Алексей Сергеевич Леус
Ведьма поневоле
17
Заходя к воеводе, увидели выходящих от него людей с явными азиатскими чертами лица, да и одежда отличалась.
– Это кто? – полюбопытствовала Катя.
– Монголы. Из «наших», так сказать. У них здесь доля в торговле, свои ладьи есть. Даже свой маленький постоялый двор, со складами.
– Они нам помогут?
– Помогли бы, если бы нас не предали. Теперь не успеют людей собрать. Зато, если мы здесь отобьёмся, и мурза Ерден будет разбит или уйдёт с большими потерями, они нападут на его клан. Там, у себя.
– Ха! Нормально. На готовенькое.
– Я бы не сказал. Есть свои сложности в таких вопросах. Хотя, с Ерденом больших трудностей не должно быть, если его войско здесь поляжет. Он себя ханом мнит, а это не безопасное для здоровья мнение.
Монголы остановились, поприветствовали Катю. Как учили, она вежливо кивнула им в ответ. Басурмане не расходились, мялись на месте, переглядывались. Вышедший за ними дородный мужик подошёл к Кате и сопровождавшим её сотнику и священнику:
– Здрава будь, Екатерина Андреевна. Позволь представиться, Афанасий Фёдорович, городовой приказчик.
Не понимая, кто перед ней, Катя посмотрела на отца Феодосия.
– Управляет городом и окрестностями, – шепнул ей на ухо священник.
«Мэр, стало быть. Даже покруче, раз и окрестностями. Большая шишка».
– Здрав будь и ты, Афанасий Фёдорович, приятно познакомиться.
– Просьба есть к тебе, Екатерина Андреевна, не сочти за труд, яви силу свою перед друзьями нашими монголами.
Отец Феодосий нахмурился, Стоян сделал шаг вперёд, явно намереваясь лезть в бочку, но их опередили.
Один из монголов, худой, словно высушенный на солнце, где-то пенсионного возраста, подошёл к Кате.
– Мурза Батар, наш большой друг и союзник. – представил монгола Афанасий Фёдорович.
– Мой большой лучший друг, уважаемый Иван Никонович, говорит, ты великой силой обладаешь и пришла встать на защиту этой земли. Не могла бы порадовать старика, явить свою великую силу, уважаемая Екатерина Андреевна?
Катя сначала растерялась, потом возмутилась, но после слов монгола успокоилась. У него и правда не было задних мыслей, он просто хотел увидеть чудо, старательно выговаривая сложные имена русских.
«Ладно, старый хрыч, будет тебе чудо».
– Хорошо. Кого из твоих людей тебе не жалко, мурза Батар?
– Всех жалко, все родные, – улыбнулся Батар.
– Тогда, кого больше всех любишь? – улыбнулась в ответ Катя.
– Арвай!
Вышел коренастый, крепкий на вид молодой парень, чьё юношеское любопытство явно пересиливало древние суеверия и страх. Ему тоже чуда очень хотелось.
В зале, или палате, где они там находились, Катя не знала, как правильно местные помещения назывались, колыхнулся воздух, потом резко ударил, словно над людьми располагался огромный барабан, только без звука. Окружающие охнули, попав в «барокамеру», мебель отбросило к стенам, с рук Кати, направленных ладонями вниз, гудя и щёлкая, сорвались молнии, ударив по подсвечникам, цепям люстр, пуговицам и украшениям. Катя подняла левую руку в направлении Арвая и в тот же миг, он улетел в другую палату через открытые двери. Хорошо, что они были открыты, иначе, он открыл бы их собой. Катя ухмыльнулась, довольная презентацией.
В абсолютном шоке были все. Старый мурза перестал быть монголом, такими круглыми у него стали глаза, из соседнего помещения раздавались причитания улетевшего туда Арвая, который никак не мог подняться, барахтаясь на полу, бояре, с наэлектризованными волосами и бородами, больше похожие на бешеных мопсов, рассматривали дымящиеся кафтаны и пробовали дышать после электрошока.
