Алексей Кудесин
Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания
Сказ 13 – Выбор богатырей
Тульские земли. Тула.
На этот день состязания были окончены. В развалины двух замков спустились големы и люди Тульского княжества.
– Так. Покажитесь все мне. Если кто-то помер или без сознания – предъявите опознанное тело, – говорил Клин. – Должон отметить всех! Мне перед представителями княжеств отчитываться.
Любимка так устал, что не мог понять, шутит распорядитель игр или говорит всерьёз. Хотелось свалиться в снег и притворится одним из мёртвых. Хотя, после знакомства со способностями Коропейко снег будет недолюбливать всю оставшуюся жизнь.
Усилием воли остался на ногах и шагнул к одному из големов.
– Я здесь! Любим из московского княжества.
Тут же к нему подскочил один маленький шустрый человечек и прикоснулся к плечу. От места прикосновения словно молоко разлили. Тёплое и мягкое. Это ощущение пошло распространяться по коже. Любимка чувствовал, как залечиваются раны и возвращаются силы. Пожалуй, мог бы сейчас провести ещё один забег меж замками.
Пока наслаждался этим состоянием, его таинственным образом извлекли из развалин и отвели на чистое поле. Здесь уже собрались остальные. Те, кто мог сам стоять. В сторонке на носилках лежали два тела.
– Наум! – Любимка бросился к лежащим, но уткнулся в твёрдую руку голема.
– Нет! – проскрежетал механический голос. – Соблюдайте спокойствие. Ваш товарищ пал смертью храбрых. Гордитесь!
– Что-о?! – Любимка округлил глаза. Даже не удивился чуду – говорящий голем. Продолжал рваться к телам на носилках. – Это не правда! Он живой! Позовите лекаря.
Но лекарь обходил тех, кто стоял на ногах. Рядом с Наумом лежало ещё одно тело, Любимка узнал Остапа. Оба из команды казаков. "Теперь они наравне", – мелькнула странная мысль.
– Лекаря! Скорей! – воскликнул Любимка. – Спасите их!
– Об этом позаботятся казаки, – рядом появился Стоян. – Отмечайся у распорядителя и пошли. Нужно готовиться к следующему…
– Дядька Стоян! Чего вы такое говорите?! Это же Наум! А вот Остап! Ученики ваши, – он оглянулся на места, где сидели малороссы. Свистун что-то рассказывал, Панас хохотал, разинув огромную пасть. На поверженных тягателей никто не смотрел. – Поглядите, им же все равно!
Ближайший голем ухватил Наума и Остапа в охапку и куда-то потащил.
– Эй! Куда! – завопил Любимка пуще прежнего.
– На лечение! – рядом с Любимом появился тот человек, что поделился с ним силами. – Впервые вижу, чтобы так переживали за соперников.
Рядом показался Ярополк. Не смотря на бледность и синяки, шёл на своих двух.
– Идём, – сказал Стоян. – Чем скорее начнём восстановление, тем лучше будем выглядеть на следующем этапе.
Любимка дал себя увести. На душе было горько и неспокойно. Только теперь понял, что на этих состязаниях поражение может означать все что угодно. Даже смерть.
Вспомнил, как задыхался в снежном плену. Не окажись рядом Болти, кто знает, чем бы все завершилось…
Упрямо тряхнул головой – я бы обязательно что-нибудь придумал. Не может меня какой-то толстяк из самого небоевого княжества победить. Меня, будущего сильномогучего богатыря и спасителя Святогоровой Руси.
Когда добрался до горницы, усталость снова дала о себе знать. Ничего больше не желал, кроме как рухнуть на лавку и забыться сном. Рядом механически, как голем, передвигал ноги Ярополк. Кажется, они даже поддерживали друг дружку, хотя в обычное время Любимка побрезговал бы прикоснуться к сыну воеводы.
Но вырубиться так просто дядька Стоян им не позволил. Усадил за стол и велел выпить какую-то гадостную жидкость из глиняных стаканчиков. Любимка зажал нос и выпил, только бы наставник отстал. Ярополк зажать нос не додумался и едва не изверг пойло назад.
Потом им велели снять рубахи и лечь. Сперва их осматривал сам наставник, больно нажимая на каждый синяк, потом к нему присоединились калики. Они о чем-то негромко переговаривались, а Любимка уже плыл по волнам сна.
