Александр Абалихин
Сияние Орна
На глаза охотника навернулись слёзы. Катя, глядя на него, тоже заплакала. Несколько минут все молчали. Лодка продолжала плыть по течению реки. Берега стали ещё более отвесными.
– Теперь не видно пейзажей по берегам реки, – разочарованно произнесла Катя.
– Ничего. Зато мы можем наблюдать за светилом. Кстати, оно перемещается следом за нами, но мы плывём немного быстрее, – отметил Курьянов. – Можно грести помедленнее. Тогда нас постоянно будет сопровождать светило, и для нас наступит вечный день.
– Я могу вообще не грести, – сказал Морозов. – Куда нам спешить? Или вы думаете, что Стикс вынесет нас на поверхность Земли?
– Это можно только предполагать, – сказал Курьянов, взглянув на компас – Я могу сказать точно только то, что мы с вами плывём на юг.
Русло реки, зажатой скалистыми высокими берегами, сузилось. Лодка поплыла быстрее. Олег перестал грести и положил вёсла на дно лодки.
– Вы слышите нарастающий шум? – спросил Курьянов.
– Что это может быть? – удивился Морозов.
– Водопад. Мы приближаемся к нему. Судя по шуму, это намного более мощный водопад, чем тот, от которого мы начали наше путешествие.
Впереди поднималось марево из водяной пыли.
– Там река срывается вниз. Мы можем разбиться. Олег, греби к берегу! – закричал Курьянов.
Морозов стал грести к узкой полоске песчаного берега, расположенной между крутой скалой и рекой. Из воды, рядом с берегом, выступали крупные камни. Олегу удалось провести лодку между ними и пристать к суше неподалёку от места, где бурлила и пенилась срывавшаяся вниз вода.
Игумнов привязал к корме лодки верёвку и набросил её на один из валунов.
– Ты молодец! – похвалил Курьянов Олега. – Спас нас от верной гибели.
– А что мне это стоило! Вон, как руки стёр! – воскликнул Олег, показывая свои содранные в кровь ладони.
– Давайте отсюда выбираться, – предложил Курьянов и сошёл с лодки на песчаный берег.
Его друзья, взяв с собой вещи и оружие, последовали за ним.
– И что нам теперь делать? – спросил Игумнов и, запрокинув голову, посмотрел на неприступную скалу.
– Мне мерещится, или наверху появились люди? – спросил Олег.
– Это у тебя от волнения и усталости возникли галлюцинации, – сочувственно глядя на Олега, предположил Игумнов.
– Но люди только что стояли на краю скалы. Я их видел! – настаивал Морозов.
– Это были тени умерших на Земле людей, – пошутил Курьянов.
– Но там на самом деле было два человека, – настаивал Олег.
Тут сверху упала верёвочная лестница. Игумнов, перед которым оказалась нижняя ступенька лестницы, с изумлением посмотрел вверх, но никого там не заметил.
– Кто бы там ни был, но они нам хотят помочь, – сказал Курьянов.
Он закинул за спину ружьё и, отстранив рукой Валерия, полез по лестнице вверх. Поднявшись на скалу, он помахал рукой и крикнул:
– Поднимайтесь!
– Кто там есть? – нетерпеливо спросил Игумнов.
– Никого, – отозвался Курьянов.
– Кто же тогда сбросил лестницу?
– Не знаю. Но тут далеко простирается песчаная пустыня. Здесь белый песок.
Следом по лестнице полез Игумнов, а за ним и все остальные. Морозов пропустил перед собой Катю и стал подниматься последним. На спине у него висел рюкзак, однако, несмотря на это, он быстро преодолел подъём и оказался рядом с друзьями.
Перед ними лежала бескрайняя пустыня. Белый песок казался серебристым из-за яркого серебристого света, испускаемого местным светилом.
– И где же наши спасители? – поинтересовался Морозов. – Где те, кто сбросил нам лестницу?
– А вот это загадка, – развёл руками Курьянов.
– Но этого не может быть! – воскликнул Игумнов. – Здесь нет жилья и людей. Откуда же взялась верёвочная лестница?
В этот момент песок зашевелился и опешившие от изумления путешественники застыли.
Из песка выбрались десять человек, одетые в серые штаны. Все они были лысые, смуглые и голубоглазые. Аборигены окружили пришельцев. В руках туземцы держали копья, которые они направили на путешественников.
– Вот и всё! – проговорил Курьянов.
