Алексей Кудесин
Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания
Пальцы в массивных перстнях легли на полированные перила, Михайло поднялся во весь свой не малый рост. Его необъятный живот колыхнулся.
– Разве у нас на землях шести княжеств идёт война? – спросил он гулко, разведя руки и обводя всех взглядом. – Кречет нам не враг. Он нам друг и добрый житель нашего города!
– Русь с одержимниками завсегда войну вела! – выкрикнул Олег горячо. Стоян вскинул руку.
Новгородец осклабился, словно он произнёс то, что он чаял услышать.
– Какая такая Русь? – прогудел он. – Давно уже нет таковой страны. Если вы с кем-то ссоритесь – ваше право. И ваши проблемы.
Стоян покраснел и тоже вцепился в перила. Он сам едва сдерживался.
– А разве и не всех тягателей подверг опасности отряд Полуночи на испытаниях в Запредельном лесу? И ваших в том числе.
– Разве? – делано изумился Мизайло и оглянулся на Лексия с Сойкой. Сын богатыря равнодушно пожал плечами.
– Мы в подземье просидели. Не ведомо мне, чего там наверху было.
– Я тоже, – непривычно тихо для неё сказала Сойка. Глянула на Любима и тут же опустила глаза.
Стоян запустил руку в бороду. Волоски под ногтями громко хрустели в наступившей тишине.
– Да, все тягатели были внизу. Мы не могли их подвергнуть опасности, но представители княжеств…
– Кончай канючить, Стояшка! – выкрикнул Панас. – Только весело стало, а ты все портишь.
– Шестерён был наверху, – крикнул Любимка.
– Это кто там поперёк батьки лезет? – выкрикнул Свистун.
– Я был без сознания. А очнулся тоже в пещере, – смущаясь проговорил кузнечикоподобный парень.
– Словом, ежели Кречет кому и враг, то не нам. Давайте спросим у него самого – есть ли у него враги среди собравшихся здесь?
Одержимник постарался изобразить смиренное выражение. Получилось плохо, лицо дёргалось и искажалось.
– Каюсь, грешен, – сказал он визгливо и подхихикнул. – Напали мы на полигон. Но это в прошлом. Задали нам богатыри жару. Отряда Полуночи больше нет. Мы разошлись. Мы решили начать новую жизнь. За других я не в ответе, а сам я прибился к этим добрым людям. Они меня приняли и позволили…
Он долго говорил. Казаки заскучали, минские дивы успокоились. Тмутаракань ничего не интересовало. Данила и Василиса молчали.
– Стойте, – поднялся Савелий. Он был в щегольской своей ипостаси, поэтому смотрелся внушительно. – Наши игры зовутся богатырскими. Кречет – не богатырь.
– Пф, – фыркнул Михайло. – Да разве говорится там о земной тяге. Любой желающий сказано. Из воинов или из тягателей. Кречет наш воин. Работает у нас. Живёт у нас. Теперь он и выступает за нас.
После этого заговорили все разом, кто-то кричал, кто-то хохотал, другие показывали пальцем или свистели. Данила-мастер вскинул руку, прозвучали фанфары. Зал потихоньку стих.
– Как хозяева игр мы вынуждены принять какое-то решение, – сказал он. – Поэтому предлагаю сделать так, как порешит большинство.
Стоян мрачно сел. Олег шепнул Савелию:
– Большинство стало быть. Как в Новгороде.
– А чево плохого в большинстве? – поглядел на него Любимка. – Сейчас выгоним этого одержимника. А то и вовсе в острог…
– Сейчас увидишь, – усмехнулся Савелий.
– Как ни крути – нас здесь шесть княжеств, – продолжал мастер. – Речь идёт о Новгороде, поэтому их голос не учитывается. Итого – пять.
– Это хорошо. Не поделимся пополам, – молвила Василиса.
– Перед тем как отдать голос, прошу сказать пару слов, – добавил Данила.
Михайло взмахнул рукой и сел с оскорблённым видом.
– Начнём с Москвы, как с главного обвинителя.
