Алексей Котаев
Лидерборд

Поле

Глава 11

Паша проснулся посреди поля вытоптанной зеленой травы. Он сидел на походном стуле, укутавшись в запасные комбинезоны пилотов и накрыв голову панамой. Солнца не было. Был противный промозглый ветер, который гонял влагу от широкой реки, что журчала за лесом в половине километра отсюда.

Сейчас, конечно, Павлик не слышал речку. Он и мысли то свои с трудом слышал. Грохот стоял такой, что можно было с ума сойти.

– Я прогрел! – высунулся Старцев, полностью экипированный к гонке.

– Поготь, щас встану!

Паша встать не успел. Задняя передача звонко хрустнула, и болид дернулся назад, скинув с себя ноги механика, которые тот на него положил, чтобы вздремнуть. Пару дней назад Паша и представить не мог, что почувствует хоть что-то, кроме усталости. Да. Теперь был еще и холод. Мало того, что они с Шуриком выгрузили все оборудование из автовоза, так еще и выталкивали его из грязи, которую тот умудрился найти на большой приречной парковке. Ох и намахался же тогда лопатой механик… Старцев тянул фуру сорокдевяткой, а Паша закидывал грязь щебнем и песком, лишь бы опустевший грузовик смог уехать и не преграждать дорогу другим участникам соревнований.

– Козел, – кувыркнулся по сырой траве парень, наблюдая, как его напарник по команде ставит машину под навес, который сам же и собрал.

Ларионов дернул с земли стул и тоже сунул его под навес, чтобы был хотя бы чуть-чуть сухой, если вдруг пойдет дождь. А он пойдет. Небо хмурое с тех пор, как самолет пробил облака и высадил двух горожан в этой глуши.

– Але? – Паштет взял трубку.

– Это Сеня!

– Да я вижу, что это Сеня! – ругался парень, обвиняя во всех своих страданиях оставшихся членов команды, которые летели вторым рейсом. Они еще от дома проголодаться не успеют, как окажутся на соревнованиях.

– Самолет задерживают. За городом чинят ГЭС, так что электроника сбоит.

– Ал-ло!? Тут уже движки все греют, ты не мог раньше сказать?!

– Думал пронесет! – судя по голосу менеджер явно нервничал. – Вы начинайте без нас, если что.

– Да ты издеваешься? В следующий раз все вместе летим, я тут как уж на сковородке кручусь, а вы там в аэропорту…. Да сука!

Сеня сбросил вызов, чтоб не слушать нудный вой механика.

Паша подбежал у сорок девятой и чуть ли не силой выволок Старцева, который сверял показания приборов со своим внутренним ощущением. – Наши опоздают.

– Сильно? – явно занервничал пилот.

– Да. Сказали начинать без нас. Тоесть без них. Ну ты понял.

– Блядь! Че делать будем?

– Нууу… – почесал затылок Паша. – Можем пойти записаться и посидеть здесь. Встанете с Коеном последними в стартовую сетку…

– Очередь, – поморщившись поправил Павлика Саша. – Нет. Так не пойдет.

– Да-да… Хочешь быть первым. Я помню. Тогда давай так: Сени нет, дрона штурмана отправишь ты. Я пойду пошуршу по стойкам с администрацией, объясню им все.

– Может лучше я? Ты не смахиваешь на парламентера.

– Не-не-не, хрен там. Потом еще будешь гнать на меня за кривую стенограмму. Делай ее сам.

– Ладно, вали, – Старцев хлопнул дверью и остался греться в машине, а Паша нацепил на себя свою гражданскую одежду поверх рабочей и направился туда, где шатры стояли плотнее всего.

Трава уже превратилась в грязь. Люди вытоптали ее и начали перемешивать сырую коричневую землю. Кроссовки чавкали по такому покрытию и моментально промокали. Гул генераторов-павербанков, грохот выхлопа машин, крики и ругань других команд. Механик разобрался в структуре парка и уже начал ориентироваться. В одной стороне, составленные в ряд, стояли тенты команд, пряча под собой разноцветные машины и оборудование. По другую сторону уместились тенты для отдыха и кемпинга. Кто-то жарил шашлыки, кто-то переодевал вещи, некоторые люди снимали происходящее на видео. То тут, то там, мелькали дроны-операторы.

