Алексей Сергеевич Леус
Цемфелада
8
Столица гудела словно улей. Тысячи людей направлялись к гильдии наёмников, посмотреть на новоявленное чудо: собор Цемфелады. Войти в него пока было нельзя, собор окружал отсвечивающей на солнце редкой золотой пылью, магический барьер, но над ним уже реяла громадная надпись золотом, заявляющая всему миру о том, в честь кого он был создан. Громаднейшее сооружение, в два раза выше любого храма, само по себе являющееся предметом искусства, с мозаичными витражами, колоннами, статуями, росписью, лепниной, вызывало в окружающих восхищение и трепет. Тысячи людей шептались о том, что в мире вот-вот появится новая богиня и даже ходили слухи, что она станет главной среди богов.
И слухи эти ходили не только среди людей. Посещая храмы своих покровителей, люди нет-нет, да и сравнивали их с собором богини солнца, и мысли эти мгновенно попадали к божествам. Некоторые от них отмахивались, не придавая значения ещё одному божеству, другие с любопытством отправлялись посмотреть на собор, кто порадоваться, кто позавидовать, а кто просто оценить красоту. Но были и такие, кто воспринял маленькую Цемфеладу как угрозу.
Бархгтол, бог разложения, тлена, гниения, страданий и чумы с неприязнью рассматривал из своего чертога великолепный собор ещё находящейся в колыбели Цемфелады. Ему не нравились его не тронутые временем и тленом колонны из самого редкого в мире туманного мрамора, который в любом объёме был всегда полупрозрачен ровно на четверть, чем и заслужил своё название. Ему были неприятны эти новенькие ступеньки, изумительной работы статуи и безупречные сцены молящихся солнцу людей, наслаждающихся его теплом и светом животных, изображения бескрайних полей пшеницы и жестоких битв с тьмой и всякой гнилью.
– Не нравится мне эта девочка, – сказал он лежащей на его коленях огромной крысе, – ох, не нравится. Мало нам было этой мерзкой, вечно сияющей Аины и радостной наивной дурочки Иноды, теперь ещё Цемфелада объявилась. Богиня солнца!
Крыса потянулась и спрыгнув с колен Бархгтола обернулась крысючкой, ростом со среднестатистического человека, почти человеческим телом, крысиным хвостом и вытянутой зубастой мордочкой со злыми глазами-бусинками.
– Ходят слухи, хозяин, что она собирается возглавить все пантеоны, сделав золотой пантеон самым старшим.
– Я слышал эти разговоры. Глупые разговоры. Желание такое у неё, может быть и есть, только вот привести оно может только к одному – к войне между богами. Красные и сами хотят стать во главе всех пантеонов, синим на всех наплевать, они не пойдут ни под чью пяту. С белыми всё ещё веселее, они не могут даже друг с другом договориться! Среди них же половина идиоты. Не говоря уже о нас. Представляешь, как Жор, эта бесчеловечная свинья, склоняется перед девчонкой? Ха!
– Или Алтхеста, богиня ненависти и мести.
– О, эта злобная тварь вообще неуправляемая, даже на своих кидается. Или тот же Неркехт. Хотел бы я посмотреть, как она с богом мёртвых договорится.
– Он страшный, я его боюсь, – щёлкнула зубами Аканта, как звали полукрысу.
– Его все боятся. Никогда не знаешь, что у него на уме.
– Выходит, эта богиня солнца нам и не интересна совсем?
– Сама Цемфелада пока никто и звать её никак, а вот тот, кто её в этот мир привёл, вот на него я бы посмотрел… Для воплощения божества необходим не только чётко сформированный культ, но и труд нескольких поколений людей. Их жизненная сила, их мана, фактически, части их душ должны напитать божественную сущность и собрать её из сложившегося культа этого божества. Само по себе божество существует и без людей, но является лишь явлением этого мира.
– Я правильно поняла, одному человеку подобное не по силам?
