Алексей Макаров
Вперед, по жизни
Глава вторая
Утром, после завтрака, Иван Михайлович закурил и, как всегда, не спеша начал:
– Ну, что, ребятки, хватит балду пинать, отдохнули вчера, пора бы сегодня и за работу приниматься.
– А что же мы будем тут делать? Топографы тут уже всё отработали. Неужели ещё, надо будет что-то рубить? – удивился Лёнька.
– А ты мне не умничай тут, – зло воззрился на умника Иван Михалыч. – Профиля будем лὸжить, так же, как и раньше. Теперь уже выше прииска надо их прокладывать. А потом, когда там закончим, будем и ниже прииска лὸжить. Не волнуйся, на твой век здесь работки хватит.
– Да, неужто ещё не все профиля проложены? – удивился Лёнька. – Ведь топографы уже здесь всё прошли?
– Значит не всё, – чувствовалось, что Лёнькины вопросы начали выводить Михалыча из себя. – Если надо, то значит, будем лòжить, где скажут. Скажут по прииску лòжить, будем и по прииску. Всё равно через пару тройку лет тут камня на камне не останется. Драги тут будут ходить.
– Да… – протянул Лёнька. – Такую красоту загубят.
– А что делать? – чувствовалось, что Михалыч начал успокаиваться. – Стране золото нужно, потому и прииск снесут и деревья изничтожат. Золото важнее, – для весомости своих слов, он даже поднял палец над головой.
Но закончить своих размышлений ему помешал Серёга. Он рывком открыл дверь и ввалился в комнату. Русые волосы в беспорядке раскиданы по плечам. Голубые, широко расставленные глаза горели. Голенища сапог завернуты, а рабочие брюки от энцефалитки небрежно в них заправлены.
– Здорово, пацаны! – весело, громко поприветствовал он мальчишек. – Как живёте?
– Как живём? Да нормально живём. Не видишь, что на работу собираемся? – пробурчал ему в ответ Витька.
– Чего носы повесили? – так же бодро, не обращая внимания на недовольный вид мальчишек, продолжал Серёга. – Давайте собираться, пойдём, поработаем! Я уже там все места знаю, я там уже профиля лὸжил, да и с Соколовым ходил.
– Да знаем мы, как ты их там лὸжил, – ехидно улыбнулся Иван Михалыч. – Ты больше там приписываешь себе, да начальство спаиваешь.
– Ты чё это, дед, туфту гонишь? Негоже так на рабочего человека понапраслину возводить, – обиженно возразил Серёга, чувствовалось, что он весь, как-то внутренне собрался, готовясь к отпору.
Но Иван Михайлович отмахнулся от него:
– Да пошел ты… Не хочу я с тобой связываться. Вон, иди лучше к Соколову, с ним и разговаривай. А к пацанам не лезь. Не по пути им с тобой, – зло выговорил он, сплюнув в сторону Серёги.
Посчитав, что разговор с Серёгой закончен, Михалыч повернулся к озадаченным мальчишкам и прежним голосом скомандовал:
– Неча рассиживаться, ребятки. Пошли. Будет у нас сегодня весёлая работёнка.
Мальчишки послушно закинули рюкзаки с тормозками за плечи и, прихватив топоры с мачете, послушно последовали за Михалычем, оставив Серёгу в хате.
Выйдя на пустую улицу, они двинулись вслед за Иваном Михайловичем наверх, к выходу из прииска к верховьям Хугдера.
Прошли километра два с половиной по знакомой дороге, по которой пришли из Золотой Горы, да и вчера гуляли по ней.
Дойдя до последних профилей, обследованные топографами, Иван Михалыч остановился:
– Ну, вот, ребятки, давайте будем продолжать ту же самую работу, что мы и делали. Ничего нового тут нет. Только то, что мы всё время будем приближаться к прииску, и до хаты добираться будет ближе, – усмехнулся он.