– Хорошую ловушку они нам устроили! Молодцы подлецы! – проговорил Игумнов и со злостью сплюнул на песок.
Местные жители сжимали кольцо, подходя всё ближе к пришельцам. Олег сорвал с плеча винтовку.
– Не стоит, Олег, – сказал Курьянов. – Это бесполезно. Патронов не хватит. Посмотрите вокруг.
Из песка выбралось ещё множество туземцев. Их было более полусотни.
– Сколько же их тут! Да здесь просто царство лысых аборигенов! – воскликнул Игумнов.
– Возможно, они не лысые, а просто бреют головы наголо? – предположил Морозов.
– Да лысые они, – уверил Игумнов. – Вон как лысины блестят, словно их отполировали.
– Любопытно, чем туземцы питаются в этой пустынной местности? – спросил Курьянов.
– Вот такими, как мы – попавшими в этот мир и не сообразившими, что надо быть осторожными, они и питаются, – нахмурившись, произнёс Морозов.
Катя вздрогнула и прижалась к его плечу.
Аборигены, не проронив ни слова, повели путешественников вглубь пустыни, подталкивая их копьями в спину.
Глава 4. Аборигены в песках
– Как же хочется пить! – простонала Катя. – Идём уже столько времени, а вокруг всё та же пустыня.
– Странно. Когда мы плыли по реке, пить, почему-то совершенно не хотелось, а теперь я изнываю от жажды, – пожаловался Олег, облизывая пересохшие губы.
Он нёс не только винтовку, но и тяжёлый рюкзак. Каждый шаг по вязкому песку давался ему с трудом.
Морозов посмотрел на бредущего впереди Никодима, который нёс на плече удочки. Олег грустно улыбнулся: посреди бескрайних песков удочки смотрелись нелепо.
– Интересно, почему аборигены нас не разоружают? – недоумевал Курьянов.
– Это хорошо. Они не понимают, что это за оружие. Жаль только, что у меня в руках только автомат, а не пулемёт или гранатомёт, а то я бы им показал! – ворчал Игумнов.
– С юга дует горячий ветер, – заметил Никодим.
– Это дует из преисподней. А нас ведут в Чистилище, – усмехнулся Игумнов.
– Сюда приближается смерч, – сообщил Никодим.
Аборигены тоже заметили смерч и мгновенно зарылись в песок. Пришельцы стояли посреди пустыни и с ужасом смотрели на приближающуюся гудящую чёрную воронку.
– Как аборигены ловко попрятались! – удивился Курьянов.
Ему в лицо стали бить крупные песчинки, поднявшиеся с земли вихревыми потоками.
– Ложись! – крикнул Курьянов и сам упал ничком на песок.
Спутники последовали его примеру. Стало тяжело дышать. А спустя несколько мгновений раздался жуткий вой ветра. Казалось, что людей сейчас поднимет в воздух, словно песчинки. Однако вскоре ветер стал стихать. Смерч удалялся от них.
– Уже можно вставать! – крикнул Курьянов. – Смерч ушёл.
– Однако можно убежать назад к реке пока туземцы не выбрались из песка, – предложил якут, вставая и отряхиваясь от песка.
– Бесполезно. Смотри, они уже выбираются, – Курьянов показал рукой на зашевелившийся вокруг них песок.
Дикари снова окружили пришельцев и повели их вглубь песчаной пустыни. Впереди показались барханы, за одним из которых высилась огромная усечённая многоярусная пирамида, выложенная из крупных серых каменных блоков. В ней было несколько вертикальных узких прорезей. Возле входа в пирамиду стояли шесть аборигенов с копьями в руках.
Вокруг этого монументального сооружения, расположенного посреди однообразного унылого пейзажа, росли деревья с крупными резными фиолетовыми листьями. Рядом с пирамидой протекала небольшая речка, по берегам которой рос синий тростник. К речке на водопой пришли несколько крупных ящериц с высокими гребнями на спинах. Их гладкая кожа переливалась всеми цветами радуги. Заметив людей, ящерицы скрылись в зарослях тростника.
– Кажется, аборигены привели нас к своему жилищу, – сказал Курьянов.
– Интересно, зачем мы им понадобились? – спросил Игумнов.
Подталкивая пленников в спину копьями, аборигены подвели их к входу. Часовые с копьями расступились и пленников ввели в просторный зал. В это огромное помещение свет проникал через прямоугольные проёмы в стенах. В зале находилось около сотни туземцев, которые одновременно молча подняли руки, приветствуя своих сородичей, приведших с собой пленников.
