Алексей Викторович Палаткин
В ожидании снега
Каскад (тихим голосом) Док, в следующий раз тщательно обдумывайте слова, прежде чем произносить их вслух.
Док (невозмутимо): Друг мой, нельзя быть на столько суеверным. Более того, поскольку мы живём в век ультра технологического прогресса, суеверность давно уже должна стать атавизмом. Рудиментом для прошлого.
Каскад (хитро): Но если соотносить суеверность с сантиментами, а сие есть бесспорно, то и они теперь представляют лишь культурно-археологический интерес, а мы меж тем живём одним из них. Мы ждём, бесконечно долго ждём, когда пойдет снег.
Док: Ожидание снега не есть проявление сентиментальности, мой друг.
Каскад (задиристо): Тогда проявление чего? Если вы и превзойдёте меня в научных интенциях, то в диалектической дискуссии я вас уложу на обе лопатки!
Док: Я не собираюсь спорить, что-либо вам доказывать. В прениях если и бывали случаи, когда один, принимал точку зрения другого, полностью отвергая свою, то они являлись редчайшими исключениями. Диспуты ведутся ради диспутов, а не ради того, чтобы кому-то доказать свою правоту, получив взамен от оппонента признание в ошибке.
Каскад: Именно! Вы же повторяете мою мысль, Док! Правда, транслируете её в эфир под другим углом, но суть одна. В процессе. Не существует результата, который был бы важнее самого процесса. Это как мыслить многоточиями. Или как дыхание. После выдоха, должен идти вдох. А потом снова выдох. И опять вдох. Процесс, Док! Не его результат, итог, финал и прочее и прочие и прочая.
Док (слегка разочарованно): Результат дыхания – это жизнь. Поэтому не могу с вами здесь согласиться. Но…
Каскад (бормочет под нос): Неслыханное упрямство.
Док: Но спорить, я повторюсь, с вами не буду. Просто продолжу. Договорились?
Каскад (выпив из очередной чашки, закусив конфетой): Договор дороже денег! А дружба дороже всего. Как говорится, не имей сто договоров, а имей сто друзей. К чёрту бессмысленные дебаты! Лучше позвольте… (встаёт, шатаясь, направляется к Доку) …позвольте обнять ваш гениальный организм!
Каскад крепко обнимает Дока, громко и одобрительно хлопает его по спине. Док в смущении повторяет: «Ну. Что вы? Что вы? Право. Не стоит» Каскад возвращается на место и показывает язык Больше. Тот оставляет действие Каскада без внимания.
Док (рухнувшему в кресло Каскаду): Не налегайте так сильно.
Каскад (весело): Люблю знаете ли чайком побаловаться!
Док: Я продолжу? (Каскад кивает) Для анализа несоответствий между мирами, конкретики их разновидностей, в конце концов, причин их возникновения, нужно время.
Каскад (вскакивает, задевает столик, с него падают вниз почти все чашки, тарелочки с конфетами и пирожными, самовар и стопка журналов и газет. Кричит): А время не ждёт! Довольно разглагольствований! Я вас прекрасно понял, Док! (Так и не воспользовавшись блокнотом и ручкой, прячет их в карман халата) Вы хотите заявить, что на луне сейчас возможно идёт снег, но, пока вы не почините свою бандуру и не произведёте все необходимые вычисления, не можете уверять это все на сто процентов, я правильно вас понял?
Док (не скрывая удивления): Более чем! Однако, друг мой, вы схватываете всё на лету.
Каскад (воздев руки вверх, потрясая кулаками): Именно! На лету! И только на лету! (Убегает)
Док: Позвольте, куда вы?
Каскад (из-за кулис): Стремглав взберусь на ту гору и прыгну с неё! Бродяга ветер возьмёт в попутчики, подхватит в раз и подбросит прямёхонько до луны! И тогда сам проверю параллельный мир на наличие осадков! В конце концов, чем я хуже Икара?
Док (пребывая в ступоре): Что же это он…Как же это… (Смотрит на Больше) Вы…вы понимаете, что он сейчас…Понимаете?
Больше кладёт утюг на подставку, берёт рубашку и рассматривает её.
Больше: Ничто не вечно под луной. Как жизнь и ожиданье чуда в ней.
Пауза. Со стороны горы раздаётся протяжный крик, обрываемый громким всплеском. Звук словно от удара тела с большой высоты об воду. На краю сцены трещит пилот и начинает дымится. Все осветительные приборы сверкают. Появляется пёс. На его голове колпак Каскада. Огонёк горит красным. Пёс подбегает к Доку, тот начинает его гладить.
Занавес.
Действие второе.