– Это должен быть не просто человек, а носитель сформированного культа. В данном случае, солнца. Для подобного пришлось бы прожить жизнь, посвящённую этому божеству и не одну. Мир огромен, сотни, если не тысячи явлений ускользают от глаз и понимания одного человека. Необходим труд тысяч людей, столкнувшихся со всеми божественными проявлениями и кропотливый труд жрецов, собирающих личность своего божества по крупицам, вычленяя лишь присущие ему черты. Есть ещё одно непонятное мне явление.
– Должно быть это что-то значительное раз заинтересовало даже тебя.
– Очень значительное! Кто-то буквально вырвал ману над Иретиром, опустошив целую область, а потом таким же образом обокрал её жителей.
– Думаешь, это тот человек, который воплощает Цемфеладу?
– И это очень непростой человек. Он либо сам должен обладать божественной силой, либо ему помогает его покровитель, либо он умудрился изучить язык сотворения и наглым образом обокрал своего покровителя.
– Всё вместе не может быть одним человеком. Ни одному человеку не хватит на подобное даже самой длинной жизни, ведь так?
– Да. Ты всё правильно понимаешь. Нам надо найти это существо, человека, божество, кем бы он ни был. Плевать на девчонку, она сродни младенцу и пока не опасна. Если кто-то обладает подобной силой, даже если он обворовал своего покровителя, мы должны о нём знать. Не известно, что ещё может натворить эта сущность.
– Если всё так… Бархгтол! Ведь сам Привратник явился пред смертными! Он не наказал эту сущность, а помог построить целый собор!
– Да. Привратник не мог не среагировать на подобное и он пришёл. И всё это для меня загадка. Как здесь замешан покровитель и кто он, какое божество? Кто этот могущественный неизвестный и где он скрывался до сих пор? С какой целью и почему именно сейчас воплощают весьма воинственное в будущем божество? Цемфелада, это тебе не тихая милашка Сеприда. В будущем, если она выживет, сам Стэз признает её равной.
– Она может стать такой сильной?
– Она СОЛНЦЕ, глупая ты крыса! Люди не просто так её боялись до трясучки, ещё на заре времён. Даже Аину создали, лишь бы Цемфеладу не воплощать. Но, прошли тысячи лет, и кто-то решил, что её время настало.
– Так может быть её следует убить прямо сейчас? Пока она мелкая, может даже я справлюсь?
– Даже ты справишься. Только сейчас это невозможно. В собор ни люди, ни боги войти не могут до воплощения богини. Туда может войти только одна сущность – её создатель. Именно он нас и интересует. Без него юная Цемфелада угрозы пока не представляет. Будет сидеть себе в своём соборе, сотни лет собирая паству.
– А когда соберёт?
– Получит по пятой точке от Стэза и успокоится. Или Стэз получит и тогда начнётся война.
– А если мы не сможем их разлучить?
– Ты меня не слушала? Тот, кто способен на всё вышеперечисленное, если захочет, в считанные месяцы превратит Цемфеладу в очень грозное оружие. Если его цель всё же некое доминирование над остальными пантеонами, то нас ждёт кровавая и очень долгая война богов за интересы какой-то третьей стороны, о которой я пока ничего не знаю.
– Мамочка моя крыска, что же делать?
– Отправляйся в Иретир. Найди мне это существо, кем бы оно ни было. По возможности, узнай его планы. Можешь задействовать все подвластные нам в столице силы, я даю тебе своё разрешение.
– А если я смогу его убить?
– Сомневаюсь. Если поймёшь, что опасность слишком велика – не лезь на рожон, будь умной крыской, а не мёртвой тушкой.
– Да, господин!
Тэла в это время обдумывала свой разговор с Привратником. В Иретирии назревала гражданская война. Сторонников, и у короля, и у принцессы, хватало. У короля их было больше, но его не поддерживала гильдия торговцев. Торговцы могли нанести королю серьёзный экономический ущерб, но по факту, это только осложняло бы положение народа. Конечно же, ни одно божество не собиралось в это вмешиваться. Да и не могли они особо вмешаться если речь идёт о жителях одного государства. Если бы на королевство людей напали толпы нежити, белые божества запросто могли влезть в войну, как и наоборот. В случае серьёзной угрозы ордам нежити, тёмные божества не останутся в стороне и выйдут в поле, навалять всем и вся.
