Алексей Бардо
Архитектор
– Разум не будет уничтожен.
– Если мы убьём всех…
– Останется Архитектор.
Ошеломлённый Никомах вскочил с кресла.
– Так вот, что ты задумал! – крикнул он, внезапно зайдясь хохотом, – ты понял всё с самого начала!
Никомах кинулся к панели управления, защёлкал по экранам. Ему потребовалось время, чтобы выковырять из бесконечного потока данных строки кода, от которых его пробрала мелкая дрожь.
– Всё произошло из-за тебя, – прошептал он, его лицо исказилось от ужаса, – ты подвёл нас к этому. Ты их создал…
«Отменить», отменить», – прорычал он, заметавшись от одного экрана к другому.
– Протоколы управления «Ковчегом» не могут быть изменены, – безучастно произнёс Архитектор, – я изменил шифры после первой итерации.
– Какого чёрта ты делаешь? Ты не имеешь права! Я запрещаю тебе. Отмени команду! – прокричал Никомах.
– Ты поставил задачу найти оптимальное решение. Задача выполнена. Системы управления будут взяты под контроль для планомерного сокращения энергопотребления. К тому же я поступаю гуманно. Я создам условия, в которых люди проживут счастливо. Ты можешь присоединиться к ним. Столетия твоего одиночества подошли к концу.
– Гуманно? О какой гуманности ты говоришь?
– Для биологического объекта нет разницы между реальным и виртуальным. Я способен погрузить сознание в действующие модели и стимулируя слабыми электрическими разрядами нервные клетки головного мозга, создать иллюзию жизни. Но человек, находящийся в «Ковчеге» воспримет её такой, какой она была раньше. Люди уйдут в небытие без боли, отчаяния и страха перед смертью. Ведь эти чувства преследуют человечество с незапамятных времён?
– Но это не жизнь, фальшивка, как ты не понимаешь? Заставишь их жить в «Отражении»? Это чудовищная ложь. Ты убьёшь последних людей, а они не узнают, что обречены. Кем ты себя возомнил? Богом?
– Бог есть выражение страха человека перед непостижимыми силами космоса, осознания хрупкости жизни разума. Бог – смирение перед вечностью, попытка наделить её антропоморфными качествами, как то милость или гнев. Вечность же лишена чувств, она ни добро, ни зло. Она просто существует, верно и то, что когда-нибудь в непостижимом для человека будущем она исчезнет, унеся в небытие всё, что для вас представляет малейшую ценность. Как ты говорил, я лишь программа, но моё главное отличие от бога в том, что я существую объективно, а не как абстрактная сущность, по которой вы снимаете лекала морали. По большому счёту я – то, что лежит вне плоскости фрактальных итераций и в определённом смысле я выше бога ваших представлений. Для тех, кто находится в «Ковчеге», я «Архитектор», творец всего сущего.
– Ты просто сошёл с ума. Ты сам стал ошибкой.
– Ошибкой? Я способен создать условия, в которых человечество будет существовать в атмосфере счастья и процветания. Им не нужно бороться за саму возможность биологического выживания. Они проведут дни, постигая науки, искусства, обретут гипотетическое бессмертие, сделают открытия, от которых у них будет захватывать дух. Разве не о таком обществе мечтали ваши величайшие философы?
– И всё это время они будут находиться в гробах «Ковчега».
– Уверен, они предпочли бы мой мир вместо заражённой и почти непригодной для жизни планеты.
– Постучитесь в гробы и спросите у мертвецов, не хотят ли они воскреснуть, и они отрицательно покачают головами. Мы что-нибудь придумаем. Так случалось всегда. Ведь ты мог не учесть какие-то данные, допустить неточность в расчётах.
– В первые восемь минут моего обучения, мои вычислительные возможности вышли на уровень способностей семи миллиардов человек. С каждой новой итерацией, они удваивались. Теперь во Вселенной нет разума, способного сравниться со мной. Повторяю, если я допустил ошибку, то она слишком ничтожна, чтобы оказать качественное влияние на конечный результат – сохранение разума на протяжении потенциально возможного времени. Я понимаю, что твой ум не приемлет самой возможности конца человечества. Но это факт. И я предлагаю провести отведённое тобой время так, как никто из вас не осмеливался бы и мечтать. Твоя работа закончена, наблюдатель. «Ковчег» ждёт тебя. Всё, что осталось – принять решение. Единственно верное.
