Алексей Макаров
Паулина. Морские рассказы
© Алексей Макаров, 2024
ISBN 978-5-4490-8262-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
В третьей книге «Морских рассказов» автор коснулся необычной темы для читателя.
Эта тема для сухопутного человека чужда. Потому что не каждому человеку приходится проводить дни и месяцы, а иногда и годы, в открытом море, подвергаясь воздействиям стихии, с которой человек ещё не может справиться до сих пор. Ему только надо подстраиваться под неё.
Для большинства читателей море – это место отдыха и развлечений.
А для некоторой категории людей – это суровый труд. От результатов этого труда многое зависит.
Для хозяина судна – целостность судна. Для фрахтователя – это бесперебойная доставка грузов. А для самих моряков – это возвращение домой после трудных рейсов.
Это общий труд моряков, который объединяет их всех. Но гарантию этого труда во многом обеспечивают судовые механики.
Их труд не заметен. Судно вовремя пришло в порт – заслуга механика. Его за это никто не похвалит и не ободрит. Это его обычная работа. Для этого и существует на судах должность судового механика, чтобы всё было безопасно и исправно.
Судно задержалось в рейсе или, если не дай Бог, потерпело аварию – виноват механик. И тогда его взгреют по полной программе. Но капитаны тут будут стоять в первой шеренге.
На море нет национальностей, которые порой разделяют многие государства. На море есть только одна национальность – это моряки. Они в любой ситуации протянут руку помощи друг другу и поделятся последней рубашкой.
В некоторых рассказах этой серии книг автор описывает события от первого лица.
Да, отчасти это так и было. Но многое из того, что описано в «Морских рассказах» – это обычная морская жизнь, эпизоды которой произошли не только с самим автором а и многими его друзьями и знакомыми, хотя и переданы они от первого лица.
Автор очень рад, что Вы прочли эти строки. Значит, Вам не всё так безразлично в этом мире.
Все события в этих рассказах являются плодом авторского вымысла. Все совпадения имён, дат, названий и сюжета являются случайными. Местоимение «Я» в данном тексте обозначает не Автора, а вымышленного персонажа.
С уважением ко всем морякам и их семьям, Алексей Макаров
«Паулина». Начало контракта
Жизнь судового механика
Глава первая
Самолёт пошёл на посадку в Сан-Пауло. Стюардессы бегали и наводили порядок в салонах, заставляли пристёгиваться, выравнивать кресла, убирать столики.
А у меня до сих пор стояло в глазах Инночкино лицо в аэропорту Владивостока. Даже через пепельные окна кафе я видел, как она машет мне рукой, а в телефоне звучал её голос:
– Счастливого пути, спокойного рейса. Я тебя люблю. Возвращайся быстрее.
Пересадка в Москве, пересадка во Франкфурте-на-Майне и десять часов перелёта до Бразилии, где так много диких обезьян. И вот сейчас самолёт сядет.
Он и сел. По многочисленным переходам я добираюсь до выдачи багажа и выхожу на имигрэйшн. Там по плакатикам в руках встречающих, нахожу своего встречающего.
Это женщина. Наверное, помесь местных индейцев с португальцами, а может и ещё с кем. Но вид чисто южноамериканский. Она чем-то озабочена.
– Ты не один. Вас двое. Стой здесь, не уходи никуда. Твой друг где-то потерялся, – тараторит она по-английски с испанским акцентом.
Мне что. Курить я бросил. Значит, выходить на улицу не надо. Стою спокойно. Сказали ждать, значит – ждать. Глазею по сторонам.
Где это тут столько много диких обезьян? И вдруг появляется агетша с очень непростым импозантным человеком, которому она тараторит:
– Я тебе сказал быть здесь, никуда не ходить. Почему ты ходить другая сторона?
А тот, еле выдавливая английские слова, представительным басом возражает, показывая вокруг руками:
– Я не могу уходить далеко. Я здесь всегда рядом. Я большой и меня всегда видно.