Не проснулся, даже когда заорал Ярополк. То ли ему слишком сильно надавили на синяк, то ли вправили скрытый вывих. Гаснущим сознанием увидел, как к нему склоняется Розг. Одну руку воронёный кладёт ему на лоб, второй касается бока, как тогда с Несмеяной. Потом в кармашке проснулся Глаз Ворона, по телу пошла тугая волна земной тяги. Откуда-то из живота ей отозвалось пойло, которое теперь тоже сделалось горячим. Два этих жгучих потока закружились внутри тела. Один по жилам, второй по другим маршрутам. Поначалу это мешало, а потом сон навалился с новой силой.
Засыпая отчётливо увидел, как рассасываются синяки и ссадины. Тело переполнила новая сила, которая, впрочем, дремала, как дремал в тот момент сам Любимка…
***
На следующий день проспал до полудня. Поднялся со зверским аппетитом. Не успев продрать глаза, как кинулся к столу. По пути едва не уронил Ярополка, который тоже вслепую спешил на запах еды.
У стола их встретил калика Дыня и заставил выпить новую порцию гадостной жидкости. И снова по жилам потекли горячие потоки, влитая в него накануне сила пробудилась, Любимка ощутил, что готов провести ещё пару снежных сражений.
– Лесная битва! – встрепенулся рядом Ярополк. Любимка так и подскочил.
– Не бойтесь, успеваем, – улыбнулся Дыня. – Я ведь в ней участвую…
Через пару часов Любимка сидел на скамьях для зрителей между Настенькой и Пелагеей и ощущал себя как никогда бодро.
Я победил! Только теперь, когда вновь окунулся в океан зрительских эмоций, осознал, что при штурме ледяного замка сделал главное дело – уронил стяг противника.
– А что с Умкой? – вдруг вспомнил он.
– Жить будет, – ответила Настенька. – Лекари здесь что надо. Но прийти сюда ни Наум, ни Остап не смогли. Слишком сильно их…
– Ну и хорошо, – перебил её Любимка. – Пусть отдыхают. Хотя и жаль, что так вышло. Коли бы не Умка, мы бы выиграли…
Он увидел в толпе кого-то похожего на Коропейко и подскочил, пытаясь разглядеть. Настенька переглянулась с Пелагеей.
– Нет, не он, – сел назад отрок. – А вы чево такие кислые?
– Ну как бы тебе это сказать, Любим…
Зрители закричали и поднялись с мест. Один за другим стали появляться богатыри и герои. Любимка подскочил и завопил вместе со всеми. Разговаривать стало невозможно. Менестрель пожала плечами и взялась за книжку.
Первыми шагали Свистун и Сипун. Первый скинул верхнюю одежду, жилистое тело совершенно не ощущало мороза. Два изогнутых меча высовывали из-за спины тёртые рукояти. Второй, плотный с торчащими усами и оселедцем, оставлял за собой глубокие следы. Одежды на нем тоже было не богато.
Следом появились тмутараканцы – Тит и Рат, словно отражение друг дружки в зеркале. Высоченный Жила вышагивал, как цапля, с длинным молотом на плече. Кречет на его фоне казался низеньким и щупленьким, только вот огромный меч, лезвием похожий на дверь выглядел гораздо опасней молота.
Далее топал калика Олег в простой кольчужке и с взлохмаченными волосами. Сума небрежно сдвинута назад, почти за спину. А калика Савелий и вовсе явился в своей любимой дырявой одежде из мешковины и босой, хотя снег припорошил помост и запутался в волосах. Ни оружия, ни других вещей при нем не было.
Увидав это, зрители заулюлюкали, где-то даже прозвучал смех. "Вот дурни", – нахмурился Любимка. Он видал, какими убийственными щелбанами владеет калика.
Замыкали шествие минские дивы: Стрельник и Коготь. Тихие и спокойные. Разве что Коготь недобро дёргал верхней губой.
Как накануне из-под арены поднялся большой барабан. В отличие от того, который крутили тягатели, этот был крупнее и покоился на массивной каменной подставке.
– Давайте выясним, где пройдут следующие состязания, – выкрикнул распорядитель и крутнул барабан.
Щёлк-щёлк-щёлк! – равномерно защёлкал механизм. На сей раз Любимка сумел разобрать картинки, нанесённые на секторы барабана. Лес. Река. Горы. Болото. Снег… Богатыри остались на местах, даже не пошевелились. Только лица сделались сосредоточенней, и воздух задрожал от столкнувшихся воль.
Щёлканье утратило равномерность. Кружение резко замедлилось и прекратилось. Барабан конвульсивно дёрнулся назад, потом снова вперёд.
