Алексей Кудесин
Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания
Сказ 21 – Спасти Любима
– Отец, разве мы не могли остановить Любима с поединком? – спросил Никто с жадностью глядя на Управителя. Ему очень хотелось знать грань возможностей их организации.
– Если смотреть с точки зрения могли-не могли, то подход должен быть таким, – ответил тот. – Слишком велика концентрация богатырей и лучших соглядатаев Харитона и Василисы. Пытаться напрямую влиять на объект под их носом сопряжено с большим риском. А рисковать, это не наш подход.
– Тогда что же мы будем делать? Если Кречет убьёт Любима, мы его никогда не похитим.
– Не думаю, что он убьёт его. Скорей всего он просто хочет поиграть, заставить молить о пощаде. Он хочет сломать Любима на виду у всех.
– Но тогда… – начал мальчик.
– Гораздо хуже для нас, если его покалечат, – проговорил управитель и замолчал. Никто ухватился за эти слова.
– Да. Я уже подумал о таком исходе. Если сундучок с сокровищем повредится, его спрячут за семь замков.
– Именно, – управитель прищурился, глядя на карту. – Поэтому то, что мы сейчас видим – это не материал для работы. Это исходные данные новой задачи.
– Ни разу ещё задача не казалась мне столь невыполнимой! – воскликнул мальчик.
– Согласен. При этом мы не должны забывать, что и с Харитоном ссориться не стоит. Мы обещали ему дружбу.
– И это тоже… – Никто окончательно поник. – Как же все это сделать?!
Управитель позволил себе улыбку.
– А на мой взгляд тут явное совпадение интересов. То, что необходимо Харитону, поможет и нам.
Он замолчал. Мальчик прикусил губу и задумался, сжав пальцами виски. Лоб его пошёл морщинами, все лицо исказила мука. Казалось один миг, и голова лопнет от прикладываемых усилий.
– Если только… – он медленно отнял пальцы от висков. Глаза быстро скакнули влево и вверх. На лицо медленно вползла недоверчивая надежда, а потом все стёрло ликование.
– Отец!.. Неужели это и есть решение?! Какое красивое и…
Он умолк.
– Да. Мы должны сделать так, чтобы Любим победить Кречета!
Никто восхищённо помотал головой.
– Но… это невозможно! Несмышленый щенок не может побить матерого хищника. При любых раскладах.
Мужчина недобро усмехнулся.
– Невозможное – возможно! Так говорил прародитель богатырей Святогор. Если мы желаем биться наравне с богатырями, нам предстоит освоить этот принцип. Скажу больше, я уже заложил камни, на которых будет покоиться наша победа. Три краеугольных камня!
***
– Перстень! Он должен его отдать! – бухнул Фёдор, ударив кулаком о ладонь. – Это против правил.
Стоян задумался.
– Согласен. Мы подадим официальный протест. Что ещё?
В горнице московского княжества собрались богатыри, тягатели и Пелагея.
– Не думаю, что это будет иметь решающее значение. С ним он справился безо всяких перстней, – калика Олег кивнул в сторону печи.
Настроение в горнице было мрачное. Савелий лежал в постели. Грудь его была перетянута белоснежными повязками. Любимка стоял над ним, склонив голову. Отрок был непривычно тих, плечи его поникли и подрагивали.
Настенька смотрела на друга, и сердце её обливалось кровью. Любим не показывает, конечно, но боится. Бросил вызов не кому-нибудь – одержимому Кречету. Сильнейшему одержимнику, который сотворил такое с сильнейшим из богатырей Московии. Тут любой перетрусит.
Травница не находила себе места. Очень хотелось подойти к другу и как-то ободрить, найти правильные слова. Но она не решалась. В последнее время друг не такой, каким они его узнали. Раньше он был душа нараспашку, готов помочь и заступиться за любого, даже незнакомого человека. Теперь он холодный, высокомерный и какой-то чужой. Как же поддержать его, коли подойти страшно?
– Калика Дыня! – прервал её мысли звонкий голос. – Клянусь! Я отомщу за тебя! Вот увидишь! Я восстановлю честь богатырей русских!
Настенька удивлённо вскинула взгляд. Все это время Любим не боялся. Плечи его дрожали не от страха – от ярости.
– Любим, – девушка не удержала улыбку. – Я думала, он изменился. Но он все тот же!