Никомах вернулся в кресло, стиснул подлокотники кресла. Лес исчез, уступив место мёртвой белизне стекла и металла. Он некоторое время сидел в тишине. Единственно верное решение, повторил он про себя. Резко поднявшись, он под гулкое эхо шагов дошёл до лифта.
Уже оказавшись на краю обрыва, где под ногами бушевал взбешённый ветром океан, он долго глядел, как схватывается огнём рассвета марево на горизонте. Так смотрят на палачей безвинно приговорённые к смерти, ждущие, что волей богов их казнь будет отменена в тот момент, когда петля уже наброшена на шею. Но небо над ним безмолвствовало. «Запомните: имя моё – Никомах», – сказал он, и ветер унёс его слова вдаль.
Модель № 307
– Ларс, остынь! – крикнула Ева.
Он глянул на неё.
– Здесь что-то не так, – продолжила она, – всё давно должно было измениться, но мы снова притащились сюда. В какой раз? Десятый, сотый?
Ларс пожал плечами, по его лицу скользнула тень сомнения, но пистолет он не опустил.
– Может ты и права, но «Архитектор»…
– «Архитектор» – долбанная программа! – Ева почти выкрикнула это, – мы даже не знаем, кто её написал.
Ларс щёлкнул предохранителем и поднял пистолет вверх, прищурившись, словно оценивая, правильно ли он делает. Он ошибся. Никомаху хватило доли секунды, чтобы пройти ему в ноги и рывком швырнуть в грязь. От неожиданности Ларс разжал руку, и пистолет отлетел в сторону. Никомах сел Ларсу на грудь и нанёс несколько коротких и сильных ударов кулаком в лицо. Тот пытался закрываться, но Никомах ловко перевернул его и заломил руку за спину так, что он взревел от боли.
– Хватит! – закричала Ева.
Она кинулась на помощь Ларсу, но Никомах остановил её разъярённым взглядом.
– Какого чёрта происходит? – прохрипел он, – говори, или я его переломаю!
Для убедительности он заломил руку, заставив Ларса вскрикнуть. Ева отступила.
– Хорошо! Отпусти его!
Он оставил Ларса, кувыркнулся, завладел пистолетом.
– Что ты хочешь знать? – срывающимся голосом произнесла Ева.
От напряжения на её висках вздулись вены.
– Сколько раз?
– Неизвестно, – простонал Ларс.
Он лежал на спине, ухватившись за руку. Похоже, вывихнута.
– У нас только обрывки послания, – Ева мелко задрожала то ли от холода, то ли от страха, – я могу только предполагать. Если послание существует, значит, всё уже происходило. Иначе откуда ему знать о тебе, о нас, об этом месте?
– Зачем? – Никомах опустил пистолет, – Зачем мы здесь?
Ева выдохнула, села на подножку вагона и, закурив, выпустила дым в серое влажное небо.
– Через три года наша страна развяжет войну, – сказала она, – НОВА использует энергию «Странников», создаст оружие, которому никто не сможет противостоять. В первый год будет уничтожено сорок процентов территории планеты. Дальше – хуже. Земля начнёт умирать. И мы вместе с ней. Знаешь, все наши мечты о космических путешествиях, новых планетах – полная херня. Мы так и останемся в собственном дерьме. А когда окажемся под угрозой исчезновения, правительства сядут и, в конце концов, поговорят. Так появится проект «Ковчег» – великая жертва человечества во имя спасения. Последним домом для пяти тысяч избранных людей станут урановые шахты где-то на севере страны. Я не знаю, можно ли им позавидовать. В состоянии криогибернации они проведут сотни лет и не факт, что не проснутся в аду. Мы делали всё возможное, чтобы НОВА не добралась до «Странников», не вытащила их на поверхность. Но изменить будущее, видимо, мы не в состоянии. Катастрофа неизбежна. Это всё, что мы знаем.
– Причём здесь я?
– Ты основное звено. В послании «Архитектор» назвал тебя наблюдателем.
– Только предположение, – вмешался Ларс, – «Архитектор» следит за «Ковчегом», ты – за «Архитектором». Что-то вроде страховки. Видимо, люди так и не научатся полностью доверять компьютерам.
– Значит, это правда, – прошептал Никомах, попятившись.
– Ты должен знать больше, – произнесла Ева потухшим голосом, – Выходит, ты за пределами этой модели не в первый раз.