«Сами попросили, придурки. Скажите спасибо, что стены на месте». Единственное, что смутило Катю, это ошалевшие глаза отца Феодосия и Стояна. Эти-то чего? Вроде не сильно шарахнула. Тишину нарушили три выпавшие из прогоревшего кафтана Афанасия Фёдоровича серебряные пуговицы.
– Заверяю! Я твой вечный и лучший друг, Екатерина Андреевна. Если тебе что-то понадобится, только скажи, – прошипел мурза и, поклонившись в пояс, поспешил убраться.
Висящий на руках соплеменников помятый Арвай находился в состоянии полного восхищения и сожалел, что его уносят прочь от могущественной ведьмы, вместе с которой он так хотел бы разрушать города и убивать тысячи врагов. В его юношеском воображении он уже взял её в жёны и основал клан волшебников, который покорил весь мир.
– У тебя… Ох…, – отец Феодосий трижды перекрестился и держась обеими руками за висящий на груди крест стал читать молитву.
Перекрестился и Стоян.
– Вы чего?
– Да как-то либо позади тебя всё время оказывался, либо впереди. Никогда лицо твоё не видел, а вот теперь увидел. У тебя, когда колдуешь… Жуть какая, вывались мои глаза.
– Да что не так?
– Когда Арвай этот полетел, у тебя по два зрачка в глазах появилось. Зрачки словно разошлись и их четыре стало! Кать, ты вообще человек? Скажи лучше сразу, я же тебя словно сестру уже полюбил. Ты демон?
Опачки! Линзы нашлись. Неведомая сила их, оказывается, под свои нужды приспособила. Какая-то дополнительная система наведения? Ну а что, высокие технологии никогда не поздно осваивать.
«Интересно, а если я компьютерную микросхему в рот засуну, она её тоже куда-нибудь приспособит?» Вопрос вопросов, жаль микросхем здесь нет.
– Сам ты демон! Человек я.
– Какой-то уж больно страшноватый ты человек, Екатерина Андреевна. И ведьма неправильная. – закончил молитву отец Феодосий.
– Да кто бы сомневался! В источнике шума! Мало тебе стен порушенных, ты мне и терем развалить решила? Ну что за ведьма такая неугомонная мне досталась, – всплеснул руками появившийся воевода, явно очень довольный представлением перед монголами, – ни на день оставить нельзя, что-нибудь да сломает, кого-нибудь да зашибёт!
Иван Никонович грозно посмотрел на окружающих:
– Словно дети малые! Я вас сюда не с молниями играть позвал. Враг на пороге! Военное совещание у нас! Что за люди, у половины уже головы поседели, а им бы всё в бирюльки играть.
– Точно! Спички детям не игрушка. – и Катя проследовала вслед за воеводой в большой зал.
– Что ещё за птички?
– Сие не ведомо мне, отче, – пожал плечами Стоян.
Отец Феодосий не уловил сарказма:
– Наверное, какие-нибудь адские птички. Исключительно зубастые и кровожадные.
Стоян понимающе похлопал священника по плечу и вместе со всеми проследовал за воеводой.
– Ты её ещё в бою не видел. Вот где настоящий кошмар. Людям с тонкой душевной организацией на такое лучше вообще никогда не смотреть.
– Почему?
– До конца жизни под себя ходить будут.
18
Первым докладывал Созон, сотник, отвечающий за разведку.
– Как и ожидали, основное войско в двух днях пути от нас. Так как их провели, заранее и далеко отправлять разведку они не могли, чтобы себя не выдать.
– Раньше или позже явиться могут?
– Раньше не могут. У них на хвосте ребята из обойдённых острогов. В открытый бой не лезут, но атакуют и засады устраивают постоянно. Потому, монголы ни лагерь оставить с по пути награбленным не могут, ни обозы. Так до самой крепости и будут идти оглядываясь.
– Это хорошо, молодцы. Что со стеной, Афанасий Фёдорович?
– Доделать успеем, людей сейчас в крепости даже больше чем надо. Но, будет вдвое ниже старой и уже. Ну и без ворот.
