Алексей Владимирович Зелепукин
Огарочек
Глава четырнадцатая.
Кас Буба
Быстро сказ сказывается, да не быстро дело делается. Пережив все тяготы путешествия, небольшой отряд достиг столицы Хазарии и расположился в одном из постоялых дворов. После скудного пейзажа Каракумов зелень городских садов резала глаз. Пестрые одежды горожан и торговцев всех мастей превращали улицы в огромный живой калейдоскоп.
Олекша, стоя у распахнутого окна, резал овощи на обед, помогая Юлдуз кулинарить. Ему все еще не хватало времени наглядеться на красавицу с глазами цвета летней ночи. Она помогала ему, он – ей. Они напоминали Хаттабу две руки одного существа со странным именем «семья».
Ученый улыбнулся.
Ульфрик недовольно бурчал, елозя точильным камнем по шахристанской сабле. Широкий выгнутый клинок все еще хранил отметины от костей дэва, и оселок не в силах был с ними справиться, чем вызывал раздражение у педантичного рыцаря.
– Интересно, а европейское оружие в Итиле продается? Надо бы подыскать себе более привычный клинок.
Давид оторвался от заплатки на штанах.
– Я, когда за харчами на рынок ходил, европейцев не видел, а вот с русичами познакомился.
Олекша отложил нож и посмотрел на Давида.
– Ты видел русичей? Много?
Юлдуз возилась у костра.
– Олекша, ты мне дров поднесешь, как только с луком закончишь?
Славянин кивнул на просьбу красавицы, улыбнулся и вновь забарабанил ножом по доске, разрезая лук на тоненькие ломтики.
– Дружина Садко, купца Новгородского, небольшая. Угрюмые, рослые, косая сажень в плечах. Их всего человек двенадцать. Как они умудряются ладьей править, до сих пор не уразумею. Да и в пути всякая оказия может случиться. Берега Итиля ой какие неспокойные. А столько скарба, как у них, я отродясь не видывал. Ткань льняная, меха собольи да медвежьи, мечи ладные, легкие, как перышко, но крепкие и острые, а что за сталь – непонятно. Они её булатом кличут. Говорят, ей даже камень нипочем. Там на рынке перс один, купец из Дамаска, об заклад побился, что меч русича с одного раза своим дамасским ятаганом перерубит.
Ульфрик поднял глаза на Давида.
– Неужто не перерубил?
– Нет. Срезало дамаск. Как масло.
– Надо будет глянуть, что там за мечи у них. Буланые…
– Булатные…
– А эти русичи, какие они? Как я? – Неудержал любопытство славянин.
– Видом на тебя похожи. Высокие, светловолосые. А вот нутром нет. Нелюдимые. Смотрят из-подо лба. Глаза небесно-голубые, как и твои, а взгляд звериный, будто подвоха ждут или атаки. Смотрят прямо в глаза, словно в душу заглядывают. Молчуны. Увидеть их улыбающимися – большая редкость. И у каждого за спиной за кушаком топор, а в сапоге – нож.
Давид воткнул иголку в катушку с нитками и продолжил:
– И при сделке руки жмут, а не бумаги подписывают. Будто слово крепче контракта бывает.
Ульфрик улыбнулся.
– Давид, северяне в суды не ходят, они спор на месте решают и коли уж договориться не судьба, то тогда они прибегают к суду справедливости. Поединок с оружием в руках. Сталь меча всегда права. Русичи свято верят, что сила у того, на чьей стороне правда. Да и умереть за правду не жалко.
– Так что, им законы не писаны? – оторопел Давид.
– Писаны, конечно. На Руси закон превыше всего, но нет закона выше правды. И когда законы с правдой расходятся – начинается смута и лихолетье. – продолжил крестоносец.
– Варяги пришлые их закон попрали, – вклинился в разговор Хаттаб, – на волхвов охоту устроили. Лихо у них сейчас властвует. Злато поганое умами завладело. Чарами своими сердца да души окутало, цепями долгов сковало. Хорошо еще Правжа успел из Рязани уйти до того, как варяги идолов славянских пожгли, да своих на их места вкопали. Хуже половцев да печенегов лютуют.
