Александр Зиборов
Ужасные тайны старого особняка
«Храбрец»
Сёмка – отъявленный хвастун. Это известно всем и каждому в нашем классе, но подловить его нам никогда не удаётся. Без всякого стеснения, чтобы объяснить одну нелепицу, он громоздит горы небылиц, холмы выдумок и утёсы привираний… Словом, уводит разговор в такие словесные дебри, что поневоле приходится соглашаться со всеми его вымыслами, только бы он отвязался.
Лопнуло наше терпение, и мы решили его проучить. А сделать запланировали так: заведём разговор на переменке в коридоре, начнёт он по привычке бахвалиться, мы зададим каверзный вопрос, спровоцируем на определённую тему, и когда он несусветно заврётся, что обычно с ним и бывает, то по нашему сигналу выйдет Генка, сосед Семёна, и уличит вруна.
Всё так и получилось.
Вошёл он в свой привычный раж лжеца, мы дали ему разойтись вовсю. Притворяемся, что верим всему. Потом спросили:
– Ты лето обычно проводишь в деревне у бабушке. И кто там самый смелый из деревенских парней?
– Я, – не задумываясь, ответил Семён и гордо выпятил грудь.
– Докажи, – потребовали мы. – Говорить всё можно, но правда ли это?
– Доказать легче лёгкого, труднее лысому причесаться, – заверил он. – Вы знаете, я врать не люблю, не в моём это обычае. Так вот, ходили мы однажды по лесу и столкнулись нос к носу с медведем. Он набросился на меня, но я не растерялся, ухватил за лапу, швырнул через бедро и тут же провёл приём горийской борьбы, которой меня дедушка научил. Так его сдавил, что опосля он заревел и умчался в свою берлогу свирепым галопом. Наверное, обиделся, бедняга!
– Ты про быка расскажи, – подсказал Димка.
Мысленно мы приняли боевые стойки, ибо сейчас он должен был ступить на заминированные поле, где завзятого враля, вне всяких сомнений, поджидал конфуз.
– О каком быке – быке дяди Яши? – деловито осведомился Семён, двигаясь в направлении нашей ловушки. – Да, вот с ним я показал себя истинным, небывалым храбрецом. Можете мне поверить без справки. Значит, дело было так: в прошлом году у дяди Яши имелся бык. Небывалый бычина! Двух таких сложить – настоящий слон выйдет. Африканский. Можете себе представить подобного зверюгу. И злючий, как наскипидаренный козёл. Врать не стану, вы меня знаете.
– Знаем, знаем, – закивали мы, – ври… то есть, рассказывай дальше. Не сомневайся, мы тебя хорошо знаем. И твою честность – тоже.
– Так вот. Как-то сей бычина переломил, ну, словно простые прутики жерди ограды и выбежал на улицу деревни. Все, понятно, врассыпную. Тут случайно я оказался, шёл с пруда домой. Вижу, огромный бык мчит на меня, аж пар из ноздрей валит, острые рога выставлены вперёд, как два копья. «Эге, – думаю, – я и не в таких ещё переделках бывал, враз тебя укрощу!» Сдвинул кепку набок, поплевал на ладони, крякнул и…
Язык Семёна онемел, ибо на наш условленный сигнал к нам подошёл Генка, свидетель того случая, он тоже отдыхает в той деревне. У него тоже там бабушка. Кстати, деревня та называется Стрельцово. И оба они, Сёмка с Генкой – Стрельцовы. Не родственники, а просто однофамильцы. Там вообще половина жителей – Стрельцовы.
– Ну, а дальше? – спросили мы почти хором, с трудом скрывая сильнейшее внутреннее ликование. – Ты «поплевал на ладони, крякнул и…», и что ты сделал дальше?
– А потом, – нехотя продолжил свой рассказ Семён, – я подумал, что ежели другие храбрецы бегут, то и мне не зазорно. И припустил во все лопатки к ближайшей ограде. Едва успел ловко на неё вскарабкаться, бычище чудом не запорол меня рогами.
– Значит, испугался быка? А ещё называл себя храбрецом!
– Да разве я быка испугался! – вскипел Семён, даже на месте подпрыгнул. – Да я б его!..
– А кого же ты испугался?
Семён ничего не ответил, только скосил глаза на Генку и обидчиво поджал губы.
Мысленно я порадовался за бедного быка: если б не Генка, то Семён просто ужас бы что с ним сделал!..