А машины все разные. Были короткие и компактные, как сорокдевятка, были длинные, с багажниками на заднице, а были совсем низкие, будто кабриолет, но с твердой крышей. И все разукрашены в разные цвета. У кого-то даже командный стиль просматривался. Как и у команды Энерготеха. У сорок девятой и пятидесятой машин все было в одинаковых цветах: синий, красный, и желтый. Ну, и черного с белым понемногу. Рисунки были больше похожи на абстрактную геометрию, чем на целостную картинку.

А тут и розовые, и с черепами, и с цифрами, и блестящие… и всех объединяло одно – спонсорские наклейки. Какие-то команды рекламировали свое дело, типа автосервисов и автосалонов, какие-то поскребли по городу и налепили на себя рекламу магазинов, электрозаправок, отелей и коммерческого такси. Всем было чем похвастаться.

Павел зашел в крытый шатер с остро торчащей верхушкой, и тут же оказался в очереди, обдуваемый тепловентилятором.

А тут оказалось тихо. Люди молча шагали друг за другом, разбивая в конце колонну между тремя столиками.

– Название команды и номера машин?

– Энерготех. Машина ноль сорок девять и ноль пятьдесят.

– Пилоты?

– Старцев Александр и Коен Джек, соответственно номерам.

– Документы на машины и лицензии пилотов?

Паша достал ворох ламинированных бумаг, которые таскал с собой. Их ему в рюкзак Сеня сунул, еще в городе. Как знал, что пригодятся. Не для разгрузки оборудования, так для вот таких вот эксцессов.

– Этого достаточно?

– Квалификацию проходить обязательно. Участвовать должны все без исключения, чтобы не было толпы в оконцове списка, – тараторил записывающий. Бейдж на груди был, но мелкий шрифт не позволил механику прочитать написанное. – Старт вашей команды в четырнадцать сорок пять и четырнадцать пятьдесят.

– А если нет пилота? – уточнил Паша.

Человек за столиком косо на него посмотрел и сухо ответил. – Ну так найдите его. Шатер в линии?

– Ну да…

– Участвуете как коммерческая команда, или любительская?

– Коммерция.

– Тогда ожидайте. Проверяющий к вам подойдет в порядке установки шатров. Приготовьте сертификаты на омологированное оборудование.

Паше под роспись выдали пачку документации и два ящика с телеметрией, которые он без труда сунул подмышку. Компьютер регистратора сверкнул и на обратной стороне монирова вылезли все данные о команде и допусках.

– Ваша команда?

– Да, – лениво проверил данные Павлик.

– Тогда в конце этапа я выдам вам фургон, и карту закрытых стоянок на участках. Необходимо будет ознакомиться. Пока что, соревнования открытые. Мы проведем заезды и разделим любителей и профи. Всего вам доброго. Следующий!

Пашу оттеснила очередь, и он вывалился на улицу. И снова сырая трава вперемешку с грязью. Такое красивое поле загажено…

Установив оба ящика в машины, Паша открыл капот сорок девятой и сунул руки над турбиной. Тепло тут же расслабило промерзшие пальцы.

– Я закончил показывать шмотки, – подошел Старцев, который так и не снял шлем, чтобы не застудить голову.

– Да, да… я закончил с телеметрией. Че с Коеном делать будем? Может ты проедешь за него?

– Старт с разницей в пять минут, я конечно ценю, что ты такого высокого обо мне мнения, но давай не приукрашивай. А так… не знаю. Пусть дисквалифицируют. А вообще, звони Сене. Пусть сам разбирается, – пилот вынул из ящика дрон и надел очки. – Все, вали, я занят.

Сеня долго не брал трубку, а потом выдал ожидаемое: «Делайте че угодно, но чтоб Коен остался в списке!»

Сказано – сделано. Старцев загрузил данные стенограммы в компьютер пятидесятой машины и напялил на Ларионова комбез, который ему оказался на пару размеров велик.

– И запомни! Ни слова по-нашему! Ты Джек Коен, донт андерстенд!