– Не совсем, – тихо сказала Пелагея. – Гляди!
– Я повторю подвиг Тараса! – с глаз Настеньки словно упала пелена. Любимка дрожал не от ярости или переживаний за друга. Он дрожал от самодовольства. – Все увидят, что я тоже достиг уровня…
Он резко оборвал себя и расплылся в мечтательной улыбке. Богатыри продолжали обсуждение, ничего не замечая.
– Видишь? – шепнула Пелагея Настеньке.
– И что же нам делать? – пискнула та. – Ведь он…
– Ничего, – отрезала менестрель. – Если ты не желаешь стать ему врагом, лучше промолчать. Я не раз видела такое среди нашей скоморошьей братии. Когда этот недуг овладевает человеком, вылечить может лишь великая любовь или падение с вершины.
Настенька поглядела на отрока и вздохнула.
– Великая любовь… Её нет рядом. А он может погибнуть!
– Такая возможность появилась, как только он встал на путь богатыря, – Пелагея была необычайно серьёзна. – И он столько раз уже избегал смерти в самый последний момент…
Скрипнула входная дверь. На пороге возник Свиток.
– Где Любим?
– Я здесь, – шагнул из угла отрок.
– Я был у Василисы, – сказал писарь, глядя на Стояна. – Знаешь, что у них есть?
– Волшебный меч, который не переломится от удара Раскалывателя Пространства? – невесело усмехнулся наставник.
– Что меч, главное рука, что его держит, – молвил Свиток, подражая напевному голосу Пелагеи. Та улыбнулась, но глаза остались серьёзными. – Я слышал Любимка бился с Несмеяной и выстоял.
– Тогда были другие условия, – сказал Стоян мрачно.
– Мы думаем их повторить, – ответил писарь и зрачки его дрогнули. – Здесь тоже есть банька подобная той, что у бабушки Яги.
Стоян недоверчиво поднялся. Свиток бодро закончил:
– Это не гарантирует победы, но значительно повышает шансы на выживание…
***
Скрипнула дверь, Любимка в одной набедренной повязке вошёл в предбанник.
– Ты-ы?! – глаза отрока выпучились. Он развернулся и хотел выскочить за дверь.
– А ну стой! – крикнул вдогонку Коропейко. – Мне такое тоже не доставляет радости, но это приказ мастера. К тому же мы на одной стороне! Я тоже возмущён тем, что одержимник стал чемпионом. Да ещё в год, когда состязания проводятся в Туле. Не желаю, чтобы мой город вспоминался по такому дурному поводу.
– Да? – Любимка остановился. – Ну тогда ладно. Если подумать, нам и правда нечего делить.
Отрок самодовольно вошёл в дверь и уселся на лавке.
– Теперь я лучший, а ты и богатырём не стремишься стать. Дивно, что вообще явился на состязания.
Коропейко поменялся в лице.
– Почему ты говоришь, что не стану… – странным придушенным голосом спросил толстяк.
– Так от вас не было богатырей, только тягатели. Шестерён больше по механизмам, тебе песочек по душе на дощечках перекладывать…
Толстяк заскрипел зубами и сжал свои сарделечные кулаки.
– М-м-м-р-ра! Не за этим мы тут, – усилием воли он взял себя в руки. – Заходи в парилку! Станем тебя к бою готовить!
– Ёшь-матрёшь! Это как у Яги что ль?!
Воспоминания о баньке бабушки Яги были противоречивые. С одной стороны едва выжил под её вениками, с другой так мощно себя не чувствовал ни разу в жизни.
В тот раз помимо темной волны Мрака и земной тяги Глаза Ворона почувствовал в себе ещё одну силу – силу дивов, природную энергию. После того, как растратил её во время испытаний тягателей, не ощущал подобное ни разу.
– Здорово! Неужели я стану ещё сильнее! – он счастливо расхохотался. – Ну, Кречет, держись!
– Это если сдюжишь, – усмехнулся Коропейко, подбирая веники. – Сымай порты и заходи в парилку. Поглядим, на что ты годишься на моей территории!..
***
– Этого все ещё недостаточно, – проговорил Стоян, выслушав Коропейко. – Природная энергия – это хорошо, но чтобы совладать с силой, высвобожденной Кречетом во время боя с Савелием нужны способности сильномогучего богатыря. В Любиме их нет.