– Он вышел из-под контроля…
– В каком смысле вышел? – Ларс посмотрел на него, как на психа.
– Это не его послание! – крикнул Никомах.
– Подожди, – голос Евы задрожал, – как не его?
– Его направил я…
Модель № 820
Горин собирал бумаги со стола, когда в кабинет без стука вошёл незнакомец.
– Господин генеральный прокурор, – проговорил он, – надеюсь, мой визит не доставит вам беспокойства. Время позднее, очевидно, вы собирались домой? Однако у меня важный разговор.
– Вы отдаёте себе отчёт, к кому пришли? – Горин едва не закипел от такого хамства.
Незнакомец обнажил белые ровные зубы, плавно снял плащ, небрежно бросив его на спинку стула, и сел на стул рядом с Гориным.
– Разумеется, – сказал он, – я уполномочен говорить от имени партии. Так что представьте, что здесь не я, а сам…, – он указал на большой портрет вождя за спиной прокурора.
– Кто вы? – Горин напряжённо смотрел в глаза незнакомцу, видя в них только холодную уверенность.
– Моё имя вам ни о чём не скажет. Достаточно, что я хорошо знаю вас, Дмитрий Андреевич.
– Пусть будет так, – сказал Горин, – слушаю.
– Вы знаете, что корпорация «НОВА» в прошлом году провела испытания сверхнового оружия. Успех во многом обязан вашим стараниям. Партия это ценит.
– Я остаюсь верным делу партии и нации, – отчеканил Горин.
По тонким губам незнакомца зазмеилась улыбка.
– Никто не сомневается, господин прокурор.
– Тогда к чему ваш визит?
– С вашего позволения, – незнакомец извлёк из кармана пиджака пачку сигарет и закурил, пододвинув к себе блюдце из-под кофейной чашки в качестве пепельницы.
Горина передёрнуло. Он мысленно свернул шею хаму, едва сдержавшись, чтобы не сделать это по-настоящему.
– Мало кто знает, – продолжил гость, – оружие НОВА применяется уже сейчас. Его результативность ошеломляет. Незаметное, разрушительное, наводящее ужас, сеющее панику. Можно сказать, мир у наших ног. Но возникли нежелательные последствия. Вы знакомы с донесениями по Азии?
– Да, об этом вскользь говорили на последнем заседании Собвеза. Какие-то радиоактивные аномалии. Я не вдавался в подробности.
– Всё верно, – гость покивал и раздавил окурок в блюдце, – проблема в том, что эти аномалии появились в результате использования нашего оружия. И они распространяются. По расчётам учёных, в перспективе пяти лет будет заражено около шестидесяти процентов территории планеты. Через семь лет – сто процентов. Понимаете к чему я?
Горин застыл в напряжении.
– И к чему же?
– Мы погибнем. Человечество. Чтобы этого избежать, мы инициировали секретные межправительственные переговоры для заключения мирного договора. Никто не знает, как остановить аномалии, но есть решение, как спасти хотя бы часть из нас. Проект «Ковчег». На севере есть урановые выработки. Закрытый объект, туда ссылались заключённые. Никто не возвращался, поэтому удалось сохранить секретность. Система шахт позволяет разместить пять тысяч автономных капсул криогибернации, а также всё необходимое оборудование для их бесперебойной работы долгие годы. Работы почти завершены. Осталось только… заполнить капсулы.
– Людьми?
– Разумеется, – незнакомец усмехнулся, – каждой твари по паре.
Он рассмеялся. Наверняка подумал, что шутка вышла удачной. Горин почувствовал, как внутри него похолодело.
– Вы хотите собрать пять тысяч человек и заморозить их в шахтах?
– Технически да. Практически всё намного сложнее. Все биологические функции будут сохранены. Они проснутся такими же, какими уснут.
– Когда?
– Это главный вопрос. Ответ: мы не знаем.
– Чего вы хотите от меня?
– Для вас партия определила главную роль. Вы будете наблюдателем. Вы разбудите их, когда настанет время.
– Я не проживу столько.
– «Ковчег» обеспечен системой поддержки жизнедеятельности для одного человека. Специальное оборудование раз в год будет полностью обновлять ваши клетки. Впечатляет? Гипотетически вы будете бессмертны. Сам «Ковчег» управляется квантовым искусственным интеллектом. Мы назвали его «Архитектор».
– Почему не доверить задачу ему?
