Александра Романова
Я выбираю жизнь
Часть 2. Исчезновение
От неожиданности мы шмякнулись о стены.
– Пристегнуться! – сурово скомандовал Александр.
С трудом, но каждому удалось занять своё место. Космическая станция гулко звякнула, словно коробочка с гайками, и резко начала набирать немыслимую скорость. Как будто кто-то рывком подтянул громаду.
За иллюминаторами удалялись Земля, Солнце, а потом и другие планеты. Родное светило с молниеносной скоростью тускнело за круглым стеклом. Его лучи не в силах удержать нас. Они беспомощно исчезают в дали. Появилось ощущение, что станция стоит на месте, а весь мир улетает от нас. Страшно наблюдать, как кто-то крадет твою галактику. Мимо нас проносились другие звезды.
По сути-то было всё наоборот: станция падала камнем вниз относительно плоскости движения планет, а потом и других звездных систем. Так падает, выпущенный из рогатки в пропасть камушек. Но нам это было неведомо.
– Что происходит? – только и успел спросить, растерявшийся Алексей.
И тут нас вжало в кресла. Только сейчас появилось ощущение падающего вниз корабля.
Мы и предположить не могли, что неведомая сущность вырвала нашу скорлупку из диска солнечной системы, и теперь тащил станцию к себе, в чужой мир с силой, явно превышающей земное тяготение.
От перегрузки не было возможности смотреть по сторонам. Веки забралом упали на глаза, чувствовалось, как барабанные перепонки вжались, челюсть сомкнулась и напряглась. Я рухнула в собственные ощущения.
Космос раскрылся внутри меня. И вся я потеряла привычные размеры. Оболочка перестала существовать. Вселенная казалась ничтожно малой в сравнении с моими размерами. Только где-то, в незримой дали, торчали мои ручки и ножки, тонюсенькие и длинные словно волоски. Они беспомощно следовали за резко перемещающейся вселенной моего существа. Мыслей не было, только неизвестные ранее ощущения.
Ведь штатные перегрузки значительно слабее, даже слабее перегрузок в центрифуге во время подготовки к полетам. Это всё детский лепет, по сравнению с выпавшим испытанием.
Часть 3. Без связи
На Земле не успели узнать о пожаре. Связь оказалась потеряна сразу после возгорания. И вот уже два часа ЦУП тщетно пытался связаться со станцией.
– Ребята, где вы? Вы нас слышите? Искра! Ответьте! – беспомощно повторял руководитель управления полетами.
Глаза всех сотрудников в ЦУПе не отрывались от мониторов. Вызваны все, кто может помочь. Безусловно помочь можно только советом, но именно такие советы, особенно от предшественников, иногда крайне необходимы.
«Искра-2» – новая станция. Она была запущена на орбиту чуть больше года назад. После вывода с орбиты последней российской станции «Искра-1» прошло 18 лет. И всё это время только МКС3 был родным домом для космонавтов всего мира. Когда же опять решились запустить свою станцию, вторую «Искру», не все приняли это решение с восторгом. Были и те, кто считал такое решение необдуманным и преждевременным.
И вот эта новенькая станция не выходит на связь! А вскоре и вовсе на мониторах стало отчетливо видно, как она сошла с орбиты и начала неимоверно быстро удаляться.
На Земле замерли в шоке. Взревела аварийная сирена. Сердца сотен людей в ЦУПе холодели от ужаса. «Что случилось? Что могло придать такое ускорение и вырвать станцию? Какие из новых систем могли привести к такой трагедии? Куда вы ребята?» – эти вопросы стучали в висках всех экстренно собравшихся в ЦУПе специалистов.
Но мы их не слышали. А если бы и слышали, то не знали, что ответить.
Скорость станции снизилась. Сила, толкающая её, ослабла, и станция постепенно стала замедляться. Форма тела опять начала ощущаться. Станция показалась маленькой тонкой скорлупкой, защищающей нас от черноты бесконечной вселенной.
На минуту промелькнуло: «Ведь с другой командой мы могли бы просто погибнуть при пожаре: «Бум! И все! И не было бы ожидания неизбежной мучительной смерти вдали от нашего Светила». Но это минутная слабость: «Мы еще живы, а значит, ещё все возможно!»
«Мы живы!» – гулко, на распев начала кружить мысль внутри меня. Волнение нарастало, смешивалось с другими чувствами. Не все из них я испытывала ранее и потому не могла их даже назвать, различая лишь светлые и темные, позитивные и давящие.
«Только бы дочка и муж не волновались! Они же ничего не знают. Они испугаются» – заныло сердце.
Вопросы о том, куда же нас занесло, и, что теперь будет, стучали, гудели в голове.
Часть 4. Проводы
Когда покидали Землю, и наша ракета ушла ввысь, мы знали: внизу Земля, вверху космос, мы где-то между ними. Это позиционирование себя в пространстве оказывается неосознанно создавало ощущение надежности и мощности нашего «Союза», перемещающего нас с космодрома на станцию.
Но сейчас было иначе. Огромная станция показалась беззащитной маленькой лодочкой, унесенной в пучину космоса.
А ещё, взлетая с космодрома, мы знали, что за стартом наблюдают родные, друзья, коллеги. Они, видели огненный след удаляющейся ракеты, рокот которой таял во влажном воздухе.