Принцесса это хорошо понимала и пыталась ухватиться за любую помощь. Она не испытывала иллюзий на счёт своего положения. Во-первых, её насильно втянули в эту борьбу. Она хоть и понимала реформы своего отца, поддерживала их и хотела бы помочь, но была слишком юной, не обладала реальной личной властью и слишком рано для будущей королевы потеряла родителей. Брак с Ремусом был единственным решением вопроса сохранения мира в королевстве, но Креон решил иначе.
Принцесса Килия была одарённым и талантливым человеком, много училась, успела даже жрицей стать, единственное, чего не успела, так это побыть ребёнком. Понимая неизбежность войны и смерти глав одной из сторон, она решилась на отчаянный шаг – призвать Великого Героя. Полумифические персонажи, способные противостоять богам и наводящие порядок у людей. Во всяком случае, в легендах они решали довольно серьёзные вопросы. Ну и призвала. Как получилось.
Тот, кто получился, требованиям к Великому Герою пока не соответствовал, но бездельничать не стал. Подрался с пчелой, вступил в гильдию наёмников, очень усердно тренируется, собрал группу и теперь решил воплотить Цемфеладу, чтобы сделать её в своей группе стрелком. Делов-то! Ну божество, ну и что, где написано, что нельзя?
На самом деле, последствия у данного поступка были куда как большие. Получалось, что Цемфелада могла теперь вмешаться в любую драку. Хоть между людьми, хоть между богами. Ей сто лет для этого не нужны ни отчаянные молитвы миллионов людей, ни стенания божеств, ни договорные обязательства. Её привёл в этот мир один единственный человек и она никому ничем не обязана, ничем в своих поступках не связана. Может просто зайти во дворец и оторвать голову королю. Она богиня, она так решила и плевать ей на всех вокруг, она ни с кем и ничем не связана.
Если Захар, Цемфелада и Килия договорятся, у принцессы будет очень серьёзный козырь в рукаве.
Если же на их стороне окажутся ещё и Веркон с Тэлой, песенка Креона Флавия, считай, спета.
Но, если в теории всё было гладко, то на практике не очень. Захару предстояло ещё довольно долго обучаться, а Цемфелада, фактически, ребёнок. На её обучение точно так же нужно время.
Тэла сильно сомневалась, что им это время кто-то даст. Не погибла бы девочка в начинающейся заварушке. Наверняка, ею уже заинтересовались. Помочь? Бессовестно слить, вместе с Захаром? Не вмешиваться?
Тэла не привыкла убегать от проблем, она привыкла проблемы убивать. Хоть на Захара она и разозлилась, причём, очень сильно разозлилась, он ей нравился. Привратник защищал его весьма убедительно, но, видимо, догадывался, что решительной Тэле этот наглый обсыкатель дверей пришёлся по душе. Стремительно развиваясь, Захар пёр словно атомный ледокол, не стесняясь отрывая причиндалы храмовникам и призывая себе на помощь богинь. Кроме того, Тэла чувствовала свою причастность к появлению Цемфелады. Можно, конечно, сказать, что её изнасиловали и она жертва произвола пьяного варвара, но Захар жив, здоров и невредим, а Цемфелада вот-вот появится на свет. Никто кроме Привратника ей не поверит.
– Да и не надо, – сама себе сказала Тэла, – не дело это, ребёнка на произвол судьбы бросать. Будут у тебя папка – человек из другого мира и мамка – местная богиня. И никто из нас от драки никогда не бегал. Будешь гордиться родителями, обещаю. Присси!
– Да, госпожа, – перед Тэлой, скользнув словно тень, материализовалась вооружённая до зубов девушка, с тихим, приятным голосом и неприятным, холодным взглядом жёлтых змеиных глаз с вертикальными зрачками.
– Будь рядом с девчонкой, присматривай за ней.