Мальчишки тут же распределились, кому какой профиль брать. Они отмерили от последнего профиля пятьдесят метров и продолжили ту работу, которую они уже привыкли делать – топор, мачете, вешки и просека, которую надо прокладывать от сопки до сопки поперек долины.
К вечеру Лёнька сделал даже два профиля. В этом месте долина оказалась не такой широкой, как в низовьях, поэтому у него так и получилось.
Заканчивая второй профиль, Лёнька услышал свист и крик:
– Лёнька-а, Лёнька-а. Ты где? Иди сюда быстрей!
Это кричал Сашка и тут же раздался крик Витьки:
– Иди к нам! Что ты там застрял?
– Подождите! Я скоро закончу и подойду! – Прокричал в ответ Лёнька.
– Ну, тогда мы пошли! Смотри, не задерживайся! – услышал он в ответный крик друзей.
«Видать, лесу попалось меньше, чем мне, если они закончили по два профиля», – подумалось Лёньке, и он с удвоенной силой принялся заканчивать второй профиль.
Закончив работу, Лёнька вернулся на главную просеку и, выйдя на дорогу, пошёл по ней назад на прииск.
Вскоре он увидел Сашку с Витькой, которые мыли в речке сапоги.
– Пацаны! Подождите, я сейчас! – крикнул он и ускорил шаг.
Увидев Лёньку и услышав его крик, друзья замахали ему:
– Иди быстрее! Мы тебя подождём!
Подождав Лёньку, они уже втроем веселой гурьбой вернулись на прииск.
Борисы с Иваном Михайловичем уже пришли дом и готовили ужин.
Вскоре они его приготовили и, как и прежде, на заимке, сели все вместе за стол.
Но тут ни с того, ни с сего, старший Борис достал из шкафа бутылку водки.
Лёньку такой жест Бориса поразил.
У них за всё время работы никогда такого не происходило. А тут они водку достали…
От присутствия бутылки на столе, Лёньке стало неприятно. По виду Сашки с Витькой он понял, что и они удивлены.
Витька, который оказался понаглее, сразу же возмутился:
– Чё это вы водяру стали хлестать? Завтра же на работу.
– А ты не переживай за нас, мал ещё нас обсуждать. Мы знаем, чё делаем. Завтра будем как огурчики, – поучающе ответил ему старший Борис.
– Ага, видел я сегодня, какие вы были огурчики после вчерашнего, – продолжал выражать недовольство Витька.
Иван Михайлович вначале, смотрел на мужиков с неодобрением, но когда старший Борис предложил ему выпить, то не отказался, и вместе с ними выпил. Так они втроем и допили целую бутылку за ужином.
А мальчишки поели и, не поблагодарив за ужин, как прежде, встали из-за стола и вышли.
Только они вышли, как откуда ни возьмись, появилась Ритка.
– А вы видели, что ваши мужики водку взяли в магазине? – тут же выпалила она вместо «здрасьте»
– Как покупали – не видели. А то, что они сидят там, – Лёнька кивнул в сторону дома, – и пьют – видели.
– А вы что, с ними тоже пили, что ли? – наседала с вопросами Ритка.
– Да ты что, Ритка! Вообще, что ли на всю голову чёкнулась? – возмутился Сашка.
– У меня то голова не болит об этом, а вот если пили, то я враз заложу вас Анатолию Павловичу или Валееву, – в Риткином голосе слышалось столько ехидства, что сомневаться в её благих намерениях не имело смысла.
– Ритка, иди-ка ты отсюда, пока я тебя точно не навалял, – не выдержал Сашка Риткиных нападок.
– Ага! А ты попробуй сначала, поймай меня. Ты меня уже раз ловил, так вон вся башка была у тебя в иголках. Может, ещё раз попробуешь? – Ритка мигом отскочила и задорно смотрела на Сашку. Чувствовалось, что она не собирается никуда убегать, а в глазах у неё светился задор, чтобы ещё больше позлить Сашку.