– И народ терпит? – Неудержался Олекша.
– Пока терпит, ибо закон на Руси превыше всего. Да и недосуг ему. То голод, то холод, то неурожай, то кочевники посевы пожгут. Им семью кормить надо. Детишек растить. Не до переворотов простому люду. И некому за него заступиться.
– Да откудова вестимо такое? – гнев наростал в душе ученика звездочета словно снежный ком.
Хаттаб ибн Рахим убрал руки от бороды.
– Слухами земля полнится. Надо просто уметь ее слышать.
Ульфрик толкнул ученика в плечо.
– Да ты не кручинься особо. Нам лишь бы до Правжи добраться. А там – к Калинову мосту. Я больше, чем уверен, что все эти напасти черным некромантом устроены, чтобы люд честной от дел своих поганых отвлечь. Разделаемся с ним и будет всем полная чаша покоя, радости и счастья. Ведь все мы люди – дети Господни. Негоже братьям угнетать друг дружку. Главное – надежду, украденную людям вернуть.
Удивительная сила оптимизма лангольера позволяла ему не падать духом в самых критических ситуациях.
– Пойдем на рынок, глянем, что там за клинки сказочные. Твой палаш по пустякам даже из ножен доставать не нужно, он как свет белый видит, так кровь ручьем, словно сама смерть добычу себе кликает. Да и мне пора клеймору замену искать. Непривычно мне кривой саблей махать.
* * *
Рынок Итиля поражал обилием красок и товаров; узкоглазые невысокие китайцы торговали фарфором и шелком; римские купцы продавали масла и парчу. Славянские купцы зазывали в меховые лавки. Смуглые арабы бахвалились оружием и хлопком. Фрукты и овощи на прилавках были сложены в аккуратные пирамиды. В мясном ряду стучали топоры, визжали оселки, оттачивая кромку лезвий гигантских разделочных ножей. Многоголосый гул звенел многими языками. Итиль по праву именовался центром торговли. Здесь можно было купить все: от марокканской сабли и испанского вина до китайского шелка и японских бумажных зонтиков. Олеша с интересом разглядывал прилавки оружейников и ювелиров, пытаясь подобрать подарок для Юлдуз.
Лавка славян оказалась закрытой. Попрошайка, сидевший недалеко, за медный грош поведал: у русичей сегодня праздник и вернутся они к торговле не ранее чем через пару дней.
– Эх, – вздохнул лангольер. – Жалко, конечно. Но что поделать? Будем ждать. Тем более что первая ладья, идущая в Славию, отправится туда через неделю.
– А почему так долго?
– По берегам Итиля булгары лютуют. Вот торговцы и сбиваются в большие группы. Так и отбиваться легче. И с мели есть кому помочь сняться.
– Хаттаб! – радостный голос раздался где-то в толпе. – Хаттаб ибн Рахим?! Ты ли это, мой старый друг?
От толпы отделилась фигура в длинном балахоне с глубоким капюшоном. Морщинистая рука откинула капюшон, открывая солнцу седую голову старца. Хаттаб внимательно всмотрелся в лицо странника.
– Кас Буба?
– Хаттаб! – незнакомец обрадовался, что его узнали.
– Время беспощадно. Рад видеть тебя, мой старый друг.
Глава пятнадцатая.
Атака Некроманта
Дороги в Хазарии – мощеные тракты на манер римских, ну или римские были сделаны на манер хазарских. Но города и торговые пути тянулись по выложенным булыжником дорогам. Повозка, нанятая Кас Бубой, везла отряд к подножиям Кавказа. Благоухание цветов наполняло эту сказочно красивую землю. Фруктовые сады и виноградники. Тучные стада длинношерстных овец, пасущихся на зеленых лугах, делали эту землю похожей на райские кущи. А чем еще скоротать время в пути, если не занимательной беседой?
– Не знаю, зачем Темному это кольцо, но он жаждет получить его любой ценой.
Кас Буба то ли на самом деле не знал, то ли просто не хотел рассказывать.
