Алексей Бардо
Архитектор
Максим, оставив осторожность, шёл, пиная консервную банку, будто футбольный мяч. Дал пас Горину, но тот сплюснул жестянку ботинком.
– Расскажешь об имени? – Ларину хотелось прервать напряжённое молчание.
– Мой позывной во время спецоперации в Иране, – хмуро ответил Горин.
Ларин присвистнул:
– Десять лет прошло. Что ты там делал?
– Закрытая информация. Вернулся только я. А отправили восьмерых. Будь возможность вычистить память, от этого имени я избавился бы в первую очередь.
– Теперь не получится. Война всегда страшна.
– Страшнее, когда войны нет, но солдаты гибнут на поле боя. Семьям тех ребят объявили, что их отцы завербовались добровольцами, мол, государство их ни о чём не просило.
– И ты простил?
– Мы исполняли долг и знали, на какой риск идём. Об остальном я предпочёл забыть.
Вдали послышался лай.
– Сейчас прибегут, – Ларин остановился, скинул ружьё, снял с предохранителя, – издалека чуют, сволочи. Давай за мной.
Короткими перебежками они добрались до ближайших развалин, взбежали по ступеням наверх, замерли у оконного проёма. Лай послышался совсем рядом. Кусты впереди зашевелились и на пустырь выскочили три здоровенных пса. Через мгновение со всех сторон налетела стая. Звери скулили, клацали слюнявыми челюстями, принюхивались. Чуяли добычу. Горин не разбирался в породах, но таких псов не встречал. Угольно-чёрные, с налитыми кровью глазами, мощными мускулами.
– Твою мать, – вырвалось у Дмитрия, – Что они жрут?
– Говорят, их специально выводили для охраны режимных объектов. Бешеные твари. Расплодились тут…
Ларин протяжно свистнул. Псы вскинули головы и зашлись лаем, разбрызгивая пену слюны.
– Голодные, – Ларин усмехнулся. Он вскинул двустволку. В ушах Горина зазвенело от выстрела, в нос ударил кислый запах пороха. Ухнуло ещё раз. Ларин переломил ружьё, выбросил две гильзы, вставил патроны.
– Пошли, – его крик дошёл до Горина как сквозь вату.
Через несколько секунд слух вернулся Дмитрию. Несколько собак скулили, остальные неистово лаяли.
– Ты идиот? – крикнул он на Максима, когда они перебежали замусоренный зал, свод которого поддерживали прокопчённые рёбра арочных опор, – зачем свистел?
– Они и так нашли бы нас, – сказал Ларин; тут какая-то тварь залаяла, и лай гулко разнёсся по пустому зданию, – уже здесь. Быстро сообразили.
Они ускорили шаг. Добравшись до металлической лестницы, петлявшей с торца здания, спустились вниз. Ларин выстрелил навскидку. Выскочившая из-за угла псина, заскулила и затихла. К ней бросились ещё штук пять. Максим опять нажал на спуск. Вновь попал. Собаки затоптались на месте в нерешительности. Мужчины бросились бежать. До следующего здания оставалось метров пятьдесят. Исчадия ада кинулись вдогонку. Ларин, не глядя, сделал два выстрела. Обе пули легли в цель. Псов это задержало.
Им хватило времени, чтобы добраться до нового укрытия. Дверь в здание оказалась заварена. Дмитрий и Максим прыгнули в высокий проём окна. В полумраке цеха, казавшегося бесконечным, угадывались очертания десятков танков со снятыми башнями. Одна такая бандура висела на цепях под сводом. Впереди маячил резко очерченный светлый прямоугольник – выход. Они побежали со всех ног. И тут в проёме вырисовалась фигура четвероногой твари. Ларин остановился, перезарядил ружьё.
– Патрон последний, – сказал он, захлебнувшись вздохом.
Горин шагнул назад, под ногой гулко звякнул обрезок трубы. Он поднял его, готовый отбиваться от взбесившихся собак.
– Надеюсь, знаешь, что делаешь, – сказал он Ларину.
– Не всегда, – ответил тот.
В проёме замелькали тени.
– Давай наверх, – Ларин рванул с места и проворно вскарабкался на обезглавленный танк. Горин прыгнул следом. И вовремя: собаки с оглушающим рёвом бросились к ним.