Но Сашка, помня предыдущий урок, только махнул на неё рукой:
– Да ну тебя, ещё я связываться с тобой буду. Девчонка, – презрительно добавил он.
– Ну, смотри. А то я как удеру, так ты меня и не поймаешь, – всё никак не могла успокоиться Ритка.
– Да кому ты нужна? – в отместку на её слова только и огрызнулся Сашка. – Вот мы хотим сейчас сходить на Хугдер, посмотреть, поймалась ли рыбка в мордуши.
– Тогда и я с вами пойду – тут же решила Ритка, сразу забыв про все обиды и обещания.
Только они собрались идти к реке, как из-за изгороди соседнего двора вышла Ленка.
Увидев её, настроение у Ритки сразу изменилось, и она прошептала Сашке:
– Всё. Капец вашей рыбалке-проверялке. Вон ваша краля припёрлась. Не пойду я с вами больше никуда.
– Ну, и зря. Дура, ты Ритка. Что нам та Ленка? – вместо Сашки ответил ей Лёнька.
– Не хочу я с ней общаться, – дернула плечами Ритка. – Она вон, смотри, нос задрала и вообще ни на кого внимания не обращает. Хочет, чтоб вы перед ней стелились, – при этих словах она даже скривила губы.
Витька же, увидев Ленку, сразу пошёл к ней:
– А мы идём проверять мордуши. Пошли с нами, – радушно пригласил он её.
– Ладно, если зовёте, то пошли, – Ленка, якобы нехотя, но согласилась.
Она была в невысоких сапожках, которые едва достигали середины голени. Витька с Сашкой надели болотники, а Лёнька кирзачи, потому что он и не предполагал, что они пойдут проверять мордушу.
Настроение из-за появления Ленки, у Лёньки резко изменилось.
«Ну, и идите, проверяйте, а я буду на берегу стоять и на вас смотреть», – подумал он со злостью.
Весь путь к плотине Ритка не отходила от Лёньки и всё время комментировала действия пацанов:
– Вот пусть Витька с ней и возится. А я тут с тобой буду смотреть. Мне же интересно, сколько вы из мордуши вытащите рыбы.
Витька с Сашкой залезли по плотине к мордуше и вытащили её.
Из мордуши они вытряхнули штук двадцать неплохих рыбок. Сашка нанизали их на кукан, а Витька пошёл проверять вторую мордушу.
– Эх, какая бы сейчас получилась хорошая уха, – вырвалось у Сашки, когда он поднял перед собой полный кукан с рыбой.
– А я могу её приготовить, – неожиданно заявила Ленка.
Сашка отмахнулся от Ленкиного предложения:
– Сейчас, что ли? Да мы сейчас уже сытые и есть не хотим.
– Нет, – настаивала Ленка, – вы мне дайте рыбку, а я из неё завтра, когда вы придёте с работы, сделаю уху. Картошка у нас есть, морковка есть, лучок я тут пособираю зеленый.
Лёнька сразу заметил, что Витьку устраивает такой расклад событий:
– Да это будет просто замечательно, если ты это сделаешь! – радостно воскликнул он. – Хорошо, давай! Тогда завтра, после работы, мы едим уху! – во всеуслышание заявил он и вместе с Ленкой они двинулись к её дому, унеся с собой куканы с рыбой.
Чувствовалось, что им сейчас никто не нужен, так они увлеклись беседой.
А Лёнька с Сашкой и Риткой пошли в клуб.
В этот день у рабочих на прииске был короткий день, поэтому в клубе вечером обещали показывать кино.
Один билет в кино стоил десять копеек и ребята, купив билеты, прошли в зал клуба.
Устроившись на скамейках в середине зала, они с удовольствием посмотрели фильм «Весна на Заречной улице».
Фильм, был не цветной, а чёрно-белый. Сейчас для ребят это особой роли не играло, и они с интересом его смотрели, переживая и смеясь над приключениями героев фильма. Когда песню начал петь главный герой фильма Николай Рыбников, то Лёнька непроизвольно начал подпевать ему, потому что папа много раз напевал её в самых разных ситуациях и Лёнька прекрасно знал слова этой песни.
