Алексей Олейников
Русское военное искусство Первой мировой

В кампании 1914 г. внимание русского военного руководства было приковано к двум ТВД – восточно-прусскому и галицийскому. Соответственно, проводились две изолированные фронтовые операции – первая в интересах союзников (Франции), вторая – в российских интересах.

Восточно-Прусская операция 4 августа – 1 сентября 1914 г. имела важнейшие стратегические последствия. Для русских войск стратегической целью операции было воздействие на Французский фронт – т. е. срыв германского стратегического планирования.

В ходе этой операции противники не решили своих оперативно-стратегических задач: русские не смогли занять Восточную Пруссию, немцам не удалось выиграть время, необходимое для завершения кампании во Франции. Но в стратегическом аспекте произошло то, чего стремился избежать А. фон Шлиффен: германцы ослабили ударную группу своих армий на Французском фронте ради интересов второстепенного для них на тот момент ТВД. Ослабив свою ударную группировку на Французском фронте, немцы провалили свое стратегическое планирование и утратили перспективу победы в войне.

Благодаря действиям 1-й и 2-й армий Северо-Западного фронта Гвардейский резервный (из состава 2-й армии), 11-й армейский (из состава 3-й армии) корпуса с 8-й кавалерийской дивизией были переброшены в Восточную Пруссию. 5-й армейский корпус также был оттянут с Французского фронта и также готовился к переброске, и, хотя в Восточную Пруссию не попал, но не принял участия и в решающих схватках во Франции.

Немцам не хватило этих соединений для победы на Марне.

Профессор комдив В. А. Меликов писал: «В августе – сентябре 1914 г. Франция оказалась в тяжелом положении… и если бы не бешеное огульное наступление в Восточную Пруссию царской армии, которая спешила этим ударом отвлечь германские силы на восточный (русский) фронт…, то положение на Марне для французов было бы еще более серьезным… Мольтке-младший приказал снять с главного направления (правый фланг германских армий, двигавшихся к Парижу) два корпуса и перебросить их на восточный фронт. Эта слабость в стратегической целеустремлённости имела свои тяжелые последствия для германских армий, так как этих корпусов, столь нужных в сражении на Марне, – там уже не оказалось…»^[10].

Ю. Н. Данилов объяснил причины снятия соединений именно с ударного фланга германской армии: «Развертывавшиеся у немцев на востоке события не позволяли медлить, и потому к перевозке были предназначены такие части, которые скорее других могли быть посажены на железную дорогу и прибыть к месту нового назначения. В соответствии с таким заданием, были сняты с правого обходившего французов фланга два корпуса (Гвардейский резервный и XI-й) и одна кавалерийская дивизия (8-я)… Принятое германским главнокомандованием решение о переброске части сил на восточный фронт явилось, конечно, для дальнейшего хода событий на западе фактором огромного значения. Кроме численного и притом значительного ослабления уже занесенного удара, это решение, несомненно, отказало еще свое подтачивающее влияние па духовное равновесие германских вождей, их веру в предстоящее дело, а значит, и волю к победе…»^[11].

Полковник Ф. Храмов писал: «Такое ослабление ударной группировки правого крыла германских армий бесспорно было одной из причин неудачного для германских войск исхода сражения на Марне в сентябре 1914 года… Таким образом, русские, вынудив германское командование перебросить часть сил с французского фронта на восток, оказали Франции серьезную помощь, сыгравшую в дальнейшем ходе войны крупную стратегическую роль»^[12].

Немецкий военный историк О. фон Мозер считал, что обстановка, сложившаяся в Восточной Пруссии, «послужила причиной особенно неудачного и рокового мероприятия, а именно – посылки двух армейских корпусов с правого фланга немецкой армии…»^[13].

Н. Н. Головин считал, что переброска германских корпусов с Французского фронта на Русский в этот период «представляла собой самую грубую стратегическую ошибку, совершенную во время Великой войны какой-либо воюющей стороной»^[14].

Первый Верховный главнокомандующий русской армией в годы Первой мировой войны великий князь Николай Николаевич-младший. Взято из: Великая борьба народов. М., 1915.