Паша так хотел посмотреть на старт своей машины, а вместо этого трясся перед проверяющим, глядя, как тщательно осматривают машину Старцева. Глупо рассчитывать, что его пропустят на стартовую линию. Он совсем не похож на иностранца.

Сорокдевятка рванула вперед, и Паша занервничал еще сильнее. Сейчас он подъедет, и начнется самая страшная часть работы. Врать проверяющим. Грохот антилага вывел пацана из ступора. Маршал уже машет ему рукой.

Масса, ключ-старт, вроде зарычала. Не прогретая. Паша толкнул рычаг и заглох.

– Че?

Масса, ключ, машина дернулась и заглохла.

– Ты че делаешь? – подошел маршал и постучался в форточку на боковом стекле.

– Ай эм Джек Коен, ай донт андерстендр.

Паша снова попытался запустить машину, только в этот раз он вспомнил про педаль сцепления. Пятидесятка злобно зарычала и выровняла обороты. Сцепление дернуло машину, и та вновь заглохла.

– Поломка?

– Донт андерстенд! – дрожащим голосом говорил Павлик, опустив тонированное забрало наполовину. – Дон ноу, ват хеппенд!

Человек в жилетке достал телефон и включил онлайн переводчик.

– Если у вас неисправность, необходимо позвать механика. Если вы не пересечете стартовую линию, то будете дисквалифицированы.

Телефон перевел все так четко и ровно, что Паша сначала даже испугался, что не знает иностранный. А потом вдруг одумался, понял. Маршал же понятным языком все надиктовал.

– Оукей! Оукей! Ам реди!

Маршал отошел в сторону, и Паша отпустил сцепление на заглушенной машине. Первая передача еще была воткнула, и парень повторил все по кругу. Масса, ключ-старт, вот только он не стал отпускать зажигание. Машина тронулась на стартере и перекатилась через стартовые ворота. Лампочки на телеметрии зажглись и выдали сигнал о начале маршрута.

Педаль тормоза и пятидесятка задохнулась.

– Дан! – выскочил Паша из машины. – Ам гоу ту механик!

Маршал записал такое необходимое «Н/Ф», и Павлик умчался к своему тенту.

Парень скинул с себя шлем, комбез, напялил ярко красные штаны с курткой, и побежал обратно, спотыкаясь и поскальзываясь на грязной траве. Дверь в пятидесятку распахнулась, и Павел толкнул рычаг КПП вперед, чтобы воткнулась нейтраль. Он даже не пытался ее запустить.

– Блок сгорел, маршал! – радостно выкрикнул Павлик.

– Вам уже записали нефиниш! Уберите машину со стартовой линии! – раздраженно ответил мужчина в жилетке. – Где пилот? Нужна его подпись!

– Пилот? Он рыдает в шатре, я за него, – парень выхватил планшет и трясущейся рукой поставил закорючку. И снова к машине. Ларионов оглядел зевак и со всей силы заорал. – Ну помогите толкнуть, ептеть!

Народ навалился, выдавив машину с трассы, и пятидесятая осталась стоять на обочине, прямо за стартовыми воротами.

– Ну че, ты какой? – жарил сосиску Паша на чьем-то мангале. Будучи в приподнятом настроении, что спас карьеру Коена.

– Шестой…

– Че? Ну и лузер… Хера ли так плохо?

– Колесо порвал.

Недолгое молчание повисло в воздухе. Если бы не гул толпы, ты было бы слышно, как скрипят Пашины зубы. Он вдруг захотел накинуться на Старцева, но побоялся, что по местным обычаям их дисквалифицируют. Продолжил молчать, обдумывая произошедшее. Павлик устал, замерз, проголодался. Да еще и сосиска сгорела, пока он ковырялся в голове.

– На, ешь, – механик сунул сгоревшую сосиску в ладонь пилота. – Не похожи мы на профессионалов. Раздражает…

– О! Так ты это почувствовал, да? – улыбнулся Саша и откусил горелый сублимат мяса.

Сломя голову

Глава 12

Маршал держит руку. Высоко держит. Секундомер сжимает в замерзшей ладони. Старцев поворачивает голову и видит Сеню, что стоит рядом со стартовой чертой. Держит в руках ноутбук. Слышно, как жужжит дрон сзади. Тоже готовится. Маршал даст команду пилоту, пилот – менеджеру, менеджер – дрону.