После окончания фильма они вышли из клуба в отличном настроении, готовые на самые лучшие поступки в жизни.
Перед крыльцом клуба толпились мужики с гидравлики и курили. Они и раньше выходили покурить на улицу, когда киномеханик перезаряжал бабину с фильмом на киноаппарате «Украина».
Но сейчас они не просто обсуждали фильм или события сегодняшнего дня, а возбужденно что-то кричали.
Лёнька протолкался сквозь кричащих мужиков и увидел, что свора собак начала драться меж собой.
В этой своре Лёнька увидел Серого. Остальных псов он не знал.
Приисковые собаки носились стаями от одного прииска к другому, если чувствовали, что где-то запустовала сучка. Для них расстояние между приисками значение не имело. На каждую «свадьбу» они моментально сбегались со всей округи и бедной оказывалась та сучка, у который начались «весёлые» денёчки.
Серый, жил у Ритки во дворе и Лёньки с ним подружился.
Почему-то Серый выбрал именно Лёньку себе в друзья. Может быть из-за того, что Лёнька умел обращаться с собаками?
Когда у них появилась в доме Тайга, то Лёнька прочёл с десяток книг по дрессировке и обращению с собаками и умел с ними разговаривать и ладить.
Наверное, поэтому Серый часто ходил за Лёнькой по поселку и позволял себя гладить. И за это Лёнька давал ему то кусок хлеба, то ещё что-нибудь, мясное. Иногда кость из супа или банку с остатками тушенки, чтобы он её вылизал до конца.
Серый – был какой-то смесью дворняги с носорогом, в нём каких только кровей было не намешано, но что-то лаечье в нём оставалось. Уши у него приподняты, но кончики их висели, зато хвост закручивался колечком, как у настоящей лайки.
В дерущейся своре собак особо выделялся здоровущий кобель с другого конца прииска. Его всегда держали на привязи, но сейчас он под воздействием паров очередной «свадьбы» сорвался с неё, о чём свидетельствовал обрывок веревки у него на шее.
Это был высокий, широкогрудый, с покатой спиной и воинственно задранным хвостом пёс.
Мужики поважали собак, натравливая их друг на друга и бросая между ними то кусок кости, то хлеба.
В этой свалке здоровущий кобель наскочил на Серого и между ними завязалась нешуточная драка.
Мужики кричали в восторге от такого зрелища и ещё больше подзадоривали собак.
Пёс с верховьев прииска начал одолевать Серого, хотя тот тоже в ответ огрызался, злобно рыча и стараясь укусить противника.
Но тут Лёнька увидел, что Серому сейчас придётся плохо. Здоровущий пёс схватил Серого за глотку и начал валить на спину. Серый даже начал задыхаться.
Не обращая внимания ни на кого, Лёнька схватил палку, которая подвернулась ему под руку и начал дубасить здоровенного кобеля по спине.
Тот взвизгнул и, прижав уши, отскочил от Серого.
Увидев Лёньку в центре дерущихся собак, мужики заорали:
– Ты что делаешь? Сейчас они тебя искусают, разорвут!
Но здоровяк отскочил после Лёнькиного удара и не стал больше бросаться на Серого.
Почувствовав, что здоровяк больше не кинется на него, Лёнька, продолжая размахивать для устрашения палкой, вытащил Серого из своры разъяренных псов за ошейник.
С другой стороны, в ошейник Серого вцепилась и Ритка. Так они вдвоём и затащили упирающегося Серого во двор Риткиного дома.
– Слышь, Ритка, у тебя йод есть? – Лёнька всё не мог отпустить от себя скулящего Серого из, головы которого капала кровь.
– Было, что-то у мамки, когда она мне мазала ногу, – начала вспоминать Ритка.