Они собрались в просторном предбаннике. Охая и отдуваясь, Любимка лежал на лавке, дворовая девка махала над ним опахалом.
– Это было куда жёстче чем у бабули… – слабым голосом говорил Любимка.
– Спать! Сейчас тебе нужен покой! В полной мере эту силу ты ощутишь завтра! – бросился к нему толстяк.
– Мы организаторы игр, – сказал Данило-мастер, прохаживаясь по предбаннику. – Мы отвечаем за безопасность гостей. Тягатель – это не настоящий богатырь, поэтому мы имеем право вмешаться, коли тягателю будет угрожать опасность.
– Да, мы не позволим одержимнику использовать всю его силу, – сказал Клин. Он тоже был призван на совет и выглядел очень сурово. – В конце боя Кречет-Савелий я почувствовал, как извне к одержимому человеку пришла мощь, многократно превосходящая его собственную. Я оцениваю это, как усиление в три раза.
– Три? – нахмурился Стоян. – Лютик, Скрипень, Темпеста. Их как раз трое. Значит они и правда могут в моменты нужды передавать свою демоническую силу не зависимо от расстояния.
– Да. Так и есть, – молвил Данила. – Я тоже наблюдал это во время поединка и скажу, что сумею остановить это в стенах арены. А если хорошенько все продумать и использовать сферы с земной тягой, пожалуй, даже в границах города…
– Опасность все равно остаётся, – молвила Василиса. – Мальчик не способен справиться с одержимником даже в обычном его состоянии. Он может быть ранен или даже покалечен.
– Но он не умрёт, – твёрдо сказал Клин. Он поймал взгляд Данилы. – Это я могу обещать.
– Если Кречет не сможет использовать ни перстень, ни помощь товарищей, – молвил Стоян. – Быть может, Любим и сумеет простоять с ним пару минут, чтобы не потерять лицо. А там и бой можно остановить…
– Так и поступим, – Данила остановился и обернулся к собравшимся. – Я согласен с Клином. По крайне мере жизни мальчика ничего не угрожает. Насколько же Кречет успеет его повредить – полностью зависит от Любима. В конце концов, он тягатель и действующий чемпион состязаний.
Все повернулись к лавке, отрок беззаботно спал, смешно искривив лицо и пуская пузыри из носа.
Сказ 22 – Финальный бой богатырских состязаний
Арена была полна. Ни одно из княжеств не отправилось домой, после вылета с состязаний своих участников. Все выбывшие богатыри и тягатели перешли в разряд зрителей и присоединились к огромной армии глазетелей. Местные жители от мала до велика жаждали попасть на финальный поединок легендарных богатырских состязаний, которые впервые проходили в их городе. К тому же этот бой давал надежду на повторение знаменательной победы юного Тараса над матерым богатырём Могутой.
– Любимка?! Какое несерьёзное имя! – так и гудели зрительские места.
– Думаете он способен хотя бы минутку выстоять против Кречета?
– И с Коропейко и в сражении трёх он сильно получил!..
– Говорят, одержимнику многое запретили…
– Разве это честно?!
– Ха-ха, Данила-мастер хочет сделать бой зрелищным!
Правитель Тулы и важные гости сидели на отведённом им помосте, откуда открывался великолепный вид на арену. Ладони Данилы-мастера покоились на шарах, инкрустированных в подлокотники. Василиса сидела рядом, готовая в любой момент поддержать мужа земной тягой. Места для княжьих представителей московского княжества пустовали. Фрол сказался больным и через Розга передал, что главным назначается Стоян. Первый наставник почетным назначением пренебрег и чтобы места не пустовали, отправил на них Фёдора, Ярополка, Настеньку и Пелагею.
Сам первый наставник в этот миг находился в подтрибунных помещениях с Любимом.
– Ничего не бойся. Просто покажи, на что способен. Когда… – он запнулся, – если этого не хватит, бой будет остановлен. Мы условились с Данилой-мастером.
Лебимка нахмурился.
– Зачем? Я не собираюсь сдаваться.