Хрясь! Бых! Массивная каменная подставка оторвалась от арены и медленно поплыла вверх, барабан дрожал и дёргался туда и обратно. Лес. Река. Горы. Болото. Снег…
Ось захрустела и выгнулась под весом каменного постамента. Богатыри не обращали на это никакого внимания. Коготь оскалился, Савелий слегка свёл брови. Кречет расхохотался было, но резко смолк, лицо дёргалось и подрагивало.
Барабан жалобно захрустел, полетели щепки. Свистун сверкнул белыми зубами. Ось пропорола колесо, кроша сектор со льдом в мелкую щепу. Камень рухнул на землю и раскололся. Барабан висел в воздухе, подрагивая, словно его тянули в разные стороны крепкие руки. Рамка зацепилась за край между рекой и горами.
Хруст усилился, барабан разлетелся на куски. Некоторые богатыри прикрылись рукавом, другие не шевельнулись.
– Мечи-калачи! – выдохнул Любимка. – Хлипковато колёсико. Другое надобно.
Коготь глянул под ноги. К его кожаным сапогам подкатилась погнутая искорёженная рамка. Див пнул её. Один из близнецов ринулся было вперёд, чтобы перехватить. Стрельник преобразился. Мгновение назад он стоял со скучающим видом. И вот он уже с луком в руках. Тетива дрожит. Перед Титом из земли выросла стрела. Он остановился, этого было достаточно.
– Ясно, – сказал распорядитель, глядя куда-то вниз. – У нас есть результат!
Зрители заорали восторженно. Клин выглядел невозмутимо, словно это не при нем только что разнесли в щепки важный предмет для состязаний.
– Ёшь-матрёшь! Чего ему там ясно?
Распорядитель неспешно прошёл мимо богатырей и опустился на корточки. Любимка вытянул шею. Клин резко встал и вскинул над головой рамку и осколок зелёного сектора.
– Лес!
Зрители закричали, приветствуя выбор богатырей.
– А этот Коготь не плох, – молвил Стоян, потирая подбородок. – Во всем этом хаосе запомнить где, куда и что упало, да ещё и догадаться воспользоваться…
– Старшие богатыри избрали Лесную Битву! – торжественно произнёс распорядитель. – Да будет так! Битва пройдёт после полудня на северном полигоне.
***
– Что такое лесная битва? – спросил Любимка.
– О, это очень древнее и очень серьёзное испытание, – пояснил Стоян.
– Ничего там сложного нет, – ворчливо отозвался Фрол. – Те же попрыгушки, что и со снежными замками, только в лесу.
Выбираясь с арены, они объединились с представителем князя к великому неудовольствию последнего. Выдав эту тираду, он ускорил шаг, сзади тут же сомкнули спины воронёные богатыри.
– Чего это он? – поглядел вслед Ярополк. – Ему не понравилась наша битва?
– Конечно. Ты же в ней провалился! – съязвил Любимка.
– Есть две команды, – принялся объяснять Стоян, чтобы отвлечь их от ссоры. – У каждой своя крепость. Между крепостями лес и три тропы в нем. Одна по прямой и две огибают лес справа и слева. Вдоль тропы стоят башни, которые умеют пускать камни, насыщенные земной тягой. Под них лучше не попадать.
– И чего же? Надо скакать по лесу и драться?
– Нет. Драка исключена. У каждого участника на груди висит пластинка, которая выдерживает лишь несколько попаданий. Если сломалась пластинка – беги назад на базу, чтобы взять новую. А в это время противники разрушат твою башню и приблизятся к крепости.
– Я зачем так сложно? Пластинки какие-то…
– Чтобы выработать стратегическое мышление. Здесь даже слабый может победить сильного.
Любимка надулся. Слабый победить сильного – ересь какая. Всяк знает, что чем старше богатырь, тем он сильнее. Самые сильные – сильномогучие. А дядька Стоян говорит так, будто даже сильномогучего можно победить хитростью…
– Вышел бы к имя туда дедко Микола, топнул бы ногой – все башни и развалились. И плевать на таблички!
Стоян сразу посерьёзнел, во взгляде кольнула наставничья строгость.
– Микола Стародуб ни за что не стал бы нарушать правил. Он всегда уважал товарищей и простых людей. Он даже врагов своих уважает. Никогда над ними не глумится и не насмешничает.
У Любимки перед глазами мелькнули дети, насмешничающие над старым богатырём. Вишь как, сам ни над кем не глумился, а над ним насмехались те, кого он всю жизнь защищал.
– То другие времена были, – хмуро сказал отрок. – Я когда стану сильномогучим, меня тоже в пример приводить станут!
– Про то, как над товарищами насмешничал и наставникам перечил? – их нагнала Пелагея с Настенькой. – Не зна-аю, разве что под о-очень хороший подвиг такое зайдёт.
