Александра Романова
Я выбираю жизнь
Часть 5. Где мы
– Ну что ж, отдохнули и будет! Алексей, проверь работоспособность приборов и прежде всего попробуй наладить связь с Землей. Чем черт не шутит, может, всё не так плохо. Татьяна, проверь навигационные системы. Надо попытаться понять, где мы вообще находимся, – обратился к нам Александр. И я опять увидела в его взгляде решительность и уверенность. Словно всё шло по плану, и он ни на минуту не сомневался в следующих своих действиях.
Хорошо, что для выполнения задания мне не требовалось вставать. Я чувствовала, что не полностью владею своим телом. Не хотелось, чтобы об этом узнали ребята.
– Либо навигационная система вышла из строя, либо мы там, где она не в силах помочь, – с досадой поняла я, после безуспешных попыток определить местонахождение.
Ну что ж, оставалось только уповать на старый проверенный способ – по звездам за иллюминатором попробовать понять, где мы. В памяти отчетливо всплыл экзамен по астрономии:
– Тяните билет – тихим голосом, нараспев, произнес профессор и поднял скучающий взгляд. Его глаза тусклыми звездочками смотрели из-под густых бровей. Это была его самая нелюбимая часть учебного процесса. Он мог часами взахлеб рассказывать о скоплении галактик и о методах изучения астрономических объектов, о солнечном ветре и теории черных дыр… Тогда его глаза сияли, испуская свет силой в мириады люкс, заполняя аудиторию энергией. А во время экзамена он грустнел, как будто боялся, что свет его слов не дошел до наших умов.
– Способы определения расстояний до звезд, единицы расстояния и связь между ними, – радостно выпалила тогда я, вытянув счастливый билет. А вот теперь надо этот экзамен сдать на практике. Взгляд впился в темноту за иллюминатором. Черная стена и ни единой звезды, ни единого намека на самый незначительный лучик – вот что ждало меня за круглым окном.
Вдруг станция шевельнулась и плавно начала покачиваться. Появилось ощущение пребывания в детской люльке. А потом резкий свет. Белизна и свет наполнили пространство за иллюминатором. Резкий толчок и станция замерла.
– Приземлились! – Алексей озвучил посетившую меня мысль.
Александр отстегнулся, легонько оттолкнулся, ожидая, что выплывет из кресла. Но этого не произошло. Невесомости не было. Гравитация.
Кое-как мы справились с ногами. Не даром после приземления нам помогают выйти, увозят… Сейчас приходится напрячься и справиться самостоятельно.
– Мне вот что интересно: есть ли кислород за бортом? – задала я какой-то по-детски наивный вопрос совсем не в тему. Мы переглянулись, словно только в эту минуту до нас дошло: невесомости нет, за бортом какой – никакой, а все же грунт. А вдруг и атмосфера есть!
– Имеет смысл проверить – согласился Александр. Алексей, остаешься на борту, мы с Татьяной идем.
Во время этой экспедиции уже приходилось выходить в открытый космос и потому скафандры были проверены, на подгоночных лямках выставлены наши размеры, перчатки установлены, укладочные ящики собраны. Нам оставалось только открыть двери ранца скафандра и войти в них.
Казалось бы, мы должны были уже принять наличие гравитации. И всё же я удивилась, что костюм водяного охлаждения безвольно лежит, а не танцует в невесомости.
Мой скафандр разительным образом отличается от скафандров коллег. У них обычные – скучные, серые – заводские. А мой расписан, как лоскутное одеяло, рисунками. И это не просто рисунки – это визуализированные мечты детей и взрослых больных тяжёлыми недугами.
У каждого своя история и только одно объединяет их: те, кто наносил рисунки на отдельные части, сшитые потом в единый скафандр, верят: жизнь – это самое ценное и ради неё можно преодолеть всё. А ещё они верят, что когда мечта попадет в космос, то она обязательно сбывается.