Вторым важнейшим стратегическим последствием этой операции стал беспрепятственный выигрыш русскими войсками Галицийской битвы с разгромом главных сил австро-венгерской армии. Командование германской 8-й армии не смогло использовать успешную операцию против 2-й русской армии и довести ее до решительного стратегического успеха на Восточноевропейском ТВД. Оно, несмотря на просьбы австро-венгерского главного командования, повернуло свои войска на северо-восток – против 1-й русской армии, предоставив русским свободу действий в Галиции.

Русскому Верховному главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу хватило стратегической дальновидности: с помощью свежей 9-й армии он переломил оперативно-стратегическую ситуацию в северной Галиции в пользу русского оружия, а затем вернул под русский контроль и часть Восточной Пруссии.

Стабилизация Французского фронта и необходимость спасения своего австрийского союзника явились предпосылкой переноса центра тяжести боевых операций армий держав германского блока на Восток. Прослеживается тенденция усиления германских войск Русского фронта с оформлением их в самостоятельное командование.

Основными особенностями стратегического искусства русской армии в Восточно-прусской операции являлись: 1) ускоренная мобилизация, сосредоточение и развертывание 1-й и 2-й армий Северо-Западного фронта главной задачей ставили помощь союзнику и захватить стратегической инициативы; 2) формой стратегического маневра являлся стратегический охват противника (целью русских было окружить и уничтожить войска 8-й армии).

Планируя операции против Австро-Венгрии, Ставка предполагала концентрическое наступление двух групп армий Юго-Западного фронта (правый фланг – 4-я и 5-я армии, левый фланг – 3-я и 8-я армии) в операции на окружение. Армии Юго-Западного фронта фронтальным движением по сходящимся направлениям должны были выйти на фланги противника, смять их, отрезав главные силы австрийцев от рек Сан и Днестр. Но противник, изменил свой план 1912 г. и отнес развертывание армий на 100 км к западу, вследствие чего теперь австрийские войска охватывали русских на северном фланге. И своим первоначальным успешным действиям на этом фланге сражения австрийцы были обязаны более раннему занятию рубежей и развертыванию, а также общему превосходству сил и средств над русскими армиями правого фланга Юго-Западного фронта.

В Галицийской битве 5 августа – 13 сентября 1914 г. исход операции определили умелое оперирование стратегическими резервами и своевременность подхода подкреплений. Устроить «котел» для австро-венгерской армии в Галицийской битве не удалось вследствие изменившегося стратегического развертывания австрийских армий. Русское Верховное командование смогло в должной степени распорядиться резервами, сформировав 9-ю армию и введя ее в бой на северном фланге битвы. Сосредотачивая 9-ю армию в районе Варшавы в роли резерва, русское верховное главнокомандование совершило железнодорожный маневр, усилив правый фланг 4-й армии в районе Люблина, что позволило преодолеть негативную обстановку на северном фланге Галицийской битвы.

Стратегической целью операции являлся разгром и уничтожение ядра австро-венгерской армии, что позволяло вывести из войны одну из ключевых держав германского блока. В первой части цель удалось реализовать, но вторую часть в силу объективных причин – нет. Цель данной стратегической операции соответствовала исконно русским интересам, но содействовала союзникам – прежде всего сербам.

Стратегический результат этой операции огромен. Была обескровлена австро-венгерская армия, начавшая терять боеспособность и требовавшая все возраставшей поддержки со стороны германских войск. Вырос удельный вес германских войск на Русском фронте. Кампания 1914 г. заканчивалась в пользу Антанты – операция изменила обстановку не только на юго-западном стратегическом направлении, но и на всем Русском фронте.

Странами германского блока была потеряна важная в стратегическом и экономическом (нефтяные ресурсы) аспектах территория – Галиция. Русские войска вышли к Карпатам и стояли у границ Венгрии и Чехии.

Основными особенностями стратегического искусства русской армии в данной операции являлись: 1) эффективное использование стратегического резерва (его роль выполнили подходящие войска 2-го эшелона), структурированного в форме 9-й армии; 2) эффективный железнодорожный маневр Верховного главнокомандования.

Стратегически именно Галицийская битва, как центральное сражение кампании, способствовала выигрышу Антантой и кампании 1914 г. а значит, и всей войны.