Стоян вопросительно поглядел на Фрола. Тот вяло махнул рукой, мол, разбирайтесь сами. Происходящее вообще мало его волновало, урядник сидел с отрешённым лицом. Воронёные тоже никак не выражали своего отношения.
Первый наставник переглянулся с Олегом и Савелием и откашлялся. Сзади грозно пыхтел Фёдор.
– В богатырских состязаниях должны участвовать только богатыри, – размеренно проговорил первый наставник. – То есть тот, кто владеет земной тягой. На то они и богатырские. Мы против.
Он сел. Михайло что-то проговорил Прошке, тот повернулся к Кречету.
– Трусят, – сказал тот достаточно громко, чтобы услышали все. Панас грозно свёл брови и громко хлопнул огромными ладонями по перилам. Половицы под огромным казаком заскрипели, раздался хруст.
– Раз уж вы и так на ногах – Малоросское княжество, – поспешно объявил Данила.
– Мы не трусы, – проговорил Панас, не отрывая взгляда от широкого меча Кречета. – Мы одержимников не жалуем, и будем рады встретится с ним и…
– Пожать руку, – громко бухнул Фёдор. Панас крякнул и обернулся к нему. – Перед боем добрые воины жмут друг другу руки.
– Это не обязательно, – бросил Михайло. – Мы читали правила состязаний. Этого нет в грамоте…
Панас кивнул.
– Мы за. Пусть участвует. Наши казачки покажут ему, что он зря явился.
Любимка, до того переживающий за дядьку Стояна так и взвился:
– А ведь правда, дядька Олег. Может нам лучше показать им, чем…
– Нельзя этого делать, – проговорил Олег, оттаскивая его. – Нельзя ровнять богатырей с нечистью. Стоит только раз пойти по этому пути, как духоплёты в головах людей раз и навсегда земную тягу поставят рядом с магией.
Любимка ничего не понял, поэтому промолчал, глядя, как Данила поворачивается к дивам.
– Минск? Слово минскому княжеству, – провозгласила Василиса.
Хорь подвигал своими кустистыми белыми бровями, потом расправил длинную белую бороду. От сломанного витража московского сектора будто бы повеяло ветром. Жрец лесных богов прислушался к нему.
– Мы ничего не скажем, – отозвался старик тихо. – Нам без разницы.
И сел на место.
– Ахаха! А я думал, чего лентяй Скрипень туда подался. Теперь понимаю! – расхохотался Кречет. Михайло нахмурился и поглядел сурово на своего воина. Одержимник закашлялся и умолк. Павлиньи перья колыхались вокруг шеи.
– Тмутаракань! – объявил Данила-мастер.
Живень так и не утратил своего недовольного выражения. Он переглянулся с воинами близнецами. Те пожали плечами.
– Нам все равно с кем биться, – заявил Тит. Хотя, быть может, это был Рат.
– Нам все равно, – повторил Живень и снова принял скучающий вид.
– Стало быть, тебе решать, Данило-мастер, – сказал Михайло, снова грузно подымаясь. – Ты хозяин состязаний. Как повелишь, так и будет.
Он улыбался.
– Я скажу, – провозгласил Данила.
– Только не забывай, о чем мы говорили вчера… – перебил его купец, многозначительно кивнув. Данила покраснел и сбился. Василиса положила руку на его плече, и мастер тут же успокоился.
– Как все идёт, пусть так и будет! – сказал князь. Люд зашумел и зароптал разом. Стоян подался назад, до конца не верил в подобный исход. Михайло не скрывал самодовольной улыбки. Бороду пропускал через кулак.
– Но у каждого есть право и вовсе отказаться от участия в играх, – добавил мастер. Василиса кивнула. – Но хочу напомнить, если в состязаниях не будет шести участников, они не состоятся. Это чётко прописано в грамоте. Состязаются ВСЕ шесть княжеств.
– Что?! – воскликнул Любимка громко. – Ёшь-матрешь! Ты предлагаешь нам бежать?!
Его крик прозвучал, как гром. Лицо Данилы дрогнуло, он смущённо моргнул. Панас что-то закричал, показывая на парня пальцем. Бледное лицо Настеньки было похоже на пятно.