– Любим! – Стоян захрустел волосками бороды. – Я не понимаю твою уверенность? Кречет побил Савелия, а ты пока даже меня или Олега не превзошёл…
– Я не верю, что на русской земле богатыри могут проиграть одержимникам, – в глазах отрока плеснула небесная синева. – Коли дядька Дыня проиграл, стало быть я тот, кто выиграет. Иначе и быть не может!
В его словах звучало столько веры, что Стоян готовы был поверить в чудо сам. Но ему мешал опыт и воспоминания четырнадцатилетней давности. Он был очень молод во время последней войны с Мраком, но увидел достаточно, чтобы не разбрасываться громкими словами, когда дело касалось одержимых людей.
Снаружи донёсся голос Клина, ему ответил рёв зрителей. Любимка вскинул подбородок и шагнул на арену. Распорядитель громогласно вещал:
– Други мои! Неожиданный поворот богатырских состязаний. Тягатель, мечтающий стать богатырём, и одержимник, жаждущий доказать, что он не хуже богатыря. Они стремятся к богатырству каждый со своей стороны, и никто не знает, чем это закончится.
– Я не стремлюсь к богатырству, я хочу от него оттолкнуться и двигаться дальше! – выкрикнул Кречет и захохотал. Оборвав хохот в самой высокой ноте, он крикнул: – Хватит слов! Давай к делу!
– Согласен! – сказал Любимка, подходя к одержимнику. – Закончим поскорее!
– Нет! – вдруг сказал Клин и взглянул на одержимника. – Этот бой скорее учебный, нежели соревновательный, поэтому мы, как хозяева состязаний, вводим несколько ограничений.
Лицо Кречета вытянулось.
– Какие ещё ограничения? Вы хотите отобрать мою игрушку? – его пальцы сильнее сжали рукоять. – Не отдам!
Он попытался спрятать меч у себя за спиной, выглядело это комично, ибо лезвие было явно шире одержимника.
– Нет. Оружия это не касается, – распорядитель даже не улыбнулся, глядя на ужимки Кречета. Голос его сделался сух и официален: – Одержимый человек Кречет должен сдать на время боя свой перстень.
– Перстень! – одержимник ухмыльнулся криво. – Это ему не поможет.
Он снял кольцо с сиреневым камнем и полюбовался им, вытянув руку к небу.
– Но постойте. Его не может касаться никто, кроме меня!
– Я и не стану! – Клин вновь проигнорировал его шутливый тон. Вдоль земли по снегу скользило что-то небольшое и прямоугольное. Распорядитель опустил руку, снег поднялся и вложил в неё небольшой сундучок. – Клади сюда. Никто кроме тебя его не коснётся.
Кречет оглянулся на Михайло. Тот дёрнул раздражённо бровью и кивнул. С зрительских мест раздались смешки.
– Мальчугана испужался? Что за диво?!
– Может у него вся сила в перстне. Щас отдаст и станет, как младенчик!
Кречет дёрнулся в их сторону, оскалившись одной половиной рта и хохоча второй.
– Сохраните его для меня, – сказал он, опуская перстень в ларчик.
Шух-шух! Сундучок уплыл по снегу в сторону Данилы-мастера.
– Сохраним, не беспокойся.
Кречет снова расхохотался.
– И ещё! – возвысил голос Клин. – Мы подумали над тем, что произошло в прошлом бою. Чемпион Кречет использовал для победы большое количество сил, пришедших к нему извне. В богатырских забавах такое не возбраняется. Мы не станем подвергать сомнению результаты боя, но впредь подобное повторить будет нельзя. Выходя на арену вы можете расходовать силы только принесённые с собой!
Кречет оскалился.
– С этим мальком мне этого и не понадобиться! – он расхохотался.
– На этом все. Можно приступить к тому, ради чего мы тут собрались.
Клин поглядел на одного, затем на второго. По губам уже прыгала соломинка. Оба кивнули.
– Начали! – резко бросил Клин. Соломинка полетела на снег, распорядитель стремительно скакнул назад. Ещё более молниеносно Кречет ударил мечом.
Кап-кап! Черные кляксы привычно застили глаза, одержимник замер, меч нёсся прямо в Любима, вдоль лезвия зарождались вихри.
Рванул в сторону, Глаз Ворона привычно распределил земную тягу по мышцам. Чтобы не порвались и выдержали чудовищную нагрузку.