Первая Августовская операция 12–30 сентября 1914 г. повлияла на стратегическую обстановку на Русском фронте: германцы не смогли перебросить из Восточной Пруссии войска в Польшу, где осуществлялась успешная для России Варшавско-Ивангородская стратегическая операция. Более того, из Германии были оттянуты 2 дивизии – 49-я резервная и 50-я резервная (25-й резервный корпус), не попавшие на Французский фронт, что имело немаловажное значение в период развернувшихся боев на Изере. Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего германским Восточным фронтом М. Гофман писал: «Верховное командование придало этой армии (8-й германской. – А.О.) один из вновь сформированных корпусов, именно 25-й, хорошо себя показавший в бою»^[15].

Первая Августовская операция – яркий пример того, как в условиях коалиционной войны оперативно-тактический успех может быть преобразован в стратегический. Операция сказалась на стабилизации Французского фронта – это имело крайне неблагоприятные последствия для германской стратегии, вновь не сумевшей достичь решительного результата.

В период проведения Варшавско-Ивангородской стратегической операции 15 сентября – 26 октября 1914 г. план русского Верховного командования заключался в переносе центра тяжести действий русских армий на левый берег р. Вислы – планировался удар на Силезию с последующим наступлением к верхнему Одеру и далее на Берлин. Верховный главнокомандующий русскими армиями великий князь Николай Николаевич осуществил (пользуясь польской сетью железных дорог) блестящий железнодорожный маневр, сравнимый лишь с германскими перевозками в рамках шлиффеновского плана.

Три русских армии (4-я, 5-я и 9-я) перебрасывались в район Ивангород – Сандомир и перед ними ставилась активная задача. Предусматривался фронтальный удар (от Ивангорода) и фланговый охват (от Варшавы). Для решения последней задачи назначалась 2-я армия. В Галиции оставались лишь две армии (3-я и 8-я). Перед ними, также и как перед 1-й и 10-й армиями Северо-Западного фронта ставилась задача обеспечения операции.

Варшавско-Ивангородская операция («борьба за Вислу») – одна из крупнейших стратегических операций (по своему смыслу, количеству задействованных войск, осуществленному стратегическому маневру) маневренного периода войны. По форме – это встречное сражение (одна из наиболее сложных форм проведения боевых действий). В операции на 300-км фронте были задействованы главные силы австрийских и германских войск, сосредоточенных на Восточно-европейском ТВД и примерно половина всех русских сил, действовавших против Австро-Венгрии и Германии.

Операция осуществлялась в собственно русских интересах и по своей сути представляла собой ответ активными действиями на германскую реакцию относительно итогов Галицийской битвы. После перегруппировки и в тесной взаимосвязи с австрийским союзником германцы попытались вырвать стратегическую инициативу из русских рук, но это им не удалось.

Варшавско-Ивангородская операция – одна из наиболее удачных стратегических операций русской армии в мировую войну.

Ю. Н. Данилов писал: «Мы одержали над нашими противниками несомненно очень крупную стратегическую победу… Стратегия сделала свое дело столь ярко, что немцы не осмелились принять решительного боя»^[16].

Стратегическим результатом операции стал срыв планов германо-австрийского командования сгладить последствия Галицийской битвы, не удалось ему пока и сорвать готовящееся русское наступление в Силезию. Операция знаменовала начало «метания» стратегической мысли германцев между Восточным и Западным фронтами.

Необходимо отметить отличную организаторскую работу Ставки и Верховного главнокомандующего Николая Николаевича. Также это касалось координации деятельности двух фронтов.

Основными особенностями стратегического искусства русской армии в этой операции являлись: 1) сочетание двух способов стратегических наступательных действий – стратегического прорыва и стратегического охвата; 2) применение Верховным главнокомандованием эффективного железнодорожного маневра.

При разработке плана новой крупномасштабной операции – Лодзинской 29 октября – 6 декабря – русское командование учитывало крупное поражение германской 9-й армии в Варшавско-Ивангородской операции и выгодную стратегическую диспозицию русских войск в Польше. Планировалось крупными силами вторгнуться в Силезию с последующим ударом на Берлин. Учитывая подход к концу материально-технических ресурсов мирного времени, фактически это была попытка завершить войну до конца 1914 г.