– Если ей будет угрожать опасность…
– Вмешивайся. Я официально её признаю, как только появится на свет. Вообще, смотри по ситуации. Если будет необходимость, представься её телохранителем открыто.
– От кого ожидать проблем?
– Стэз благородное божество, он девчонку не тронет. Остальные просто не захотят связываться со мной. Это, что касается нашего пантеона, а вот что тёмные надумают, я не знаю. Не исключаю возможности проявления насилия. Будь внимательна.
– Я всё поняла, – поклонилась Присси, подтверждая готовность отправиться на задание немедленно.
Неркехт, бог мёртвых, пребывал в хорошем расположении духа, что случалось довольно редко. Он с интересом рассматривал великолепный собор Цемфелады, про себя уже решив, что в ближайшее время обязательно лично посетит его, чтобы всё там внимательно рассмотреть и потрогать. От его взора не укрылся факт использования совершенно новых архитектурных решений. Собор не выбивался из общего религиозного стиля, но имел много неизвестных ранее штрихов.
Неркехт был абсолютно уверен, что эти новшества привнёс тот самый неизвестный человек, воплотивший богиню. Сначала, он решил, что среди богов началась очередная свара, но потянув за ниточки, вскоре понял, что они здесь совершенно не при чём. Кто-то действовал самостоятельно, в одно лицо решив создать новое божество и действовал силой, грубо, просто беря всё необходимое. Ни одно божество не стало бы так поступать, зачем, если есть неисчислимое количество людей, которым ты дал своё покровительство или упомянувших тебя в молитве. Просто возьми от каждого по крупице и получи желаемое.
Что-то здесь было не так. С одной стороны, без божества собрать новый культ и новое божество не получится, нет ни у одного из людей таких вычислительных ресурсов. С другой, учитывая методы работы никто никого спрашивать и не собирался. Вот здесь он и задумался, а что если бы так с ним поступили? Адские муки ждали бы этого бессовестного насильника! Но, Привратник решил иначе. Интересно, очень интересно!
Ещё более интересна была сама Цемфелада. Неркехт сильно сомневался, что богиня солнца останется равнодушной к бегающим там и сям мертвецам. Даже не просто бегающим, а собирающимся в группы, отряды, армии! Ансинарх, это озабоченное властью божество, сто кинжалов ему в печёнку, постоянно воровал у Неркехта его мертвецов, чем сильно бесил. Ну как можно работать, если у тебя постоянно приворовывают подотчётных мертвяков?
С помощью сбрендивших фанатиков, всех этих тёмных магов, некромантов, личей, каких-то шаманов, заклинателей и прочих осточертевших Неркехту доморощенных «повелителей мёртвых», Ансинарх всюду старался собрать какую-нибудь силу и атаковать людей. Народу гибло в этих стычках много, толку было мало. Да, светлые божества успешно боролись с данным явлением, но только в одном случае, когда мертвяки начинали сильно надоедать. Какой-нибудь одиноко сидящий на старом погосте лич, с сотней бродячих мертвецов, их нисколько не интересовал. Ну сидит себе и сидит, он же в форточку к тебе не лезет, по ночам под окном не воет, есть не просит, так чего приставать к честной нежити, пусть за кладбищем присматривает, вандалов наказывает.
«Угу, сидит, никого не трогает, пока их с десяток не соберётся таких. Потом как попрут на какой-нибудь город, только успевай «урожай» собирать».
Неркехт был против подобного использования мёртвых. Ансинарх же, с пеной у рта доказывал, что нечего их держать в подземном царстве, пусть берут в руки оружие и идут отвоёвывать себе жизненное пространство.
Это и было основной причиной разногласий. Неркехт был уверен в необходимости обоих миров и искренне считал, что мертвецам не место в мире живых. Он был суровым и сильным божеством, к которому с заслуженным опасением относились не только живые и мёртвые, но и божества. Однако, Неркехт редко и неохотно пользовался своей силой, если это не было связанно непосредственно с работой. Отвлекаясь от своих обязанностей, он часто любовался красивыми вещами и вообще, умел ценить красоту. Она была столь мимолётна и неповторима. Не важно, о ком или о чём шла речь. Будь то мускулистый атлет, бросающий копьё дальше всех, или манящие линии прекрасного женского тела, картина, бокал редкого вина, прекрасный храм, да хоть водопад в лесной глуши. Бог смерти, повелитель царства мёртвых, ко многим вещам относился философски, и красота не вызывала в нём страсти, а была частью мироздания, стремлением мира живых к развитию и совершенству.