– Идём, Любим, – проговорил сквозь зубы Олег. – Нам надо подумать…
– Но дядька Стоян! – Любимка повернулся к нему в праведном возмущении. – Он предлагает убраться, поджав хвост!
– Любим, прекрати. Мы уходим совещаться!
– Но дядька…
– Любим!!!
Он зло отвернулся и пошёл, всем видом показывая оскорблённое достоинство.
Михайло вскочил и хотел что-то крикнуть. Сзади подступил Прохор, губы его шевелились. Купец махнул рукой и рухнул обратно. Ему тут же сунули свиток, он начал его просматривать, хмурясь все больше. Кречет хохотал.
– Нам нужно посоветоваться, – объявил Стоян. – Мы скажем наше решение завтра.
Он поднялся. Следом потянулись остальные. Замкнул шествие Фрол и воронёные. За все выступление урядник не произнёс и слова, позволяя Стояну делать то, что пожелает. Кречет провожал их недобрым взглядом.
Сказ 10 – Решение Москвы
Тульские земли. Тула.
В горнице московского княжества стояла полная тишина. Стоян сидел на лавке, перед ним стоял Свиток, писарь Харитона. Богатыри и тягатели расположились кто где.
Весь обозный люд был выдворен во двор. Фрол тоже проигнорировал собрание и отправился в личные покои, сопровождаемы воронёными.
– Сами, разбирайтесь. Сами… – буркнул он. Это совершенно не вязалось с обычным поведением пронырливого и въедливого урядника, и добавляло первому наставнику головной боли.
По всему выходит, что урядник чует спорность решения, которое должно быть принято и не желает присутствовать при принятии этого решения. Что бы они не придумали, если князь будет недоволен, Фрол заявит, что был против. С урядника станется. Стоян вздохнул. Эх, когда его назначили главой московской делегации, знал что будет сложно, но чтобы настолько… А ведь решение принять придётся, как не юли.
Писарь терпеливо ждал. Едва лицо Стояна обрело решительный вид, он тут же откашлялся и начал:
– Харитон желает слово молвить.
– Ну конечно, – пробормотал калика Фёдор. Стоян внутренне собрался, первый библиотекарь не терпит расхлябанности. Калики тоже подобрались, словно в горницу зашёл некто званием не меньше Буслая.
Ярополк и вовсе отступил назад, желая спрятаться за спинами богатырей. Лишь Любимка беззаботно сунулся вперёд.
– О, дядька Харитон! Спрошу у него про Варьку!
Шлёп! От весомого подзатыльника улетел в дальний угол горницы, туда, где тихонько сидели Пелагея и Настенька.
– О, вы тоже тут, – сказал он. Настенька обеспокоенно мигнула, менестрель записала что-то в книжицу и стрельнула глазами ему за спину.
Раньше бы воспринял богатырскую оплеуху, как должное, все ясно – неча лезть поперёк батьки. Теперь не успел подняться, внутри колыхнулась раздражённая злость. Отчего мне такое терпеть? Я герой, а не пустое место! Неужели не заслужил право голоса?
Богатыри окружили писаря, лицо Свитка застыло, зрачки дрогнули и расширились. Голос изменился, из молодого и звонкого сделавшись тихим и рокочущим. Зрачки начали пульсировать в такт словам.
– Ситуация не простая, – говорил он. – Нас загнали в угол. Если мы отказываемся от состязаний – теряем лицо. Многие сочтут это проявлением слабости.
Стоян кивнул. Фёдор воскликнул воинственно:
– Значит нельзя отказываться!
– Соглашаться тоже нельзя, – качнул головой писарь. – Богатырские игры очень популярны, за ними следят люди из всех шести княжеств. Мальчишки мечтают попасть на них и показать себя. Взрослые мужи вздыхают, что им не довелось побывать, если не участником, то хотя бы глазетелем. Менестрели и сказатели слетелись со всех княжеств, чтобы сложить песни и сказания и разнести по всей Руси.
– Что скверно, – поддакнул Савелий. – У Михайло целая скамья купленных сказителей. Видать желает запечатлеть триумфальную победу Новгорода.
– Не удивительно. Такого не бывало ни разу… – сказал Стоян.