Но произошло нечто странное. Не пробежав и пяти метров, псы поприжали уши, заскулили, и обратились вспять. Послышался далёкий шум мотора.
– Сегодня нам повезло! – Ларин с хохотом спрыгнул. За стенами протрещали автоматные очереди, послышались голоса. Максим протяжно свистнул. Горин сел на броню. Сердце бешено колотилось.
– Они бы разорвали нас, – проговорил он.
– Да, точно. Я видел, как бывает. С тех пор мы не суёмся сюда без оружия.
– Патронов надо брать больше, – процедил Горин сквозь зубы.
– Ты бы тоже мог достать ствол, – он, широко улыбнувшись, похлопал по карману куртки.
– Приберегу, – огрызнулся Дмитрий.
Модель № 847
Когда они вошли в просторную светлую комнату, человек, сидевший в кресле напротив окна, повернулся. Горин замер от неожиданности. Кольцев!
– Александр Георгиевич? – Дмитрий не поверил глазам, голос дрогнул.
Это казалось невозможным. Он стоял напротив учителя, наставника, единственного друга, – да, Ларин прав, – бесследно исчезнувшего больше десяти лет назад. Призрак, сон? Мысли перемешались.
– Понимаю, я – последний человек, которого ты ожидал здесь увидеть.
– Я думал, вы погибли…
– Иногда нужно умереть, чтобы стать другим.
Кольцев жестом показал удивлённому Ларину оставить их наедине.
– Но почему? Вы были лучшим, – сказал Дмитрий, когда Максим вышел.
– Я устал врать, – он поднялся, подошёл к Горину и крепко обнял его, – присядь. Нужно многое тебе рассказать.
Пока Кольцев наливал чай, Горин не сводил с него взгляда. Казалось, время не властвовало над этим человеком. Несмотря на пепельные волосы, каждое его движение оставалось наполненным силой и мощью, одним словом – глыба. А этот густой, чуть с хрипотцой голос, – просто смерть бабам.
В своё время Кольцев по известной только ему причине выделил Горина из почти двух сотен офицеров первого курса академии, разглядел в нём нечто такое, что предопределило их дружбу на долгие годы.
– Мне не хватало вас, – признался Горин.
Чай оказался зелёным, – Дмитрий терпеть его не мог, – но будь в чашке хоть кипяток, не заметил бы, ни вкуса, ни запаха, завороженный кумиром, так внезапно вернувшимся в его жизнь.
– Ты хорошо усвоил мои уроки. Сделал блестящую карьеру, тебе есть чем гордиться. Учителя должны вовремя отпускать учеников.
– Но не так. Вы просто исчезли. Я похоронил мать, отца, жену, сына, вас…
– И ты выстоял.
– Вопрос, какой ценой. Я как будто не существую.
– Сильные люди подвергаются порой тяжёлым испытаниям, и те, кто выдерживает, поистине несокрушимы. Как говорил Сенека, ни одно зрелище не доставляет столько удовольствия богам, как вид высшего человека, сражающегося с обрушившимися на него несчастьями, лишь это позволяет ему познать свою силу.
– Только достойных людей следует посылать на самые опасные позиции и доверять им исполнение наиболее сложных заданий, трусливых и слабых же лучше оставлять в тылу. Тоже он.
– Блестяще! Не терял времени даром. Сильные нужны сейчас, как никогда. Поэтому не будь мальчишкой. Не время для эмоций.
– Значит, за Национальной освободительной армией стоите вы?
– Отчасти. Я тебе скажу так: НОА – миф.
– Не понимаю.
– Всё понимаешь. Пока партия борется с мнимым сопротивлением, прилагая неимоверные усилия, мы в безопасности и делаем действительно важные вещи.
Горин поставил опустевшую кружку на столик рядом с диваном, на котором сидел. Кольцев устроился на простом офисном стуле, опёршись локтем на край стола. Дмитрий помнил: в такой непринуждённой позе тот любил читать лекции. Значит, разговор будет долгим.
– Что же важно, полковник? – сказал он.
– О, не называй меня так, – рассмеялся Кольцев, и тут же посерьёзнел, – звания из другой жизни. Думаю, Ларин ввёл тебя в курс дела. Положение серьёзное, Дима. Речь идёт уже не столько о стране, сколько о выживании всех нас, сохранении самого разума.