Баум-м! Лезвие коснулось плотной земли там, где только что стояли ноги отрока. Если бы не среагировал так быстро, его бы развалило на две ровные половинки. В месте, куда упало лезвие, появился разрез. Он скользнул по арене, словно стремительная змея и врезался в стену. Та загудела, как тугой барабан, во все стороны плеснула земля и снег.
– Быстрый, – осклабился Кречет. Лицо его дёргалось и переливалось. В горле клокотало хихиканье и хохот, словно не в силах решить, кому выбраться на свет первым. – Вот только твоя ли это быстрота? Или ты её украл?
Бам! Бам! Бам! Удары шли один за другим. Капли кружились, Любим ускользал из-под тяжёлого лезвия, похожего на створку двери. Ровную поверхность арены полосовали ровные разрезы, которые расплёскивали брызги земли о стены.
– Аха-ха-ха-хе-хе-хы! Украл! Как есть – украл! – Он хитро прищурился. – Поэтому и пользоваться не умеешь!
Лицевые мышцы одержимника изгибались и ломались, каждый раз деля лицо на две половины. Если одна улыбалась, то вторая скалилась, когда одна грустила, вторая гневалась. Этому не было конца, и все это сопровождал хохот.
Одержимник вращал чудовищным мечом, словно это была невесомая пушинка. Любимка старался действовать экономно, не расходуя лишних сил.
На трибунах выдохнули. Кто-то кричал, подбадривая Любимку, но не мало было тех, кто открыто выступал за одержимника.
– Не может же такое быть, что этот мелкий парень сильнее шелбанного калики! – говорил мужик в богатом тулупе и меховой шапке.
– Кречет просто играется с ним, как матерый волчище с щеночком, – вторил ему тощий тип с тонкими усиками.
Настенька с замиранием сердца следила за боем. Пока Любим успешно избегал ударов, но девушка знала, как быстро он выдыхается, когда использует волну.
– Есть же у него какой-то план! – воскликнула она, сжимая кулачки.
– План есть, но нам так и не удалось вчера на тренировке им воспользоваться, – это вернулся Стоян. Голос его звенел от напряжения.
– Этот упрямец как всегда ввязался в бой, а до конца разобраться забыл, – сказал Ярополк. Стоян поглядел на него удивлённо, звучало это скорее одобрительно, нежели зло. Не зря они с Савелием поговорили, не зря…
На арене по-особому сильно громыхнуло. Наставник и тягатель разом повернули головы, одинаково побледнев лицами. Обошлось. Любимка в очередной раз ускользнул из-под страшного лезвия.
– Если у него есть козырь, самый момент его выложить, – проговорил калика Олег, глянув на Стояна.
Пелагея послюнявила пишущую палочку и снова уткнулась в книжицу, торопливо выводя слова. Поверх страниц сверкали её внимательные глаза.
Любимка чуял, как на плечи тяжёлым мешком ложится усталость. Долго так продолжаться не могло.
– Где же сила дивов? – пробормотал он, прислушиваясь к себе. Вчера на тренировках так и не удалось её пробудить. «Она явится в самый опасный момент», – уверенно сказал первый наставник.
– Самый опасный момент. Неужели он ещё не настал?
Но размышлять было некогда. Кречету надоело играть. Он убыстрил движения, мощно загребая воздух в направлении стены.
Бам! Бам! Бам! Любимка легко избежал трёх почти одинаковых ударов, а потом под ноги что-то попалось. Любимка глянул вниз и увидел, что одна нога стоит в углублении, выбитом прошлым ударом. Темные кляксы мигнули и пропали. Страх шибанул по телу, отрок только и успел, что поднять кинжал.
Граум! Мощный удар смял его и бросил в стену. Тело закричало от боли, Любиму показалось, что его разрывает на куски. Он не утерпел и заорал в полный голос, позабыв о стыде.
Арена дружно ахнула и вскочила на ноги. Рассекатель Пространства смял тягателя и вбил его в стену, выдав во все стороны столб ледяной пыли. Настенька вскочила, каждую минуту страшась увидеть расползающееся красное пятно.
Ш-ш-ш-ш! С тихим шелестом пыль оседала. Когда соперников можно стало разглядеть, арена ахнула.
– Неужели… – проговорил Стоян, побледневшими губами.