Рука ручник тянет, занемела. Такое долгое ожидание, что нервы внутри пилота начинают звенеть. Правая нога крутит мотор, чтобы был в нужном диапазоне, а левая уже понемногу притравливает сцепление. Сцепление тугое и липкое, будто в раскаленный гудрон наступаешь.

Взмах руки.

Саша жмет газ.

Отпускает ручник.

Бросает сцепление.

Сорок девятая подпрыгивает от неожиданности.

И все это одновременно. За долю секунды.

Блокировки в осях схватились, и болид сорвался с места, поднимая в воздух грязь.

Все четыре колеса проворачивали под собой землю. Грохот от старта затерялся в лесу и остался позади. Странно, но именно в этот момент Саше полегчало. Самое страшное и неожиданное – команда маршала. В гонках по асфальту, в электрогонках, старт отсчитывал светофор. Там все просто и понятно, и через тысячу заездов начинаешь думать вперед него. Но маршал…

– Левый три на левый пять, подъем.

– Двести. Правый три на правый два, не резать.

– Трамплин.

– Трамплин, держаться по центру.

– Правая шпилька.

Слова электронного штурмана отпечатываются в мыслях пилота не словами, не образами. Они отпечатываются движениями.

Руль вправо. Сцепление. Понизить передачу. Дернуть ручник перед шпилькой и поставить машину. Нажать на газ. Бросить сцепление. Руль влево. Да. Целиться на выход. Целиться рулем на выход. Так, еще чуть-чуть. Еще газу, зад не успевает. Руль прямо. Повысить передачу.

И это все называется «правая шпилька». Сложно вложить это все, в два слова. Но Старцев мог. Он мог вложить любую последовательность действий в обозначения штурмана. Потому, что ему не надо было думать. Он делал.

Лес за окном превратился в зелено-коричневую кашу. Спидометр перевалил за сто пятьдесят километров в час, а дорога перестала быть дорогой. Она сейчас была больше похожа на длинную горку в аквапарке, измазанную грязью и маслом. Только вместо бублика под Сашей болид, который развивает полторы сотни километров в час, менее чем за девять секунд.

– Левый четыре.

Старцев толкнул рычаг вперед, хлопнув педалью сцепления. Этого мига хватило, чтобы машина дала пропуск в моторе, впрыснув топливо в выхлопную систему. Топливо сдетанировало и турбина, оставшаяся без подпитки на торможении, раскрутилась вновь. Турболаг был перепрыгнут. Саша нажал на педаль газа, не потеряв крутящего момента.

Сырой утренний гравий плыл под колесами, заставляя делать микроскопические корректировки направления рулем. Чуть влево, чуть вправо. Главное, что под газом. Главное, что сорокдевятка волочет себя туда, куда смотрят передние колеса.

Этого не хватало в жизни.

Именно это всегда искал Старцев. Грохот, вибрации, шум ветра. Страшно. До жути страшно. Кровь колом стоит, руки онемели от того, как в руль вцепились, но парень не сбавляет темп. Смотрит и вперед, и в никуда. Взгляд устремлен куда-то над дорогой, чтоб чувствовать происходящее, а не видеть. Нет смысла смотреть на каждый камень. Нет смысла смотреть, что там, перед машиной. Потому, что уже поздно.

Время реакции пилота составляет ноль целых, две десятых секунды. На скорости, которая сейчас есть у болида, эти две десятых секунды крадут, примерно, десять метров. Саша опоздал уже на десять метров. Дальше – больше. Если на дороге внезапно появится препятствие, то даже нет смысла пытаться его избежать. Увидел – проиграл. Лучше не видеть. Такое только мешает.

– Трамплин. Держаться правее.

Саша направил машину туда, где с его точки обзора еще был лес. Совсем не видно, что там, за горкой. Там стоит лес. И спереди, с и справа, и слева. И если бы парень ехал на интуиции, то держался бы по центру. Но штурман другого мнения.

– Правый пять. Сто. На левый шесть.