«Когда партия пришла к власти, я был молод, быстро перестроился. Поверил им. Но всё довольно скоро встало на свои места. Противоречия накладывались на противоречия, и стало очевидно: рано или поздно этот нарыв вскроется. Так и случилось. Страна ввязалась в несколько военных авантюр, преследуя интересы небольшой группы людей с довольно тёмным прошлым, экономика обрушилась, мир, за редким исключением, ополчился против нас. Но страшнее оказалось то, что они натворили внутри страны: железный занавес, враги нации, тотальный контроль, разделение на граждан и не граждан, чистки… Что я рассказываю, ты всё знаешь. Те немногие, кто осмелился выступать против беззакония, сгинули в лагерях или казнены. Как понимаешь, долго убеждать себя в том, что так и должно быть, что вот-вот настанет новая счастливая жизнь – невозможно.
Нет ничего хуже, чем каждый день предавать себя. Я ушёл в никуда. Мне не дали бы жить. Ты или с ними до самой смерти, или против них. Пришлось умереть. Я и мои помощники инсценировали аварию. Машина пробила ограждение на мосту и упала в реку. Так меня не стало. Возродившись под другим именем, – поверь, чем авторитарней государство, тем больше в нём возможности делать что-то в обход закона, – я задействовал старые и надёжные каналы, чтобы создать фантом Национальной освободительной армии. По существу, безобидная организация, власть сама создала из неё демона. Мы же обосновались здесь и нацелились бороться с настоящим злом. К тому времени НОВА подмяла под себя всё: от железных дорог до генной инженерии. Поистине безграничные интересы, власть и жадность. Открою тайну: корпорация управляет страной, а не партия.
Эксперименты НОВА с «Отражением» начинались как коммерческий проект. Довольно банальная, но красочная и убедительная виртуальная реальность. Они пошли дальше. Им удалось добиться невозможного – оцифровать сознание человека и запустить его в цифровой мир-модель – «Отражение два ноль». Они хотели создать новый аттракцион, гипервиртуальность, но случилось непредвиденное. Исследовательская группа обнаружила в одной из моделей выход в неизведанное, – другое измерение, квантовый мир или ад, – не важно, как назовёшь.
НОВА столкнулась в новой вселенной с некими условно живыми, возможно даже обладающими сознанием, сгустками антиматерии – «Странниками». Смертельно опасные создания. Они убивают не только цифровую копию сознания человека, но и разрушают его биологию. Последствия встречи с ними ужасают: через лаборатории корпорации прошли сотни людей, большая часть погибла, многие сошли с ума.
Военные вцепились в «Странников» мёртвой хваткой. Они увидели в них совершенное оружие: непобедимое, невидимое, смертоносное, может быть доставлено в любую точку пространства. Впечатляет, правда? Единственная проблема: как его оттуда выманить. НОВА решила и эту задачу. Она близка к тому, чтобы сделать фантазии военных реальностью. Но никто не может контролировать «Странников». Они существуют по своим законам, о которых мы и понятия не имеем. У нас нет ни слов, ни формул, ни знаков, чтобы их описать. Мы пытались остановить безумие. Развязали партизанскую войну в зазеркалье. Но силы не равны.
У нас появилась надежда – «Архитектор». Можем только предполагать, что это: биоморфный нейропроцессор из очень далёкого будущего, сам господь бог – не знаю. Мы работаем над расшифровкой кода. Нам открылась ничтожная часть информации, но она поражает. «Архитектор» с точностью до секунды предсказывает будущие события, он же говорит, что как только первый «Странник» окажется на свободе, миру придёт конец.
Как понимаешь, другая вселенная оказалась неприветливой. И кто-то там будто ждал того часа, когда мы откроем дверь. Нечто пробудилось и рвётся сюда, а НОВА расчищает путь. Мне страшно осознавать, но «оттуда» нас словно подталкивали к последнему изобретению – «Отражению». Кто-то задал вектор прогресса, чтобы подвести человечество к краю пропасти. Ощущение такое, что в нас ещё на заре цивилизации заложили самоисполняемую программу. Если так, нет никакой воли, есть заданные условия. Мы против такого положения».