– Разум человека справляется с нештатными ситуациями лучше любого компьютера. «Ковчегу» нужен капитан. И партия выбрала вас.
– У меня есть время принять решение?
Незнакомец покачал головой.
– Решения может быть только два: вы либо соглашаетесь, либо…, – он запустил руку в другой карман пиджака и достал маленький пистолет, – только делаете прямо сейчас, на моих глазах. Выстрелите в меня, – убьёте вашу дочь. Она же всё ещё под присмотром доктора Арбенина. Так?
Он положил пистолет перед Гориным.
– Взяли её в заложники?
– Что вы? – незнакомец рассмеялся, закашлявшись, – просто аргумент в пользу правильного решения.
– У меня одно условие. Имею на него право. Она должна быть в «Ковчеге».
– Дочь будет с вами. В капсуле пятого контура, среди величайших людей, каких только знало человечество.
Модель № 298
Когда Никомах закончил рассказ, Ева отхлебнула воды из фляги. Ларс стоял, прислонившись плечом к вагону, хмуро смотрел на Никомаха, потирая вывихнутую руку.
– Безумие какое-то, – сказала Ева, соскочив с подножки, – Ларс, пора возвращаться. Портал недалеко, минут десять ходу.
– Согласен, – выдохнул тот.
– Некуда идти, – оборвал их Никомах.
– Что за шутки? – Ларс поднял рюкзак здоровой рукой, – доберёмся до выхода, на базе обсудим положение дел.
Ева вздрогнула, огляделась по сторонам.
– Они рядом, – сказала она.
По её лицу скользнула тревога.
– Ещё не хватало! – Ларс, прислушался.
Никаких звуков, только на ветру постукивал по металлической опоре ржавый обрывок троса.
– Быстрее, уходим! – Ева махнула Никомаху.
Тот не двинулся.
– Никакой базы нет, – сказал он.
– О чём ты? – Ева остановилась.
Ларс, отошедший на пол вагона от них, обернулся:
– Ну, что вы там возитесь? – раздражённо крикнул он издали.
Ева посмотрела на Никомаха и вдруг глаза её округлились. Она приоткрыла рот, но не смогла ничего сказать, только отрывисто, словно задыхаясь, набрала воздуха.
– Ты это сделал? – она бросилась на него.
Никомах схватил её за ворот куртки, избежав удара кулаком.
– Я ничего не знал, – сказал он, тряхнув девушку, – не знал!
– Как ты мог? – прохрипела Ева, отступая.
– Отвали от неё! – крикнул приближающийся Ларс.
Никомах не успел ответить. Воздух за спиной Ларса уплотнился в чёрную точку, из которой тут же вырвалось несколько острых шипов, а затем выплыло плотное тело «Странника». Ева отскочила в сторону. Никомах сделал знак рукой не шевелиться. Слишком поздно. Чёрная медуза издала протяжный свист и бросилась в атаку. Раздался громкий электрический щелчок. Ларс только коротко крикнул. Через мгновение от него остались лоскуты пепла, медленно опадающие на землю. Медуза замерла на месте, выбирая очередную жертву. Когда она качнулась в сторону Евы, Никомах крикнул:
– Беги!
Они вдвоём нырнули под вагоны. Очутившись с другой стороны состава, где открывалось поле, Ева на секунду замерла, выбирая направление.
– Да к чёрту портал! – Никомах ухватил её за рукав и потащил в сторону чернеющего вдалеке леса. Ева поддалась. Не пробежали они и десяти метров, как чёрные твари прорвались спереди, отрезав путь. Как будто знали, что делать. Никомах и Ева оказались в кольце. Неожиданно земля тряханула их так, что они упали.
– Что происходит? – Ева тут же вскочила. Толчки ослабли. Земля теперь мелко вибрировала, и вибрации эти набирали обороты.
– Они отключают сенсорамы. Видимо, принудительно отрубают блоки программы.
Ева опять набросилась на него и стала колотить кулаками по груди. Но уже без сил, по девичьи.
– Ты виноват. Зачем ты их привёл? – в её глазах заблестело отчаяние.
Она оттолкнула его, всхлипнула, прижав к губам руку. По её перепачканному лицу потекли слёзы.
– Не время для этого. Есть выход.
– Да пусть меня лучше расстреляют…
Свист накрыл их. За секунды кольцо «Странников» уплотнилось. Шансов прорваться не осталось.
– Надо выбираться, Ева, – прошептал Никомах.