Но русские армии австро-германского фронта, вытянувшись в линию на протяженном фронте, не имели необходимых резервов как для развития успеха, так и для парирования ударов противника. А. Нокс писал: «Операция принимала характер эксцентрического наступления и вызвала контрудар со стороны противника, имевшего все преимущества лучших сообщений…. Как и во время Августовского наступления в Восточной Пруссии, планы великого князя были продиктованы желанием помочь союзникам на западе…»^[17].

Пытаясь вырвать инициативу из рук русских войск, германское командование организовало удар в правый фланг наступающих русских армий, что привело к срыву планирования Ставки.

Если Восточно-Прусская операция является ярким примером тактической победы и стратегического поражения для немцев, то с Лодзинской операцией дело обстоит наоборот. Тактически это русская победа (русские войска устроили «котел» для 2,5 германских корпусов и почти их уничтожили (в вышедших из окружения полках оставалось по 500 бойцов), но в стратегическом аспекте это неудача – были сорваны крупномасштабные планы русской Ставки и фактически погашена русская оперативно-стратегическая активность на польском ТВД.

Основными особенностями стратегического искусства русской армии в этой операции являлись: 1) удалось осуществить стратегическое окружение крупной группировки германских войск (но эффективные приемы и способы обеспечения ликвидации окруженного противника пока не выработаны); 2) применена такая форма стратегического маневра как стратегическая фланговая атака (войсками 5-й и частично 1-й армий).

Стратегический результат операций в Польше не оправдал надежд обеих сторон – русские не смогли осуществить вторжение в Германию, австро-германцы прорваться к Варшаве. Вместе с тем стабилизация этого фронта объективно была выгодна русской стороне, истощение же противников привело к поискам новых оперативных решений.

Период конца ноября – декабрь 1914 г. характеризовался стабилизацией борьбы. В течение декабря немцы сделали несколько попыток прорваться к Варшаве; это привело к кровопролитным боям на Бзуре и Равке: у Болимова, Боржимова, Воли Шидловской. Прорыв к средней Висле противнику не удался – русские армии удержали свои позиции.

В ходе Сарыкамышской операции 9 декабря 1914— 4 января 1915 г. была разгромлена одна из 3-х турецких армий, бывших у Оттоманской империи к началу войны – т. е. выведена из строя треть ее вооруженных сил.

Маршал Турции, германский уполномоченный при турецком Верховном командовании О. Лиман фон Сандерс писал: «… операция… закончилась уничтожением этой армии (3-й. – Л.О.), которая из турецких оперативных соединений первой вступила в мировую войну»^[18].

Крах турецкого «блицкрига» привел к перелому и захвату стратегической инициативы на Кавказском ТВД уже с начала 1915 г. И эту инициативу Россия удерживала в течение всей войны.

Итоги кампании 1914 г. имеют важнейшее значение для коалиционной войны Антанты. Действия русских войск разрушили стратегическое планирование германского блока, полностью нивелировав немецкие успехи, достигнутые на Западе. Германцы были вынуждены уделять все большее внимание Русскому фронту в ущерб главному для себя – Французскому. Инициатива принадлежала русским войскам. Противник принужден был лишь реагировать (прежде всего, структурными реорганизациями и перебросками войск, что и срывало проводимые им операции) на русские выпады. Территориальный аспект стратегической обстановки также благоприятствовал русским: к концу года была захвачена большая часть Восточной Пруссии (до Мазурских озер) и Галиция с потерей левобережной (применительно к р. Висла) Польши. То есть, глубина «Польского выступа» уменьшилась, что имело положительное значение для планирования будущих операций.

Из четырех крупнейших стратегических операций 1914 г. (Восточно-Прусская, Галицийская, Варшавско-Ивангородская, Лодзинская) половина выполнялась в интересах союзников: Восточно-Прусская («спасение Франции») и Лодзинская («вторжение в сердце Германии»), но и остальные во многом способствовали облегчению положения союзников. И это притом, что передовые русские генералы справедливо считали, что «путь к Берлину лежит через Вену».