Как я стал Народом…
Всё началось в прошлом году, именно тогда я и пошёл в народ, как говорит папа.
Я получил большую и жирную двойку за сочинение «Как я провёл лето». Учительница русского языка Марья Ивановна этим не ограничилась, а вызвала мою маму и провела с ней беседу. Очень возмущалась, но за кое-что и хвалила. По её словам выходило, что у меня имеются определённые способности, но я их совершенно не развиваю. Не умею понятно излагать свои мысли. Про ошибки – то отдельный разговор, их я делаю превеликое количество. Но главное – правильная речь.
Мама это мне потом дома рассказала, но особенно не ругала, так как Марья Ивановна объяснила: это ни я, ни школа не виноваты. Просто система образования такая, эгэшная. Да ещё мобильные телефоны с их эсэмэсками, компьютерами. И на уроки русского языка отводится меньше часов, чем на уроки иностранных языков, того же английского.
– Они же растут иностранцами! – с возмущением сказала мама папе. – Нужно нам самим образовывать своих детей, чтобы они знали свой язык, свою культуру.
– И свою историю! – подхватил папа. Это и понятно, он историю любит. Сам много раз об этом говорил. С самой школы.
– Историю свою тоже следует знать, – согласилась мама, – но нужно заняться его языком. Иначе не прочтёт ничего, ни обычного, ни исторического. И рассказать не сможет. Он порой двух слов связать не сможет, самое простое пересказать не умеет. Пора нам им заняться.
Я понял, что ничего хорошего меня впереди не ждёт. Так и оказалось. Со мной стали проводить уроки русского языка. Обычно папа, хотя он постоянно жалуется, что ему не хватает времени на свою диссертацию. Как сказала ему мама:
– Ты умнее, ты филолог, тебе и карты в руки.
– То бишь, Алёшка в рука, так? – без видимого удовольствия заметил папа. – Ладно, возьму его в руки.
Уже в этот день он провёл со мной воспитательную беседу. А мне велел внимательно слушать и даже кое-что записывать под его наблюдением. Он тут же текст проверял и следил, правильно ли я пишу.
Недавно нашёл этот листок, он сохранился. Там оказалось написано мною:
«Ничтожен ты или велик – тому причина твой язык».
– Вот как велико умение хорошо говорить, объясняться, – пояснил тогда папа. От него нередко зависит судьба: одни становятся великими, а другие остаются ничтожными.
Ещё одна мудрость античного мудреца:
«Заговори, чтобы я тебя увидел».
Очень многое становится ясным, когда человек начинает говорить. По языку сразу видишь ум человека, его образование, можно догадаться о профессии и каких-то особенно важных событиях его жизни.
Папа тогда сказал, что специалисты по языку могут определить, место рождения – вернее, где он жил с детства и воспитывался. Это они делают по его словарному запасу, словесному построению фраз, особенным словам – диалектизмам. Так сказал папа и велел мне записать это слово. Оно тоже было тут же на моей бумажке:
«Диалект – характерная речь жителей определённого региона страны».
Ниже две русские поговорки:
«Слова хороши, когда они коротки».
«Коротко да ясно, оттого прекрасно».
Это папа объяснил так: нужно уметь многое сказать немногими словами. Процитировал двустишие:
– Мысль в сто слов вместить не мудрено, ты сто мыслей в слово умести одно.
Этого я тогда записывать не стал, но запомнил, так оно мне понравилось.
Ещё папа сказал и заставил меня записать:
«Не пером пишут – умом».
Необходимо многое знать, учиться всему. А лучшее средство учёбы – книга. Нужно больше читать.
С того дня мне стали всучивать разные книжки: давай, читай. А потом предлагали рассказать о прочитанном. Папа придумал, чтобы я заучивал народные пословицы и поговорки. Дал мне толстую тетрадь, чтобы я их туда записывал. Время от времени, проводя воспитание, спрашивал о них. Например, просил рассказать, какие мне особенно нравятся. Или как я понимаю то или иное из прочитанного.
Однажды весь вечер рассказывал, как много юмора, комизма в русских народных пословицах. Видя моё удивление, принялся отыскивать такие. Действительно смешные, вы это тоже сейчас увидите, только скажу, что мне тогда было не до смеха, уж слишком много пришлось записать их в тетрадь. Папа разошёлся, так его увлекла тема, спасибо маме, спасла меня – позвала нас на ужин, но этом моё воспитание и закончилось. Всеми поговорками я вас мучить не буду, приведу лишь несколько поговорок, которые мне особенно нравятся:
«В собаку мясом не накидаешься».