Практически в полнейшей темноте Каскад стоит на вершине той самой горы, у предполагаемого подножья которой, слышится плеск волн, намекая на реку или море. Каскад взбудоражен, весь на эмоциях, расхаживает взад-вперёд, обращаясь то к залу, то глядя куда-то вдаль. Одной рукой мнёт ночной колпак, другой держит чашку, из которой периодически выпивает.
Каскад: Надо решиться, надо решиться, это же так просто, просто (хлопает себя по щекам). Эх, никчёмный я человечишка! И жизнь моя никчёмная. Вот стоит обернуться, посмотреть на неё, оторопь берёт. Ничем не отличается от тысячи других (смотрит в зал) таких же скучных, серых, безсобытийных. Странно, что это меня беспокоит. Данное обстоятельство вообще не должно расстраивать. С ним можно легко мириться, как это делают остальные, обманывая незначительность собственной персоны хрупкой самодостаточностью. Лжесвидетельствование против себя самого (поднимает указательный палец вверх) – особый тип извращения, который, вот ведь парадокс, по глубокому убеждению, людей, является основным отличием их от остального мира, живущего в гармонии с истиной. Да (делает большой глоток из чашки), общепринято считать, что таким отличием является язык (показывает язык), способность говорить. Но никто не принимает в расчёт, что язык в первую очередь необходим для самоутверждения изначально хлипкой позиции человека в мире, где выживает сильнейший…Жестоко? Это отнюдь не жестокость, а основополагающий закон природы. И что же делает человек? Я вас спрашиваю! Что делает это мелкое несуразное недоразумение? Вот этим вот своим языком (снова показывает язык) берёт и самозвано провозглашает себя венцом творения. Квинтэссенция лицемерия! Сие необходимо, чтобы принизить вся и всё сущее, тем самым закрепить своё положение на недосягаемой высоте (стучит ногой об поверхность «скалы»). Я сам, вы только посмотрите, куда взобрался! Тот ещё проходимец (наигранно-торжественно поднимает чашку). За наше с вами лицемерие, что удачно подавляет основной инстинкт (выпивает)…Итак…Итак… весь мир театр, а люди в нём – актёры, напялившие маски, играют свои роли А я, как истинно никчёмный человек, предпочту зрительный зал (спускается со сцены, садится на корточки, возле случайного зрителя на первом ряду, толкает его в плечо). Ты как? Всё ждёшь снег? Скоро я сигану во-о-о-о-н с той скалы, ветер подхватит моё бренное тело и вознесёт до луны. Чтобы проверить там обстановку, смекаешь? Чайку не желаешь? Нет? То же что ли телец? Ладно, какая в принципе разница. Уверен, что там, на поверхности спутника, умытого зарифмованными слезами лирика, ты так же сидишь и наслаждаешься моим обществом! Ты ведь наслаждаешься? (Внезапно вскакивает и начинает ходить вдоль первого ряда) Я бы скрылся, с радостью скрылся во тьме этих рядов. Скрыл своё разочарования от унылого представления. Вот только…театр жизни…он инверсивный. И он не оставляет попыток вовлечь меня, никчёмного человека, в свою игру! Вот (показывает на сцену) в это вот всё. Как это происходит? Я вам скажу! Не тайна. С особой интенсивностью используется приём манипуляции, призванной обвинить меня в отчуждении от общества. В этакой брезгливости. Смехатура заключается в том, что на самом деле участники инверсивного театрального действа отказываются воспринимать навязанное участие в моей судьбе, как упрёки и обвинения. Наоборот! Они считают это благом! Трактуют свои чинные вмешательства, как помощь, благодаря которой я наконец-то открою глаза. «Как прекрасен этот мир, посмотри» – надрывая связки, фальшивят они, в первую очередь славят не красоту мира, а собственное достоинство. И мне приходится смотреть, заниматься самообманом, тянуть губы в улыбке, аплодировать…Так, в чём же суть, где обитает истина? Вся жизнь в безрезультатных поисках, в никчёмности ожидания ответа. Поэтому я мыслю многоточиями, оставляя все финалы, результаты, итоги за скобками мировосприятия. Потому что это не важно…Всё это не имеет значение. Кроме снега. Мне необходимо…я должен (достаёт из кармана блокнот, что-то пишет в нём, отрывает листок, подбегает к человеку, которому предлагал чай, протягивает листок). Когда придёт время передашь им (кивает в сторону зала) человекам (взбирается на сцену). Пришла пора, друзья, пора прощаться. Уверен, впереди победа и только победа! Пора уже выиграть самого себя у этой жизни! А ты, о дивный новый параллельной мир, встречай меня! (Разбегается, прыгает в темноту, слышен протяжный крик, всплеск воды).