Любимка вспыхнул:
– А вот выиграю состязания – поглядим как запоёшь!
Но Пелагея уже его не слушала, пробиралась дальше.
– Любимушко, ты бы её не обижал, а, наоборот, послушал, – проговорила Настенька с несчастным лицом и тут же бросилась догонять менестреля.
Любимка пожал плечами.
– Вот она – зависть человечья. Мне Рыж про неё рассказывал…
Он развёл руками, мол, ничего не поделать.
– Мне Рыж тоже много чего рассказывал, – глухо проговорил Ярополк. – А стоило оплошать, сбежал…
– Так ведь настоящую дружбу заслужить нужно, – улыбнулся Любимка. – И потом держать себя на высоте. Вот я с Лиской из приюта был раньше наравне. Играли мы в ребячьи игры. А теперь что же? Я тягатель, а она так и осталась? Чего же мне теперича с ней по кустам скакать?..
По тому, как изменились лица окружающих, понял, что сказал что-то не так. Но Любимка лишь плотнее поджал губы. И эти не понимают. Стоит лишь подняться повыше, даже богатыри косятся. И правильно, во мне видят того, кто скинет их с пьедестала…
– Топай давай. Сейчас все внимание на богатырей! – бросил первый наставник и прошёл мимо. Любимке показалось, что он специально сделал небольшой круг, словно не хотел прикоснуться к грязному. Ярополк молча двинул следом.
– Правильно Рыж гутарил, – пробурчал отрок. – Поднимешься повыше – друзей потеряешь. Ничего. Вот выиграю состязания, тогда вы у меня по-другому запоёте.
Он так и бурчал всю дорогу до московской горницы. И даже когда туда вернулись Савелий и Олег, не поддался общему вдохновению.
– Да! Наши герои! Вы точно победите! – кричали обозные. Стоян и Фёдор стояли в сторонке и улыбались, Ярополк и Настенька кричали вместе со всеми, а Пелагея по обыкновению строчила в своей книжице.
Любимка ощутил едкую ревность. Чего они все?! Перед штурмом снежных замков так не кричали. Он отвернулся и поймал себя на мысли, что впервые не желает своим богатырям победы.
***
Тульские земли. Северный полигон.
В установленное время, все вышли из горницы и отправились на северный полигон. Шествие, надо сказать, вышло многолюдное. Улицы Тулы полнились народом. Как река, люд стекался к главному выходу из города на северо-западной стороне.
Вдоль всего пути купцы вели бойкую торговлю с лотков и из окон первых этажей домов. Пирожки, печёные грибы на прутиках, жареное мясо. Бочки с круглыми боками, перетянутые обручами, из которых наливали густой тёмный квас в такие же пузатые кружки.
Дальше следовали лавочки с искусно сделанными вещицами в виде гербов княжеств. Их исполняли из камня, из стали, из глины, вырезали из дерева и кости. На разный вкус и кошелёк. Были и символы разных богатырей. Любимка увидел когти Когтя, лук Стрельника, суму калики Олега. С восторгом приметил даже средний палец, который судя по всему символизировал чилим калики Дыни.
Среди этого изобилия хорошо выделялся Рассекатель Пространств. «Быстро они управились», – пробормотал калика Фёдор.
Самих участников состязаний готовы были нести на руках. У каждого выискалась целая куча поклонников. Они сбивались в группы, надевали вещи, такие же, как у кумира, кричали и славили своего богатыря и были от этого очень счастливы.
Не всем повезло с героями. Любимка видел в толпе нескольких парней, которые попытались одеться, как калика Савелий или казак Свистун. Все они посинели от холода и стучали зубами так, что слышно было даже за гулом толпы.
Потом он увидел группу ребят с сумками через плечо. Они явно изображали калику Олега и соревновались, кто вытащит из своей сумы вещицу замысловатей да неожиданней.
Ревность вернулась и накрыла Любима с головой. Как же так?! Я уже состоявшийся герой, а мне никто не подражает. А калика неудачник, и вона что!
Выбрались за город, а он выпестовал недобрые мысли, словно маленьких ядовитых змеёнышей. Вот проиграют они свою лесную битву, тогда все и увидят, кто настоящий герой. Ишь, нахваливают богатырей. А тягатели разве хуже? За нами будущее! Я принёс московскому княжеству первую победу!
– Победу?! – произнёс насмешливый голос в голове, интонациями очень напоминающий Варварин.
– Победу! – рявкнул сам себе Любимка. – Это все Наум виноват! Пропустил Лексия! Слабак!