– Понятно. Теперь надо думать, как быть. Княжеская дружина к нам вовремя не успеет. Да если бы и успела, всё равно нас было бы вдвое меньше. Наши семь сотен, из дружины да местных детей боярских, да тысяча княжеской дружины против трех тысяч всадников Ердена. Только вот, я думаю, что князь одну только дружину не пошлёт, людей собирать будет. Хотя бы ближников своих с ратями. Значит, ещё дольше задержится.
– Ердену князя не с руки ждать, тот может большую силу собрать.
– Думаешь, крепость брать будет? Здесь конница не поможет, а народу у нас много. Его потери будут огромными.
– Не, не такой он дурак. Оставит здесь тысячу, остальных на грабежи отправит. Ему главное с добычей вернуться, кланам пыль в глаза пустить.
Пока уважаемые мужи обсуждали вероятные действия противника, Катя размышляла относительно собственной пользы в этом мероприятии.
Как воевали в средневековье? Выходили в поле, строились длинными шеренгами и лупили друг друга железяками до изнеможения. Какой в этом случае от неё прок? Да никакого. Ну убьёт она несколько десятков, ну сотню, и что? Хотя, у Ердена конница, не будут они с коней слезать. Катя наклонилась к Стояну:
– Как монголы в поле большим войском сражаются?
– Сначала устраивают карусель, обстреливая противника, потом атакуют. Строятся в три крыла. Самое многочисленное правое. Будут пытаться окружить, чтобы в тыл ударить. В общем, стараются вести подвижный бой.
«Понятненько. Значит, если стать напротив их правого крыла, дождаться окончания ливня из стрел, потом можно будет ударить, подобрав момент. Стрел будет много. Тысяча всадников выстрелит десять раз – будет десять тысяч стрел. Фиговая математика».
Стрелы Кате не нравились, а в таких количествах не нравились совсем. Скольких она убьёт в таком случае, если доживёт? Две – три сотни, не больше. Не верила она, что монголы выстроятся перед ней в колонну. Что решат две сотни? Пусть три. Не много.
На стене с неё тоже пользы будет мало. Атаковать крепость колонной и в одном месте враги не будут. Свой участок она защитит, спору нет, но это всё. Сколько там окажется врагов? Да столько же, пара сотен.
– Надо разобрать стену.
Стоян округлил глаза. Разобрать стену? Её только собрали, да и то, не до конца, ещё два дня достраивать. Если разобрать стену, о защите крепости можно забыть. Монголы не только в крепость войдут, они со всех сторон полезут, как тараканы, это будет адово месиво. Катя предлагает принять бой в городе? Да, конница здесь будет испытывать серьёзные трудности, но и защитникам будет не просто, они окажутся в ловушке. Где бы враг ни прорвался со стороны стен, он окажется уже с двух сторон. Дурная затея. Гибель в чистом виде.
Такая тактика могла бы быть полезной только в одном случае – если исключить атаку на крепость с нескольких сторон. Например, если бы в это время, пока монголы входят в пролом, их атаковала бы с другой стороны княжеская дружина. Тогда да, где-то треть войска окажется втянута в уличные бои, потеряв всякую мобильность, а нападение с другой стороны создаст условия окружения врага, боя на две стороны. Только вот княжеской дружины у них нет. Атаковать семью сотнями две тысячи, топчущиеся за стеной?
– Не сдюжим, мало нас. Идея хорошая, но только в одном случае, если бы здесь была княжеская дружина. Пока пехота держала бы часть врага в крепости, наша да княжеская конница ударили бы в тыл, ну или во фланг. Только так можно было бы рассчитывать на победу.
– А если вывести из крепости и пехоту?
Стоян поморгал, не понимая. Эх, девчонка, что с тебя взять, не хватает тебе мыслительных ресурсов.
– Тогда нам пришлось бы штурмовать собственную крепость!
– Крепость буду защищать я.
– Задери тебя секач, одна?
– Дашь мне пару сотен человек, чтобы улицу перекрыть и меня щитами прикрыть до времени.
Сотник вздохнул, посмотрел на Катю, покачал головой.
– Если не справишься, тебя растопчут. Ну а нам придётся штурмовать собственную крепость. Да это полбеды, здесь женщин и детей знаешь сколько? Не дадут нам крепость отбить с такими заложниками.