Что он большой, то это я сразу заметил. Роста чуть больше ста восьмидесяти, в распахнутом кожаном плаще с изящным кожаным, чёрным портфелем в руке. Из-под плаща проглядывался хорошего качества пиджак, рубашка и, изящно повязанный галстук. Его нисколько не смутило, что его кто-то искал, ждал и волновался о нём. Тени смущения и неловкости на его лице у не отображалось. Напротив, он сам выказывал недовольство респектабельным басистым голосом.
– Я тут стоять. Пять метров другая сторона. Почему ты меня не видать? – на тарабарском английском высказывал он своё недовольство.
Агентша махнула рукой. Мол, слава богу, все собраны, все нашлись.
– Пошли другой терминал. Там я сделать вам билет в Порто-Алегри. Багаж сдавать надо на местный терминал, – и она повела нас на терминал местных авиалиний, для оформления билетов и сдачи багажа.
У моего спутника вещей почему-то не было. В руках он нёс только портфель. Он шёл рядом со мной с независимым и гордым видом. Подстроившись к его широким шагам, я поинтересовался:
– Позвольте узнать, а куда Вы направляетесь? – и снизу-вверх посмотрел на него.
– На «Паулину», – с некоторой задержкой и гордостью многозначительно ответил он.
– И в какой же должности, позвольте поинтересоваться? – с не меньшим интересом я начал выспрашивать у столь импозантного мужчины.
– Моториста, – с такой же, как и прежде, значимостью ответил он.
– А что же Вы без багажа? – не отставал я от своего спутника.
– Во Франкфурте у нас была стоянка меньше часа, наверное, они не успели перегрузить багаж, – невозмутимо и с такой же долей значимости, ответил он.
– Так откуда же Вы летели? – мне захотелось как можно больше узнать об этом представительном мужчине.
– Из Мариуполя, – был не менее гордый ответ.
У меня создавалось впечатление, что сейчас мой собеседник взойдёт на трибуну партийного съезда. Откашляется, отопьет глоток воды из стакана, заботливо предложенного секретарём, и начнёт очередной доклад. Он, не спеша, без тени стеснения, разложит перед собой листки с текстом, окинет зал тяжёлым взглядом, возложит на трибуну вытянутые руки и его слова, содержащие только непререкаемую истину, сейчас польются на головы благодатных слушателей.
– Так пора бы и познакомится, – предложил я дружелюбно.
– Серёга, – веско и смачно вылетело из его, полураскрытого рта.
– Александр Владимирович. Ваш будущий стармех.
Он веско посмотрел на меня сверху вниз, и с такой же значимостью с его губ сорвалось:
– Надеюсь, что мы сработаемся, – от этих слов я чуть не поскользнулся на мраморном полу и не брякнулся всеми своими мягкими местами на отполированный и блестящий пол.
Агентша быстро организовала сдачу багажа и оформление билетов на местные авиалинии до Порто-Алегри.
Я обратил её внимание, что у Серёги нет багажа и она обещала получить его завтра и доставить на судно, которое будет стоять в Рио-Гранде ещё несколько дней. Чувствовалось, что у неё ещё много дел и она не собирается больше водить нас за ручку, поэтому она только торопливо спросила:
– Вам ещё нужна моя помощь? Ведь до рейса ещё три часа? – на что я как можно вежливее заверил её, что мы ей премного благодарны и с дальнейшими трудностями постараемся справиться сами.
На что агентша, усмехнувшись посоветовала:
– Смотри внимательно за свой друг. Пусть он больше не потерялся, – от чего я рассмеялся. Мы пожали друг другу руки, и она упорхнула.
– Что она там наговорила? – нехотя, цедя каждое слово, поинтересовался Серёга.
– Она пожелала нам счастливо добраться, а тебе самого наилучшего, – не моргнув глазом, объяснил я ему перевод.
– А что она сказала про мой багаж? Когда же он, в конце концов, будет доставлен? – по суровому тону Серёги чувствовалось, что его недовольству не было предела.
– Сегодня прилетит твой багаж, – успокоил я генерального секретаря.