Кречет замер, опустив меч. Под его лезвием, остановив его крохотным кинжалом стоял Любимка. Лик его был суров, волосы невесомо плыли по воздуху, он словно стал больше. Меч одержимника удерживал без особых усилий.
Калика прищурился, словно пытался разглядеть что-то невидимое.
– Природная сила! У него получилось!
– Да, – Стоян кивнул и без сил опустился на кресло. – Получилось…
Любимку переполняли новые ощущения. Дядька Стоян оказался прав. Критический миг смертельной опасности позволил ему задействовать новую силу. И если во время поединка с Несмеяной она крутилась тонкой полоской, то сейчас, она сделалась твёрдым стержнем, между земной тягой и каплями в глазах.
Усталость растворилась, тело переполнило небывалой силой. Любимка понял, что может неограниченно долго использовать свою небывалую скорость…
– Ха! Ёшь-матрёшь!
– Аха-ха-хи! – яростно захохотал Кречет. – И эти люди запретили мне перстень…
Он приподнял меч и отскочил назад. Любимка с восторгом глядел на кинжал.
– Мечи-качи! Теперь я могу нападать!
Отрок сделал выпад в сторону одержимника. Сноп искр, тот заслонился лезвием. Ещё удар! Клац! Ширк! Ещё и ещё!
– Не думай, мальчишка, что это все, на что я способен, – кривляясь, крикнул Кречет из-за лезвия. – Сейчас я покажу настоящую скорость демонов Полуночи.
Он замер на миг. Потом по его изображению пошли волны, и он вдруг исчез.
Капли перед глазами задрожали, и Любимка понял, что он уже в замедлении. Весь мир замер. Весь мир, но не Кречет. Он летел на него, опуская меч. Слишком быстро, чтобы можно было увернуться.
Как он может так быстро перемещаться?! – вспыхнула мысль. – Мене бы не позволил воздух, даже если бы тяга уберегла тело.
И тут он увидел розовый силуэт, следующий за одержимником. Скорость была столь огромной, что тело носителя источало кровяные пары.
Чудовищным усилием, извернувшись и рухнув на землю, избежал удара. Задействовав всю доступную сноровку, откатился в сторону и вскочил.
Пуф! Скорость вернулась к обычной. Гулко схлопнулся воздух в тех местах, где они только что были. Любимку качнуло. Ни разу ещё не подвергал тело такой нагрузке.
– Не понравилось? – расхохотался Кречет. Его носитель не выказывал признаков усталости. Возможно, они появятся позже и будут страшными. Но Любимка уже не чуял в себе сил дожить до этого будущего.
– Давай повторим!
Кречет снова исчез. Воздух с треском хлопнул на том месте, где он стоял.
Вжих! Вжих! Вжих! Не останавливаясь, одержимник клал широкие дуги в том направлении, куда отскакивал отрок. Движения его были столь стремительными, что дуги отпечатывались на сетчатке глаза целиком и одновременно в нескольких местах. Самого же Кречета и Любима мало кто видел.
Вжих! Вжих! Вжих! Клац! Из пространства выпали две фигуры. Большая в фиолетовом плаще и маленькая золотоволосая в кафтане. Кречет давил огромным мечом сверху, Любим подставил длинный кинжал, люди вскакивали на ноги и ахали.
– Давай! Дави его! – крикнул Ярополк.
– Кречет играет с ним, – тихо бросил Стоян и оглянулся на Данило-мастера.
Кречет давил, Любим успешно сопротивлялся. Одержимник резко убрал меч, стараясь, чтобы отрок покачнулся, но тот стоял, как статуя. Вжух! – новая дуга легла поперёк туловища тягателя. За миг до того Любимка мигнул и пропал.
И вновь началось. Вжух! Вжух! Вжух! Сияющие дуги появлялись в разных местах арены, но самих соперников видели лишь единицы.
– Похоже твоя наука действует, – проговорил калика Олег восхищённо. – Противостояние более сильному противнику выводит на новый уровень. Раньше Любим не был способен на такое…
Пелагея стремительно строчила в книжице. Настенька глядела, широко распахнув глаза и вдруг подскочила.
– Я увидела… На миг я их узрела! – воскликнула она. – Любим очень собран и уверен в себе!
Стоян оглянулся на неё.
– Молодец. Такое может увидеть только мастер земной тяги…
И снова отвернулся. Две фигуры вновь выпали из пространства. На сей раз Кречет не давил, он просто хохотал.