– Справлюсь. Ни один враг через меня не пройдёт.
– С ума сошла. Это, бляха муха, не игрушки. Как птички твои. Всё очень серьёзно!
– Спички. Ими о коробок чиркаешь, и они загораются. Можно пожар устроить, потому они и опасны, потому и не игрушки детям.
Воевода прокашлялся:
– Стоян Никифорович! Мы здесь, между прочим, стратегии разрабатываем! Думы думаем! Что вы там за болтовню устроили? Может быть поделитесь своими гениальными мыслями со всеми?
– Да, Иван Никонович, поделимся, – Стоян встал, – стену надо разобрать, вместе с постройками по правой стороне. Пехоту вывести из крепости на восток, а всю конницу к реке, на запад от крепости.
Сначала наступила мёртвая тишина, но через минуту зал взорвался всеми голосами сразу.
– Стоян наш, того, умом повредился. Жаль, хороший был мужик, теперь вот дурачком стал.
– Полоумный, а баб с дитями куда? А стариков? А припасов в крепости сколько!
– Зовите лекаря, у нас сотник головой болеет.
– Крепость сдать решил? А может это ты сюда монголов провёл, а?
– Хрен тебе по всей морде, понял?! Удумал! Крепость со всем припасом сдать! Драться будем! Биться с врагом насмерть!
– Так! А ну помолчите все! Разорались. Молчать я сказал! – воевода встал, грозным взглядом всех осмотрел и снова сел.
– Стоян человек не глупый, дураков не держу, Екатерина Андреевна тем более. Если что-то предлагают – надо послушать, а не глотки рвать как бабы на базаре! Как козлы в стойле! Как стадо собак с одной костью!
– Стая, Иван Никонович, собаки в стаи собираются…
– Как стая коров, не доенных поутру!
– Стадо, Иван Никонович, коров в стадо собирают…
– Как…
– Да поняли мы, молчим.
– Кто мне тут под руку тявкает? Только говори внятно, Стоян, больно уж мысль твоя, как бы это сказать, не совсем ясная.
– Вот про коров, это обидно было.
Стоян встал перед картой, посмотрел на Катю, та кивнула.
– Мысль следующая. Отсутствием стены заманить до трети монгольского войска в крепость. Там с ними разберётся Екатерина Андреевна. Всех врагов ей не убить, но и не надо, для этого есть мы. Как только войска, вошедшие в крепость, будут уничтожены – наносим удар с двух сторон. Конница будет атаковать от реки. Монголам там делать нечего, атаковать в ту сторону нет смысла. Даже опасно, так как наступающая с востока пехота может их в этом случае запереть у реки. Поэтому, наша конница получит возможность давить отступающего врага, неся минимальные потери, даже с учётом большой разницы в количестве. Пехота в это время будет давить с востока. Удары по пехоте будут очень жёсткие, сосредоточенные на прорыв, стоять придётся насмерть, но так войско Ердена будет уничтожено.
Все молчали, переваривая услышанное и рассматривая карту. Соблазн был велик. Во-первых – самостоятельно, своими силами одержать большую победу. После такого, милости от князя и без того не малые, посыпятся как из рога изобилия. Во-вторых, что не менее, а даже более важно – избежать разграбления всей округи. Одно дело гоняться дружиной за относительно небольшим отрядом, устраивая хитрую засаду и совсем другое, пытаться кого-то защитить от большого войска.
План сотника и ведьмы выглядел красиво и логично. Но, были нехорошие «но». Первое – Екатерина Андреевна должна уничтожить всех, кто войдёт в крепость. Если не получится – смерть. Всем. Второе – атака дружины. Если враг развернётся и ударит всей силой – дружина просто станет историей. Правда и сами монголы в этом случае могут стать историей.
– Заманчиво, – Созону идея явно понравилась. Лихая атака, что может быть лучше!
– Да, звучит красиво. Мне только одно не нравится – весь план строится вокруг одного человека.