Моему скафандру даже имя дали. Его назвали «Победой». И сейчас я как никогда была рада, что он таков. Все эти рисунки придавали мне силы. Я вошла в скафандр. Появилось ощущение, что все те, кто коснулся кистью маленького лоскутка, сейчас были здесь, со мной. Словно сотня дружественных объятий всех тех, кто рисовал свои мечты на скафандре, сейчас помогают мне. Я застегнула «Победу» и это наполнило сердце теплом и уверенностью: «Всё будет хорошо!»
Часть 6. Знакомство
Каждый раз, стоя на обрезе распахнутого люка, перед открытым космосом замираешь. Но вспомнив, что другие до тебя выходили сотни раз, делаешь шаг. В этот раз всё немного иначе. Маленьким птенцом сердце трепыхалось не в силах успокоиться: до нас никто, никогда не ступал на неизвестную планету.
Ситуацию, как всегда, спас Александр, настроив нас на нужный лад при проверке рации:
– Проверка связи! Лица стерты, краски тусклы?
– То ли люди, – подхватила сначала я, а затем Алексей, – то ли куклы.
Эти строчки давно бродили от экипажа к экипажу, потому что действительно максимально подходили к нашему виду. И от общности покорителей космоса, уверенность наполнила тело.
Я сделала шаг. Александр шагнул следом.
Свет резко стал ярче. Стекло-хамелеон скафандра потемнело, однако глаза умудрились поймать несколько «зайчиков». Когда глаза адаптировались, стало понятно, что мы стоим в абсолютно белом пространстве. Хотелось найти очертания хоть каких-то предметов, помимо станции, но ничего не было.
– Правда, как куклы. Как куклы, правда. Смешные такие. Такие смешные! – прозвучал незнакомый баритон.
– Вы это слышали? Тут кто-то есть! – Хотела уже было обрадоваться я, но осеклась. – Вероятно, почудилось. Ну, точно! Мозг воспроизводит несуществующие звуки. Не стоит пугать ребят. Справлюсь.
– Слышали? Сколько вас? Вас сколько? Слышали? – голос был певучий и странный – Давайте, выходите. Выходите, давайте.
– Кто ты? Где ты? – мозг пытался осознать реальность голоса. После того, как он стал отвечать стало ещё неуютнее.
– Мне интересно с какой вы планеты. С какой вы планеты мне интересно. Почему тебя понимаю? Понимаю тебя почему?
– Мы люди. С планеты Земля! – с гордостью мысленно заявила сама себе я. Голос казался всё реальнее с каждой репликой. Верить, что схожу с ума не хотелось.
– Тфу, опять туда попал. Попал туда опять, тфу!
В это время Александр уже успел оценить температуру и состав воздуха:
– Ну что, ребята, не удивлюсь, если наш полет был сном, и все мы находимся на Земле. Температура 5 градусов выше нуля, воздух практически родной. Все показатели удовлетворительные. Но волнительная новость все же есть: тепловизоры фиксируют присутствие кого-то очень огромного. Именно не много маленьких, а одного нереальных размеров.
– А мы? Мы есть на тепловизоре? – пыталась не паниковать я, но тон выдавал волнение и тревогу.
А в голове пронеслось: «Мы умерли. Предстали перед Богом».
– Вы живы. Живы вы. Я не Бог. Бог не я. Я обычный физик-электронщик. Физик-электронщик обычный я. Бог! Ты хватила! Хватила ты! Бог! Был бы я Богом, тут бы не сидел. Не сидел бы тут бы, Богом я был бы. – со вздохом пропел голос.
– А где мы?
– Галактика Лирея, планета Селзон. Селзон планета – галактика Лирея. Пара галактик от карликовой вашей. От вашей карликовой пара галактик. Живу я тут – тут я живу. Вы маленькие такие! Вижу вас в микроскоп. В микроскоп вижу вас, такие маленькие вы.
Сумбурно, много. Осознать бы услышанное. Вычленить главное:
– Планета Селзон галактики Лирея. Бред какой-то! Больное воображение? Вот бы увидеть подтверждение.
– Что тебя убедит – убедит тебя что? – с иронией отозвался голос.