Знаковым является мнение генерала Э. Фалькенгайна, засвидетельствовавшего тот факт, что германское командование не предвидело необходимости крупных перебросок на Русский фронт, что также явилось чрезвычайно негативным фактором стратегического характера: «Растущая в перспективе необходимость поддержать союзников, попавших в тяжелое положение в Галиции, не могла поколебать этого решения (т. е. непереброски немецких войск из Франции в Россию. – Л.О.). Полагали, что, даже в неблагоприятном случае, новые войсковые части, формируемые в тылу, окажутся достаточными, чтобы поддержать положение на восточном фронте, пока суровая зима не прекратит там операций»^[19]. Очевидно, что германское командование не планировало перебросок, и до последнего противилось их осуществлению. По свидетельству Э. Фалькенгайна, ему пришлось отказаться от весьма перспективного плана прорвать Французский фронт в Артуа и Пикардии, но эту мысль он отбросил, т. к.: «Для ее осуществления не хватало сил после того, как все резервы как живой силы, так и снарядов, были потрачены для восточного фронта»^[20].

Восточно-Прусская операция способствовала краху шлиффеновского стратегического планирования и поражению Германии в Марнской битвы. Галицийская битва разрушила австрийский стратегический план и способствовала стабилизации Сербского фронта.

После завершения этих сражений ясно было, что германский блок в перспективе войну проиграл.

Осенние операции русской армии в Восточной Пруссии и Польше (Первая Августовская, Варшавско-Ивангород-ская, Лодзинская) стали важнейшей предпосылкой проигрыша Германией сражения за Фландрию, способствовали окончательной стабилизации Французского фронта и изменению стратегического планирования противника – на целый год Русский фронт стал для него ключевым.

Стратегически германский блок к концу 1914 г. проиграл – и, прежде всего, благодаря усилиям русской армии.

В кампании 1915 г. русское Верховное командование также планировало широкомасштабные активные действия. Замышлялись две крупные наступательные операции: в Восточной Пруссии (силами Северо-Западного фронта) и в Карпатах (силами Юго-Западного фронта). Однако данный замысел нельзя признать удачным.

Во-первых, наступления проводились на флангах стратегического построения, да еще и по расходящимся направлениям.

Во-вторых, если для 1914 г. подобное оперативное решение (одновременные удары по Германии и Австро-Венгрии) было оправдано как общими интересами блока (кризис на Французском фронте, так и необходимостью вывести из строя Австро-Венгрию), то в 1915 г. это было неразумно. В любом случае, переход к обороне на германском участке фронта диктовался необходимостью.

Столь рискованное оперативно-стратегическое творчество было обусловлено следующими обстоятельствами. С одной стороны, способностью Ставки Верховного главнокомандующего координировать и направлять действия фронтов. С другой стороны, – чрезвычайно широкими оперативными полномочиями самих руководителей фронтов.

К скорейшему окончанию войны могли привести: а) вывод из строя Австро-Венгрии (сосредоточив максимум усилий на Юго-Западном фронте) с выходом к Германской империи с юга, либо б) разгром Турции путем согласованных действий русской и союзной армий в рамках десантной операции с захватом Стамбула (Константинополя). Все условия для этого – силы, средства, господство на Черном море, понимание и взаимодействие союзников – имелись. Россия в 1914 г. выполнила важнейшие союзнические обязательства, вытекающие из Франко-Русской военной конвенции, и вполне могла теперь заняться реализацией собственного стратегического планирования.

В-третьих, наметился «кризис снабжения» действующей армии. Он будет преодолен к лишь осени (Германия критическую точку прошла уже к весне) 1915 г. Соответственно, распыление сил и средств на несколько наступательных операций привести к успеху не могло. Противник именовал русское планирование «Гигантским русским наступательным планом».

Январь 1915 г. ознаменовался кровавыми позиционными боями на польском участке Русского фронта – у Боржимова и Воли Шидловской. Эти бои – классический пример отвлечения и изматывания сил противника (в данном случае – русской армии).

Германское командование демонстративным наступлением не только спровоцировало командование Северо-Западного фронта на проведение операции с целью восстановления утраченных позиций – этим отвлекалось внимание от готовящейся крупной наступательной операции в Восточной Пруссии.