Подумав так, вспомнил, как Настенька говорила, что Наум сильно пострадал и не сможет продолжать участие в состязаниях.
– Он такой самоотверженный, правда? – сказала она Любимке. – Сходи к нему, обязательно. Без него бы вы не победили…
– Вот ещё! Пойду я к нему! Чего доброго нахватаюсь его неудачи!
Северный полигон находился в десятке вёрст от Тулы. Данила-мастер и здесь решил выделиться – к полигону была проложена широченная, прямая, как стрела, дорога. "Легко этим козырять, когда для прокладки дороги надобно только сгонять туда-сюда печь с лентяем", – бурчал калика Фёдор. По ней сновали в обе стороны самоходные повозки. Каждая из них тащила просторный фургончик с множеством пассажирских мест.
– Ёшки-матрёшки! – от удивления, Любимка даже припомнил свою старую присказку. – Это чево же у нас так не додумались?!
– Коли дождь по нашим дорогам любая телега завязнет, – ответил Фёдор. – А дожди у нас кажную неделю. А здесь живут одни неженки. Этак ходить можно разучиться.
Он так разозлился, что когда все принялись занимать места в фургончиках, Фёдор потребовал себе "нормальную коняжку". Коняжку ему выдали, он взгромоздился на неё и умчался в вихре снега, хохоча во все горло.
– Попробуйте догоните! Как калеки едут в телегах…
Любимка ёрзал и поминутно спрашивал:
– Когда отправляемся?! Скорей бы!
Тронулись тогда, когда фургончики заполнились, а дорога впереди освободилась. Голем выдал струю пара и сорвался с места так резко, что они попадали друг на друга. Похоже, он серьёзно воспринял вызов Фёдора.
Они обогнали калику посреди пути до полигона. Тот стоял рядом с конём, который вытаращил глаза и тяжело вздымал бока. С оскаленной пасти падали клочья пены. Настенька вскрикнула от жалости и сиганула из фургона на помощь коняжке.
Увидав их, Фёдор сделал невозмутимый вид и притворился, что любуется красотами местности. Правда состояли они в основном из заваленных снегом полей и далёкого леса. Когда Настя подошла к ним, он с видимым облегчением отдал ей поводья.
Самоходные повозки затормозили на просторной площадке из того же затвердевшего материала. Когда выбрались из фургончиков, Любимка онемел от восторга. Они очутились на краю крутого склона. Далеко внизу зажатый со всех сторон холмами раскинулся лес. Сверху прекрасно были видны два замка и башенки. Среди непроходимой чащи явно угадывались три дорожки. По диагонали лес пересекала небольшая речушка.
Зрительские места располагались в вырубленных в склоне нишах. К ним вели широкие удобные лестницы с резными перилами. Мест для зрителей было едва ли не больше, чем на городской арене. Гостям отводились целые ряды ниш, которые были убраны в цвета княжества. Московских зрителей ждали скамьи с красными покрывалами.
– Давненько я не видал настоящей лесной битвы, – проговорил Стоян, занимая места неподалёку от уже сидевшего Фрола и воронёных.
– Я бы лучше сам побегал, размял старые косточки…
Сверху к ним спустился калика Фёдор. Весь в мыле, броня заляпана снегом, словно не ехал на коне, а сам проделал этот путь на своих двоих.
– Я гляжу, ты и размял, – насмешливо бросил Стоян. Старый калика запыхтел и сделал вид, что не расслышал.
Богатыри ударились в воспоминания о лесных битввах, в которых им довелось поучаствовать. Оживился даже Розг, вставив пару слов к великому неудовольствию урядника. Лишь Болт остался безучастным.
Любимка во все глаза смотрел на полигон. Он раскинулся далеко внизу, но разглядеть можно было все до мельчайших деталей. Казалось сам воздух помогал видеть то, что в обычной обстановке разглядеть было бы невозможно.
– Миражи Данилы-мастера, – пояснил дядька Стоян. – Здесь он их использует не для маскировки, а, наоборот – для укрупнения изображения.
– Уверен, и звук здесь будет на высоте, – сказал калика Фёдор. – Главное – не оглохнуть!
Любимка недоверчиво качнул головой. Воистину Тула место чудес.
Пока зрители рассаживались, а по рядам бродили торговцы съестного и сувениров, появилась Настенька. Она тихо проскользнула мимо обозных и уселась на место, занятое для неё Пелагеей.
– Пристроила коняжку… – донеслось до Любимки. Девушка наградила калику Фёдора укоризненным взглядом. Отрок фыркнул и отвернулся.