– А что такого особенного в этом кольце? – поинтересовался дотошный Ульфрик.
– Это кольцо самого Соломона. Оно усмиряет эмоции и страсти, позволяя думать трезво и здраво.
– Говорят, оно нейтрализует любой яд, стоит им прикоснуться к сосуду. Можно пить самый страшный смертельный яд без опаски умереть, – добавил Шарвили, юный и могучий спутник Кас Бубы.
– Насчет яда, правда, не проверял, но на хмель он действует безотказно.
– Я не думаю, что Темный боится опьянеть, да и травить его некому, – вставил Хаттаб.
Кас Буба почесал затылок.
– Сколько, северянин, секретов спрятано в этом кольце, мы не знаем. Нам надлежит хранить его, а не носить. Но пока Шарвили с нами, кольцо в безопасности.
Ульфрик с интересом взглянул на этого широкоплечего аварца с открытой и широкой улыбкой.
– Я заговоренный. Пока я стою на ногах, никому меня не одолеть, и сбить меня с ног невозможно. Я сам должен пасть на колени.
– Так в чем наша роль? – поинтересовался Хаттаб.
– Получив отказ, Темный начал тиранить местных, ни в чем не повинных, жителей. Люди потеряли скот. Амбары подверглись нашествию грызунов. А сейчас на кладбищах открылись могилы. Некромант поднимает мертвецов. Вальпургиева ночь надвигается. Пик темной мощи. Атаки не избежать, селение погибнет. Нам вдвоем рубеж не удержать.
– Ахтынцы храбры, они знают, как растить хлеб и выращивать ягнят – они не воины. Но им хватит смелости взять в руки оружие и выйти на бой, – нарочито громко сказал Шарвили. – А ваше присутствие воодушевит их и, возможно, спасет не одну жизнь. Каждый из нас рано или поздно оказывается в ситуации, когда без помощи извне остается на краю гибели. И нет ничего зазорного просить ее.
– Мы люди, а люди должны помогать друг другу, – добавил Давид, поправляя перевязь на руке.
– Мы поможем, – резюмировал Ульфрик.
Юлдуз оторвалась от созерцания пейзажа.
– У вас так красиво. Все зелено, кругом жизнь. Как людям в голову лезут злые мысли? Ну ладно у нас в песках. Там смерть поджидает за каждым барханом, под каждым камнем. Но тут…
Олекша сквозь сон погладил плечо девушки. Юлдуз обняла русича, пристроив его буйну голову у себя на груди.
– Тут-то чего людям в мире не живется?
– Беда в том, что слабости человеческой души не зависят от окружающей природы. Не всем доступна радость созидания. Некоторые глупцы пытаются взять счастье не по́том и трудом, а кровью и силой. Насилием прокладывая путь к достатку, – голос Кас Бубы был полон грусти и печали.
– Убивать и грабить проще, чем пахать и сеять. Вот некоторые и сбиваются с пути истинного, – ответил Хаттаб. – Но радость может принести лишь деяние собственного труда. Награбленное счастливым не сделает.
–Хаттаб-ака, а кто такие Хельга и Моргана? Олекша сказал, что меч его принадлежал какой-то Хельге, а книга – Моргане. Это женщины с которыми вы путешествовали до этого? – Юлдуз покраснела, ей было стыдно за свой вопрос, но сдержать любопытство, подогреваемое ревностью, она не смогла.
Услышав странные имена, Ульфик напрягся.
– Что именно он рассказал тебе про них?
– Да толком ничего. Сказал, что Дарвоза закрыта – по крайней мере пока. Сказал, что он обхитрил трех бесов-привратников. Те демоны узнали в его палаше меч этой самой Хельги. Пожиратель или пожинатель, и книжку какой-то Морганы и заперев замки отдали ему ключ от Дарвоза. Я его спросила про Хельгу-ханум, и Моргану-опу, но Олекша лишь улыбнулся. У них была любовь? И кто такие Мерлин и Артур, что воевали с Морганой? Это враги, которые хотят смерти Олекше? Просто он сказал, что у него никого нет и любит он только меня, а оказывается, у него еще есть женщины. Я не то, чтобы против гарема, но зачем врать?