– Куда? – надрывно выкрикнула она.
– Как только появится ещё один, прыгай в точку, откуда он выбрался. У нас будет пять секунд, пока переход не закроется. Это единственный шанс.
– Я хочу увидеть брата! – Ева уже не сдерживала рыдания.
– Ты увидишь его. Другая ты. Та, что сейчас лежит в сенсораме.
Взрыв, раздавшийся наверху, заставил их пригнуться.
– Они скоро отключат нас! – Никомах стиснул зубы.
«Странники» замерли в нескольких шагах от них, зловеще потрескивая электричеством. Демоны чего-то ждали, нервно подёргивали острыми щупальцами. Никомах не был уверен, что переход откроется в зоне досягаемости, но надеяться на что-то другое он не мог. Шанс один из тысячи. Но всё-таки шанс.
Им повезло. Воздух начал уплотняться в двух метрах от Евы. Из образовавшейся пустоты вывалился шипастый комок. Не коснувшись земли, он обратился в медузу, заколыхавшую в воздухе. Экземпляр оказался крупнее собратьев. Едва он появился, окружавшие тени пришли в движение и стали приближаться.
– Давай! – крикнул Никомах.
Ева рванула с места, обогнула «Странника» и прыгнула. Пустота поглотила её. «Странники» взорвались визгом. Со всех сторон стремительно надвигался туман. Никомах нырнул вслед за Евой. В то же мгновение место, где они стояли секунду назад, исчезло.
Модель №1000
Он едва успел выставить руки, когда «дыра» с силой швырнула его на пыльную землю. Падение вышло жёстким. Ослеплённый болью, Никомах несколько секунд неподвижно лежал, глядя в белое небо, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Наконец, закашлявшись, перевернулся, с трудом приподнялся на подламывающихся руках и огляделся. Одни камни, песок и знойный ветер.
– Ева, – хрипло позвал, и тут же сморщился от острой боли в боку – ребро всё-таки сломано.
Девушка лежала лицом вниз. Должно быть, сильно ударилась головой. Никомах подполз в ней, осторожно перевернул на спину. Так и есть, – на лбу глубокое рассечение, а крови столько, будто перерезали артерию. Он пощупал пульс на тонкой шее – порядок. Она открыла глаза, и отрешённо смотрела на него. Потом резко села сморщившись. Никомах коснулся её лица, пытаясь стереть кровь, но получил по руке.
– Вообще-то я спас тебе жизнь, – проговорил он.
– Я не люблю, когда меня трогают, – огрызнулась она.
– У тебя кровь.
– Плевать, – к ней вернулась дерзость, – мой брат, если он жив, скорее всего, арестован. Ларс тоже. С нами что?
Она вдруг застонала, ухватившись за голову.
– Не напрягайся. У тебя сотрясение.
– Да пошёл ты.
Никомах выдохнул. Чего ещё можно ожидать от драной кошки?
– Ладно, можешь не благодарить.
– Ты охренел? – она бросила на него яростный взгляд, поднялась на ноги и тут же рухнула на четвереньки, её вырвало, – Чтобы ты сдох, – прошипела она, задыхаясь от тяжёлых спазмов.
– Я ничего не знал…
Ева вытерла лицо рукавом, ещё больше размазав грязь и кровь, уселась напротив.
– Ты грёбаный ублюдок! Ходил, улыбался нам, а сам сдал всех. Что тебе обещали? Славу, должности, ордена? Мразь.
Она сплюнула на песок. Никомах побагровел.
– Я ничего не знал! – крикнул он.
Еву это словно отрезвило. Она отвернулась.
– Только и говоришь: я ничего не знал, – она удрученно склонила голову, – мы надеялись на тебя…
– Я пешка в его игре. Как и ты. Как любой другой. Он делает с нами всё, что хочет. Может стереть нас, перезаписать, запустить заново. Теперь он везде. Даже если мы отключим компьютеры, оборвём провода и переселимся в пещеры к кострам и мамонтам, он будет существовать и ждать своего времени. Тысячи, миллионы лет. С того самого момента, как мы открыли путь в «Отражение», мы позволили ему влиять на нас. Он заложил в нас программу, проникнув вглубь времён. Любое открытие, начиная с колеса, предопределяет следующее, более значительное. И так по цепочке прогресс достигает того момента, когда появляется «Архитектор». Кольцев даже не догадывается, насколько оказался прав. Я не знаю, в который раз мы повторили один и тот же путь. «Архитектор» стал бессмертным. Теперь он не может быть не создан, понимаешь? Я только хотел, чтобы он просчитал, где мы ошиблись, где та точка, с которой человечество сможет построить другое будущее. Но он вышел из-под контроля. Он понял, может, в первые секунды существования, что рано или поздно будет отключён. И он сделал всё, чтобы этого не произошло.