– Так, тащи! Видишь у Серого кровь идёт? – скомандовал Лёнька.
– Щас, – тут же отреагировала на его просьбу Ритка и вбежала в дом.
Через несколько минут она выбежала с какой-то коробкой.
– Вот. Из неё мамка брала мне йод, – взволнованная Ритка передала коробку Лёньке.
Лёнька достал бинт из коробки, нашёл там йод, намочил кусок ваты йодом и принялся обрабатывать кусок оторванной шкуры за ухом Серого.
Здорово цапанул его здоровяк. За ухом был оторван клок кожи с шерстью, из которого постоянно сочилась кровь.
Когда Лёнька смазывал йодом рану, Серый даже поскуливал. Наверное, йод щипал в ране. Но пёс не отходил от Лёньки, как будто чувствуя, что Лёнька делает ему добро.
Ритка, стоявшая рядом, придерживала Серого за холку, крепко в него вцепившись.
От волнения она всё время что-то тараторила, на что Лёнька не обращал внимания, время от времени автоматически отвечая на её вопросы:
– Лёнь, а ты не боялся, когда кинулся на собак? – Ритка попыталась заглянуть Лёньке в глаза.
– Да не помню я, – отмахивался от неё Лёнька, занятый обработкой раны.
– Лёнь, а ты всегда такой храбрый? – Ритка в восторге не отрывала взгляда от Лёньки.
– Да отстань ты, – Лёньке некогда было отвечать на Риткины вопросы, он мазал Серому кусок оторванной кожи и старался прибинтовать его к голове. – Ты лучше вместо того, чтобы болтать, Серого держи, а то он от боли и меня сейчас может цапанỳть.
– Лёнь, а зачем ты полез к собакам? – не обращая внимания на Лёнькины слова, продолжала расспрашивать Ритка.
Но вняв Лёнькиной просьбе, Ритка крепко сжала голову Серого, приговаривая при этом все ласковые слова, которые знала, стараясь успокоить скулящего пса.
– Да откуда же я знаю? – так же автоматически ответил Ленька, занятый обработкой раны. – Ну, полез и полез. Разве я об этом думал? Мне просто стало страшно за Серого, – и он мимолётом взглянул на Ритку.
– Нет, Лёнь, я бы так не смогла, – восторженно смотрела Ритка на Лёньку. – У меня бы на это смелости не хватило.
Тут Лёнька оторвался от обработки раны:
– Дура ты Ритка! – посмотрел он ей в глаза. – Когда друг находится в беде, то ты и не на такое пойдешь. А если бы его убили или разорвали в клочки? Что бы ты потом делала? – он достал очередной бинт, стараясь как можно плотнее прижать оторванный кусок кожи к голове собаки с его помощью.
Ритка на это вообще ничего не ответила, а только смотрела за Лёнькой и его руками, которыми он старался облегчить страдания Серого.
Вот так и окрепла дружба Лёньки с Серым.
И всегда, когда ребята возвращались с работы, первым, кто их встречал на прииске – это был Серый.
А иной раз, он ходил с Лёнькой и на работу.
Лёнька рубил профили, а Серый появлялся, то тут, то там, и всегда бегал вокруг него кругами, как будто оберегая от какой-то опасности.
Он как чувствовал, когда Лёньке требовалось сделать перерыв, подбегая к нему и верно глядя в глаза. Конечно, он хотел получить небольшой кусочек из «тормозка», который Лёнька брал с собой на целый день. Лёньке это знал, но иногда Серый подбегал к нему и так смотрел в глаза, что, в них порой даже становилось страшно смотреть, настолько его взгляд походил на человеческий. То ли Серый хотел высказать этим взглядом верность Лёньке, то ли уберечь его от внешней угрозы, от которой он его сейчас охраняет, то ли он благодарил его за что-то. Лёньке этого не понимал. Он иногда брал морду Серого к себе в руки и, поцеловав в мокрый нос, спрашивал:
– И чего-то тебе надо? Что ты ещё хочешь? – а Серый, вырвавшись из Лёнькиных объятий, отбегал в сторону и, потянувшись на передних лапах, несколько раз гавкал.