Свиток кивнул и продолжил:
– Богатырские игры – это единственное событие, которое объединяет княжества Святогоровой Руси после её распада. Это то, что нас роднит, то, что есть в каждом русском человеке. Богатырская сила и доблесть!
Он говорил столь вдохновлённо, что Любимка позабыл о своей уязвлённой гордости. Отрок ощутил прилив сил, захотелось немедленно побежать куда-то и сотворить какой-нибудь подвиг на благо Руси.
– А теперь представьте, что в глазах обывателя этот символ будет подменен образом одержимого человека? Люди увидят, что не нужно стараться и становиться богатырём, класть годы на тренировки и духовный рост. Чтобы попасть на знаменитые состязания, достаточно впустить в себя демона и заключить с ним контракт.
В горнице будто потемнело. Лица богатырей посуровели, Настенька прикрыла рот ладошкой. Когда Харитон говорил о символах и смыслах, Пелагея кивнула и уважительно посмотрела на писаря.
– Таким образом, некие силы решили наши великие объединяющие и восхваляющие богатырство и Русь состязания поставить на службу себе – восхваляя одержимость и рознь. Этого допустить никак нельзя!
– Согласна с Харитоном, – вдруг сказала Пелагея. – Уже представляю, как определённого рода менестрели сочиняют песни, восхваляющие Кречета и воспевающие его победы над богатырями. Стоит ему победить хотя бы одного богатыря, предотвратить это будет невозможно.
Любимка слушал и недоумевал. Они говорили умные речи, делались хмурыми и кивали. Отрок не пытался вникнуть в эти разговоры, он просто не мог понять, о чем тут можно говорить…
Свиток кивнул:
– Да. Нельзя позволить одержимнику побеждать богатырей у всех на виду. Да ещё и бахвалиться этим. Во времена нашей разобщённости это может иметь фатальные последствия.
– Мы этого не допустим, – сказал Олег. Любимка поглядел на него с одобрением и тут же вспомнил, как калика не сумел совладать с демоном Ярости, вселившимся в Иваша.
– Участники отряда Полуночи способны делиться друг с другом силой, – молвил Свиток. – Кречет лукавит, что отряд распался. Они просто решили разделиться и прощупать княжества. В Новгороде у них получилось лучше всего. Когда Буслай сражался с отрядом Полуночи, Кречет взял силу товарищей и на равных дрался с первым богатырём. Вы понимаете, что это значит?
Писарь глядел очень сурово. Богатыри переглянулись. Стоян нахмурился, Олег отодвинулся назад, словно хотел избежать неприятностей. Савелий плотно поджал губы, о чем то задумавшись.
– В довершении ко всему мы получили сведения, что к одержимникам вернулись их именные перстни. Особую опасность они представляют, когда воедино сходятся три силы: демоническая, богатырская и природная. Всего этого предостаточно ныне в тульских землях.
Любимке показалось, что Свиток подавил в себе движение повернуться к нему.
– Если собрать все воедино, выходит, что отказаться от состязаний – это хоть и болезненно для нашей репутации, но в итоге более рационально и предпочтительно.
Писарь умолк. Любимка мотнул головой и поглядел на богатырей. Сейчас они ему скажут! Ведь скажут же?!
А потом они один за другим начали кивать. Калика Олег опустил глаза и вздохнул, калика Савелий, их боевой и бесшабашный Дыня, нахмурился, но кивнул аж два раза. Даже калика Фёдор похожий на бронированный волосяной взрыв не вспомнил о своих многочисленных ножах – просто поглядел на писаря и двинул подбородком вверх вниз.
Любимка впился глазами в первого наставника. В отсутствии Фрола он здесь главный. Неужели и дядька Стоян… Нет. Это невозможно представить. Он умный. Сейчас он встанет и все скажет этому любителю книжной пыли.
Стоян поднялся. Олег, Савелий и Фёдор глядели на него очень внимательно.
– Да, я все понимаю, – сказал первый наставник. – Это трудно, но я тоже согласен с тем, что…
Любимка не верил собственным ушам. Он вскочил на ноги и закричал на всю горницу:
– Ёшь-матрёшь! Вы чего такое тут говорите?!