– Кузьма Евдокимович, – воевода снял перстень, посмотрел камень на свет, снова одел, – многие высказались, один человек молчит – сама Екатерина Андреевна. Или ты думаешь, что ей жить надоело? Не в тех годах, чтобы героически самоубиться под копытами каких-то там степняков. У неё ещё вся жизнь впереди, а план такой сама предложила. Уверена, что справишься?
– Да. Эта крепость станет для них могилой.
– Хорошо. Тогда, наша с вами задача – разбить тех, кто останется снаружи. Атаку конницы возглавит Стоян. Решено! Час ждал, пока вы что-нибудь родите. Осталось с пехотой разобраться. Атаку пехоты возглавлю я сам!
– Ну куда тебе, Иван Никонович, рёбра ещё не зажили!
– Иван Никонович, ты бы из башенки смотрел, в силу ведь ещё не вошёл.
– Я вам что, девка красная, в башне сидеть? Люди на смертный бой пойдут, должны видеть своего воеводу рядом и вдохновляться! Ратмир! Прикажи сшить стяг вдвое больше моего сегодняшнего. Отец Феодосий, при мне будешь. Кузьма Евдокимович, поверх доспеха оденешь свои самые богатые одежды.
– Сжарюсь я в них, помилуй.
– Ничего, потерпишь. Водичкой тебя сбрызнем. Будешь мне монголов завлекать своим видом богатым.
– Вообще-то я думал конницу возглавить…
– А будешь монгольскими саблями по жопе получать, если быстро бегать не научишься. Потому, что я так сказал!
19
После совещания Катя отправилась спать. Настроение было ниже плинтуса. Не переоценила ли она себя? Чем чаще она применяла свою силу, тем больше возможностей находила, тем легче всё давалось. Вспоминая свою первую выбитую стену и пережитые тогда ощущения, Катя могла с уверенностью сказать, что сейчас выбила бы её лёгким движением руки, не испытывая неприятных ощущений.
Ещё, она заметила одну особенность. Чем больше разрушений она старалась нанести, тем хуже становилось ей самой. Что-то вроде «отдачи»? Таким образом получалось, что, если бы она задумала сейчас разрушить всю крепость, может у неё и получилось бы, но при этом она погибла бы сама. Интересный ограничитель мощности для неподготовленных. Нужны тренировки и более осмысленный план. Не хотелось идти в столь серьёзную битву только на эмоциях и интуиции.
Был ли страх? Скорее, желание всё это закончить и чем быстрее, тем лучше. Здесь не было привычного ей понятия слова «мир». Мир здесь могла подарить только сила и она это недавно поняла. В любой момент какой-нибудь полоумный мурза, хан, князь или воевода мог явиться в твой дом и ограбить, убить, продать или увести в рабство. Таких могла остановить от поползновений только сила – большое войско, например, сильные союзники, или очень страшная и жестокая ведьма. Учитывая, с какой ненормальной скоростью здесь распространялись слухи, по пути обрастая невероятными подробностями, Катя надеялась, что в случае победы её присутствие здесь оградит эти земли от нападений. Тогда можно будет всерьёз думать о возвращении домой. Иного выхода нет – только дать бой и либо умереть, либо победить.
«Ладно, всё потом. Сейчас, часа два-три поспать».
20
Пройти в крепость оказалось не сложно. Если у тебя не раскосые глаза, до тебя никому особо и дела нет. Евагрий заявил себя как писаря, Милану своей женой и их быстро определили в семейный барак, коих в крепости хватало. Честно говоря, изначально они хотели подселиться кому-нибудь в дом, но все дома были забиты под завязку, оставались только бараки. Проживание и питание были бесплатными, всё оплачивала казна. Кормили просто, каша да хлеб, но регулярно, дважды в день и каша была очень жирная, питательная и калорийная. То, что нужно. Другим.