Модель № 062
Дмитрий и Максим поднялись по металлической лестнице наверх. Горин перегнулся через перила – высоко. Не угадать, что здесь делали раньше: изнутри здание походило на сборочный цех, может, отсюда выгоняли готовую технику, кто его знает. Было чисто, насколько слово применимо для заброшенного завода.
– Как ты? – глухо донёсся голос Ларина.
Горин обернулся. Того рядом не оказалось, он возился в комнате за скрипучей дверью. Дмитрий вошёл в полумрак клетушки, огляделся. Обстановка спартанская: железная кровать, тумбочка, деревянный стул в углу, тусклое оконце. Ларин сидел на краю кровати. Горин опустился на стул, потирая виски.
– Голова раскалывается.
– А Кольцев хитёр. Никто и не подозревал, что вы знакомы.
– Похоже на хреновый сон.
– Есть версия, что все мы спим, а за пределами сна – земля обетованная.
– Думаю, там просто очередное дерьмо, в котором мы должны будем выживать.
– Тебе нужно отдохнуть. Завтра представлю команду, с тобой будут лучшие из лучших. Прости, вот всё, что могу предложить, – он обвёл комнату взглядом, – зато тихо, никто не потревожит.
Ларин бодро подскочил, кровать взвизгнула пружинами.
– Во что ты меня втянул? – сказал Горин, когда Максим перешагнул порог.
– В реальный мир, – он молодецки рассмеялся.
Когда его шаги стихли в тёмной глубине здания, Горин для надёжности подпёр дверь стулом. Кольцеву он, безусловно, доверял, но прошло десять лет, кто знает, что в нём изменилось. Он проверил обойму пистолета – полная, – бросил оружие под подушку, лёг. Постельное бельё пахло душистым мылом. Как ни крути, за чистотой здесь следили. Оказалось, он совершенно обессилел, тело налилось свинцом, и он не смог пошевелиться, роившиеся мысли угомонились. Горин не заметил, как провалился в сон.
Ему снился неизвестный, что стоя на краю обрыва, вглядывается в океан. «Я последний человек», – твердит неведомый голос. Неизвестный делает шаг, и через мгновение не остаётся ничего, кроме буйных плясок волн. «Имя моё Никомах», – доносится растворяющийся в седине неба голос.
Модель № 764
«Никомах», – громыхнуло эхо. Горин рывком сел на кровать, и некоторое время озирался, соображая, где он очутился. Память вернулась быстро. Нет, сумасшествие, подумал он, пытаясь придать логику вчерашним событиям. Ни воскрешение Кольцева, ни «Архитектор», ни эксперименты НОВА не укладывались в голове. Казалось, кто-то погрузил его в сон, где калейдоскопом прокручиваются бессвязные сцены из разных жизней, а он только наблюдает за их безумным танцем. Может, это и есть реальный мир, вспомнил он слова Ларина.
Тут послышались гулкие шаги. Горин спрятал пистолет за пояс, правда, скрывать оружие не имело смысла, но пока лучше с ним, бесшумно убрал баррикаду из стула и сел на кровать. Раздался громкий стук, дверь с визгом распахнулась. На пороге возник Ларин.
– Доброе утро, – приветливо сказал он, – нам пора, все уже в сборе.
– Рано вы начинаете день, – ответил Горин.
– Какой там! Десять часов, мой друг.
Горин присвистнул. Даже в редкие выходные он не позволял себе просыпаться так поздно. Ларин будто уловил его мысли:
– Зато выспался, – сказал он.
Дмитрий не ответил, но согласился. Он не помнил, когда отдыхал последний раз, теперь же чувствовал себя заново родившимся.
После десяти минут плутания по лестницам, коридорам и переходам, они вошли в светлый просторный зал, сохранивший обстановку заводской столовой. Пахло едой. Горин почувствовал, что голоден. Столы пустовали, только за перегородкой из стеклоблоков маячили силуэты, и слышался смех. Их оказалось трое: рыжеволосая девушка, её без преувеличения можно было назвать милой, коротко стриженый блондин лет двадцати пяти и крепко сложенный хмурый парень немного за тридцать. Все разом смолкли, когда Максим и Дмитрий подошли.