Саша еще не подъехал к трамплину, а уже дернул руль вправо. Машина сорвалась с прямой линии и полетела в горку почти боком. Колеса оторвались от земли, и пилот на долю секунды почувствовал невесомость.

Сорок девятая приземлилась так же, боком. Ее поволокло вперед левым бортом и Саше пришлось перевести взгляд. Момент. Один момент отделяет его от того, чтобы кувырком улететь в лес. Сцепление, газ, сцепление.

Колеса начали грести землю со всей своей злобой. Машина летела в бок и прямо, и когда дорога повернула направо, Саша оказался ровно на ее середине. Болид выпрямился и снова устремился вперед.

Попал. Выжил. Победил.

Сорок девятая прошла поворот в заносе, свесив бампер над глубокой канавой, в которой плескалась белая вода, гонимая сюда ручьями. Гравий с грохотом лупил по аркам и днищу.

Руки в печатках вспотели. Лицо в шлеме вспотело тоже. Старцев попытался поднять забрало выше, но уткнулся в ограничитель. Свежее уже не будет. Ремень безопасности начал давить грудь, а комбинезон превратился в настоящую баню. И форточка на окне, и лючок в крыше. Все открыто. Но безрезультатно. Все равно жара.

Антикрыло зацепило низко весящую еловую ветку и звонко щелкнуло. Не сломалось. Просто дало о себе знать. Старцев даже не подозревал, что всю дорогу бреет лес своим высоким хвостом. Он как лесная фея, мчался с грохотом и брызгами грязи, оставляя след из еще зеленых срезанных листьев.

Дрон, что все это время висел на хвосте, подчиняясь какой-то своей программе следования, систематически сбивался с курса, попадая под бомбардировку грязью и рваными листьями. Вся команда сейчас смотрела глазами этой пластиковой птицы, с трепетом замирая каждый раз, когда машина оказывалась на грани.

Выстрелы антилага сотрясали лес, и когда сорок девятая вылетела в поле, они стали еще громче, эхом доносясь даже до пилота. Мрак рассеялся и началось бесконечное поле, по обе стороны усаженное пшеницей. Колосья вздымались выше машины, покачиваясь на ветру. Болид пролетал рядом, и ударная волна практически ломала созревшую пшеницу. Сегодня тут проведут соревнования, а завтра на поля выйдут комбайны. Но пока что, все это принадлежит Старцеву. Он поставил свою жизнь на чашу весов, лишь бы видеть этот мир отсюда. С этой точки обзора.

Прав был механик. Все зависит от места, с которого смотришь. И Страцев знал, что хочет смотреть именно отсюда. Тяжело? Да. Устал? Да! Страшно? Еще бы… Но это его место. И всегда было его. С того момента, как отец прокатил Сашу на машине, он искал то потерянное чувство. Искал в скорости, в риске. Но нашел здесь. На границе между жизнью, и природой. Ты борешься с ней, сопротивляешься, но все равно едешь по ее правилам. В дождь, в засуху, в снег. С порывами ветра и в полный штиль. Ты тут. Ты часть мира. Ты будто рыба, что плывет против течения. Зачем? Инстинкт. И инстинкт Старцева был именно таким.

«Бороться надо с сильными, – только что сформулировал он свою мысль. Ту идею, за которой гнался. – С природой. С условиями. Не с людьми, ведь они равны по силе. Бороться надо тут…»

Сорок девятая пролетела через ворота и сбавила темп. Маршалы, расставленные в гоночном городке, взглядами сопроводили машину.

Тут людно. Куда более людно, чем на отборочном заезде. И уж тем более, более людно, чем в первой половине этапа. Шатры стали больше, люди живее, а музыка, которую крутил какой-то местный диджей, более веселой. Под рев моторов и гул низких частот Саша свернул в закрытый автопарк. Оваций нет. Люди не за гонками сюда пришли, а так, за компанию. Пусть много нелегальных и любительских команд уже отсеялось, дух энтузиазма витал в воздухе. Тут нет той организованности, к которой привык пилот в профессиональной лиге официальных соревнований. Тут все, будто, на доверии. Особенно учитывая, что отборочные на пятидесятой машине проходил механик, который трогается то на ней с трудом.