Стремясь парализовать русское наступление в ходе зимней кампании 1915 г. противник также осуществил удары по флангам Русского фронта – т. н. «Зимние стратегические Канны».

В Восточной Пруссии в ходе Второй Августовской операции (Зимнего сражения в Мазурии) 25 января—13 февраля было нанесено поражение 10-й армии Северо-Западного фронта. Главной задачей этой армии, как писал ее начальник штаба А. П. Будберг, было удержание стратегического положения. Выполнить стратегическую задачу не удалось, но эта одна из самых неудачных с тактической точки зрения русских операций является одной из важнейших для решения общесоюзнических задач.

Германцы, рассчитывая добиться серьезного стратегического результата, тщательно подготовились к операции – в очередной раз ослабив Французский фронт и задействовав обученный резерв внутри Германии: на Русском фронте нашли применение 6 дивизий т. и. молодых корпусов (38-го, 39-го и 40-го резервных), а также 2 дивизии отлично себя зарекомендовавшего 21-го армейского корпуса, переброшенного с Французского фронта.

Стратегический результат операции заключался в срыве широкого наступательного замысла неприятеля на северном участке Восточного фронта.

Вторая Праснышская операция 7 февраля – 17 марта 1915 г. осуществлялась для стабилизации стратегической обстановки на северо-западном направлении. Во многом были устранены последствия тактически неудачного Второго Августовского сражения: успехи германцев над 10-й армией сменились их поражением от 12-й и 1-й армий Северо-Западного фронта. Вторая Августовская операция и Второе Праснышское сражение ликвидировали северную «клешню» «Зимних стратегических Канн» противника.

На южном фланге Русского фронта Карпатская операция (январь – апрель 1915 г.) также имела важнейшее оперативно-стратегическое значение. Русские войска вышли на Венгерскую равнину, что поставило германский блок на грань поражения. Вместе с тем действия германских войск парировали могущие быть еще большими успехи русских войск, не позволили оперативным успехам превратиться в стратегические.

Основными особенностями стратегического искусства русской армии в ходе операций в рамках зимне-весенней кампании являлось сочетание различных форм стратегических действий – это стратегический прорыв (для Карпатской операции), стратегическая оборона (для Второй Августовской операции) и сочетание стратегического наступления и стратегической фланговой атаки (Второе Праснышское сражение).

В ходе Горлицкой стратегической наступательной операции австро-германских войск 19 апреля – 10 июня 1915 г. русские войска за 2 месяца оставили Галицию, потеряли систему крепостей, понесли огромный урон в силах и средствах. Стремясь добиться стратегически ненужной цели («удержания завоеванного пространства») командование Юго-Западного фронта приносило в жертву свои лучшие войска – более того, переброской корпусов и дивизий в Галицию подрывался и потенциал Северо-Западного фронта.

Несмотря на то, что обстановка на русском Северо-Западном фронте была прочной, после Горлицкого прорыва противника необходимым являлось общее отступление, вывод войск из «польского мешка».

С целью пленить русские войска в Польше противник начал реализацию т. и. «Летних стратегических Канн».

Армия М.-К.-В. фон Гальвица должна была наступать с севера через р. Нарев в направлении на Седлец – навстречу армиям А. фон Макензена, которые двигались с юга на север между р. Висла и р. Западный Буг. Этот грандиозный маневр должен был привести к окружению нескольких русских армий.

В ходе Третьего Праснышского сражения 30 июня – 5 июля 1915 г. войсками 1-й и 12-й армий Северо-Западного фронта стратегический план германцев был сорван, русские войска планомерно отошли на рубеж р. Нарев. Столкнувшись с мощной обороной по Нареву, группа фон Гальвица остановила наступление. Оперативно летнее Праснышское сражение – успех немцев, но стратегически оно способствовало русскому замыслу – грамотно эвакуировать Польшу. Тем самым русские войска консолидировали фронт на новых рубежах. Соответственно, стратегический успех остался на стороне русских – они удержались на линии р. Нарев.

Третье Праснышское сражение пресекло развитие северной составляющей «Летних стратегических Канн» противника.