Его поведение меня уже начало раздражать. Ну, хоть бы спасибо сказал, или что-нибудь в этом роде. Нет. Этому человеку, так мне показалось, все всегда что-нибудь будут должны.
Отойдя в сторону от билетных касс, мы нашли свободные кресла и устроились на них. Надо было ещё скоротать около двух часов. После такого продолжительного перелёта я чувствовал себя выбитым из колеи.
Договорились с Серёгой, что он сидит у наших портфелей и караулит кресла, а я пойду и осмотрюсь, поем и попью, а потом и Серёга сделает такой же вояж. Тот благосклонно согласился с таким предложением.
Найдя обменный пункт, я поменял пятьдесят долларов на местные деньги.
По мне они все были песо, но это были не песо. А как правильно выговорить их название? Я так и не запомнил. А так как по-английски никто здесь ничего не понимал, то мне достаточно было того, что я говорил всем продавцам белиберду смеси русского – английского языка, а в ответ мне предлагали калькулятор. Потом с продавцом мы очень старательно всё перемножали, торговались, приходили к общему знаменателю и довольные расходились.
Таким образом я купил сувенир. На мой взгляд он был очень хорош. Ведь я первый раз в Бразилии, а у меня была традиция. В странах, в которых я бывал первый раз, я всегда покупал сувениры.
Рядом с сувенирными киосками находилось кафе. Там я заказал себе кое-что из местной кухни. Это были вкусные блинчики с копчёностями и овощами. Пиво было только в банках, и я взял две баночки местного пивка, но у меня всё равно ещё оставалось больше тридцати местных тугриков. После очень эмоционального общения с продавцом в кафе, я усвоил, что эти тугрики имеют название. Это же знаменитые реалы!
Закончив ознакомительный тур по аэропорту, я вернулся к Серёге. Тот сидел на прежнем месте, но, несмотря на свой гордый и независимый вид, клевал носом.
– Не спать, а то замёрзнешь, – скомандовал я, на что тот мотнул головой и взгляд его стал более осмысленным:
– Что, можно и мне размяться? – вопросительно посмотрел он меня.
Что это с ним случилось? Куда делась прежняя надменность? Но, помня наставления агентши, я указал Серёге на часы:
– На прогулку и пропитание тебе даётся не более получаса. В двенадцать начало посадки и ждать нас там никто не будет, – предупредил я его. – А нам ещё надо дойти до посадочных ворот.
– Владимирыч, не беспокойся. Везде мы успеем, – с видом бывалого путешественника заверил меня Серёга и с достойным видом удалился.
Я с подозрением смотрел ему вслед, потому что меня терзали смутные сомнения. А прав ли я, что отпустил одного в незнакомом аэропорту представителя свободолюбивого украинского народа?
Оказалось, что не прав.
Было двенадцать двадцать, когда фигура нашего представителя одной из ведущих политических партий мира появилась на краю сцены.
– Твою маму дорогую и т. д. и т. п. Ты где б…ь такая шаталась. Ты на часы глядел или они у тебя к ж…е примотаны? – я бы орал, визжал и плевался от злости, если бы это был не аэропорт. Но вид моего оппонента был, как и прежде, невозмутим и он был беспредельно спокоен.
– А что? Мы куда-то опаздываем? Ведь до взлёта ещё сорок минут, – его тупизму не было предела. Его броня не пробивалась и на меня был направлен только взгляд первозданной невинности.
Что оставалось делать? И я, взглянув в эти невозмутимые очи, махнул рукой и, подхватив свой портфель с документами уже на ходу прокричал:
– Бежим.
Я на самом деле бежал и не оборачивался на нашего генерального секретаря. И тут, как назло, наши ворота оказались последними в длинном коридоре аэропорта.
Подбежав к ним, я сунул в руки проверяльщиков посадочный талон и под их испепеляющими взглядами промчался в салон самолёта, где нашёл своё кресло и плюхнулся в него. Через минуту и тело генсека приземлилось рядом. У меня не было слов. Только маты. Они клокотали у меня в груди, но я, как мог, сдерживал себя, чтобы не разораться. В дополнение ко всем удовольствиям, что сегодня свалились на мою голову, меня убил последний Серёгин вопрос:
– А что это мы не взлетаем? Ведь мы уже на местах. Мы же успели, – вид его был, как и прежде, неизменно спокоен и голос сохранял всё те же нотки достоинства и превосходства.