– Вот и наша спящая красавица, – громко сказала рыжая. Парни загоготали.
– Тишина, – без резкости скомандовал Ларин.
Дмитрий отметил третью метаморфозу Максима: капитан команды, которому беспрекословно подчинялись, но не из страха, а доверия.
Горин не рассчитывал на тёплый приём.
– Красавиц здесь я не вижу, – сказал он твёрдым голосом.
Подлый удар, рыжая поджала губы.
– Эй, – воскликнул блондин, глядя на неё, – а он тебя уделал.
Парни прыснули от смеха. Рыжая взяла со стола пачку сигарет и закурила, гладя на Дмитрия, словно хотела прожечь в нём дыру.
– Итак, – деловито начал Ларин, – мы пользуемся здесь позывными. Это Ева, – он указал на девушку, та хмыкнула в ответ, – Птаха, – блондин поднялся, пожал руку Горину, – он будет контролировать выход в «Отражение». Рига, – крепыш немного подался вперёд и приветственно поднял руку, Горин кивнул, – ну, и наш герой, – Ларин указал на Дмитрия.
– Сам Никомах, – с неподдельным восхищением воскликнул Птаха.
– Все поели, тебе оставили, – сказал Рига, ткнув пальцем в сторону тарелки, наполненной до краёв разваренным рисом, – готовила Ева. Это единственное, что она умудряется не спалить.
– Да ты не охренел ли? – Ева навела на него огонёк тлеющей сигареты.
– Прости, но готовишь ты отвратно, – беззлобно засмеялся Рига.
– Я вам не кухарка, – огрызнулась Ева.
Она воткнула окурок в пепельницу и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Шутка, – пояснил Рига, – завтрак закончился, но она решила тебя накормить.
Горин отделался коротким «спасибо» и принялся за еду. Рису не хватало соли, но к чёрту, Дмитрий радовался и этому.
– Ты забыл назвать свой, – сказал Дмитрий Ларину.
– Ларс, – ответил тот, – Утром с ребятами обсудили план. Схема отработанная. Прибываем в базовую модель, оттуда в «нулевой». Затем мы переправим тебя в обитель «Архитектора». Правда, никто там не бывал. Ева найдёт портал. Она их чувствует, кстати, «Странников» тоже. Рига – силовое прикрытие. На всё про всё полчаса, больше наши сенсорамы не выдерживают. Для тех, кто по ту сторону, времени достаточно.
– Как вы протащите туда оружие? – сказал Горин, отодвинув пустую тарелку.
– Я пропишу, – отозвался Птаха.
– Лучше расскажи нашему гостю, куда мы пойдём, – сказал Ларин.
Глаза Птахи тут же загорелись.
– Сейчас начнётся, – проворчала Ева.
– Мы покажем настоящее «Отражение», не из рекламы НОВА. Едва ли в корпорации до конца осознают, какое открытие сделали. Мы имеем дело с проявлением Эвереттовских миров – альтернативными Вселенными. Да, ты не ослышался, их огромное количество. Существует множество параллельных и равноправных воплощений физической реальности. Это единый квантовый мир, представляющий собой набор бесконечного числа возможных состояний. Он расслаивается на классические проекции, в которых находятся наблюдатели, то есть мы. Я думаю, мир, в который вам предстоит погрузиться – и есть настоящая реальность, породившая фантом нашего мира. То есть мы существуем в модели. Но не в одной из программ НОВА, а в огромной, охватывающей всё доступное нам пространство и время. Самое важное следствие из бесконечного числа миров заключается в том, что всё уже произошло, и будет происходить бесчисленное количество раз. Поэтому мы бросили все силы на расшифровку послания «Архитектора». Ведь там содержатся знания о модификациях вероятностей альтернатив.
Понимаешь, существует несколько версий мультивселенной. Я согласен с тем, что пространство-время плоское и тянется бесконечно, оно повторяется в какой-то момент, потому что количество способов, каким частицы расположены в пространстве-времени конечно. Видимый размер наблюдаемой Вселенной составляет тринадцать целых семьдесят пять сотых миллиардов световых лет, – радиус Хаббла, – поэтому пространство-время за пределами этого расстояния можно считать отдельной вселенной. И так далее. Гигантская мозаика миров. Будь у нас возможность охватить взглядом это пространство, мы бы увидели множество копий самих себя в различных модификациях реальности. Представь себя в зеркальной комнате, где отражения такие же субъекты, как и ты. Они мыслят, чувствуют, существуют.