Однако дело было не в доверии. Экспериментальная команда лишь прощупывает почву. И свои возможности. В прошлом году Энерготех полез в серьезную лигу, тем самым надломив репутацию. Пилоты не справились, машины тоже. Шульман, хоть и дорабатывал все как мог, но один явно не справлялся. В команде не хватало людей. Не хватало профессионалов. Нет ни инженеров, которые будут улучшать оборудование, нет промоутера, нет достойного автопарка и современного оборудования. Дрон, и тот один на две машины.

Если в этом году затея провалится, то всех разгонят по домам. Именно так думал Саша. Перспективы были не радостные. Половина маршрута за спиной, а выдающихся результатов показать не получилось. Все время что-то мешает. Погода – мешает. Машина – мешает. Саша уже начал подозревать, что он сам себе мешает.

Дверь открылась и на пассажирский ковш сел Павел. Он сунул разъем сканера в юнит, соединяющий всю электронику в машине, и начал проверять данные.

– Вы когда успели? – удивился Пилот.

Паша ничего не ответил. Нахмурился.

– Слыш, тут че-то звенит справа, проверь подвеску!

Паша достал набор торцевых ключей из сетки на двери и положил в карман.

– Паштет! Ты говорить-то будешь?

– Да поготь ты! Мешаешь! – тот пролистал показатели компьютера ровно до середины заезда. – Тяга пропала, не заметил?

– Да как-то не особо. Грунт в букс все время срывался…

– Фазы отключились. Я смотрел с дрона, и первую половину заезда ты шел очень уверенно. А потом че?

Старцев вдруг задумался. На электрокарах все было так линейно, так понятно. Тяга всегда была стабильной в одинаковый момент времени, а эти бензиновые движки… черт их поймет.

К машине подкрался и Сеня. – Нашел?

– Да. Фазы.

– Электроника?

– Нет. Раз мониторятся компьютером, то нет.

– Давай быстрее! Время на ремонт начало идти. Ему через пол часа надо выезжать на следующую стоянку. Там ночуем.

– Да, да… – отмахнулся Паша и выдернул разъем.

Павлик, в отличие от пилота, практически не отдыхал. Он то загружал, то выгружал оборудование в сервисный фургон. А потом трясся по проселочной дороге, следя, чтобы ничего не выпало. И каждый вечер он ставил тент, разводил костер, и практически не успевал заходить в сеть. Телефон спустя неделю разрядился и куда-то пропал.

Когда наступал вечер, и все было подготовлено, то Павлик под чутким руководством шеф-механика принимался за диагностику и восстановление сорок девятой. Димон ковырял пятидесятку, а Паша возился с ее сестренкой. И работы у него было много.

Старцев не щадил ни покрышки, ни подвеску, даже не думая о том, чтобы ехать аккуратнее. На третьем спецучастке сорок девятая пришла со сбитым развалом, да так, что аж начала хромать. Ступицу загнуло, колесо заклинило, а пару рычагов завязало узлом. Пацан зарекся, что будет собирать в ящик все сломанные детали, чтобы потом отправить их по почте Старцеву. Пусть положит дома, где-нибудь между кубками. Пусть там лежат, пока пилот не поймет, что нужно быть аккуратнее. И думать чаще.

Вот Павлик и был обижен на Сашу. А Саша этого даже не понял. Он радовался как ребенок, проносясь по разным извилистым трассам.

Капот открылся, и Павел уставился на двигатель, что, лишенный всякой электроники и лишнего хлама, одиноко болтался в подкапотном пространстве. В голове мелькали кадры, снятые дроном, что еле успевал за сорок девятой машиной. Паша насчитал столько мест, которые пилот мог и должен был пройти аккуратнее, что аж злоба брала. Но кто он такой, чтобы учить пилота…

Подумалось, что и смысла чинить машину нет. Спецучасток и без фаз пройти можно. На кой они Старцеву, если тот их даже не почувствовал? Паша стоял и думал, а время ремонта на табло неумолимо двигалось к нулю. Осталось двадцать минут.

Крышка ГРМ была сырой от масла. Павел открыл смотровое окно и печально выдохнул.

– Шульман, че делать будем?