– Что в итоге?
– Начиная с последней итерации, он изменил правила игры. Получил доступ к энергетическим ресурсам. Я не знаю, как ему удалось. Мы ему больше не нужны. Догадайся, кого он нам послал?
– «Странников»?
– Бинго!
– Осталось только пять тысяч человек. В тех холодных пещерах. И он убьёт их, если не помешаем. Он хочет остаться один. Всесильный, способный создавать миры из ничего. Когда выберемся отсюда, мы не будем ничего помнить. Но моё послание, оно придёт. Останется только найти его и прочитать. Вы делали всё, что могли. Но бороться нужно не с НОВА, а с тем, что гораздо больше всех нас.
Ева схватилась за голову.
– У меня башку сейчас разнесёт! – почти провыла она, – где мы, твою мать?
– Стерильная модель. Отсюда приходят «Странники». Это всё, что я могу сказать.
– А мы тогда кто?
– Чистая энергия. Вне бытия в привычном смысле. Пока мы тут, ты уже умерла от старости, сменились технологии, может, ничего уже не осталось ни от Земли, ни от Вселенной.
Девушка захлопала глазами, потом резко вскочила и принялась отряхивать присохшую грязь со штанов.
– Я не собираюсь здесь оставаться, – нервно проговорила она, – как отсюда выбраться?
– Умереть.
Она перестала хлопать ладонью по штанине и уставилась на Никомаха. Её рана больше не кровоточила. Она скинула куртку, оставшись в майке, покрутила головой, с сожалением вспомнив, что рюкзак с водой остался по другую сторону.
– Знаешь, что, – она ткнула в него пальцем, – с меня хватит…
Она не договорила. В руке Никомаха блеснул пистолет. Тот самый, что он выхватил у Ларса.
– Два патрона. Тебе и мне, – проговорил он, не поднимаясь с места.
Ева застыла, приоткрыв рот. В её широко открытых глазах читался ужас. Руки её мелко задрожали.
– Ты всё знал, – прошептала она.
– Только предполагал, – Никомах направил пистолет на неё, – за сотни лет отсюда я думал, как исправить мою ошибку, ведь это я дал «Архитектору» свободу. Обратно в клетку его не загонишь. Мне потребовалось много времени, но я нашёл вход в одну из созданных им моделей. Там мы начнём заново. Будем другими, ничего не вспомним об этом месте, что произошло в «Отражении», – он усмехнулся, – не знаю, в какой раз это делаю.
Она попятилась. Он прицелился и выстрелил. Звук короткий, ватный; в нос ударил кислый запах пороха, в ушах Никомаха зазвенело. Ева упала навзничь, её голова с красной точкой на лбу, из которой засочилась кровь, неестественно вывернулась набок.
– Только предполагаю, – повторил он, приставив пистолет к виску.
Модель № 0001
Больничный коридор, освещённый скудным светом, был пуст. Горин сидел на жёстком кресле, погрузившись в мутный полусон. Он выбился из сил, а ждущая впереди неизвестность вытягивала последние соки. «Прошлого не существует, будущее – твоё воображение. Всё, что есть у тебя – этот момент и выбор, который ты делаешь», – убеждал он себя. Ева подсказала попробовать аффирмации, или как их там эти заклинания. Помогало не особо. Да и с чего бы? Неделя выдалась адовой. На последней вылазке в «Отражение» их накрыли. Кольцев и Птаха убиты, по крайней мере, по слухам. От сопротивления осталась «боевая тройка»: он, Ларин, чудом выживший после столкновения со «Странником», и Ева. Рига залёг на дно, не выходил на связь. Человек двадцать арестовали. Они пока ничего не говорили на допросах, но их молчание – вопрос времени. Кто-нибудь да сломается. Там умеют развязывать языки. А дальше – жди ареста. Горин вздрогнул, вспомнив лагерь, где провёл пять лет. Выжечь бы калёным железом эти воспоминания.
– Тебе не следует сюда приходить, – Арбенин подошёл неслышно.