– Кажется, они не собираются нас есть! – обрадовался Курьянов.
– Почему ты так уверен? – спросил Игумнов.
– Аборигены нам рады. Они вскинули в приветствии руки, – отметил Курьянов.
– Когда они подняли вверх руки, мне показалось, что они сдаются, а не радуются, – заметил Морозов.
– Что-то не слышно криков радости, – ворчливо произнёс Игумнов. – Туземцы вообще ничего не говорят. Даже между собой они не разговаривают. Анатолий, с чего ты взял, что нам ничего не грозит? Возможно, эти канальи рады приходу аппетитных наивных путешественников и появлению у себя дома вкусной и здоровой пищи.
– Вы заметили, что туземцы четырёхпалые? – спросил Белобородов.
– У них и на ногах по четыре пальца. Уроды! – процедил сквозь зубы Игумнов.
Пленников провели через весь зал. По пути следования местные жители, одетые в короткие штаны, вскидывали руки.
В сопровождении десяти конвоиров с копьями, пленников ввели в коридор, подсвечиваемый тусклыми факелами, закреплёнными на стенах. Проследовав по коридору, пленники и их конвоиры очутились в следующем, круглом зале с высоким сводом, в котором тоже горели факелы. Здесь, выстроившись в несколько рядов возле установленного в центре зала огромного каменного постамента, стояли вооружённые копьями туземцы, облачённые в длинные туники.
На постаменте шевелилось нечто огромное. Разглядеть, что именно там двигалось, не удалось, поскольку пленников повели в следующий коридор, оканчивающийся каменной лестницей. Пленники спустились по ней и оказались на широкой площадке, с которой уходили вниз несколько лестниц с каменными ступенями. По этим лестницам сновали аборигены в туниках, державшие в руках предметы, завёрнутые в серую ткань.
– Интересно, что они таскают? – заинтересовался Олег.
– Судя по всему, они заняты серьёзным делом. Видите, как аккуратно они обращаются со своей ношей? – отметила Катя.
С площадки пленников увели в узкий коридор, вдоль стен которого располагались кельи с низким потолком, без окон и дверей. Пленников загнали в одно из таких помещений. У входа остались три конвоира, которые копьями указали пленникам на каменные скамьи, установленные возле каменного стола.
– Кажется, они приглашают нас пообедать, – догадался Олег.
– Любопытно, чем нас собрались угощать? – спросил Игумнов, усаживаясь на холодную скамью.
– А вот и официант, – сказал Курьянов, заметив остановившегося в дверях туземца, который держал большое овальное белое яйцо.
Пленники прислонили к стене оружие, сложили в углу вещи и сели за стол.
– Интересно, это яйцо местного страуса или одной из тех крупных ящериц, которых мы видели у реки? – размышлял Олег.
– Похоже, я ошибся. Это яйцо предназначалась не для нас, – огорчённо сказал Курьянов, наблюдая как туземец с яйцом в руках, поглазев на пришельцев, удалился.
– Чудно у них тут, – сказала Катя. – В этом здании нет дверей, и окна не застеклены.
– А вы заметили, что пока нам встречались только мужики? – спросил Курьянов.
– Возможно, их женщины имеют мужеподобные черты лица и их трудно отличить от мужчин. Ведь многие из них ходят в одинаковых туниках, – предположила Катя.
– Здесь нет женщин, – уверенно сказал Курьянов. – Видимо, своих женщин туземцы прячут в нижних ярусах этой пирамиды.
– И мужики эти у них довольно странные – ни единого слова не проронили, – недовольно произнёс Игумнов.
– Так когда, наконец, нас угостят обедом? – проворчал Курьянов.
Тут в келью зашли два аборигена с глиняными мисками, в которых лежали куски сырого мяса с несрезанной с них кожей, переливающейся разными цветами. Люди в туниках поставили миски на стол и отошли в сторону.
– Кажется, это мясо крупных ящериц. И они его не отваривают и не жарят, а едят в сыром виде, – сказал Игумнов.
– Я не могу есть это мясо. Что же это такое? Приходится есть то рыбу-людоеда, то сырых ящериц! – возмутилась Катя.
– Тем не менее, я тебе советую съесть кусочек мяса, – сказал ей Олег. – Иначе протянешь ноги.