Мама дорогая! Ну зачем ты меня родила в понедельник? Я думаю, чтобы испытать удовольствие при общении с такими Серёгами, надо было родиться в другой день недели.
А ему хоть бы хны! Он старательно пристегнулся и, уже через несколько минут, мирно похрапывал.
Самолет взлетел. Я сидел у окна и смотрел на удивительную Бразилию, про которую столько много слышал и читал.
Под окном проплывали холмы, реки, поля, какие-то деревни, поселки. Это в моём понимании. А может быть по-бразильски, они имели совсем другие названия. Я даже не заметил, как проглотил предложенный бутерброд. Так всё было интересно за бортом.
Много лет летаю. Но чтобы было так интересно, так это было в первый раз. Да, это было впервые, чтобы я так беспрестанно смотрел за борт. Обычно я, как и Серёга, сейчас, всегда спал.
Вскоре загорелось табло, чтобы все пристегнули ремни. Самолёт приземлился, а наш Серёга от соприкосновения колёс с посадочной полосой проснулся.
– Мы что, уже в Бразилии? – важно изрёк он, ожидая моментального разъяснения.
Это был уже перебор и я съязвил:
– Конечно! И тут много диких обезьян.
– Интересно. И где же они тут живут? – Серёга со своего места посмотрел в иллюминатор.
Слава богу! Самолёт уже остановился на взлётной полосе и надо было выходить, поэтому мне не пришлось отвечать на столь сакраментальный вопрос.
Пройдя в здание аэровокзала на ленте выдачи багажа я нашёл свой чемодан. Он был в плачевном состоянии. Обе ручки оторваны. И как его тащить? Это уже была моя проблема. Хорошо ещё, что осталась выдвижная ручка и колёса. Да… Китайское качество и тут подвело. Не выдержал страдалец перелёта из Владивостока до Порто-Алегри.
На выходе я осмотрелся и увидел мужчину полу индейской наружности с плакатиком в руках. Он ждал именно нас. Подойдя к нему и, стараясь правильно и медленно выговаривать английские слова, я попытался объяснить, что мы это те, кого он ждёт, что мы уже здесь и мы хотели бы знать, а что же будет дальше.
Обычные стандартные фразы, которые я всегда говорил встречающим агентам.
Но в ответ получил фразу по-португальски из которой ничего не понял. Тогда я, хулиганя, по-русски с матами сообщил ему, что мы здесь.
– О! Руссо, украине, добро пожаловать, – и яркий представитель местного населения, подхватив мой чемодан за оставшуюся ручку, быстро пошёл к выходу, где находилась его машина.
Его «Фольцваген» стоял мерах в двадцати от входа.
Каким-то образом мне удалось выяснить, что он отвезёт нас в Рио-Гранде, до которого триста километров, но для этого пришлось приложить массу артистизма, мимики и жестов.
На улице было тепло, ведь был ноябрь. В Москве в duty free я купил футболку за тридцать долларов. Дешевле почему-то я не нашёл. Там же скинул с себя тёплую рубашку и переоделся в неё, поэтому в местном бразильском климате чувствовал себя нормально. Это после Владивостока, где было минус десять. И после зимней Москвы, но там я был только в аэропорту и с наружной температурой контакта пришлось избежать. А здесь было не меньше, чем плюс двадцать пять градусов. Зато Серёга был в длиннополом кожаном пальто. Пот с него лился градом, но он не сдавался. Мне его даже стало жалко.
– Да сними ты свой плащ, – не выдержал я, видя его страдания.
На удивление он без слов снял пальто и уложил его в багажник вместе с моим чемоданом.
В машине было жарко, и я попросил агента включить кондиционер. Тот меня почему-то сразу понял, и мы тронулись.
Городские развязки меня не очень удивили. Всё обычно, как в нормальном европейском городе. Но когда машина выехала за город, то я был крайне удивлён.