«В гостях Илья, а дома свинья».
«В ноги кланяется, а за пятки кусает».
«Всякого «нету» припасено с лету».
«Двое пашут, а семеро руками машут».
«Денег девать некуда, кошелька купить не на что».
«Дурак с дураком сходились – друг на друга дивились».
«Если б всё равно – так лазили б в окно, а то дверь прорубили».
«Иного хлебом не корми, только с печки не гони».
«Когда совесть раздавали, его дома не было».
«Комар лошадь не повалит, пока медведь не подсобит».
«Лодырь говорит: нынче отдохну, а завтра горы сверну».
«Лошадь быстра, да не уйдёт от хвоста».
«Мы люди не гордые: нету хлеба, подавай пироги».
«Не суйся в волки с телячьим хвостом».
«Оттого парень с лошади свалился, что мать криво посадила».
«Пошёл дурак на базар – значит, у умного деньги будут».
«Похожа свинья на быка, только шерсть немного не така».
«Собаку съел, только хвостом подавился».
«С одним животом на семь обедов не поспеешь».
«Трус и таракана принимает за великана».
Это я даже не все тут привёл из тех пословиц, что тогда записал. До буквы «У» дошли, но выручила мама, позвала идти ужинать. Папа сказал, чтобы далее я сам посмотрел и выбрал весёлые пословицы, а потом ему рассказал. Я так и сделал. Даже многие запомнил, чтобы ему рассказать, но он так и не спросил об этом. Забыл.
А ещё мне велели вести дневник и записывать всё, что днём делал. Только не «научным слогом», а самым обычным, понятным всем. Время от времени мама или папа просматривали его, указывали на ошибки и учили, как правильнее следует излагать мысли. Папа часто повторял при этом: «Ничтожен ты или велик – тому причина твой язык». Потому я это хорошо запомнил.
Однажды папа, читая мой дневник, рассмеялся и даже понёс маме. Показал, и они долго смеялись вместе. Я посмотрел потом, ничего особенного в дневнике не было. Судите сами, вот что я написал:
«Мама послала меня забрать из детского сада Сеньку. Он был хмурым, чем-то недоволен. Я спросил его, почему он такой, Сенька сказал, что его обидел зловредный Федька.
– И чем же он тебя обидел?
– Я хотел его ударить, но он увернулся и я попал в стенку. Рука и сейчас болит. Больше дружить с ним не буду, так друзья не поступают.
– А почему ты захотел его ударить?
– Врун он! Сказал, что ты в меня не попадёшь.
– Ты не попал в него. Значит, он сказал правду.
– Только в этот раз. А так он всегда врёт!..»
Не понял, что тут особо смешного. Но на следующий день папе пришла идея, он попросил меня переписать про Сеньку и «зловредного» Федьку на отдельном листке и послать в местную газету «Самарский глобус». Потом это там напечатали под заголовком «Нарочно не придумаешь».
А пару месяцев спустя папа нашёл в колонке «Народные анекдоты», напечатанных в московской газете, вот такой:
«Пришёл маленький Сенька в слезах домой. Мама его спросила:
– Кто тебя обидел?
– Федька!
– И чем же?
– Я хотел его ударить, а он увернулся и я попал кулаком в стену…»
Папа сказал:
– Алёша, это явно переделанная твоя история. Вернее, история с Сенькой, которую ты записал. Сие можно было бы назвать плагиатом, литературным воровством, если бы кто-то поставил свою фамилию, но раз подали её как «народный анекдот», то спросу нет.
Далее пояснил, что вот так и образуется фольклор – народное творчество: один сказал, другой добавил, третий изложил получше – и родилась народная мудрость.
Мне приятно стало, что я оказался причастным к народной мудрости. Хотя внутри сидела досада, что не назвали меня. Не очень справедливо. Потом подумал, что я сам многое чего такого рассказываю, а авторов не называю. Я их просто не знаю, ибо всё это – народное.
Вечером услышал, как папа всё маме рассказал, газету показал и похвалил меня:
– Наш Алёшка в народ пошёл. Теперь он тоже – Народ…
Вот так я стал Народом.
Это было в прошлом году. А в этом году папа посоветовал мне снова вести дневник, но другой: не описывать коротко «малозначащие мелочи быта», как он выразился, а писать более подробно о самом интересном из того, что происходило. Как бы отдельными историями. Сказал: «Представь, что ты кому-то их рассказываешь. И заголовки для них придумывай отдельные, дабы было понятнее».