В тот момент я чувствовала, как звук, более не подвластный Земле, вырвался в полет вместе с нами и стал принадлежать только нашему «Союзу».
Сейчас каждый из нас проверял запуск систем своего тела, как происходит проверка систем корабля: «Руки? Есть руки. Пальцы? Есть пальцы» – некоторое время еще пытались понять действительно ли тело может двигаться или это память ощущений движения.
– Луку бы сейчас. Репчатого хрустящего лука! – пробормотал желудок, будто кто его спрашивал. При проверке работоспособности организма я совсем про него забыла.
– Нет, чтоб захотеть борща или шашлыка, возмутился мозг.
– Ну можно! Только обязательно с луком! – ответил обиженно желудок и заурчал.
– Брысь! Не до твоих проблем! – возмутился мозг и вдруг услышал слабые звуки.
Это был лай собаки. Потом к нему добавился плач ребенка, скрип качелей и женский знакомый голос позвал Вову обедать… Тут стало понятно, что всё почудилось. Из-за перегрузки такое бывает. Мысль о расставании с Землей остро кольнула в висок.
– Где мы? Где Земля? Успел ли заметить ЦУП наше исчезновение с орбиты? Хоть кто-то из людей проводил нас взглядом? О произошедшем на станции никто, ничего не знает… – звучало в голове каждого из нас. И каждый из нас знал, что сейчас никто не ответит на эти вопросы. Но паника не могла даже подступиться к нашим сердцам – в глазах друг друга мы видели главную радость сегодняшнего дня – Мы живы! И это предавало сил.
В наушниках не было ни единого звука – тишина. Несмотря на сидящих рядом Лёшу и Сашу, одиночество наполнило сердце. Словно мы трое – один единый организм, заблудившийся в далёком пространстве. Это не то одиночество, которое наступает в толпе людей. Совсем другое. Такое одиночество испытывает в некоторой степени человек, оказавшись наедине с песками пустыни без понимания, куда идти. Вот только ноги его стоят на Земле, и он думает о возвращении домой, представляя себе стены и крышу. Маленький домик ждет его где-то там, далеко.
Мне вдруг нестерпимо захотелось домой. При этом понятие «дома», во мне росло от скромной квартиры на втором этаже, увеличиваясь до маленького городка, до огромной страны, до круглой планеты и наконец достигло размеров Галактики. С ужасом я подумала, что моя Родная Галактика осталась далеко…
Александр зажмурил глаза. Я и предположить не могла, что в этот момент он тоже думал об одиночестве.
Уж он-то не понаслышке знал о нём. Однажды его мама попала в больницу, и 7-ми летний Саша остался дома один. Тот самый возраст, когда чувствуешь себя достаточно взрослым, хотя на самом деле ещё мал! Ребёнку одному так сложно справиться с ожиданием! С одиночеством и ожиданием.
Саша тогда сидел у окна и вглядывался в темнеющее небо. Далекие звезды начали появляться одна за другой, пока наконец ночь не съела очертания деревьев и дорожек. Он был один на один с чернотой космоса за стеклом. «Как ты там, мам? Главное, чтобы ты выздоровела. Не волнуйся за меня, мам! У меня все хорошо», – шептал Саша, и оконное стекло стало матовым от его дыхания. Маленький мальчик тогда обернулся и не смог различить предметов в комнате. Темнота квартиры попыталась напасть, но Саша не растерялся. Он резко встал и включил свет. С тех пор Александр знал, чего боится одиночество – одиночество боится действий!
Алексей всё-ещё «общался» со своим организмом на предмет отсутствия поломок. Во всяком случае, мне так показалось, когда я увидела его сосредоточенный взгляд, уткнувшийся в одну точку.
Неожиданно даже для самой себя, я начала напевать песню «С чего начинается Родина». Последний раз я пела её в школе на уроках музыки. Но сейчас именно она заполнила все мои мысли так объемно, что не помещалась внутри и вырвалась звуком наружу.
– С картинки в твоем букваре – подхватили несмело Саша с Лешей.
Старательно, не пропуская ни одного куплета, слово за словом все громче и громче песня заполняла нашу маленькую «скорлупку». Песня вернула нас в чувства, вернула способность думать и говорить. Теперь, когда мы смолкли, тишина на станции уже не была такой пугающей.
– Я так понимаю, из хороших новостей сейчас только то, что станция наконец-то перестала перемещаться. И еще: похоже мы сможем заглянуть туда, куда человек не посылал и еще долго не пошлет свои корабли – неожиданно твердо произнес Александр, когда мы допели.
Если честно, с момента знакомства с Сашей, я долго привыкала к его оптимизму. Поначалу это качество напрягало. Веяло какой-то несерьезностью, глупостью. И только пообщавшись с Александром более плотно, я поняла насколько он мудр. Наш командир не терял самообладания, ни в одной сложной ситуации, с которой нам пришлось столкнуться во время подготовки к полётам. Возможно, именно его оптимизм позволял находить нестандартные решения любой задачи. В итоге именно такой подход сделал его первым среди лучших.
Принять ситуацию без паники, с достоинством и холодным разумом казалось нереально. Но Сашин оптимизм заставил собраться и начать разбираться со случившимся.