Седой доходяга посмотрел внимательно, посветил фонариком, потряс похмелными руками. – Разбирай и промывай. Там ремень даже заляпан.

– С фазами че?

– Прокладки в синем ящике. Обвязаны черной изолентой, не промахнешься.

– Принесешь?

– Я принесу, – вылез Старцев из машины.

Паша звонко свистнул гайковертом, и начал откручивать навесное оборудование, чтобы добраться до корпуса ремня ГРМ.

Старцев висел в первой пятерке, то поднимаясь на третье, то опускаясь на пятое место. Всю неделю. И только поэтому Паша молчал. Терпел издевательства над собой и машиной. Коен тоже был в первой половине списка, и из шестнадцати гонщиков, десяти разных команд, оказывался на седьмом месте. А ведь он даже не гонит как обезумевший, стабильно занимая одну и ту же позицию. Машина цела, сам мужик не устает, выглядит бодрым. Зато его напарник, коллега, будто перегнать самого себя пытается. Пыхтит, сражается с машиной, с дорогой. В мыслях Павлика начала зарождаться концепция. Мысль, которую он пока никак не мог правильно сформулировать.

Дело в возрасте?

В опыте?

Почему два пилота на одинаковых машинах показывают настолько разные результаты?

Впереди – дерганый и нестабильный Шурик, что пытается урвать лишние баллы.

А где-то в низу, показывает стабильные результаты старина Коен, сохраняя силы себе и команде. Бережет машину и людей для рывка?

Тактика?

Или это и есть его предел?

Растворитель малой концентрации слился в таз, вместе с маслом, что поглотило весь кожух ГРМ, залив и ролики, и ремень, и даже шестерни. Обе муфты фазовращателя отщелкнулись и упали в тазик. Пусть промоются.

Паша сковырнул хитрый сальник и бросил его в коробку с мусором, который он трепетно собирает уже неделю.

– Оно? – покрасневший от напряжения Шурик положил перемотанные колечки на клапанную крышку.

– Да. Подай маленький молоток, – Паша протянул руку и тут же получил желаемое.

Сальник отлепился от своего собрата и был уложен в паз ловкими Пашиными пальцами. Парень сориентировал тугую резинку и аккуратно забил ее в корпус головки блока цилиндров. А теперь все в обратном порядке. Старцев смотрел, как трепетно его механик собирает все. И даже там, где в спешке можно не докручивать лишние детали, Паша проявляет скрупулёзность. Розовый маркер пометил болты корпуса ГРМ и улегся в карман.

– Успели?

Старцев в ужасе посмотрел на часы. Паша провозился на три минуты больше положенного, отнимая драгоценные баллы у пилота. В общий зачет после этого спецучастка Саша попал на шестую позицию, вывалившись из пятерки лучших.

– Да ты издеваешься! Ты че, не мог позвать подмогу? – вспылил пилот, что все силы расходовал, лишь бы добыть баллы, которые Паша тратил без угрызения совести. – Мы просрем всю гонку!

Паша сдержался. И сдержался еще раз, когда разозленный пилот толкнул его в плечо. Павлик тоже начал догадываться, что все они лишь эксперимент. Что вся эта команда, как саперная бригада, что идет по минному полю. Бригада из дезертиров и заключенных. Которых не жалко. В голову закралась мысль, что Энерготех мог бы позволить себе пилота с куда более высокой квалификацией. И механика, кстати, тоже.

Паша сдержался даже тогда, когда Старцев со всей злобой хлопнул дверью и не задумываясь запустил вновь собранный мотор.

– Устал? – подал бутылку воды менеджер, не выпуская из рук планшет с телеметрией заездов.

– Очень.

– Можешь отдохнуть. Сегодня запряжем Шульмана. Кажись похмелье начало проходить и трясунчику стало скучно.

– Можно даже сходить куда-нибудь?

– Ну да, вечер весь твой. Это тебе за то, что заметил отсутствие тяги на прямой. Отдыхай. Ты заслужил.

Паша сделал пару шагов назад и раскинул в стороны руки. – Охрененное, блядь, предложение!

Пацан стоял посреди поля, единственным отголоском современного общества в котором был диджей, явно перебравший сутра горячительного и запрещенного.