Мама услышала и заметила с улыбкой:
– Хочешь сделать из него Шахерезаду?
Сенька тоже встрял в разговор:
– Он не Шахерезада, она была женщиной. Он – Шахерезад.
– Что это ты о нём так неуважительно?
– Ладно, пусть будет уважительно, он – Шахерезад Александрович Афанасьев.
Все мы рассмеялись. Вот так братишка меня уважил.
НЛО над Особняком
НЛО – это Неопознанный Летающий объект. Так мне сказал папа, а он знает всё, даже научную диссертацию пишет. Как говорит мама, он страшно умный.
Что такое НЛО, никто не знает. Бывают они очень разные: большие и маленькие, самой разнообразной формы и любых расцветок. Они походят на шары, диски, гигантские треугольники, цилиндры, да на что угодно!
Папа сказал, что космонавты видели НЛО в космосе, на околоземной орбите, на Луне, фиксировали их аппараты на Марсе.
К папе я обратился после того, как однажды вечером Никита подбежал к нам с Димкой, с которым мы играли у подъезда, и закричал, что только что он видел необычный тёмно-рыжий шар. Тот висел далеко вдали над домами. Как бы пульсировал. Затем стал приближаться зигзагами к Особняку. Минуту повисел над ним, как бы нырнул вниз и скрылся в здании.
Как раз в это время мимо Алёнка проходила. Он ей показал на окна дома. Там ещё этот шар немного светился. А после потух.
Позже мы хорошенько обо всём расспросили Алёнку. На самом деле она Лена, Елена Матвеева. Живёт в соседнем подъезде нашего дома. Как и Никита. Только она всегда жила тут, а он недавно из Донецка приехал.
Алёнка рассказала, что ничего особенного не видела. Да, вроде бы, что-то за окнами или в окнах отсвечивало. Может, машина проезжала по улице, и свет фар отразился в стёклах.
Никита весь закипел от возмущения:
– Хлопцы, ни було там никаких машин! И не могло быть. Цэ Аршинный переулок, там редко кто вообще издит.
Но Алёнка повторяла своё: ничего удивительного не видела.
Я постарался их примирить:
– Хватит ссориться. Может, ты ей предложил смотреть свой шар слишком поздно, когда его уже по-настоящему и видно не было. Давайте завтра сходим днём сразу после школы и посмотрим, что за шар залетел в Особняк? Вдруг он ещё там?
К моему удивлению решила пойти с нами и Алёнка.
– Ты действительно хочешь идти с нами?
– Неужели! Вы же идёте!
Поначалу я хотел отказать ей, а потом махнул рукой – пусть идёт. Если что увидим там, лишний свидетель не помешает.
…Погода хмурилась. Высоко в небе неслись, словно наперегонки, хмурые серые тучи, постоянно меняя свою форму, перетекая одна в другую, словно небесная река. За ними смущённо пряталось солнце, словно обидевшись на кого-то. Вот-вот должен был хлынуть дождик. Или мне это казалось по той причине, что постоянно из недр подсознания всплывала мысль: а не отказаться ли от похода из-за этого? Мол, лучше по домам разойтись, чтобы дождь нас на улице не застал. Никита тоже поглядывал вверх: наверное, у него тоже такие же мысли роились.
Порывистый ветер поднимал пыль с серого асфальта, иногда проносил с шорохом летящие давно упавшие и высохшие листья, порой приходилось отворачиваться от них. Но дождя всё не было. Наоборот, тучи как бы даже принялись редеть, тончать, стало чуть светлее.
Деревья и сирень перед фасадом Особняка сохраняли оптимизм, они не хотели мокнуть под дождём и хорохорились, делая вид, что готовы принять природный душ. А может, и не делали, а действительно были бы рады падающей свыше влаге. Наверное, она для них как манна небесная. На нас сирень глядела снисходительно.
Когда мы входили в Особняк, то сердце моё сильно стучало о рёбра. Я испугался, что ребята услышат. Но они не обращали на меня внимания, сами были в таком же состоянии.
Оттянули скрипучую входную дверь с облезшей краской на рассохшихся досках. По одному пронырнули внутрь.
На полу скопилось много разного мусора. По-моему, с каждым днём его становилось всё больше. Прибавлялось пыли и грязи. Как и паутины повсюду с чёрными паучками.