Морозов откусил кусок солоноватого мяса и, пытаясь скрыть отвращение, прожевал и проглотил его. Побледнев, Катя тоже откусила кусочек и стала его жевать…
Сырого мяса много съесть не удалось. И, если бы не синие метёлки травы и нарезанные стебли тростника, поданные на второе, пленники остались бы голодными. Когда пленники закончили трапезу, аборигены собрали пустые миски и вышли из помещения.
Три вооружённых копьями аборигена остались у входа охранять пленников. Олег прикинул, что с тремя охранниками они могли бы легко справиться, но так как по коридорам и лестницам постоянно сновали туземцы, незаметно выбраться из пирамиды было непросто. Мужчины уснули на земляном полу, а Катя легла на куртку Олега, наброшенную на каменное ложе.
Проснувшись, пленники не увидели своего оружия.
– Видимо, аборигены догадались, что наше оружие представляет для них угрозу. Ведь остальные наши вещи и удочки остались на месте, – отметил Олег.
– Теперь мы в их полной власти, – расстроился Курьянов.
После того, как пленников лишили оружия, им была предоставлена свобода перемещения внутри гигантского сооружения аборигенов. Наружу их не выпускали, и за ними постоянно следовали три туземца с копьями. Пленники посетили множество помещений города-пирамиды. Только в один зал, через который они прошли в первый день своего пребывания внутри пирамиды, их не пускали. Это был зал, в котором располагался огромный постамент. На входе в то помещение путь гостям-пленникам преграждали несколько вооружённых копьями аборигенов в туниках. Местные жители не разговаривали со своими пленниками. Все попытки пришельцев с поверхности планеты завязать разговор с жителями земных недр, оказались безуспешными.
По многочисленным коридорам, лестницам и залам внутри пирамиды аборигены носили в руках белые яйца размером с регбийный мяч. Иногда туземцы переносили яйца, завёрнутые в ткань. Аборигены перемещались по коридорам с сосредоточенным видом, почти не обращая на пленников внимания.
– Мы здесь находимся давно, а туземцы до сих пор ни разу не поговорили с нами! – возмущался Курьянов. – Эти молчаливые мужики, таскающие по лестницам и коридорам огромные белые яйца, начинают меня раздражать. Почему они всё время молчат? Они либо слишком умны, либо, наоборот, они – идиоты, действующие в соответствии с природными инстинктами.
– Возможно, ты прав, – согласился с ним Игумнов. – Туземцы действительно лишь подчиняются инстинктам. Как вы думаете, чьи яйца они носят по коридорам и лестницам?
– Возможно, это яйца крупных ящериц, которых мы видели у реки возле пирамиды, – предположил Никодим.
– Слишком много ящериц обитает в зарослях тростника, – заметил Игумнов.
– Любопытно, куда они носят эти яйца? – спросила Катя.
– Чтобы это узнать, нам следует спуститься на нижние ярусы этого сооружения, – предложил Игумнов.
– Верно. Надо исследовать нижние ярусы этой пирамиды. Попробуйте туда проникнуть. А мы с Катей отдохнём. Без воздуха моя Катя совсем ослабла, – сказал Олег.
– Это правда. Я, пожалуй, прилягу на каменную скамью в нашей келье. Мне уже всё это неинтересно. Я хочу увидеть солнышко, пусть даже не наше, а местное холодное светило, блуждающее под каменным сводом. Без него я скоро сойду с ума, – грустно сказала Катя.
Игумнов, Курьянов и Никодим направились в сторону лестниц, которые вели в нижние ярусы сооружения. За ними тут же последовали три вооружённых копьями туземца. Конвоирами покидавших свою келью пленников становились три аборигена, которые находились поблизости.
Три пленника и их конвоиры вышли на площадку, с которой вели вниз несколько каменных лестниц. Люди стали спускаться вниз по одной из них. Конвоиры не отставали от них ни на шаг.
– Туземцы все на одно лицо, – отметил Игумнов.
– Это так только кажется. Я вот, например, родился и жил в глухой деревне в тайге. Когда мне было двенадцать лет, я увидел русских геологов. Тогда они мне показались все на одно лицо, – признался Никодим.
– Меня не столько интересует внешность аборигенов, сколько яйца, с которыми они носятся, как чёрт с писаной торбой, – сказал Игумнов.