Наступление группировки А. фон Макензена из северо-восточной Галиции также натолкнулось на упорное сопротивление. 22 июня началось русское контрнаступление на люблинском направлении.

Южная «клешня» «Летних стратегических Канн» также была остановлена.

Замысел австро-германцев устроить стратегический «котел» для русских войск в Польше провалился. О. фон Мозер отмечал: «…крупная операция Макензена – Гальвица, рассчитанная на окружение, постепенно превратилась в фронтальное наступление с запада на восток против русских армий, медленно отступавших на линию Ковно – Брест-Литовск – Владимир-Волынский, с одной позиции на другую, и сохранивших сомкнутость фронта»^[21].

В ходе летней кампании 1915 г. русские войска перешли к стратегической обороне.

После вывода русских войск из Польши началась борьба за оптимальное начертание фронта, выгодные позиции и плацдармы.

В ходе сентябрьской Луцкой операции войск Юго-Западного фронта потерпела поражение 4-я австрийская армия. Луцкая операция не позволила противнику осуществить маневр флангового охвата отходящей центральной группы русских армий. Противник переходит к обороне.

Несмотря на отдельные успешные и даже наступательные операции русских войск весны – осени 1915 г. на юго-западном направлении (удачные контрнаступления в рамках Горлицкой операции, Прутская, Луцкая операции, наступление на Серете и др.) стратегической инициативой прочно завладели австрийцы и германцы.

Русское командование, сосредоточив главное внимание на польско-карпатском участке фронта, недооценило прибалтийское стратегическое направление. Силы и средства на данном ТВД были представлены в основном разрозненными частями слабого состава.

Риго-Шавельский район, через который был возможен обход Русского фронта с севера, приобретал огромную значимость. Русское Верховное командование могло противопоставить широкомасштабным наступательным замыслам противника в Прибалтике прочную оборону с элементами активности.

Операции в Прибалтике летом – осенью 1915 г. (Митаво-Шавельская, Ковенская, Виленская) в стратегическом плане были безрезультатны для германского командования. Суть боевых действий в Прибалтике опять свелась к фронтальному вытеснению русских войск, врагу не удалось осуществить оперативные охваты и обходы в стиле «Канн».

Операции в Прибалтике способствовали стабилизации Русского фронта, а значит, и тому, что замысел противника на вывод России из войны не удался.

Все операции на Кавказе в 1915 г. проходили под знаком активности со стороны русских, в том числе – с целью удерживать в постоянном напряжении 3-ю турецкую армию, и не только не допускать ее ослабления, но и отвлекать на себя новые силы противника из района проливов Босфор и Дарданеллы.

Кампания 1915 г. на Кавказе была замечательна попыткой турецких войск в очередной раз захватить стратегическую инициативу (Алашкертская операция), взаимодействуя с австро-германскими союзниками. Но русские войска прочно удерживали стратегическую инициативу.

Подводя итог стратегической деятельности русской армии в кампании 1915 г. необходимо отметить следующее.

Год начался с активных наступательных операций русских войск (Ласдененская операция 10-й армии, Вторая Праснышская операция 12-й армии, Карпатская операция Юго-Западного фронта), что уже в значительной мере повлияло на германо-австрийское планирование и баланс сил. Помимо положительных факторов стратегического характера присутствовали и отрицательные, главные среди которых – распыление сил по расходящимся направлениям, людские и материальные потери, затраты, а не накопление столь необходимых ресурсов.

Весенне-летние операции германцев и австрийцев (Горлицкий прорыв, Третье Праснышское сражение, операции в Прибалтике, на Буге и в Галиции) привели к утрате русской армией стратегической инициативы на германо-австрийском фронте. Теперь уже русские войска были вынуждены отбиваться, отвечая на его оперативные решения противника. В период с мая по сентябрь были утрачены важнейшие в стратегическом отношении территории и ресурсы, понесены наиболее тяжелые потери в живой силе и вооружении. Главным в данной ситуации становится вывод войск и эвакуация материальных ценностей из-под ударов противника с наименьшими издержками. Апогеем этой тактики стала грамотная и своевременная эвакуация Польши. Другой главной задачей стала консолидация фронта на новых позициях, борьба за оптимальное начертание линии фронта в расчете на будущие операции.