Стоян нахмурился и повернулся к отроку.
– Любим, сядь.
– Почему я должон сесть?! – взвился тот, отскакивая в сторону, чтобы не попасть под новую оплеуху калик. Но те и не думали шевелиться. Глядели на него, словно он сказал то, что жаждали сказать они. – Вы ведёте себя как трусы, а я должон молчать?!
– Любим, не лезь, ты не понимаешь!.. – ещё более раздражённо бросил Стоян. Слово "трусы" будто пропустил мимо ушей, хотя Любимка видел, как дрогнули губы наставника, когда отрок в сердцах прокричал своё обвинение.
– Да! Я не понимаю! – вскричал Любимка. – Князь Александр пытается объединить Святогорову Русь, он желает вернуть былую славу богатырству. Я сам мечтаю сделаться сильномогучим богатырём и послужить Руси!
Его глаза полыхали, лицо светилось вдохновением и силой.
– Но где это видано, чтобы славу богатырства возвращали уклонением от боя?
– Любим… – на сей раз попытался калика Олег.
– Ответьте мне! – даже не услышал его отрок. – Что бы сделал Алёша Хитроуст, или Добрыня Змееборец, или Илья Муромец?! Что бы они сделали, явись на игры хоть бы и сам Мрак и реши бахвалиться силушкой?! Да они вбили бы его по уши в землю, ни капли не сомневаясь ни в себе, ни в Руси.
Он больше не страшился оплеух. Им овладела особого рода смелость. Та самая, какую только может дать ощущение правды. Он встал перед ними, продолжая громогласно вещать.
– У них даже мыслей таких не появилось бы – уклониться от боя! Разве это не лучший ответ этой вашей "идее одержимости"?! Богатырская идея всегда сильнее, и мы обязаны это доказать всем! Лучшей возможности показать всем силу Святогоровой Руси и придумать нельзя! А вы размышляете, как от неё убежать?! Разве такими должны быть истинные богатыри?!
Любимка ткнул пальцем в Свитка.
– Почему мы должны его слушать?
Тот расширил глаза и отпрянул. Лицо Стояна налилось красным, богатыри перестали сверлить взглядами пол. Ярополк глядел в испуганном восхищении, Фёдор бурчал что-то, и Любимка готов был поклясться, что одобрительно. Олег глядел на него, как в первый раз, а Савелий нахмурился ещё больше.
– Любим, как наставник я запрещаю тебе… – начал Стоян.
– А я уже говорил вам тогда, – закричал Любимка. – Когда сбежал из школы к Миколе Стародубу. Не нужон мне такой наставник, который в своих подопечных не верит!
Он резко отвернулся от него и заговорил, глядя на других богатырей:
– Разве мы можем поступить как слабаки?! Почему мы сомневаемся? Разве можно победить кого-то сомнениями? Разве можно победить, уклоняясь от битвы? Разве можно доказать что-то, бегая от врага?! Если мы сделаем, как он говорит – кто нас станет уважать?! Как на нас будут смотреть другие княжества?! Кто за нами пойдёт и станет равняться?! Прав дядька Фрол, что не пожелал в этом участвовать. Разве мы не разрушим этим решением все, о чем мечтает князь Александр? Разве не предадим наследие князя Владимира?!
Он столь яростно кричал, такие прямые слова слетали с его языка, что даже Стоян замолчал, не зная, что ответить.
– Да, я молод и неопытен. Но я нутром чую, – он хлопнул себя по груди, – что наилучшее для нас – побить Кречета на глазах у всех! Чтобы все видели, что московское княжество способно делом подтверждать силу своих богатырей. Пусть все увидят, что богатырская доблесть жива, а не осталась в сказках! И тогда у менестрелей даже желания такого не появится – писать песнь про доблесть одержимника.
Пелагея хмыкнула.
– С этим не поспоришь.
Калика Дыня мотнул головой. Тоже два раза, как и кивок Стояну.
– Малец прав. Как-то нехорошо выходит, коли мы откажемся. Вроде правильно, а вроде и с поля боя бежим.