– Аха-ха-ха-ха-хи-хи-хи-хи-хе-хо-о! И долго ты собираешься бегать от меня? Твои силы скоро иссякнуть и тогда…
Он взмахнул мечом, оставляя в воздухе тяжёлую гудящую дугу. Не такую быструю, но такую же смертоносную.
– Я тебя уничтожу! – воскликнул Любимка и устремился вперёд, вытянув кинжал.
Дзинь! Острие вновь уткнулось в широкое лезвие меча. Оно было столь велико, что скрывало одержимника с головой. Кинжал отрока уткнулся в самый центр. Бахнуло. В стороны ушла силовая волна, поднялась вдоль стен и выплеснулась из чаши арены.
– Ой, боюсь, боюсь, – сказал Кречет, выглядывая из-за меча. А потом он крутанул лезвие. Любима отбросило, едва сумел удержать кинжал.
Вжух, вжух, вжух! И снова страшные дуги в воздухе. Зрители с замиранием сердца ждут, когда из воздуха выпадет хрупкая поломанная фигурка и послышится торжествующий хохот.
Любим ощутил себя загнанным в угол. Да, природная сила позволила ему приноровиться к огромной скорости одержимника. Он даже мог изредка атаковать. Но что дальше?
Данила-мастер обещал не позволить одержимнику ещё раз призвать силы остальных участников отряда Полуночи. Но не заметно, чтобы одержимый человек в этом хоть сколько-то нуждался. Его удары скоры и точны, а защита безупречна. Как проникнуть сквозь неё, Любим себе не представлял.
Люд начал расслабляться, а потом и откровенно скучать. Нельзя с одинаковым напряжением смотреть на возникающие в воздухе дуги. Это однообразно и скучно.
– Эй, делайте что-нибудь! – крикнул один из казаков Малоросии. – Сколько можно творить одно и то же!
– Да! Не для того мы остались, чтобы на танцы глядеть! – поддакнул ему казак из Тмутаракани.
– Аха-ха-ха! – Кречет остановился. – Видишь, они тебя не одобряют. Дерись как мужчина!
Любимка тоже остановился. Грудь его вздымалась чаще, чем обычно. Все же бесконечные прыжки сказывались на нем больше, чем на одержимнике.
– Не поддавайся, Любим! – крикнула Настенька.
– Эй, хорош ему подсказывать! Этак мы вовсе отсюда не уйдём!
Это был кто-то из московской делегации – мужичишка в простой одежде с клочковатой бородой. Настенька поглядела на него поражённо:
– Как вы можете?! Это же тягатель вашего княжества!
– А чевой мне, – приосанился мужичишко. – Мне сказали, будет представление! А какое же это представление? Глупости какие!..
Стоян повёл ухом и глянул на мужика.
– Ты больше не в нашей команде. Пусть Коврига тебя рассчитает. Обратно один поедешь…
Сказал и отвернулся. Глаза полезли у мужика на лоб.
– За что?! Я ить чего сделал?! Я ить ничево…
– Мне предатели в команде не нужны, – отрезал Стоян и вновь уставился на арену, не замечая причитаний. Другие зрители тоже мужика не поддержали. Ему отвесили пару оплеух и выбросили с места.
– Не желашь смотреть, ступай отседа!
И тут же закричали вниз:
– У-у-у! Сражайтесь, тряпки!
Стоян поморщился, но ничего не сказал. Это были уже не его люди.
Любимка стоял перед врагом и никак не мог отдышаться. Перед глазами плыли тёмные капли, Глаз Ворона сиял в потайном кармашке. Между ними сверкал стержень природной энергии.
– Ну что? Ты будешь нападать, или как? – оскалился Кречет. Он кокетливо поправил павлиньи перья на своём длиннополом плаще. – Если ты не прибавишь, чего доброго я даже не вспотею…
Зрители отозвались хохотом. Любимка вспыхнул.
– Не поддавайся ему! – крикнул Стоян. – Спокойно!
– Слушай наставника, малыш? – ухмылка одержимника стала шире. – Сам ни на что не годен. Все-то тебе надо разжёвывать!
Любимка сжал кулаки. От того, чтобы броситься на противника его останавливало лишь укоризненное лицо Варвары, которое вдруг представилось в голое.