– Насколько я знаю этого юношу, – заступился за русича Давид, – в чем в чем, а во вранье он никогда замечен не был. И книга ему досталась от его мачехи, ведьмы Каркарии, старухи Алмауз Кампыр. А меч в дорогу дал приемный отец, звездочет Агробы. Так что…
Кас Буба потер пальцами морщинистый лоб.
– Единственная Хельга, которую я знаю, – богиня смерти у норманнских викингов. Ее меч – Пожиратель. Именно ему она скармливала души трусов, пронзая сердце проклятым клинком. Но во время битвы со снежными великанами, когда боги обманули ледяных демонов и разрубили их праотца Имира на куски, Хельга была ранена, а ее меч исчез в Мидгарде. И с тех пор о Пожирателе ничего не слышно.
– Ну, а единственная Моргана, связанная с Артуром, королем Камелота и его советником Мерлином, – это величайшая темная колдунья, поднявшаяся армию нежити и уничтожившая Камелот. Она смертельно ранила Артура, но пала, сраженная магией Мерлина – первого ректора университета Большого круга, выпускниками которого являемся мы с Хаттабом ибн Рахимом.
– Кстати, Кас, а ты помнишь Улугбея?
– Талантливый звездочет и ловелас?
– Он самый. Так вот – Олекша его ученик. И жених нашей красавицы.
Юлдуз засмущалась.
Хаттаб по-отечески взял девушку за руку.
– Девочка моя, этот юноша не идеал, но он чист душой и любит тебя. Не позволяй сомнениям и ревности отравить вашу жизнь. Ты хранительница очага и только от тебя зависит, какой станет ваша жизнь. Храни любовь, и она сохранит ваше счастье.
– Рахмат, ота.
* * *
На сооружение крепостного вала или хотя бы подобия фортификационных сооружений, а тем более стен, времени не было. Ульфрик перегородил улицы Ахчи перевернутыми на бок телегами и арбами. Хижины селян в основном были построены из глины, смешанной с соломой. Каменными стенами могло похвастаться лишь здание префектуры. Дети, старики и женщины спрятались внутри строения. Мужчины, заколотив окна, собрались у входа, вооруженные мотыгами, косами и вилами. Не имея опыта ведения боя в строю, они были полны отваги и решимости – за их спинами укрывались их семьи.
– И помните, братья! Опустив оружие или решив сдаться, вы обречете себя на погибель. Кто бы то ни был или что бы то ни было, сегодня ночью, в эту дверь…– Кас Буба указал на окованную железом дверь в управление, – они войти не должны. Стойте насмерть. Собьют с ног, деритесь на коленях. Отрубят руки, грызите их зубами. Но к этой двери никто не должен прикоснуться.
Шарвили проверял огромные вязанки дров и раздавал последние указания. Солнце садилось за вершины, и люди зажгли костры. Юлдуз пристроилась на крыше префектуры, обложившись стрелами, Олекша до последнего был против её участия, в конце концов ему пришлось согласиться. Ульфрик возглавил восточную баррикаду, Шарвили – центр, русич – западную линию обороны. Даглар – отец Шарвили, Давид, Хаттаб и Кас Буба остались у входа в управление, с небольшой горсткой убеленных сединами мужчин. Их основной задачей было поддержание огневого контура. Конечно, их никто не сбрасывал со счетов: они были последней линией обороны. Резервом, правом на ошибку.
В полночь тени перед кострами зашевелились. Темный некромант не особо заморачивался со стратегией и ударил сразу со всех сторон. Удар был силен, но тактика – великая сила. Узкие улочки Ахчи не давали нежити воспользоваться численным преимуществом. Искусство Ульфрика, сила Шарвили и меч Олекши сводили на нет ярость атак мертвецов, да и стрелы Юлдуз не знали промаха. Доски баррикад трещали под напором нежити. Поверженные мертвяки под действием магии вставали вновь. Оставались лежать лишь те, чьи черепа пострадали или головы отделились от тел. Привыкшие к тяжелому труду землепашца руки крестьян разили врага, но мертвые поднимались снова и снова. Орудия труда, используемые для созидания, крушили мертвую плоть. Днища телег трещали, но держали натиск. Цепы, привыкшие отделять зерна от плевел, теперь проламывали черепа. Косы, режущие траву, рвали плоть и отсекали конечности.