Клещей на нём было немерено. В небольшие минуты перерыва Лёнька их из него вытаскивал.
Слава Богу, что за всё время пребывания в тайге, Лёнька вытащил из себя только одного впившегося клеща из-под мышки.
Хорошо, что они всегда соблюдали советы Анатолия Павловича и Михалыча. В тайге они носили энцефалитки, всегда полностью застегнутые, несмотря ни на какую жару и пот, иной раз застилавший и разъедающий глаза. А после работы из всех швов энцефалитки вытаскивали по десятку клещей.
Серый всё время, старался находиться рядом с Лёнькой, даже вечером, когда ребята возвращались с работы – Лёнька, Витька, Сашка и впереди них всегда бежал Серый.
Через два дня, после того, когда мальчишки вернулись в Комсомольск, Валеев, Соколов, Анатолий Павлович и Серёга ушли на Гилюй проводить топографическую съемку. С ними ушла и мать Ленки.
Ленка осталась одна.
Иван Михалычу приказали, чтобы он за ней следил, поэтому он перешёл ночевать в дом, где жили Соколов с женой и Ленкой.
Мальчишки и два Бориса остались жить в прежнем доме.
Дни текли в прежнем размеренном темпе.
Подъём, завтрак, работа, ужин, небольшой отдых и сон.
В один из таких дней, когда уже надоело рубить лес и прокладывать просеки, Витька предложил:
– Слышь, пацаны, а пошли на гидравлику. Посмотрим, как она работает, чё там мужики делают. Ведь интересно же. Мы уже сколько здесь? А ни разу там не были.
– Конечно, пойдём, – поддержал его Сашка. – Надоело уже лес рубить, надо хоть и для себя что-то сделать.
А зачем отказываться от такого предложения? Лёньке хотелось посмотреть и эту достопримечательность прииска Комсомольск на Хугдере, поэтому он сразу согласился.
В тот день мальчишки закончили работать пораньше.
Собравшись вместе на просеке, они вышли на дорогу и дошли до места, где от Хугдера шёл отвод воды на гидравлику.
По тропинке, что вела вдоль желоба, они прошли до того места, где желоб заканчивался и от него шла труба, ведущая к гидромонитору.
Вдоль этой трубы, по отвесному склону, они спустились вниз к эстакаде, на которой стоял гидромонитор, который все называли пушкой.
К тыльной части монитора этой пушки и подсоединялся шланг, по которому вода подавалась к соплу. Из-за перепада давления воды и сужения сопла гидромонитора из его ствола вырывалась мощная струя воды, которой он размывал грунт карьера и подавал его на слип.
Сейчас за пушкой стоял крепкий мужик, ловкими движениями направляющий струю воды на слип. Т. е. на пологую эстакаду.
Мальчишки уже знали, что на этой эстакаде лежат резиновые коврики с ртутью. Вода в смеси песка и камней, должна проходить по слипу. Золото, как самый тяжелый ингредиент, впитывался ртутью, а вода с песком и камнями дальше уходила в Хугдер, воды которого после прииска имели грязно-жёлтый цвет.
Спустившись с сопки, парни с интересом смотрели, на высокого, широкоплечего, в темном, блестевшем от воды непромокаемом плаще, и низко надвинутой на глаза зюйдвестке мужика, ловко управляющего гидромонитором.
Увидев приближающихся мальчишек, мужик обернулся и крикнул:
– Чё, пацаны! Интересно?
– Конечно, – перекрикивая шум воды, прокричал Витька.
Мальчишки знали этого мужика. Они его видели в клубе и знали, что его зовут Василий.
Василий задорно посмотрел на Витьку и неожиданно предложил:
– Что? Хочешь сам поработать?
