Алексей Будищев
Каюта № 6

– Ты любишь? Ты так много страдал? Как это случилось с тобой? И что подумает об этом сумасшедший мулла?

Сумасшедший мулла, сумасшедший мулла! За что только посылают на голову человека такие нестерпимые муки?

Я чувствовал, что все мое лицо дрожит от мучений, будто в смертный сон повергающих мою душу, и, прикладывая ее руку в сладкой жажде к моим губам, к моим глазам, ко всему лицу моему, я говорил ей, словно терзаясь в пытке:

– Целую руки эти моим осязанием, моим зрением и слухом, всеми моими чувствами, благосклонно дарованными мне небом ради любви к тебе! К тебе одной! К тебе единственной на всей земле!

Она склонялась ко мне, вся содрогаясь, и тяжко содрогался весь пароход, сотрясаемый чудовищной работой машины, как ударами переполненного сердца. Наконец она вырвалась от меня и, слегка покраснев лицом, с глазами, сиявшими всеми радостями жизни, она шепнула мне:

– Половина двенадцатого! В каюте № 6. Ты не забудешь?

Она исчезла, скрываясь в полумраке палубы. Во мне все громко повторяло:

– Половина двенадцатого. В каюте № 6. Ты не забудешь?

Да разве же можно забыть о лучшей радости всех радостей, о, легкомысленная женщина!

Итак, за бесконечные муки, испытываемые мною в продолжение более чем полугода, мне соблаговолили дать полчаса самого несуразного счастья. Можешь себе представить, с каким диким видом я выслушал милый шепот этой милой женщины? Ровно половина двенадцатого я стоял уже в полутемном коридоре, перед узенькой дверцей каюты. Ощущение бесконечного счастья, как горячий вихорь, приподняло меня и перекувыркнуло в моей голове мозг вверх тормашками. Я прочел на дверце каюты:

– № 6.

№ 6! № 6! Что может быть лучше этой великолепной цифры?

Тихонько приотворив дверцу, я осторожно скользнул в каюту и очутился в полнейшем мраке. Меня точно бросили на дно какого-то фантастического озера, благовонного и теплого, пронизывавшего все мое тело неиссякаемым блаженством. С усилием поборов мучительную спазму в груди, я выставил свою руку вперед и нашел пальцы, благодатные пальцы той. Сперва три, потом все пять. Почему на небесах нет такого созвездия? Пальцы любимой женщины? Почему?

Я рванулся вперед. В моей бедной голове все перепуталось до самого основания. Машина парохода заработала с удесятеренной энергией. Его будто закружило в диком водовороте, и я до сих пор удивляюсь, как эти могучие удары взбесившейся машины не вышвырнули нас вон из каюты, из каюты № 6, в мутные воды Волги.