Но люди устают, даже величайшие герои не могут махать оружием вечно. Ульфрик и Олекша начали пятиться под нескончаемым градом ударов, усыпая каждый шаг улицы искуроченными телами восставших мертвецов. Лишь Шарвили стоял как титан. Мощь родной земли питала его силы. Даглар и десяток сельчан бросились на помощь Ульфрику. Давид повел свой отряд на помощь защитникам западной баррикады. Вдруг нежить отступила.
– Что-то не так, – тяжело дыша, прохрипел Кас.
– Может, манна истощилась?
– Вряд ли, он готовил атаку не один день. Темный так просто не сдастся, надо найти его раньше, чем усталость опустит руки сельчан.
Хаттаб разорвал волос, и в небо взвился десяток фейерверков. Салют осветил место побоища. Войско нежити отошло, а с гор спускался огромный бык – килограммов под четыреста весом. Огромное животное с тяжелыми длинными рогами было готово снести все на своем пути, повинуясь воли темного колдуна.
Сельчане бросились к баррикаде. Животное начало разбег. Удар был настолько мощным, что телега отлетела почти к воротам префектуры. Бык вылетел на площадь. Бросив палицу, Шарвили ухватился руками за рога. Ноги героя уперлись в родную землю. Мышцы вздулись буграми. Огромные глыбы земли летели из-под ног забуксовавшего животного. Словно жизнь и смерть сошлись в том противостоянии. Истощив адский пыл, бык ослабил напор. Уверенным движением Шарвили свернул шею чудовищу. Лавина мертвецов устремилась на площадь. Сельчане сомкнули ряды вокруг Шарвили, держа линию обороны. В лунном свете в конце улицы появился Темный. Его худощавая фигура неторопливо приближалась. Подойдя почти вплотную к кострам и кольцу нежити, некромант начал плести заклинание, целясь в Шарвили. Юлдуз заметила крадущуюся тень и разгадала замысел Темного. Звякнула тетива. Стрела едва не нашла свою цель. Некромант отшатнулся и швырнул заклятием в девушку. Крыша под ногами Юлдуз обледенела и девушка, поскользнувшись, рухнула наземь. Между ней и ахчинцами была стена жаждущих плоти и крови мертвяков. Повинуясь воле Темного, они развернулись и двинулись всей толпой на девушку. Юлдуз подняла глаза. Шарвили стоял на ногах, отбивая атаки наседающих мертвяков.
– «Получилось», – мелькнуло в голове, а глаза продолжили искать северянина. Олекша бежал к ней, круша все на своем пути. Но он был слишком далеко. Девушка с трудом поднялась на колено и попробовала встать на ноги. Но едва правая нога коснулась льда, девушка снова рухнула наземь. Лодыжка была сломана или вывихнута. Нежить приближалась. Юлдуз поднялась на колено и вытащила кинжал. Шансов не было, но сдаваться она не собиралась. Девушка снова бросила взгляд на Олекшу, стараясь напоследок поймать его глаза. Славянин громил армию некроманта, палаш молнией сверкал, описывая широкие дуги, огромными прыжками русич летел на выручку. Но всем было ясно – ему не успеть. Костяная рука занесла косу над головой дочери песков. Но удара не последовало. Шарвили с разбегу упал на колени и, скользя по замерзшей крови и льду, вклинился в толпу мертвяков. Подобно ледоколу расколол он ряды нежити, закрыв собой девушку и неустанно отсылая души обратно за пелену. Но сначала одно копье достигло цели, и бок Шарвили обагрился кровью, потом еще и еще. Богатырь, не обращал внимания на раны, словно каменный утес, разбивал волны напирающих мертвецов. Вскоре белая рубаха воина стала багряной, но он сумел выиграть необходимые для Олекши мгновения.