– Можешь положить какой-нибудь предмет, но только, желательно, не опасный, например, песчинку.
– Таня, давай назад! Смотри, тень надвигается! – Александр интуитивно повел рукой, как бы отодвигая меня от внешнего мира обратно на станцию.
– Спокойно. Все нормально. Это песчинка. – успела сказать я, прежде чем в паре метров от станции длинный щуп аккуратно положил булыжник.
– И что это было? – услышали мы по рации встревоженный голос Алексея, наблюдавшего за происходящим через иллюминатор. Его участь не завидна – оттуда он не в силах будет помочь, если что-то случится. Он должен быть готовым остаться единственным выжившим.
– Я слышу голос. Голос отвечает на мои мысли. Он необычный. Певучий как в былинах и сам себя зеркалящий. Вот, подумала, надо убедиться, что он мне не чудится. Попросила положить песчинку.
Конечно, я рассказала и про планету, и про галактику, названия которых слышала впервые.
– Не думал, что у меня есть пробелы в астрономии. Это где? – предотвратил Алексей шквал критики в мой адрес от командира.
– Не знаю, почему его слышишь только ты, но попробуй спросить, почему мы здесь, что вырвало нас с орбиты. Возможно ли нам вернуться назад? Хотя, похоже из-за пожара и перегрузки не всё в порядке со станцией… – голос Александра звучал сухо и грозно. Подтекстом слышалось: «Выговор с занесением тебе ещё будет! За что? За то, что не доложила о своем состоянии, о голосе…. Дай только с ситуацией разобраться!»
Новая «инопесня» опередила мои вопросы:
– Каждую фразу ты слышишь два раза – два раза слышишь ты каждую фразу? Тебя тоже слышу два раза – два раза слышу тоже тебя.
– Особенность чтения мыслей существ из разных галактик – догадалась я. Мозг адаптировался под его певучесть. И зеркальная фраза потихоньку стала тише, чем первоначальная.
– Смотри, что есть у меня (у меня есть что, смотри)!
Над яркой плоскостью начала нарастать ещё более широкая тень, а потом махина медленно опустилась перед нами. Сдерживать панику все сложнее. Не сразу удалось поверить своим глазам. Перед нами предстало то, что мы меньше всего ожидали увидеть.
Ступор сковал крепче заклятий: «Теперь пора паниковать!» – сердце забилось чаще.
– Не знаешь – это не из вашей системы (не из вашей системы это, не знаешь)? – участливо поинтересовался физик-электронщик тоном, словно речь идет о котенке. Именно так спросил меня однажды сосед по даче, держа за шкирку белого найденыша. Тот случай так живо вспомнился! Я улыбнулась.
Перед нами легла советская космическая станция. На боку красовались огромные буквы: «Заря».
Из учебника по истории космонавтики каждый знал, что ровно 50 лет назад по решению ЦУПа станция «Заря» была сведена с орбиты и, войдя в плотные слои атмосферы, практически вся сгорела. Не сгоревшие обломки упали в Тихий океан. Но что тогда перед нами? Верить ли глазам? Действительно ли перед нами, впечатляя своей мощью, поблескивая солнечными батареями-крыльями целая и, практически невредимая, «Заря»?
Нам говорили, что станцию свели с орбиты после трагедии с экипажем! Экипаж покинул станцию на корабле «Союз», но из-за разгерметизации все погибли. Члены экипажа были представлены к награде «Герой Советского Союза». Представлены посмертно. Слово «экипаж» кружило вертолетом в голове и вырвалось наружу ни то шёпотом, ни то в крик:
– Экипаж!
Кинуться бы к их люку, но ноги не слушались.
– Сон. Вот такой длинный, нелепый сон – резюмировал Алексей по рации.
Ох, как хотелось с ним согласиться, но это было не так.
Люк станции медленно приоткрылся и экипаж в полном составе без скафандров сошел, как со страниц старого журнала: молодые, красивые ребята из прошлого смотрели на нас. На костюме каждого красовалась нашивка с гербом давно несуществующей страны, и на рукавах надпись: «СССР».