В гневе он был страшен, это правда. Никто не хотел бы увидеть однажды вечером у стен своего города, скажем, полумиллионную армию мертвецов. Город будет безжалостно стёрт с лица земли, вместе с его обитателями, участь которых в царстве мёртвых будет незавидна. Тем не менее, город не будет завоёван, он не станет принадлежать Неркехту, не будет присоединён к его царству. Разрушив город и жестоко покарав людей, мертвецы уйдут обратно, ибо в мире живых им нет места.
Ансинарх же рассуждал иначе. Он желал переустройства мира живых, его объединения с миром мёртвых, свободы действий демонов и их власти.
Благодаря этим разногласиям двух божеств тёмного пантеона, Цемфелада неожиданно получила союзника.
Неркехт рассчитывал навести порядок при помощи Цемфелады. Вот кто не станет терпеть всяких упырей, которые по ночам под окнами топчутся или толпу зомби, бесцельно стоящих в каком-нибудь овраге, пока людей не почуют.
Ансинарх обязательно постарается убить девчонку, здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Вопрос в другом, кого послать на защиту? Рыцаря смерти сразу же почуют. Паника поднимется такая, язык отвалится объяснять, что он здесь просто для охраны юной богини. Да и слишком они прямолинейны и кровожадны, как бы чего не вышло.
Немного поразмыслив, Неркехт отправил на защиту Цемфелады Сикуса, одного из мрачных жнецов. Не по профилю задача, конечно, да и с правомерностью данного решения можно поспорить, а что делать! Рыцарь смерти, шарахающийся по столице, ещё хуже.
Сама же столица стояла на ушах. Вот-вот должна была воплотиться Цемфелада, событие эпического масштаба. Конечно же, королевская семья была приглашена на церемонию, как и все уважаемые жители королевства. Не особо уважаемые сами пришли.
Король с королевой и наследник, принц Ремус, расположились на специально устроенном подиуме, благо размеры площадки портика собора позволяли разместить там небольшую армию. Огастин Флавий, младший принц, который по уровням развития был выше старшего, но ниже по рождению, отсутствовал. Это никого не удивляло, Огастин очень редко присутствовал на официальных мероприятиях.
По левую сторону расположились высшие армейские и гражданские чины, а также руководство гильдии наёмников. Весь остальной народ, так или иначе устраивался перед собором, гигантским человеческим океаном растекаясь по столице. Визуально в этой толпе выделялись стройные ряды наёмников, построившихся рейдами по девяносто шесть человек в каждом. Красиво стояли, залюбуешься.
Армейские легионы строились одинаковыми шеренгами, вызывая восхищение и демонстрируя несгибаемую мощь армии, строя, единого монолита. Наёмники же строились группами по шесть человек, формирующими отряды по двадцать четыре человека и рейды по девяносто шесть. Совершенно неприменимая для армии формация, для наёмников была естественной, так как им не приходилось удерживать фронт длиной в сотни метров или окружать фланг вражеского войска пятитысячным легионом.
В соборе в это время находился всего один человек – Захар и он откровенно нервничал. Отхлестав себя по щекам, обозвав тряпкой и приказав самому себе собраться, он приступил к пробуждению богини. Собственно говоря, всё сложное осталось позади, сейчас её надо было просто разбудить. Ну и конечно же, как в сказке, сделать это мог только он. Какие-то заморочки с маной, Захар не стал вникать, зачем, он не собирался больше плодить местных богов.