Олег тоже поднялся:
– Я столько скитался и искал сильномогучего тягателя. Хотел послужить Руси. И что теперь? Все зря?! Не нужны Руси сильномогучие?
Он запнулся, словно ему было стыдно говорить это.
– Может быть, богатыри примут участие, а тягателей мы отзовём?.. – проговорил Фёдор.
– Что?! – заверещали Любимка и Ярополк в один голос. – Это не честно! Мы хотим драться!
Стоян вскинул руку и возвысил голос:
– Тихо! Тише! Ты чего, Олег? У тягателей свой турнир. Они никак не пересекутся с Кречетом. Разве что…
Он запнулся и замолчал. Свиток сверкнул глазами.
– Стоян, – словно плетью хлестнул голос Савелия. – Ты и правда в нас сомневаешься?
Любимка криво усмехнулся. Он ощутил, что прямо сейчас имеет возможность ткнуть наставника в больное место и даже не задумавшись сделал это.
– Дядька Стоян всегда так! Вот и во мне сомневался, даже дедке Миколе пришлось за меня заступаться…
Все разом повернулись к нему. Стоян страшно смутился, поднял на них глаза, опустил, снова поднял.
– Да черт на вас! – в сердцах бросил он и утопал к окну. Свиток молчал, внимательно наблюдая за происходящим. Лоб его хмурился, а зрачки подрагивали. Любимка не мог бы поручиться, кто именно на них этими глазами. Сам писарь или Харитон, застывший неподвижно в темноте своей библиотеки.
– Я думаю, – молвил Савелий тихо, – если мы решим сражаться, то и тягатели могут принять такое же решение.
Едва он это произнёс, в горнице словно посветлело.
– Да! Я за драку! Конечно! – воскликнул Любимка радостно.
– Ярополк? – хрипло пробасил Фёдор.
– Я… – парень сглотнул. – Тоже…
– Да! – вскричал Любимка. – Молодец, Ярик! Ответ настоящего мужа и витязя!
Он ухватил сына воеводы за шею, правда при этом пришлось встать на цыпочки и почти повиснуть на нем.
Стоян оглянулся и мрачно поглядел на писаря.
– Ты все слышал.
Все радостно заулыбались, но первый наставник оставался серьёзен и хмур.
– Я вынужден подчиниться мнению большинства, – он умолк, словно решаясь на важное дело. – Но если будет отдан прямой приказ князя, я должен буду… ему следовать.
В горнице все замерло. Слышно было, как поют на улице птицы. Лишь Любимка заверещал возмущённо за что тут же получил подзатыльник от Олега.
Писарь молчал. Зрачки его оставались обыкновенными.
– Харитон говорит, – молвил парень собственным усталым голосом. Все замерли, ожидая вердикта, – что в княжестве примут любое ваше решение.
Уф. Выдох облегчения был общим. Любимка так и подпрыгнул от счастья, Олег облегчённо заулыбался. Даже Савелий выдохнул и заметно повеселел. Лишь Стоян остался хмур.
– Так значит… – проговорил он.
– Если решение участвовать в состязаниях будет принято, мы рекомендуем выступить с протестом. Кречет не может использовать свой меч, ибо это тёмный артефакт. Думаю, в этом Данила-мастер пойдёт нам навстречу, ведь он и так чувствует вину…
Богатыри ничего не успели молвить, как Любимка заговорил:
– Э, Свиток. Ты чего же – меня не слушал?!! Это не достойно! Если Новгород настолько пал, что берет в услужение Полночь, мы не такие. Мы докажем, что не боимся одержимников и справимся с любым из них, какой бы сильной он не обладал!
– Хватит! – рявкнул Стоян. – Что-то ты много говоришь! Совсем уже забылся, что ты все ещё тягатель.
– Я не тягатель, я участник состяза…
Бац! Удар пришёл такой скорый, что Любимка кувыркнулся на пол. Подскочил, оскалившись, как дикий зверёк, выцеливая куда бы куснуть наставника. И сразу понял, что тот даже не сдвинулся с места.
Поражённый обернулся и увидел Савелия, который любовался мизинчиком.
– Когда я в школе учился, за подобные слова могли так отвесить – ты бы игры после этого пропустил.