Если исходить из того, что квантовый мир – реальность, а наш является его отражением, или фантомом, я не исключаю, что настоящее «Отражение», может, стоит называть его «нулевое пространство» – базис, реплицирующий множественные и не изолированные при этом вселенные. Я не удивлюсь, если всё происходящее сейчас – лишь модель.
Птаху не перебивали, но команда приуныла от обилия слов. Горин же слушал с неподдельным интересом. Он вспомнил, что видел его в баре «У Грасо». Тот самый студент.
– Кто же создал нашу модель? – сказал он, едва Птаха закончил.
– Некто очень могущественный, – развёл тот руками, – никто на планете не имеет ресурсов для такого.
– Когда будет расшифровано послание?
– Потребуются десятки лет, но если всё получится там, в параллельном мире, мы сможем получить ответы на вопросы гораздо раньше. Может, это и будет наше спасение.
Ларс поднялся из-за стола.
– Пора готовиться. Ева, покажешь гостю, где у нас что, – сказал он.
– Почему я? – возмутилась та.
– Потому что вам нужно найти общий язык. Постарайся быть добрее. Через час начинаем.
Модель № 496
Шаги гулко разносились по светлому переходу, соединявшему столовую и административный корпус. Ева курила на ходу, сбивая пепел на пол, покрытый толстым слоем облупившейся зелёной краски и штукатурки. Должно быть, шёл ремонт, или просто оставили, как есть. Горин шёл следом, разглядывая в широких окнах окрестности завода. Пейзаж так себе: редкие чахлые деревца, кусты, ряды бронетехники, искорёженные здания с прокопченными стенами. Видимо, когда-то мародеры выжигали медь из кабелей, изоляция которых чёрными змеями свешивалась из оконных проёмов.
– Извини за неудачную шутку, – нехотя проговорила Ева.
– Я тоже погорячился, – сказал Горин.
– Все немного нервничали, когда узнали про тебя.
– Я настолько известен? Не скажу, что это меня радует. Почему с нами не было Кольцева?
Ева пожала плечами:
– Мы не так часто его видим. Он что-то вроде гуру. Здесь всем заправляет Ларс, – она толкнула дверь, – добро пожаловать в будущее. Ствол придётся сдать на входе.
Глянув вниз с открытой галереи, Горин присвистнул от удивления. По освещённому прожекторами залу, где легко уместилась бы половина футбольного поля со всеми скамейками запасных, сновали десятки людей в рабочих комбинезонах. Пространство рябило от мерцания экранов компьютеров и гирлянд индикаторов приборных панелей. В центре на помосте стояли кругом пять саркофагов сенсорам, оплетённых толстыми кабелями. Между ними из-под нагромождения мониторов терминала проглядывала бритая макушка Птахи.
– Вы здесь ракеты в космос запускаете? – сказал Горин, не скрывая удивления.
– В чём-то «Отражение» и космос похожи, – ответила Ева.
Они спустились по витой лестнице. Никто не обращал на Горина внимания. Видимо, слова «все немного нервничали» относились только к Еве, подумал он. С чего бы? Ответа не нашлось. Они взошли на помост к сенсорамам.
– Сейчас все аппараты заняты, – сказала Ева, кивнув на серебристые ящики, где на контрольных панелях мерцали красные индикаторы, – наши вышли на разведку. НОВА сегодня совершила пятнадцать запусков, видимо, ищут «Странников».
– Может, очередной Митичев развлекается?
– У коммерческих выходов другая кодировка. Эти за пределами программных моделей.
– Странно, что вас ещё не засекли.
– Наши фантомные серверы разбросаны по всему миру. Нам нечего опасаться, если, конечно, никто не сдаст, – она покосилась на Горина, – но мы привыкли доверять тем, кто приходит сюда. Случайных людей здесь нет.
– Не самая разумная позиция, но, видимо, работает. Горин прикоснулся к одному из аппаратов. Он представил холод алюминия, одёрнул руку.
– О, вы уже здесь? – крикнул Птаха. Не снимая наушников, он привстал, чтобы его лучше видели из-за мониторов, – там жёсткий замес.