Словно родительский поцелуй, магическая аура Захара коснулась Цемфелады, полностью растворившись, а через секунду собор залило ярким белым светом, который сменился на золотой, несколько раз сменив оттенок. Раздалась невероятно эпичная музыка, хорошо приправленная гитарными рифами, ударными и сильно напоминающая выступление какой-нибудь группы чего-то тяжёлого с симфоническим оркестром. Аж мурашки по коже побежали, шикарное сопровождение. Следом появилось объявление всему миру, сообщающее радостную весть: на одну богиню стало больше.
– Что? Снова?! Нее-е-е-т!!! – и Захар полетел, дёргаясь как паралитик, получать новые уровни, пока не упал на пол, сопровождаемый весело скачущей надписью в пространстве: «Получен двести шестнадцатый уровень. 87% общего количества опыта задания «Воплощение богини».
Оказывается, за воплощение богини был положен опыт, и он делился между всеми участниками, согласно приложенным усилиям. Вероятно, он должен был распределиться между несколькими сотнями участников, но достался почти весь Захару.
Когда всё это светопреставление закончилось, Захар увидел перед собой девушку, лет эдак семнадцати, наверное. Под красивыми и богатыми одеждами, в стиле решившего гульнуть патриарха, угадывалась худенькая угловатая фигурка с торчащими плечами и недоразвитыми бёдрами. Красивые, густые, цвета белого золота волосы ниспадали чуть ниже плеч, такого же цвета брови и ресницы, радужки широко поставленных глаз горели двумя маленькими солнышками, выбрасывая малюсенькие миллиметровые протуберанцы. Губы, цвета красного золота, с явным перебором меди, чуть более тёмного цвета подводка глаз, тени в уголках век, ямочки на щеках, немного веснушек и широкий светящийся рунным узором ореол над головой, уходящий за плечи, завершали образ богини солнца.
«Ничего так, вполне себе милаха, но, однозначно, это не человек», – подумалось Захару под громкие крики толпы за стенами.
– Приветствую тебя, богиня солнца.
– Привет и тебе, насекомое. Отойди подальше, – махнула Цемфелада ручкой, – приветствуй свою богиню на коленях и не смей без разрешения открывать рот!
Захар от неожиданности немного опешил.
«Это не божество, это хамло какое-то. Ладно, спокойно, не будем ругаться».
– Так по-твоему следует встречать того, кто привёл тебя в этот мир?
– Что? Да как ты смеешь! Боги сами приходят, тогда, когда им это нужно! Пади ниц, жалкий навозный жук, благодари в слезах об оказанной чести и целуй пол, там, где ступала моя безупречная ножка!
Это было уже слишком. Захар не стал падать ниц, лобызать пол, он подошёл и дал богине солнца подзатыльник.
– Ай! Да как ты… Да как ты смеешь!!! – залившись краской и яростно пылая маленькими солнышками в глазах, Цемфелада влепила Захару пощёчину, – Испепелю! Пепел по ветру развею!
– Правда? Валяй.
– На колени! Ай! Ты снова дерёшься? Я богиня!
– Да кто спорит. Я же к тебе со всем уважением и любовью, а ты обзываешься. Слышишь радостные крики?
– Слышу. Вой какой-то. Ты этих обезьян сюда привёл?
– Не вой, а возгласы радости! Они не обезьяны, они люди, твоя паства, и они рады приветствовать тебя.
– Вот ещё. Если кучка опарышей выползет приветствовать тебя, бросив пожирать труп дохлой крысы, ты сильно на это внимание обратишь?
У Захара начала самопроизвольно дёргаться правая щека и очень захотелось сломать девчонке красивый носик с золотыми веснушками.
– Да уж, тяжёлый случай. Надо было сразу Тэлу звать…
– Кого? Тэлу?
– Да, мамку твою.
– Ха! – Цемфелада стала в позу, снова полыхнув солнечными вспышками, – Ещё чего! Это мой день! День моего воплощения, моего триумфа и признания! Я никому не позволю его у меня отобрать.
– Ну, пока ты ведёшь себя так, словно хочешь слышать не радость, признания и восхваления, а проклятия в свой адрес. Люди ждут тебя. Тебя! А ты стоишь и выёживаешься.