У меня невольно возникло ощущение, что я как будто попал в Ханкайскую долину. Такая же двухполосная дорога, такая же равнина. Даже деревья были, по-моему, те же самые. Холмы – точно такие же. Я смотрел на всё это и получал удовольствие, вспоминая, как в прошлом году я точно так же ехал, по такой же дороге. В машине сидели жена, внуки и я наслаждался щебетаньем их голосов.
Но в нашей машине этих голосов сейчас не было. Водитель был занят дорогой, а я смотрел по сторонам. Серёге было скучно сидеть на заднем сидении, и он начал донимать меня вопросами. Но скорее это походило на допрос.
– Владимирыч, а сколько во Владике стоит рыба?
Какая рыба, что за рыба? Его, по-видимому, это не интересовало. Ему нужно было знать только цену. На мои подробные ответы о сорте рыбы, о её цене в рублях, он только качал головой и значительно выдавал междометия. Потом доставал из глубин своих штанов калькулятор, и начинал переводить всё в гривны, а потом в доллары. Совершив манипуляции с подсчётами, он многозначащим выдавал:
– Да, это у нас дешевле, – или наоборот, – нет, это у нас дороже, – или что-то вроде этого.
После непродолжительного молчания и, наверное, переваривания полученной информации, он задавал следующий вопрос:
– Владимирыч, а сколько стоят во Владике машины? – мне опять приходилось обстоятельно отвечать.
Машины были моей любимой темой, и я развивал свою мысль на полную катушку. И о старых марках, и о новых моделях, об их преимуществах и недостатках. И всегда за этим следовал риторический вопрос:
– А как же вы на них ездите? Ведь руль то справа, – на что у меня был заготовлен ответ: – Так это же так легко обматерить умника за рулём леворульной машины. Поэтому и ездится очень легко. Всегда видишь дурака за рулём рядом с собой.
Потом разговор надолго затихал. Водителю тоже было скучно. Он периодически включал то одну, то другую местные радиостанции с музыкой. Иногда пытался что-то спросить на ломаном английском. Долго соображал о полученных ответах, переспрашивал и делал вид, что что-то понял.
После пары часов интенсивной гонки я почувствовал, что он именно – бразильеро. У него самая лучшая машина в мире, и он самый лучший водитель на дорогах Бразилии. Он не позволит себя кому-либо обогнать и всегда, и везде – он будет первым.
Я даже сам себя вспомнил, когда мы с Инночкой ехали в Горноводное. Тогда, никто меня на моей «Карине ED» не смог обогнать. Даже на перевалах к Дальнегорску, я не позволил «Крауну» обогнать себя.
Остановились у небольшого магазинчика. Попили кофе и съели по паре бутербродов. Серёга всё ходил и присматривался к ценам. Он не выпускал из рук калькулятор и всё время, что-то перемножал и делил. Своими впечатлениями он делился со мной.
– Да я бы тут жил с такими ценами, – то и дело вырывалась у него.
Когда он увидел, что бразильское вино в упаковке по четыре литра стоит меньше четырёх долларов, он не выдержал и купил его.
Пока наш водитель пил кофе, я обошёл всё вокруг и остановился у входа в магазин. Рядом стоял рейсовый автобус. Пассажиры вышли погулять и к нам подошёл молодой парень. На хорошем английском он обратился к нам. Он ехал домой после окончания курса обучения в мореходке. Его отец работает лоцманом в Рио-Гранде, и этот парень очень соскучился по своим родителям. После отпуска он уже имеет распределение на работу и очень хочет отдать все силы своей следующей работе.
Когда он увидел, что Серёга покупает вино, то он разочарованно сказал:
– Бразильское вино – это не то, что я хотел бы подарить своему отцу. Я ему везу в подарок Чилийское вино. Это будет ему лучшим подарком.
Мы с ним мило распрощались, и наш водитель опять резко нажал на газ.
Он резво обходил одну машину за другой. В мастерстве вождения ему можно было позавидовать. Бразильский темперамент сказывался и в этом.