Зуммер сенсорамы возле Горина заверещал, внутри машины щёлкнули замки. Дмитрий и Ева отскочили, к аппарату ринулись люди. Явно что-то пошло не по плану. Человек внутри истошно закричал, как только крышка отъехала в сторону. Его подхватили на руки и усадили на край сенсорамы. Им оказался юноша с длинными вьющимися волосами. Он отчаянно вырывался, выкрикивая проклятия и глядя на собравшихся глазами, полными безумия. Ева шагнула к бедолаге, обняла его за плечи. «Всё хорошо, ты жив, ты дома», – шептала она, до тех пор, пока взгляд пленника её рук не просветлел.
– Черт! Я никогда к этому не привыкну, – наконец, прохрипел он.
Встав на ноги, он, пошатываясь, дошёл до хромированных поручней помоста и повис на них, как боксёр на канатах после пропущенного удара. Подоспевший врач помаячил перед его глазами фонариком, они перебросились парой фраз и доктор ушёл.
– Ну, ты и орать, Лис, – засмеялась Ева, – мы чуть не обделались.
– Эта тварь вылезла в метре от меня, – срывающимся голосом сказал юноша, – я думал, мне конец.
– НОВА, вы видели их? – насела Ева.
– Да, один из солдат подстрелил меня. Мы вышли в третий сектор. Их там как грязи.
– Солдат?
– И солдат и «Странников».
– Но «Странники» раньше там не появлялись.
– Я не удивлюсь, если скоро они и сюда потянутся, – вмешался Птаха.
– Надеюсь, нет, – Ева оставила в покое мальца и обернулась к Горину, который не сводил с неё взгляда, – ведь с нами пойдёт сам Никомах.
Лис встрепенулся.
– Тот самый? – воскликнул он.
– Тот самый, – нахмурился Горин.
– Удачи вам, – Лис усердно потряс руку Дмитрия, – всё, я на сегодня отстрелялся, – объявил он собравшимся, – доложусь начальству и спать.
Пока тот спускался под аплодисменты в зал, Горин думал, стоит ли ему рисковать, – очевидно, сенсорама запросто превратится в гроб, – только из-за послания какого-то «Архитектора»? Нет, он не верил во второе пришествие спасителя. Всему должно быть рациональное объяснение. Но объяснения не находил. На войне есть задача, есть враг. Задача должна быть выполнена, враг уничтожен. Всё просто. А здесь-то что? Виртуальная бойня во имя спасения человечества? Моя дочь всё ещё жива, подумал он, неожиданно поняв, что оторвался от реальности, оставленной за стенами полуразрушенного завода, ставшего опорной базой сопротивления. Она не вспомнила…
– Что случилось? – голос Евы вырвал его из потока мыслей, – ты в лице переменился.
– Ерунда, – отмахнулся Горин.
Модель № 837
– Всё, остыли! – крикнул Птаха, – можно загружаться.
Прошло полчаса с того момента, как все сенсорамы открылись. Истерики Лиса никто не повторил, видимо, парню не повезло больше всех. Птаха вился вокруг Горина, помогая ему облачиться в антистатический костюм. С чего бы вдруг? Нашёл благодарного слушателя? Дмитрий не стал развивать мысль, сосредоточившись на застёгивании прорезиненных молний и заклёпок. Какой извращенец такое придумал, ругался он про себя.
Ларин, уже готовый к выходу, похлопал в ладони. Все обернулись. Он сказал едва ли не торжественно:
– Друзья, второго шанса не будет. Делаем всё чётко, быстро и возвращаемся домой целыми и невредимыми.
– Почему не будет второго шанса? – шепнул Дмитрий Птахе.
– Всё из-за «Архитектора». Портал, то есть путь к нему будет открыт строго определённое время. Ева найдёт его. Дальше по обстоятельствам.
Горин выругался шёпотом.
– Какие-то ещё сюрпризы есть?
– Думаю, их полно. Но мы пока не знаем. Кстати, не против, если назову свой алгоритм твоим именем?
– Тот, что расшифровывает? Ты его написал?
Горин пожалел о вопросе. Птаху понесло.