– А может учёбу в школе богатырей, – присоединился калика Олег.
– Но ты всего лишь пойдёшь и уберёшь навоз за нашими конями.
Любимка задрожал от ярости и зыркнул на Ярополка. Но в том не было ни капли насмешки, только испуг.
– И если я услышу, что это сделал не ты, а големы Данилы, – зловеще закончил мысль калики первый наставник, – сниму тебя с состязаний!
Любимка сдулся и вышел из горницы, постаравшись как можно громче бахнуть дверью.
***
Ших! Любимка вонзил лопату в кучу навоза так, словно это был враг.
– Мечи-калачи! Они у меня ещё увидят!
Шлёп! Воняющая кучка шлёпнулась в ведро.
– Бе-е! – Любимка скривился и зажал нос. Из-за жердин на него с любопытством глядели кони. Один из них, рыжей масти тряхнул гривой и заржал.
– Смеёшься? – огрызнулся отрок. – Смейся-смейся!
– Не смеётся! Поддерживает!
Рядом с рыжим конём появилась рыжая шевелюра.
– Рыж, чего ты тут… – Любимка смутился и встал так, чтобы заслонить ведро.
– Я тут работаю, я ж из обоза, – горько улыбнулся парень. – Когда набивался с вами на состязания, не подумал, что здесь будет такая работа…
Он поглядел на кучу навоза и сморщил нос. Любимка почувствовал единение с рыжим парнем. Надо же, на навозе сошлись.
– А меня вот тоже… – показал он лопату. – Наказали…
Он тут же вспомнил за что его наказали и взъярился.
– За правду наказали! За богатырскую честь!
– Ясно, – сказал Рыж. – И тебя не миновала чаша сия.
– Какая ещё чаша?
– Зависть! – глаза парня загорелись. – Они тебе завидуют. Сами-то они уже не такие. Устарели, расслабились, а кто и силушки подрастерял. Ты же молод и чист душой! И находишься в самом начале пути. Это значит, что с каждым днём будешь все сильнее и скоро превзойдёшь их всех!
Любимка ощутил, как в тело вливается лютая приятность. Да! Я таков! Конечно, они завидуют!
– Да ты уже сейчас лучше! Просто ещё не осознал этого! – продолжал лить елей Рыж.
Любимка сжал кулаки и поглядел на них.
– А что? Пожалуй, дядьку Стояна я и превзошёл! Он больше не демонстрирует свою силушку, небось боится, что все увидят каков он…
Эта мысль настолько поразила отрока, что какое-то время упивался ей, перестав слушать Рыжа. Не смотря на это слова того словно шустрые змейки пролезали в голову и надолго устраивали там свои гнёздышки.
"Стоян уже не тот", "не достоит быть наставником", "ты лучше знаешь", "ты тонко чувствуешь"…
– …им твоя чистота поперёк горла, вот и желают изгадить! – закончил Рыж свою длинную фразу. Любимка очнулся и другими глазами глянул на кучу навоза.
– Не дождутся! – сказал он, сжав кулак. – Вот пойду к ним и скажу…
– Постой, – Рыж удержал его и зашептал на ухо. – Не стоит к ним ходить. В то время, как ты тренируешь земную тягу, они тренируют крючкотворство и говорильню. Так тебя заболтают, что сам себя виноватым почуешь. Ведь ты чист и бесхитростен! А они пользуются этим!
Любимка поглядел мимо его плеча и встретился взглядом с конём рыжей масти. Тот фыркнул и закивал.
– Да. Пожалуй ты прав… – он остановился. Рыж говорил столь уверенно, так правильно, так эмоционально, что сердце переворачивалось.
Он вонзил лопату в кучу навоза.
– Нет! Не пойду у них на поводу! Лучше потратить это время на тренировку.
– Да! Это смелое решение! Любимка наш герой!
Рыж вскинул кулак. Не оглядываясь, Любимка выбежал из конюшни. Рыж поглядел на кучу навоза, потрогал лопату. Та стояла твёрдо.
– Вот и славно!
Ухмыльнувшись, и подмигнув рыжему коню, парень выскользнул из конюшни, шире распахнув дверь.