Опять понеслись долины, холмы, берёзы, сосны, ивы, небольшие строения. В какой-то роще водитель попросил разрешения остановиться. Это оказалась сосновая роща.
Въехав в неё, машина наполнилась густым хвойным ароматом, а чистота воздуха меня сразила наповал. Этот воздух наполнил лёгкие и им хотелось дышать и дышать.
Водитель остановился у небольшого строение с вывеской. Пару слов я понял – ВИНО и ПИВО. Остальное – для меня были только буквы. Войдя в строение, я вновь был поражён. Там стоял дух нашей копчёной колбасы. Водитель уже что-то покупал, а я в нерешительности подошёл к прилавку и осматривал вывешенные многочисленные снизки колбас. От них шёл такой непередаваемый аромат копчёностей, что у меня чуть ли не закружилась голова.
Хозяин что-то приветливо начал рассказать мне, указывая на колбасы. Но я его абсолютно не понимал, тогда водитель попытался объяснить мне содержание речи продавца.
Из его перевода я понял, что это хозяин лавки. Они тут сами делают говяжью колбасу, и он с удовольствием даст нам её попробовать. У него их несколько сортов. Если иностранцы согласятся попробовать его колбас, то он приглашает нас за столик.
Колбасами были увешаны все стены. Они на подвесках свисали с потолка. Они висели на стенах, лежали на прилавках. В этом магазинчике они были везде.
Дух копчёностей сводил с ума. Слюной можно было захлебнуться. Как можно было отказаться от такого предложения! Хотя, я знал, что это предложение приведёт к последующей раскрутке. И водитель нас сюда не просто так завёз. Он, наверное, тоже имеет здесь свою прибыль.
Мы сели за столик напротив прилавка. Полумрак, прохлада, запах елей, растущих рядом с магазинчиком и запах копчёностей, сделали своё дело.
Сил сопротивляться не было. Перед каждым из нас появился высокий стакан из зелёного стекла. Вино в нём казалось чёрным. На вкус это был очень хороший портвейн. Наверное, в моей жизни я пробовал всего лишь несколько раз вина такого сорта.
Вино был тягучее, в меру сладкое и его терпкость откладывалась на языке. А перед нами, как по волшебству, появилось целое блюдо с нарезанной, пахучей и заманчивой колбасой.
О! Как это было вкусно! Я не устоял и, оставшиеся у меня реалы, потратил именно на эту колбасу. Серёга был, я думаю на тот момент, умнее меня. Он купил колбасу, и ещё, вдобавок огромную бутылку, этого наивкуснейшего портвейна.
Простые мужики, простые работяги. Бразильцы. Я впервые видел тех людей, кто именно делает для нас то, что нужно нам, горожанам. А они просто так живут. Это их жизнь. Это их страна, в которую они замечательно вписываются и колорит этой страны создаётся именно этими простыми работягами.
Мило распрощавшись с хозяевами гостеприимной лавки, мы покинули её с увесистыми пакетами, а водитель опять нажал на газ и автомобиль умчался от уютной лавки, оставив за собой запах сосен и копчёных колбас.
Опять понеслись навстречу холмы, луга, поля. Лето. И только кое-где можно было увидеть трактора и людей. Простор, проносящийся за бортом – завораживал.
По указателям до Рио-Гранде оставалось меньше тридцати километров. Всё это уже было не столь интересно, как в начале пути. Те же дома, рощи, луга и деревеньки с небольшими домишками. И чем ближе мы продвигались к намеченной точке, тем нищета и развалюхи встречались всё чаще и чаще.
Вот мы и въехали в долгожданный Рио-Гранде, а мне показалось, что мы неожиданно оказались в Кандле в Индии. Только что на дороге не было коров и свиней. Та же нищета и разбитые дороги. Хотя в центре города и дороги были в норме и вывески ресторанов и кафе напоминали европейские. Но что-то было не то. И только, когда я вышел из машины у офиса, понял. Лица. Да! Все они не были европейскими. Это была какая-то странная помесь местных индейцев с остальными нациями мира. Хотя натуральных индейцев я никогда не видел в жизни, исключая телевизор. Но даже подсевшая в автомобиль любовница водителя, была характерной креолкой.