– Голова дадена, чтобы мыслить. А не желваками играть! – как наяву прозвучал голос дочки библиотекаря.
– Не выйдет у тебя меня из себя вывести, вражья сила! – проговорил сквозь плотно сжатые зубы. Кречет возобновил атаки.
Сияющие дуги появлялись в самых неожиданных местах. Любим едва успевал избегать их. «Мне его не победить! – пришла внезапная мысль. – Мы будем скакать так, пока он не измотает меня».
– Когда ты используешь природную силу, все равно будет туго. Тебе не совладать с его мечом, – вспомнил он последние указания наставника. – Есть один только шанс навредить ему – ближний бой!
Черные кляксы в очередной раз заморозили время, Любимка напружинился, зорко следя за врагом. Граум! Лишь в последний момент успел подставить кинжал, усиленный земной тягой. Клинки соприкоснулись, в злых вихрях снежной пыли их закружило по арене, словно в каком-то безумном танце.
Любимка протянул свободную руку и ухватил ворот сиреневого плаща. С хрустом сломались павлиньи перья. Кречет закричал злобно, но пальцы отрока уже сомкнулись на плече. Одержимник пытался отпрянуть, но Любимка проскользил кинжалом вдоль лезвия Сокрушителя к рукояти. Противный скрежещущий звук утонул в снопе искр.
Они столкнулись лицом к лицу. Любимка оттолкнул чудовищный меч, одновременно выпуская рукоять собственного кинжала. Рука тут же прыгнула к врагу и впилась в его плащь с другой стороны. Поединщики замерли лицом к лицу. Рука Кречета держащая меч торчала в сторону. Теперь он не мог им ни замахнуться ни ударить.
Кречет попытался оттолкнуть его свободной рукой, но Любимка уже перехватился и сцепил руки за спиной одержимника в замок.
– Что ты делаешь?! – взвизгнул Кречет.
– Что он делает, – ахнула арена.
Любим встретился глазами с одержимником.
– Поглядим, сколь ты крепок без перстня и силы товарищей. Кречет оскалился и вдруг расхохотался.
– Вона что! Считаешь, что самое страшное во мне – это мой меч?
Любимку оглушил безумный хохот. Казалось он врывается в одно ухо, взрывает голову изнутри и вываливается из другого уха кровавыми ошмётками разорванного мозга.
Бам! Огромный меч упал на стылую землю, одержимник ухватил Любимку двумя руками.
– Поглядим, кто крепче.
И он надавил. У Любимки потемнело перед глазами. Ноги оторвались от земли, тело стало изгибать назад, ещё чуть и затрещат ребра и кости спины.
– Давай! Давай же! – вскочил Стоян. – Неужели ему не хватит сил!
Природный стержень усилил земную тягу, это влило в руки ярую мощь. Любимка тоже нажал изо всех сил. Хохот Кречета прервался бульканьем и замолк. Теперь ухо обжигало лишь неровное дыхание. Но страшная хватка не ослабла ни на капельку.
– Ты умрёшь, здесь и сейчас, – из шумного дыхания одержимника соткались слова. – И мы поглядим, что станет с силой Мрака после твоей смертушки. Аха-ха…
Любимка ничего не ответил. В глазах темнело, во рту хлюпнуло. Когда Кречет даванул ещё, изо рта брызнула кровь. Любимка пытался надавить ещё сильнее, но понял, что уже на грани.
– Неужели это твой предел? – ухмыльнулся Кречет, словно прочитал мысли. – А я могу прибавить!
Его руки начали неумолимо сжиматься, изгибая тело Любима все сильнее и сильнее. В какой-то момент отрок отпустил одержимника и начал колотить его по спине кулаками. Но от этого стало лишь хуже. Для сильного удара не хватало замаха и сил.
– Ха-ха! Проиграл!
Зрители вскакивали с мест.
– Он его убивает! – воскликнула Пелагея, отбросив книжку.
– Остановить бой! – кричал Стоян. Шух! Клин материализовался рядом с поединщиками. Но не успел он положить руку на плече Кречета, как сознание Любима залила тьма.
***
– Отец! – воскликнул Никто. – Неужели наши планы провалились?! Если отрок проиграет, нам никогда не исполнить задания, возложенного на нас Шустром.