Чем ниже они спускались, тем становилось теплее. Игумнов и Курьянов расстегнули куртки. Никодим не только не распахнул куртку, но даже не снял свою шапку-ушанку.
Они спустились на нижний ярус и свернули в наклонный тоннель. Навстречу им попадались аборигены, которые несли в руках пустые глиняные миски. Трижды им встретились невысокие туземцы с юными лицами, которых сопровождал старший абориген. Подростки-аборигены при этом растерянно озирались по сторонам, словно впервые в жизни видели лестницу и факелы, прикреплённые к стенам коридора.
Иногда пленников обгоняли туземцы, идущие по наклонному тоннелю вниз, которые несли в руках по одному крупному продолговатому белому яйцу. Некоторые аборигены несли вниз миски, наполненные пастообразной розовой массой.
– Они это едят? – поморщился Игумнов.
– Возможно. Если только это не замазка, используемая местными жителями пустыни для строительных целей, – предположил Курьянов.
Стало нестерпимо жарко. Снизу потянуло душными и горячими испарениями.
– Да тут настоящая парилка! – пыхтя и отдуваясь, сказал Курьянов.
Они зашли в огромную пещеру, в центре которой в глубокой большой яме клокотала раскалённая лава, освещавшая пещеру. От кипящей лавы исходил нестерпимый жар. Никодим сорвал с головы свою ушанку и, приложив её к груди, тяжело задышал, обливаясь потом.
Аборигены, в отличие от людей, казалось, не чувствовали жары.
– Вот это да! – воскликнул Игумнов. – Вы посмотрите, сколько тут яиц! Это место похоже на инкубатор.
Вокруг круглой ямы с бурлящей лавой ровными рядами лежали белые яйца.
Возле стен пещеры на невысоких каменных постаментах в шестиугольных ячейках, похожих на соты, лежали сучившие ручками и ножками младенцы. Иногда они переворачивались на животы. В пещере молча работали взрослые аборигены. Они переворачивали и перекладывали яйца, а иногда, ухватив за ручки и за ножки подросших детей, переносили их из малых ячеек в большие. Здесь были также маленькие ячейки, в которых лежали коконы. В больших ячейках находились подростки, которые иногда выбирались из них и помогали взрослым.
– Что здесь происходит? – удивился Курьянов.
– Это какой-то сумасшедший дом, – растерянно произнёс Игумнов.
– Похоже на муравейник, – сказал Никодим. – Я в детстве разворошил муравейник и рассматривал, что внутри происходит. Муравьи похоже суетились.
– За мурашами интересно наблюдать. Муравьи делятся на рабочих и охотников. Ещё у них есть самка – крупная особь женского пола, которая откладывает яйца. А остальные муравьи о них заботятся, – сказал Игумнов.
– Крупная особь, говоришь? То есть, баба здоровая, – задумался Курьянов. – Любопытно. А вы заметили, что здесь одни мужики всем этим детским садом заведуют, а женщин нигде не видно? Да и среди младенцев здесь только пацаны.
– Рабочие муравьи отличаются от муравьиной матки строением и размерами, – вспомнил Игумнов.
– Наверно, местные женщины тоже не похожи на мужчин, – предположил Курьянов.
– Но ведь здесь не муравьи, а люди, однако! – сказал Никодим.
– Посмотрите на крайнюю слева ячейку, – сказал Курьянов. – Там яйцо треснуло. А ты, Никодим, говоришь, что это люди. Не люди это!
На яйце треснула скорлупа, и в ячейке остался лежать серый кокон.
– Внутри яйца находился кокон, – сказал Курьянов.
– Да уж, на ребёночка не шибко похоже то, что из яйца вылупилось, – согласился Никодим.
К ячейке подошёл один из аборигенов. Он выбросил из ячейки битую скорлупу и каменным ножом разрезал оболочку кокона, из которой стал выбираться младенец с длинным туловищем и короткими ручками и ножками. Младенец перевернулся на спину и задрыгал конечностями. Абориген положил нож рядом с ячейкой, подхватил младенца и оттащил его в сторону к другим детям, которые лежали в ячейках разного размера.
– Заметьте, местные акушеры просто разрезают кокон, – прошептал Курьянов.
Туземцы по очереди подходили к детям и подавали им еду в миске.
– Они кормят местных детишек гадостью, которую они носят сюда в мисках. Возможно, это каша из тростника, смешанная с кровью крупной ящерицы, или что-то в этом роде, – предположил Игумнов.