Водитель привёз нас в офис и сдал агенту. Тут уже было легче. Все говорили по-английски.
Даже Серёга как-то облегчённо вздохнул и опять начал задавать свои насущные вопросы. Но у меня не было ни сил, ни времени, чтобы отвечать на них и я их игнорировал.
Время пошло уже в судовом режиме.
Агент посадил нас в свою машину и повёз в эмигрэйшн. Там нам поставили в паспорта печати. Вновь гонка по неровной брусчатке городка до проходной в порт.
И вот я уже вижу судно. Ещё во Владивостоке я видел его фотографии, которые мне прислали по e-mail. Но когда видишь всё своими глазами, то впечатления становятся совсем другими.
Это было что-то невероятное. Узенькая жилая надстройка на самом баке и выхлопные трубы в самой корме. С левого борта два, внушительных грузовых крана.
На причал был спущен трап и около него стоял вахтенный помощник.
Агент попытался взойти на трап, но помощник преградил ему путь и потребовал предъявить документ. Тот был удивлён, но документ показал.
К нам подошёл старик. Седая борода, громадные, тёмные мешки под глазами. Одет он был в потрепанные шорты, из которых выглядывали тоненькие ножки.
Помощник по-английски обратился к подошедшему старику и по их разговору я понял, что это капитан. Как мне говорили по телефону, что он болгарин. Поздоровавшись с агентом, капитан пошёл вверх по трапу, а нас, как будто, даже не заметил.
Серёга двинулся вверх, а я растеряно стоял перед своим полуразваленным чемоданом и соображал, как же его тащить.
Помощник, видя мою заминку, подошёл ко мне:
– Помочь, что ли? – уже по-русски поинтересовался он.
– Да…, эту развалюху, я один не осилю, – посетовал я и с выжиданием посмотрел на помощника.
– Вы не обращайте на мастера внимание. Вообще-то он нормальный мужик. Очень хорошо говорит по-русски. Так что, насчёт этого будьте осторожны.
Взяв с обеих сторон поломанный чемодан, мы с помощником дотащили его до надстройки. Оставив чемодан перед дверью в надстройку, помощник пошёл вперед по узким, крутым трапам, а я, взвалив развалюху на плечо, последовал вслед за ним.
Остановившись на одной из площадок, помощник указал на одну из кают:
– Пока Вы здесь поживёте. Это у нас запасная каюта. Каюта деда выше палубой. Если возникнет желание, можете к нему подняться, – посоветовал он и ушёл.
Теснота была страшенная. Это меня ещё поразило на трапе, потом на палубе, когда второй помощник помогал перетаскивать чемодан через лазы во флорах в фундаментах кранов и по палубным трапам, а теперь и в этой запасной каюте.
Хотя она и состояла из небольшой приёмной со столом, телевизором и холодильником, спальни и узенького санблока, но её было не сравнить с моим предыдущим балкером, где только в приёмной можно было играть в футбол.
Оставив чемодан в приёмной на диване, я застелил постель и поднялся палубой выше. В каюту стармеха.
После моего продолжительного стука, дверь открыл полуголый человек с растрёпанным длинным волосами. Видно было, что он только что после душа. Бёдра были обёрнуты полотенцем, волосы мокрые. Причёской и выражением лица он чем-то напомнил мне батьку Махно. Как потом и оказалось, Олег был из Мариуполя.
Он извинился за свой вид:
– Только помылся. Сутки из робы не вылезал. Извини, устал, как собака. Давай завтра с утра обо всём поговорим. Время у нас ещё есть. Целые сутки. На, возьми бутылку воды, сок и кружку. Наверное, и сам устал? – спросил он участливо.
Что уж тут было скрывать. Во Владивостоке был уже полдень завтрашнего дня и ноги у меня подкашивались. Получалось, что я не спал уже больше суток.
Спустившись в каюту, я принял душ и завалился спать. Заснул сразу, как будто провалился в яму.