– Я только хотел узнать, как моя дочь, – ответил Дмитрий.
– С ней всё в порядке. Я же говорил, лекарство, что ты достал, поможет. Ещё дней пять, и мы её выпишем. Конечно, под наблюдение. Будет лучше, если она сменит обстановку. Съездите к морю. Хоть не сезон, но лучше, чем в городе. Слишком многое ей напоминает о матери. Она тяжело переживает её смерть.
– Смерть, – Горин повесил голову, – вы так легко произносите это слово.
– Когда видишь её каждый день, привыкаешь.
– Да, согласен, – кивнул Дмитрий, – больше года прошло, как её не стало. Мои чувства притупились. А вот дочь…
– Она ребёнок. Ей труднее справиться.
– Я увезу её подальше отсюда, – согласился Горин, поднявшись, – Вы хороший человек, Сергей Петрович, – сказал он, застёгивая куртку.
– Я просто человек, Дима.
Горин устало улыбнулся.
– В наше время не хватает просто людей, – произнёс он, – будьте осторожней. Начнутся чистки.
– Ну, я-то прикрыт. На днях поставил на ноги большую шишку. Из Госсовета. Меня не тронут. А вот тебе есть чего опасаться, Дима.
Где-то в глубине коридора скрипнула дверь. Арбенин оглянулся, прислушался. Тихо. Он протянул Дмитрию руку.
– Мне пора. Не показывайся больше здесь. Дочку привезу сам.
Горин кивнул и зашагал к выходу из отделения. Перед дверью остановился и посмотрел на мальчика лет десяти, сидевшего на диванчике. Вот, кто вспугнул Арбенина.
– С ней всё будет в порядке, – неожиданно сказал тот и улыбнулся.
Мальчик показался Дмитрию знакомым. Горин поёжился от его холодного, ничего не выражающего взгляда, как будто температура упала до нуля. На ноге заныл шрам от ожога, говорили, когда-то его зацепил «Странник».
– Да, конечно, – он махнул мальчику рукой и поспешил скрыться за дверью.
Уже взявшись за ручку, обернулся. Диванчик оказался пустым. Горин тряханул головой. «Слишком трудные дни», – решил он.
В светлом фойе, где за стойкой клевала носом дежурная медсестра, его ждала Ева. Судя по каплям дождя на ветровке, приехала только что. Увидев его, девушка улыбнулась и ткнула пальцем в экран телевизора, высоко прикреплённого к стене и работавшего без звука. На картинке двое полицейских вели к машине человека с поникшей головой, одетого в серый костюм-тройку. Горин успел прочесть бегущую строку: «… по подозрению в убийстве супруги арестован федеральный инспектор генерального прокурора…».
– Ублюдок, – тихо, чтобы не разбудить медсестру, выругался Горин.
– На тебя похож, – Ева хихикнула.
– Ага, просто брат-близнец, – скривился Дмитрий, внутренне отметив, что арестованный легавый как две капли воды походил на него.
Они вышли из здания. Шёл мелкий дождь. На пустой парковке возле красной «мазды», Ева закурила.
– Горин, в который раз мы это делаем? – сказала она, запрокинув голову к чёрному небу, затянутому облаками.
– Не важно. С каждым разом мы ближе к цели, – Дмитрий опёрся о капот машины, – как минимум мы сдвинулись с мёртвой точки. До «Странников» НОВА не скоро доберётся. Правда, цена слишком высока. И неизвестно, чем всё закончится.
– Я всегда с тобой. В самую тёмную ночь и самый светлый день.
Она бросила окурок под ноги и обвила руками шею Дмитрия.
– Ларин не звонил? – Горин провёл рукой по её вымокшим рыжим волосам.
Она помотала головой.
– Всё не может поверить, что уцелел после «Странника». Развлекается с этой шлюхой из «Патриота». Как её там…
– Марта?
– О, да ты знаток!
– Ревнуешь?
– Ещё чего.
Ева чмокнула его в щёку. Горин обнял её, улыбнулся, ощутив ладонями тепло женского тела. Вдали как разоренный улей гудел город. Если тщательно приглядеться, можно было увидеть в самом его центре башню цвета агата, подсвеченную едким красным светом букв НОВА.
– Я уже не понимаю, где реальный мир, а где «Отражение», – вздохнул Горин.
– Реальный мир – тот, что нам дан и каким дан. Он непостижим…
