Алексей Будищев
На пути

Полная версия

Настасья Петровна круто повернула к мужу свое лицо. Ее глаза все еще были полны негодования. Казалось, она хотела изрыгнуть по адресу мужа что-нибудь очень грубое, но воздержалась не без усилия. И тогда она с искривленным лицом сказала мне:

– A у нас вам плохо ночевать будет: клопов у нас видимо-невидимо.

Я просил ее не беспокоиться.

– И Илья Иванович по ночам кашляет тяжко, – добавила она: – проехать бы вам лучше две версты к Сорокиным; Сорокины много чище нас живут.

Я снова попросил ее не беспокоиться.

– Да с чего вы взяли что я беспокоюсь-то? – сердито сказала она и встала.

– Настя, – перебил ее муж, укоризненно качая головою – ах, Настя, Настя!

– И сама знаю, что Настя, – огрызнулась та и добавила, обращаясь ко мне:

– Я на кухню иду, а вы хотите – спать ложитесь, а хотите – с ним хоть до вторых петухов балясничайте! – и указав резким жестом на мужа, она вышла, сердито хлопнув дверью.

Поговорив около часа со Свиридовым, мы, наконец, улеглись спать, он за перегородкою, я в передней комнате на диване.

Однако, мне не спалось. Я не привык спать в эту ночь и, тщетно проворочавшись с боку на бок, я, наконец, надел пальто и вышел в прилегавший к домику сад.

В саду было тихо и темно. На небе яркими группами, точно собравшись на совещание, горели звезды, пошевеливая лучами. Оттаявшая земля наполняла воздух теми благоуханиями ранней весны, которые так бодрят человека и сообщают ему столько новых сил и надежд. Я люблю этот запах оттаявшей почвы и пробудившейся жизни. Он так густ и тягуч, что его пьешь, как воду.

Я сел между двумя кустами сирени на покосившуюся скамейку. Отсюда я видел за садом пенившуюся и бурлившую полосу реки Мылвы, несшей на своем хребте истаявшие льдины своих притоков. За Мылвою на холме горели огни села Широкого. Белый профиль церкви с фонарем на колокольне вздымался среди темных избенок, как остроконечный маяк. Я сидел и думал, о чем думается обыкновенно в вешнюю ночь, среди невозмутимой тишины, под сияние звезд. Эти думы бывают похожи на песню. И вдруг я услышал неподалеку от себя шепот.

Я оглянулся. За кустом орешника в нескольких саженях от меня, стояли мужчина и женщина. Несмотря на мрак, я сразу узнал их. Это были Настасья Петровна и мелкий торговец хлебом Тарасов, принадлежавший, как мне было известно, к какой-то безпоповской секте. Среднего роста и курчавый брюнет, он стоял перед нею, молодцевато упершись левою рукою в бок.