– Хорошо, что нас кормят натуральным тростником, а то я не смог бы постоянно есть мясо ящеров. Кстати, здесь можно будет варить мясо, – заметил Игумнов. – Можно ставить миску рядом с ямой, наполненной горячей лавой.
– Здесь у них не столовая, а родильное отделение. Так что о варёном и жареном мясе забудь, – сказал Курьянов.
– Я смотрю, женщин у туземцев нет. Тогда как же они производят потомство? Откуда берутся яйца? – удивлялся Никодим
– Почему же нет женщин? Есть! – сказал Курьянов – Только, возможно, это одна-единственная самка во всей этой огромной пирамиде. Если провести аналогию с муравьями, то здесь должна обитать одна самка. У муравьёв она называется маткой или муравьиной царицей.
– И где же она? – спросил Никодим.
– Помните, как кто-то ворочался на постаменте в одном из залов, через который мы прошли в первый день? Возможно, это была самка. Мужские особи здесь и впрямь похожи на мужчин, но теперь я уверен – это не люди, – сказал Курьянов.
– Почему же? Ведь они на нас так похожи! – удивился охотник.
– Это всего лишь внешнее сходство, не более того… Человеческие младенцы не вылупливаются из яиц, – уверенно произнёс Курьянов.
– Бедные дети! – прошептал Игумнов.– Они живут растительной жизнью в мрачном подземелье, а потом их, несмышлёнышей, выводят во внешний мир. И ждёт их молчаливая жизнь, перетаскивание с места на место яиц и кормление юного поколения. Без ночных прогулок с любимой девушкой, без вдыхания аромата сирени в парке, без любви и эмоций живут эти существа.
– Почему же без любви? Может они свою самку ещё как любят! – сказал Никодим.
– Я не могу понять, зачем они нас сюда привели? – задумался Игумнов.
Тут один из конвоиров подтолкнул Валерия в спину остриём копья.
– Что ты делаешь, урод?! – вскрикнул Игумнов.
Сопровождавшие их аборигены стали подталкивать пленников копьями в спину. Люди двинулись в обратный путь.
– Не знаю, как вы, а я испытал потрясение, – признался Курьянов.
– Да. Такую картину на всю жизнь запомнишь, – согласился Игумнов.
– Думаю, нам надо отсюда бежать. Беду чую, – сказал Никодим. – Я редко ошибаюсь.
– Отсюда так просто не убежишь. Жаль, что мы своё оружие проспали, – вздохнул Игумнов.
На обратном пути они заметили необычайно оживлённое для размеренной жизни пирамиды движение. Аборигены сновали по коридорам, словно кого-то выискивая. Трёх пленников затолкали в их комнату-келью, которая оказалась пустой. Олега и Кати в ней не было. Возле входа остались дежурить три вооружённых туземца.
– Что они сделали с Олегом и Катей? – с тревогой спросил Игумнов. – Куда подевались молодожёны?
– Может, они решили прогуляться по залам пирамиды, – предположил Никодим.
– Вряд ли… Катя была уставшая. И потом, что за интерес здесь гулять? Скучно тут, в пирамиде, среди нелюдей, – с раздражением произнёс Игумнов.
– Подождём возвращения Кати и Олега. Мы всё равно ничего не сможем сейчас сделать, – решил Курьянов.
Он прилёг на каменную скамью и подложил руки под голову. Вскоре он уснул. Его примеру последовал Никодим. Лишь Игумнов, словно загнанный в западню зверь, прохаживался по келье, недобро поглядывая на маячивших возле выхода аборигенов-стражников.
Незадолго до этого, когда их товарищи ушли, Катя уснула на скамье, подложив ладони под голову. Олег несколько минут походил по замкнутому помещению, освещённому двумя тусклыми факелами, а потом вышел в коридор. К нему за спину сразу же пристроились три охранника с копьями. Они не препятствовали передвижениям Морозова, но и не отставали от него ни на шаг. В сопровождении туземцев Олег направился по коридору. Он внимательно смотрел на снующих мимо него в обе стороны туземцев. С одним из них, нёсшим в руках крупное белое яйцо, Олег едва не столкнулся и абориген чуть не выронил яйцо. Олег посторонился и пропустил спешащего туземца.
И тут взгляд Морозова остановился на кучке песка, возвышавшейся возле стены коридора. Олег поворошил ногой песок и увидел смятую тетрадь в коленкоровом переплёте. Он поднял её и вернулся назад, в келью, сопровождаемый молчаливыми аборигенами.