– Говорят, Маргарет Гамильтон, ведущий инженер-программист проекта «Аполлон», в шестьдесят девятом двадцатого века вручную написала код, который использовался для доставки человека на Луну. Получилась стопка бумаги примерно в твой рост. Но, думаю, там команда потрудилась, конечно. Я работал один. Мой код в пятьсот раз длиннее и сложнее. Я даже не представляю, что будет, если его распечатать. Тут все завалит бумагой, – он сопроводил Горина до капсулы сенсорамы, – иногда эти ящики барахлят, в таком случае всё просто подвисает, но я здесь и справлюсь с этим за секунды. Хотя, косяки бывают редко. Итак, ты заезжаешь туда, – он показал внутрь, – мы цепляем оборудование, оно стыкуется с сенсорамой и делает полную и точную цифровую копию твоего сознания. Объёмы памяти у нас теперь такие, что можно фильмы в высоком качестве крутить три тысячи лет. Ощущения при стыковке неприятные, но скорее всего ты отрубишься. Так всегда бывает в первый раз. Когда очнёшься, очутишься в другом мире. Но не паникуй. Всегда помни о руках. Звучит странно, понимаю, но работает. Есть проблема, смотрим на руки. Нужно выйти к остальным. Первичная территория не опасна. Каждая модель – вариант блок-вселенной. Время там сплетено. Его в принципе нет…
– У него сейчас мозги закипят, – Ева хлопнула Птаху по плечу так, что тот пошатнулся, – давай уже запускай моторы, гений.
– Всем удачи. Встретимся по ту сторону! – крикнул Максим из глубины капсулы.
– Помни про руки, – сказал Птаха, когда Горин лёг в аппарат.
Крышка бесшумно закрылась. Его поглотила кромешная тьма. Через секунду заработала подача кислорода. Горин постарался считать: на четыре секунды – вдох, на четыре – выдох. Сердце колотилось рваным ритмом, спина вспотела, а по ногам прошёл холодок. Не стоило ввязываться, – едва он подумал об этом, сенсорама мелко завибрировала, как старая стиральная машина, платформа, на которой он лежал, пришла в движение, и через секунду он почувствовал, что его голову начало что-то сдавливать. Он попытался крикнуть, но в эту же секунду его пробил электрический ток. Горин потерял сознание.
Модель № 982
Грязный матрац лежал поверх сетки железной кровати с набалдашниками в изголовье, покрытыми оспинами ржавчины. Комната походила на выпотрошенную помойку. Из мебели – шаткое деревянное кресло и шкаф с зеркалом со слезшей по краям амальгамой. На полу истёртый и пошедший пузырями линолеум. На окне без стекла от сквозняка качалась линялая штора.
Пора убираться отсюда. Дождь давно закончился. Он поднялся с кровати, свернул спальник, расстеленный на полу, оделся перед зеркалом, погладил ладонью выбритый подбородок – повезло на новую бритву и кусок мыла! Так бы ещё месяц ходил с бородой. Еды в доме не нашлось, а припасы на исходе.
Он не помнил своего имени, и как его занесло в город. За время скитаний ему не встретился ни один человек. Никто не выжил? Бежали? Почему тогда он остался? Вопросов больше, чем ответов. Попытки хоть что-то вспомнить, наталкивались на непреодолимую преграду. Казалось прошлое – пустота, белый шум. Только изредка в глубине сознания вспыхивало нечто вроде догадки, но стоило до неё потянуться, как она меркла.
В последний раз наваждение пришло, когда он обследовал парк. Взобравшись на проржавевшее колесо обозрения, на самый верх, где ветер раскачивал открытые кабинки, он до темноты глядел на всё ещё дымные руины, представляя город до катастрофы. Внезапно воздух взорвался звуками, здания сбросили морок разрушения и заиграли красками. Он увидел, как наяву: и автомобили на автострадах, и баржи, скользящие по изгибам реки, и отблески солнца в окнах, но главное – тысячи людей на улицах, – снизу до него долетали отзвуки разноголосицы. Он принялся что-то искать взглядом поверх крыш, нечто такое, за что можно зацепиться и вырвать из преисподней ответ на немой крик «Кто я?». И тут же его оглушила тишина. Только неровно скрипела, раскачиваясь от порывов ветра, железная кабина.