– Стань на колени!
– На одно.
– Ладно.
Захар встал на колено.
– Ты признаёшь меня богиней?
– Разумеется. Признал ещё до твоего воплощения. Стал бы я иначе всё это затевать.
– Только не надо лишний раз напоминать о своём участии. Лучше бы ты умер от счастья прямо сейчас и избавил меня от своего общества. Умри! Умри-умри-умри! Почему ты не умираешь?
Захар поднялся, пряча улыбку. Вот же гадина досталась. Цемфелада шлёпнула его по голове и следом быстро-быстро шлёпнула ещё три раза.
– Э-э, а ну прекрати! Разошлась. Я тебе сейчас ремня дам, неделю сидеть не сможешь. И вообще, не веди себя как маленькая злобная дрянь. Веди себя как подобает солнцу!
Но «солнце» уже не слушала его, направившись ко входу в собор, где за огромными створками дверей её ждала поистине громадная толпа и весь свет королевства.
– Ну и как это существо воспитывать? Это не богиня солнца, это злобная гадюка какая-то.
– Я всё слышу! Держись слева позади и не подходи ближе трёх метров.
Двери собора распахнулись, и толпа мгновенно затихла, а через несколько секунд, увидев юную богиню, взревела так, что уши заложило. Улыбающаяся Цемфелада продефилировала через портик и площадку перед ним, остановилась, кивком головы поприветствовала королевскую семью, поклонившуюся ей намного больше, улыбнулась почётным гостям и слегка развела ладошки, обращаясь к толпе:
– Тысячи лет я освещала этот мир, дарила ему тепло, любуясь бесконечным разнообразием жизни. Радовалась вместе с вами, когда счастье приходило в ваш дом и оплакивала утраты, осушая горькие слёзы облаками. С благодарностью принимала молитвы, помогая занять беспокойное дитя, играя с ним солнечным зайчиком, топила весной сугробы, превращая их в живительную влагу на полях и осушала беспокойные болота. Вместе мы создаём мир наших желаний, вкладывая в него не только фантазии и мечты, но труд многих поколений. Являясь олицетворением миллиардов лет развития вселенной, я пришла чтобы дышать с вами одним воздухом, пройти по пыли одних дорог, мечом встретить ненастья и благословить добрые начинания. Вы желали, чтобы солнце коснулось вас, и я здесь. Мой собор столь же прекрасен как этот мир и также открыт для всех. За зло, творимое миру живому, отплачу холодным забвением мёртвого космоса, за добро – любовью живой богини!
У Захара отвалилась челюсть и глаза упорно лезли из орбит от удивления. Он их даже кулаками протёр и по уху постучал.
«Это говорит она? Вот эти вот выбивающие слёзы из глаз слова говорит Цемфелада? Эта ядовитая гадюка? Ах ты гадина двуличная! Я-то думал сейчас она всех на колени будет ставить, обиды вспоминать, а она на тебе! Словно мать родная к ним вышла! Любовь живой богини! После таких слов равнодушных не останется».
Богиня солнца не просто говорила, свои слова она сопровождала соответствующими жестами. Обращая на что-то внимание, протягивала руку раскрытой ладонью вверх, ненавязчиво так, естественно, что-то отрицая делала жест в сторону, ладонью вниз, словно коротким движением что-то срубала, ненужное и вредное. Захар смотрел и не верил своим глазам. Получалось очень эффектно, красиво и убедительно.
Закончив речь, Цемфелада развела руки, засияв словно солнце и благословила сразу всё королевство. Каждый человек, от младенца до старика, от нищего до короля, получил положительный эффект «Благословение Цемфелады» на целый месяц, увеличивающий основные характеристики на три процента с сопротивлением тьме и эффект «Воплощение богини солнца», добавлявший ещё два процента к характеристикам и бонус к удаче.
Надо было видеть эту счастливую толпу! Неслыханная щедрость, да ещё и бесплатно. После этого богиня одарила своим благословением наёмников, отдельно и сразу всю гильдию, дав им эффект «Солнечная гвардия», отдельно добавлявший три процента к основным характеристикам и действующий всё время, пока человек состоит в гильдии, а ветеранам пожизненно.