Русич добрался до любимой. Проклятый палаш вновь принялся за трапезу. Спина к спине воины крушили врага. Воодушевленные поступком Шарвили, жители Арчи бросились в атаку. Обычные крестьяне, чья доля – сеять хлеб и утверждать жизнь, с неистовством и бесстрашием северных берсерков бросились на врага. Ряды мертвецов дрогнули под этим натиском. Юлдуз подняли на руки и оттащили с поля боя. Истекая кровью, уже не в силах подняться с колен, Шарвили все еще уничтожал врагов. Крушил до тех пор, пока руки держали оружие.
Темный, взбешенный своей неудачей, ударной волной сбил с ног Хаттаба и Кас Бубу и в ярости устремился к Шарвили. Поднялась кисть с палочкой, и зеленое проклятье отшвырнуло Олекшу и свалило израненного героя. Шарвили рухнул на спину. И сразу десятки клинков впились в его тело. Ульфрик метнул копье в увлекшегося атакой колдуна. Тяжелый наконечник пробил тщедушное тело мага насквозь. Нежить рухнула на землю, из которой ее извлекли. Ульфрик склонился над ахтинцем.
– Мы победили, – прошептал он.
Шарвили улыбнулся. А затем грудь воина обмякла под тяжестью проклятья, и последний удар сердца отпустил буйную, непокорную душу на волю, освободив её от оков мирской суеты и боли. А первый луч солнца выглянул из-за гор. Пробежав по полю боя, он остановился на теле павшего героя. И исчез, словно коря себя за опоздание. Небо затянуло тучами, пошел дождь. Так родная земля прощалась со своим защитником, омывая напоследок его раны.
Мужчины стояли полукругом, там, где и застал их рассвет. Потрясенные гибелью Шарвили, они словно застыли. Благородная ярость кипела в их сердцах. Они теперь точно знали, что дойдут до конца. Даже ценой собственной жизни.
Последним салютом грянул гром над рекой Ахтын. Крупные капли вымывали чужеземную богопротивную нечисть с этой земли. Лангольер ногой перевернул труп некроманта. Долго вглядываясь в его лицо.
– Это не Валатапша. Но похоже, мы лишили его лучшего ученика.
Олекша обтер меч и сунул его в ножны.
– Жаль. Мне все труднее и труднее совладать с жаждой клинка. Она передается мне.
– Крепись, брат, кроме тебя с проклятьем клинка никто не совладает. Вернемся в столицу Хазарии, подыщем тебе что-нибудь на каждый день. Как Юлдуз?
– Хаттаб сказал, нужен покой. Недель шесть минимум.
– Мы не сможем столько ждать. А без тебя я не справлюсь.
– Я не хочу оставлять ее одну.
– Судьба мира сейчас в твоих руках. Господь награждает своих героев. Отвага – это не отсутствие страха, отвага – это понимание, что в этом мире есть вещи важнее твоих желаний, страхов, важнее самой твоей жизни. Пошли к остальным.
– Пошли, – Олекша насухо вытер клинок и сунул его в ножны.
Сельчане и наши герои сгрудились у дерева, под которым лежала раненая Юлдуз. Каждый хотел быть полезным.
Кас Буба подошел к нашим героям.
– Враги повержены. Мы победили. Но эта победа досталась нам горькой ценой. Тем она ценнее. Хаттаб…
Старец обернулся к давнему другу.
– Вы явились на помощь по первому зову. Ничего не требуя в награду. Вы обнажили свое оружие и пролили кровь на этой земле и тоже ничего не попросили в награду. Мы уважаем ваше бескорыстие. Но народ, живущий на этой земле, знает, что такое благодарность. Примите в дар это серебряное кольцо. Да принесет оно вам удачу. У нас защищать его от посягательств темных уже некому.
Кас Буба протянул Олекше ладонь. На широкой, усеянной мозолями руке блестело кольцо изящной работы с витиеватой надписью: «Все проходит, пройдет и это».