Евагрий кашу попробовал и даже честно её пытался доесть, но привыкший к разносолам, бросил эту затею и пошёл искать где можно обедать людям более знатным чем крестьяне. Заодно, расспрашивали о ведьме. Узнали много нового. Она, оказывается, умница каких поискать. Конечно, страшная, аж жуть, в глазах адские огни горят, сама важная и гордая словно горная вершина и такая же холодная. И наверняка младенцев ест, но только монгольских. Тем не менее, при всём при этом Екатерина Андреевна, как оказалось зовут ведьму, победила разбойников, оседлала коня самого сотника Стояна, прокляла лютого бандита, который теперь если жить праведно не будет станет упырём и съест собственных детей и самое главное – победила вражескую сотню. Сожгла, разорвала на куски вместе с конями и тут же похоронила, всех сразу, чтобы заразу всякую, значит, не распространяли. А теперь в церковь ходит и воеводе советы даёт, как лучше врагов поубивать, которые сюда скачут, басурмане проклятые!
Евагрий просто обалдел от таких новостей. Он думал, её искать придётся, а она в тереме живёт, да ещё и на полном содержании местного бюджета, со слугами и охраной!
– Вот это живёт человек! – удивилась Милана, – Развлекается как хочет! Стены сносит, людей убивает сотнями, бояр молниями лупит и вся в золоте. Вот как надо жить, не то что мы.
– Обладай мы такой силой, давно князьями бы стали.
– Так что, пойдём с ней говорить?
– Конечно! Вот на приём запишемся и будем ждать, когда пригласить изволят.
Ждать пришлось долго. Варвара, разумеется, будить свою боярыню не стала ради какого-то пришлого писаря, много чести. Более того, сказала об ожидающих только после того как Катя после сна покушала и настоятельно рекомендовала принять этих бродяжек не в зале, а в кабинете.
Ладно, пусть будет в кабинете, там даже уютнее. Пока Варвара занималась светскими ритуалами, задумалась о только что увиденном сне. Было о чём задуматься. Сон словно и не сном был, слишком всё было реально. Сначала, она как обычно летала по тропинкам, пока не попала к вратам, а вот после произошло что-то новенькое. Она словно заглянула за них, за пределы этого мира, попав в совершенно иной. Однако, Катя почувствовала себя там так, словно вернулась домой. Какое-то всё было своё, привычное, хотя на глаз ну ничего там «своего» не было, от слова совсем.
Камни, лёд, обглоданные холодным ветром редкие корявые деревца, торчащие то здесь, то там тёмные скалы. Солнца не было, словно настали сумерки, по небу летели грязного цвета облака, из которых поочерёдно сыпались то снежинки, то льдинки. Ничто не отбрасывало тень, от чего всё казалось неправильным и нереальным. Такой ландшафт простирался на сколько хватало глаз. Пролетая над этим холодным серым миром, Катя изредка видела очень странных существ, которые, наблюдая за ней, поворачивались вслед, то лая, то подвывая.
Выглядели местные обитатели словно персонажи фильма ужасов. Первым встретилось ужасающее человекоподобное существо с бледно-серой кожей, чёрными пустыми глазами, неестественно широкой пастью, утыканной десятками клыков разного размера и очень длинными руками до земли с чёрными когтями сантиметров по двадцать. Медленно передвигаясь, существо зачем-то перебирало мелкие камушки, встречающиеся по пути, подставляя ветру обтянутый кожей хребет. Похоже, оно не чувствовало холода.
Прилепившись к ближайшей скале за ним наблюдала какая-то мерзкая тварь, периодически отвлекаясь чтобы погрызть рёбрами эту самую скалу. Голова твари болталась совершенно свободно, словно, не имея шейных позвонков, но увидев пролетающую Катю, которая была просто серо-голубым облаком, вытянула шею и страшно завыла.
Кате расхотелось осматривать этих жутких уродов, и она закрыла глаза, тут же оказавшись в невероятно огромном зале. Потолка, как и стен, видно не было. Она просто знала, что они есть. Вокруг были только уходящие в даль титанические колонны, покрытые скульптурными изображениями людей, жутких монстров, каких-то событий и различными символами. Как ни странно, ей были известны их значения.
Посреди свободного пространства, размером в несколько футбольных полей, возвышалось монструозное сооружение. То ли мавзолей, то ли трибуна гигантская или пирамида? Пирамида, наверное, просто из нескольких ярусов. На самой вершине, на совершенно гладкой плите лежала мумия, в богатых одеждах, усыпанных золотом и драгоценными камнями. С четырёх сторон вокруг мумии располагались четыре символа.