Не осталась без внимания и королевская семья. Благ у них и так хватало, и богиня солнца подарила им уникальный артефакт: золотая статуэтка Цемфелады в доспехах, с опущенным к земле мечом в правой руке и ярко сияющим солнцем в поднятой вверх левой руке. Настоящим солнцем, только маленьким. Оно переливалось бурлящими в нём термоядерными процессами, пекло так, что шашлыки жарить можно было и светило как прожектор, только во все стороны.
Особенностью артефакта была его нетерпимость к тьме. Поражённый тьмой человек, находясь рядом со статуэткой, испытывал сильную физическую и душевную боль. Не было и речи о том, чтобы удержать её в руках.
Король благодарил за подарок, кланялся, но не выглядел счастливым и брать в руки статуэтку не стал. Слуги пронесли её вокруг, показывая людям и спрятали в какой-то сундук.
После этого к Цемфеладе подошёл верховный жрец Тэлы, поставив её статуэтку на специальную подставку и произнёс короткую молитву. Превращаясь в точную копию богини, полупрозрачная Тэла шагнула с подставки, одарила всю столицу бонусом к атаке, потом обняла Цемфеладу и поцеловала в лоб. Подержав её за обе руки и что-то прошептав, Тэла вернулась на подставку. Статуэтка вновь превратилась в кусок мрамора.
Своими действиями Тэла официально признала Цемфеладу как богиню солнца и заявила о своей причастности к её воплощению на весь мир. Теперь каждое божество знало, что за юной богиней солнца стояла грозная Тэла, готовая накостылять всем и каждому.
Далее, был объявлен праздник на три дня за счёт казны. И королевская казна, и городская, оплачивали народные гуляния. Затраты были колоссальные, но король пошёл на это сознательно. Ему очень хотелось, чтобы его имя в сознании людей было связано с солнцем и праздником. Специально нанятым и просто благодарным королю людям, было приказано во время праздника всюду славить щедрого и доброго короля, и среди черни, и среди аристократов.
Официальная часть мероприятия закончилась. Люди были счастливы, всем очень хотелось попасть в собор и страже пришлось хорошо поработать, не скупясь раздавая пинки и зуботычины, чтобы не допустить давки. На них огрызались, но никто не злился и не устраивал дебошей и разборок. В душах у людей был праздник.
Цемфелада устало опустилась на мраморную лавочку в служебном помещении собора за алтарём, вздохнула и закрыла глаза.
– Не знал, что ты у нас такой талантливый оратор. Просто заворожила толпу!
– От тебя наследие.
– Да ладно… Я далеко не Цицерон вроде.
– Думаешь, мне самой хватило бы ума на связную речь? Мне, кстати, от тебя много чего досталось. Что такое «когнитивный диссонанс»?
– Внутренний конфликт, противоречие убеждений. Когда видишь милую девочку, а она ругается как сапожник.
– Или, когда ты уверена, что тебя воплотило, как минимум, самое могущественное в мире божество, открываешь глаза, а там насекомое.
– Я тебе настолько не нравлюсь?
– Не в этом дело. Не только в этом.
Захар сел рядом:
– Расскажи. Нет, я серьёзно.
Цемфелада окинула его грустным взглядом:
– Моя речь была ложью. Я просто воспользовалась твоим опытом и знаниями, которые ты мне передал, чтобы сказать то, что надо было сказать, что должна была сказать богиня. Понимаешь… Меня никто в этом мире не ждал. Я никому здесь не была нужна. Никто из людей не носил в себе идею моего воплощения, не собирал соратников по убеждениям, не формировал мой культ, не передавал знания обо мне детям, чтобы они нет-нет, да и упоминали меня в мыслях, делах. Я ненужный камень, заброшенный в чужой огород. Даже богам я оказалась не нужна. Меня, само Солнце, воплотил один единственный человек. И то, по пьяни. Это позор… Лучше бы ты умер по дороге сюда.