Полы были прочнейшие, ходить по ним было приятно, чувствовалась их надёжность. А вот деревянные лестницы со многими выломанными ступенями сильно скрипели. Я удивлялся этому, пока Димка не нашёл ответ в прошлый наш визит сюда: полы были намного старше, сделаны на совесть, а лестницы установили позже на месте прежних, они оказались куда хлипче.
В сухом воздухе ощущалась пыль, неприятная горлу и лёгким.
Мы прошли по всем комнатам, внимательно осматривая их. Доски пола под нашими ногами скрипели. Помещения имели обычный вид. Кое-где оставалась основательно разломанная мебель. В средней комнате к окну кто-то подтащил тумбочку и уложил набок. Сверху остались положенные газеты. На них сидели. Рядом стоял стул с отломанной ножкой. Подоконник неизвестным визитёрам послужил столиком. На газете остались пустые бутылки пива «Жигулёвское», рыбьи хвосты, кости и чешуя. В носы ударил неприятный тухловатый запах селёдки.
– Фу! Такая противная вонь, противнее и не найти, – сказал Димка. – Идёмте отсюда быстрей.
Задерживаться тут мы не стали. Алёнка же только издали глянула внутрь помещения и отступила обратно в коридор, морща нос.
Последняя комната оказалась совершенно пустой. Мы её осматривали с особым старанием. По словам Никиты, именно в это комнату проник рыжий шар.
– Не было тут никакого шара, – сказал Димка, – тебе это показалось.
Никита смущённо промолчал, он и сам понимал, что ничем свои слова подтвердить не в состоянии.
Алёнка неожиданно выкрикнула:
– А это что?
Она показала нам на стену под самый потолок. Не сразу мы разглядели там чёрное пятно на лилово-серых обоях. Серых от пыли. Наверное, когда-то они были красивыми. Сейчас же орнаменты на них невозможно было разглядеть даже при всём старании.
Я ничего особенного в том пятне не увидел.
Как и Димка, который спросил:
– А что в нём такого? Пятно как пятно.
– Оно круглое и его кто-то выжег! – выкрикнула Алёнка, как мне показалось с затаённым торжеством: она видит что-то такое, чего нам недоступно.
– Ну и круглое! Ну и выжженное! Что в этом такое! Тут таких пятен много, – продолжал гнуть своё Димка. – И это такое же!
– Неужели? А вот и нет! – твёрдо заявила Алёнка. – Такие круглые сами собой не появляются. И зачем их выжигать так высоко? Попробуйте достать, а?..
Мы даже и не стали пробовать: потолки такие высокие, что нужно было бы вставать друг другу на плечи, чтобы дотянуться до того жжёного пятна.
Алёнка продолжала:
– Кто сумел его достать и как? А главное: для чего? Он же тут никому не виден, почти незаметен. Никто не знал, что мы будем его искать. Или что-то в этом роде.
– Действительно, ты права! – радостно воскликнул Никита. – Цэ сделал он, тот рыжий шар! Рыжим он бул от огня! Он прожёг стенку и прошёл в комнату.
– Не похоже, что стена прожжена, – усомнился я.
Никита сбегал в далёкую комнату, отодрал там тонкую планку с дверцы шкафа.
Её концом мы потыкали в тёмное пятно под потолком. Там была стена, целая. Никто её не прожигал.
Конец планки оказался в чёрной саже. Было похоже на горелые обои.
– Как же он влетел сюда? – озадачился Никита.
Вместе с ним мы осмотрел потолок, стены вверху. Никаких сквозных отверстий, даже самых маленьких, не обнаружили. Даже стёкла в окнах были целые. Створки в них давно не открывались, о чём свидетельствовал слой пыли.
На ней Никита вывел пальцем одну за другой семь букв – «Цэ тайна».
Это была первая из тайн, которую мы разгадать не смогли.
Когда мы выходили из Особняка, то сквозь тучи пробилось солнце. На душе стало теплее. Спасибо, ободрило.
Позже я рассказал об этом странном пятне папе, он поведал много разного и интересного про НЛО. И ещё про шаровую молнию. Одной из таинственных способностей последней было проникновение в закрытую комнату и исчезновение из неё. Правда, зачастую она прожигала себе путь в стенах или стекле. Но иногда проникала сквозь них, совершенно не оставляя следов. Порой в её действиях проглядывается разумность.
Вот так!..