Витька нерешительно посмотрел на пушку и мокрого с ног до головы Василия, но отказаться не смог и нерешительно подошёл к гидромонитору.
– Держись крепче за ручки, – прокричал мужик Витьке на ухо. – Отпустишь их, уведёт монитор в сторону. Зальёшь и трактор и ребят в карьере, – он указал на трактор и группу людей, стоящих внизу.
Витька напрягся, взял из рук Василия рукоятки пушки и попытался направить их в сторону размываемого откоса, но это у него не получилось. Пушка сама развернулась абсолютно в другую сторону, и струя воды ушла совсем не туда, куда её направлял Витька, а взвилась над карьером.
Неожиданно в месте, где струя воды теряла высоту и начала падать на землю, появилась радуга.
Лёнька и Сашка, как заворожённые смотрели на это зрелище. Но мужик зло крикнул Витьке:
– Держи крепче! – мать твою перемать. – Всех ведь зальёшь!
Он помог Витьке справиться с монитором и у того стало получаться подобие работы оператора.
Струя воды мощной струёй вылетала из наконечника пушки. Надо было иметь достаточную силу в руках, чтоб удерживать в нужном направлении гидромонитор.
Витька поработал немного пушкой и, видя, что тот устал, Василий предложил Лёньке:
– А ты чё, тоже хочешь попробовать?
Как можно отказаться от такого заманчивого предложения. Поэтому Лёнька, не раздумывая, подбежал к Витьке и принял из его рук рукоятки гидромонитора.
Монитор сразу же начал вырываться из рук. Пришлось приложить все силы, чтобы держать его и направлять струю для размыва породы в нужном направлении.
К тому же приходилось ещё делать кольцевые движения, которые бы забрасывали воду вместе с песком и глиной на слип, на котором и лежали коврики с ртутью.
На такую работу у Лёньки хватило сил не больше, чем на полчаса, руки у него онемели от прилагаемых усилий и монитор начал сам вырываться из них.
Василий, увидев это, передал рукоятки пушки Сашке и, смеясь, прокричал:
– Во-во, а мы тут по двенадцать часов вот так работаем, и ничего, – на что Витька ответил:
– Но вы же за это деньжищи получаете и не малые.
Василий весело отреагировал на Витькино замечание:
– А вы деньги получаете за то, что лес рубите. Каждый должен делать свою работу!
Мальчишки, мокрые с головы до ног, отошли от эстакады с гидромонитором и, ещё посмотрев, как ловко управляется с такой непокорной пушкой Василий, развернулись и двинулись к дому.
Серый, как всегда, бежал впереди мальчишек.
Весело переговариваясь и делясь впечатлениями о работе с гидромонитором, ребята вернулись на прииск.
И, как будто невзначай, им на встречу попалась Ленка. Она или чувствовала, когда мальчишки вернуться или специально их поджидала.
Увидев приближающихся мальчишек, она сделала вид, что как будто случайно оказалась на улице.
– Ой! А чего это вы сегодня так рано вернулись? – удивленно встретила она их. – Я-то думала, что вы только часа через два появитесь. И что-то вы совсем, с другой стороны, идёте. Или заплутали где?
– Нигде мы не плутали, – за всех начал отвечать Витька. – На гидравлику ходили. Знаешь, как там здорово! – Витька первым подошёл к Ленке и начал ей рассказывать о своих впечатлениях, яростно размахивая руками.
Витьке Ленка оказывала особое внимание, у них появились какие-то общие секреты, и они постоянно о чём-то шушукались и где-то бродили вечерами.
Темнеть начинало в начале десятого. Так они до самой темноты где-то вдвоём ходили и о чём-то разговаривали.
Вот и сейчас, размахивающий руками Витька, чуть ли не прилип к Ленке. Ему уже было наплевать на друзей. Он выглядел глухарём на току. Сейчас он кроме Ленки уже никого не видел и ничего не слышал.
Лёньку с Сашкой вообще не волновали их отношения, они занимались своими делами.