Катя присмотрелась. От символов исходила колоссальная и совершенно чуждая этому холодному серому миру энергия, словно невидимыми цепями сковавшая мумию. В какой-то момент она поняла, что мумия не мертва. Но и не жива. Лежащий на плите труп словно был иной формой жизни и излучал во все стороны такую знакомую силу. Точно такой обладала и Катя.
«Вот блин. Родня. На марсе! Или это не марс? Тогда, это ад. Родня из ада? Чур меня!»
Мумия открыла глаза, такие же как у Кати, только темнее. Четыре зрачка горящих ярко-синим светом глаз уставились прямо ей в душу, причинив физический дискомфорт и в этот момент мумия заговорила, быстро, на совершенно незнакомом языке.
В сознании поплыли образы. Высокий, сильный, красивый мужчина, с виду лет около пятидесяти, в одеждах лежащей перед ней мумии стоит среди нескольких десятков существ, очень похожих на тех, которые Катя видела по пути сюда. Вокруг него множество покрытых инеем трупов, некоторые сложены небольшими кучками и стоящие на коленях люди. Люди были хорошо одеты, богато, на некоторых были золотые обручи, очень похожие на короны. Люди периодически вставали и менялись – удлинялись руки, появлялись когти и зубы, исчезали в голубом свете глаза. Следующее видение показало город, заполненный сидящими на коленях людьми, покорно склонивших головы. Самые обыкновенные люди, крестьяне, ремесленники, воины. Стоящий над ними мужик, который теперь дохлая мумия, источал огромную силу и наблюдал как за ним растёт гора золота и драгоценностей, которые бросали проходящие мимо люди.
Картинка снова сменилась. Катя сразу и не поняла, что перед ней. Это когда-то было коровами?! Стадо чудищ паслось на какой-то полянке, заваленной трупами. Коровы откусывали от трупов большие куски и чем больше ели, тем сильнее менялись, становясь похожими больше на уродливых пауков с десятками клацающих зубами голов прямо на массивном теле. Какое-то безумное уродство.
Следом появилась другая картина. Довольно большое войско отчаянно билось с толпами уродливых чудовищ, которые старались пробиться к четырём стоящим в центре людям. Три мужчины и одна женщина, они выкрикивали какие-то слова, похожие то ли на молитву, то ли на заклинание. Чем дольше они читали, тем больше это отражалось на, как Катя уже поняла, колдуне. Одежда обвисла, щёки и глаза запали, он иссыхал, превращаясь в мумию. Над головой, под ногами, слева и справа от него разгорались мощные печати, запирающие его силу и его самого. Катя узнала место – врата! Совсем новые, они выглядели совершенно не так как сейчас. Несколько ярусов каменных изваяний буквально гудели от напряжения, выплёскивая Бездну в наш мир, уродуя его и выворачивая жизнь и всё живое на изнанку.
Колдун сопротивлялся отчаянно. Сотни людей, защищавших трёх ведьмаков и одну ведьму, истлевали на глазах, но не давали колдуну добраться до целей. В какой-то момент врата схлопнулись и замерли мёртвыми камнями. Их не просто закрыли, их ещё и отключили, разорвав связь нашего мира и Бездны, отправив туда и самого колдуна на вечное заточение.
Катя уже поняла, что этот колдун давно перестал быть человеком и стал частью той силы которой искал, которой отдался, которой вручил свою душу. Бездна сожрала его душу, подменив собой, сделав безумной марионеткой.
Дальше она увидела двух человек, мужчину и женщину. Они проводили какой-то совершенно безумный обряд, утопив врата в крови животных и людей. У них ничего не получалось, но недалеко началось сражение отряда дружинников и банды разбойников и кровь полилась рекой. В этот момент врата ожили. Ведьмак с ведьмой не смогли их открыть, но смогли включить, восстановив связь. Врата остались закрыты, проклятый колдун остался взаперти, связанный печатями, но кое-что он сделать всё же смог. Самое главное – он нашёл ключ способный снять его печати, он смог выполнить невыполнимое в нашем мире условие. В этот момент из чёрного шара и вывалилась Катя.
