаторскому бунгало с криками:
– Едут! Едут!
Буквально через мгновение пустынный пляж заполнился людьми. На пальмах были водружены флаги трех государств, встречающие развернули плакаты на трех языках: "Welcome!", "Добро пожаловать!" и "Enjoy Coca-Cola!", оркестр грянул 1-й концерт Чайковского. Правда, в последний момент старый филиппинец Джошуа Три чуть было не сорвал всю торжественную церемонию. Как следует не успев опохмелиться и вспомнив свою бурную молодость, прошедшую в рядах Гринпис, он достал из сундука запылившийся цинковый щит с надписью "Yankee, go home! Нет – ядерным испытаниям на атолле Бикини!" К счастью, полиция вовремя заметила демарш старого правозащитника и прогнала его пинками с пляжа.
Представители спецслужб были крайне удивлены тем, что одному был преподнесен пышащий и ароматный каравай, другому, согласно обычаю, тарелка с дымящейся овсянкой, а третьему – аппетитный чизбургер, картофель фри и пакетик кетчупа.
Губернатор выступил с кратким приветствием, в котором затронул исторические аспекты трехстороннего сотрудничества, начиная с битвы при Гастингсе, коснулся вопросов экономических преобразований на Питкэрне, рассказал о геополитическом влиянии острова в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также особо заострил внимание собравшихся на проблемах окружающей среды и матерей-одиночек. Вслед за этим почетный караул, состоящий из всех трех гвардейцев, под барабанный бой проследовал торжественным маршем мимо почетных гостей, после чего губернатор произнес:
– А теперь вы можете вскрыть свои конверты с секретными инструкциями. Мы отвернемся. Хочу напомнить лишь, что торжественный ужин состоится через 30 минут.
Никогда еще в истории трех стран переговоры не проходили столь быстро и столь эффективно. В течение получаса были найдены точки соприкосновения по всем возникшим проблемам. Единственной трудностью на пути сотрудничества оставался вопрос, как добраться до Африки. И тут свою лепту в развитие добрососедских отношений внес губернатор, предложивший для этой цели использовать трофейный германский дирижабль, занесенный на Питкэрн тайфуном в 1915 году.
На следующий день "Кайзер Вильгельм II" плавно поднялся в воздух и под восторженные крики островитян, тарахтя моторами, взял курс на Африку.
Джошуа Три смахнул слезу. Назначенный в декабре 41-го года на всякий случай командиром дирижабля, он до сих пор не мог поверить в то, что это сооружение сможет когда-нибудь оторваться от земли хотя бы на пару футов.
Над пращурами сгущались тучи мирового сообщества…