Она увидела саму себя, в платье-рубашке, испуганную, поправляющую перед дружинниками линзу. Врата открылись. Перед Катей поплыли видения последовавших за этим катастроф. Умирающие от чумы миллионы, сражающиеся в безумном, фанатичном исступлении армии, внезапно умерший китайский император, поющие голосами евнухов петухи, зяблик, избивающий в норе какого-то лиса, невероятные по силе ураганы и цунами, утопившие и стёршие с лица земли целые цивилизации, и кровожадные синички. Синички смотрели на Катю обезумевшими от крови глазами, словно спрашивая, «За что?! Ведь нам теперь до конца времён такими быть!»
Дальше Катя снова увидела себя. Она стояла посреди открытых врат с ножом в правой руке и, вытянув левую, порезала ладонь. Кровь окропила землю врат и в этот момент сдерживающие колдуна печати истончились и пропали. Бездна шагнула в наш мир. Катя увидела себя, стоящую рядом с колдуном, почувствовала себя по силе равной богине, вокруг них были горы золота и драгоценностей, лучшие вина, ткани и лакомства, самые красивые мужчины и женщины прислуживали им. Миллионы людей стояли перед ними на коленях, и она знала, что может делать с ними, что захочет.
В этот момент она и проснулась.
«Так вот, что тебе надо. Кровь ещё не рождённой! Хитро придумано, молодцы ведьмаки. Где хочешь, там и бери. Во-первых, логично, ведь я однажды рожусь и кровь у меня будет, никаких противоречий, а во-вторых, совершенно невыполнимо в нашем мире и вмешаться никак, связь врат разорвана. Если бы эти два дебила не потратили жизнь, узнавая, как восстановить врата, я бы здесь никогда не появилась. Идиоты! Попадитесь вы мне – порву на молекулы! На атомы! Каждый электрон оторву и выброшу!»
И вот теперь Катя сидела в своём кабинете и размышляла о том, что увидела во сне. Быть чудесной волшебницей ей нравилось. Особенно, если бы не эти дурацкие монголы со своей манией всё воровать и отбирать. «Хотите денег? Заработайте! Почему все должны в поле пахать, чтобы покушать было что, а вам на халяву всё должно доставаться? Ну ничего, через два дня надерём вам задницы, будете знать». С другой стороны, появление здесь того колдуна лишь вопрос времени. Выданная ей авансом сила, призванная её, пришелицу из современного мира, сначала защитить от опасностей этого, а потом соблазнить возможностями, всегда авансом быть не будет. Медленно, но верно она будет её менять, так же, как и того колдуна. Однажды, она станет безумным демоном Бездны, и сама прольёт кровь у врат. Не хотелось бы сливаться с этим адом, становясь его марионеткой.
«Домой надо валить. Вот замочу монголов и буду искать путь домой».
Варвара открыла дверь:
– Екатерина Андреевна, посетители.
– Пусть заходят.
Евагрий и Милана вошли, поздоровались. Катя усадила их на стулья с высокими спинками. Почему-то эти двое показались ей очень знакомыми. Она словно только что их где-то видела.
– Итак, по какому вопросу ко мне? Варвара сказала, что-то личное.
– Да, – Евагрий замялся, смотря в эти жёсткие, широко открытые глаза, горящие потусторонним светом, – личное. Мы, Екатерина Андреевна, пришли относительно врат.
– Врат? Откуда вы… Ну конечно! Вспомнила! – Катя встала, опёршись обеими руками о стол. Она мгновенно разозлилась, её словно охватил приступ бешенства и желание убивать, – Вы те два дебила, которые восстановили врата! Кретины, которых я хотела распылить на молекулы!
Колдуны крякнули, попав в «барокамеру», по столу и полу скользнули маленькие чёрные молнии, пространство сдвинулось, чуть не переломав колдунам руки и ноги.
– Да что… Да что не так-то, – прошипел Евагрий, – мы тебя из адских бездн вытащили! Благодарна же д-должна б-быть.
– Благодарна?! Я вас прямо сейчас на куски порвать хочу!