Морозов сел на скамью под горящим факелом и принялся лихорадочно перелистывать измятые страницы. Это был текст, написанный на русском языке крупным пляшущим почерком. Олег постепенно привык к тусклому освещению. Он стал перелистывать тетрадь и бегло читать. Это были записи соотечественника. Олег не поверил своим глазам – слишком удивительными были некоторые сведения, изложенные на бумаге. Не дочитав по диагонали тетрадь до конца, он вернулся к началу, и углубился в чтение. Записи начинались так:
«Я – Павел Антонов, уроженец города Хабаровска, шестидесяти трёх лет от роду, биолог по профессии. Попал под землю вместе со своим знакомым и талантливым учёным Дмитрием Михайловичем Калистратовым-Боровицким. Нас с ним вместе с лодкой затянула в глубины Свинцового озера воронка, образовавшаяся во время внезапно начавшейся грозы. Мы с Дмитрием Михайловичем решили направиться в разные стороны в поисках выхода из подземного мира, в который мы попали».
Далее следовало описание путешествия по подземелью Павла Антонова. Он так же, как и Олег со своими товарищами, был потрясён увиденной здесь синей растительностью и диковинными животными. Потом началось описание жизни аборигенов, которые пленили Антонова. Олег с интересом читал о приключениях автора записей.
Антонов писал:
«Я оказался здесь, в этой затерянной в пустыне пирамид, после того, как меня захватили в плен люди, живущие в песках. Они поселили меня внутри пирамиды, где живут сами.
После долгого времени, проведённого здесь, я кое-что узнал о жизни этих существ. У меня теперь не поворачивается язык называть их людьми. Хотя внешне они похожи на нас. Думаю, что эти особи мужского пола имеют анатомическое строение очень близкое к строению тела мужчин, принадлежащих к человеческой цивилизации. У них две пары конечностей, смуглая кожа и отсутствуют волосы на теле. Они похожи на мужчин европеоидной расы. Однако на этом их сходство с людьми заканчивается. Полагаю, что генетически они отличаются от людей. Я видел, как один из них возвратился с охоты с кровоточащей раной. Из неё вытекала золотистая жидкость. Это была не красная кровь.
Оценивать уровень их интеллекта мне сложно. Однако следует отметить их пустой взгляд. И ещё они постоянно молчат.
Я изложу здесь несколько своих наблюдений. Самцы (я так позволю себе называть местных особей мужского пола) выполняют функции воинов, работников, строителей, а также нянек для подрастающего поколения. Женщин, а если говорить точнее, то есть, самок, здесь мало. Точнее, в пирамиде живёт лишь одна особь, выполняющая детородную функцию. Вернее, она несёт яйца, из которых потом появляются на свет младенцы, которые, повзрослев, становятся аборигенами-самцами. Самка лишь отдалённо своими формами напоминает женщину. У неё нет молочных желёз.
Я спускался на самый нижний ярус пирамиды в их инкубатор, где из яиц выводятся детёныши. Это будущие мужчины-самцы. Их там сотни! При отсутствии внешних врагов они способны заполонить не только окружающую пирамиду пустыню, но и всё подземелье, а, потом, чего доброго…»
Здесь была вырвана половина страницы. Дальше текст продолжался:
«Жизнь туземцев напоминает жизнь гигантского муравейника. Из белых яиц появляются только мужчины. Из белых яиц ещё ни разу за время моего пребывания не появилось ни одной самки, только – самцы. Они проходят быстрый метаморфоз в месте, похожем на инкубатор. Скорее всего, в яйце формируется личинка, которая затем быстро окукливается. А потом из куколки, заключённой в кокон, защищённый скорлупой, формируется маленькая особь. Правда, кроме белых яиц, я видел и пустое зелёное яйцо со срезанным верхним краем. Оно было раз в пять больше белых яиц и лежало возле входа в пирамиду. Это случилось давно, когда меня только заводили в пирамиду. Рядом с пустым зелёным яйцом лежала высохшее тельце, отдалённо напоминающую девочку-младенца. У неё был большой живот, и короткие конечности. Теперь я понял, что возле пирамиды умерла юная самка, вылупившаяся из зелёного яйца. Потом, когда мне было позволено прогуливаться по пирамиде в сопровождении охранников, я дошёл до выхода из пирамиды, где путь мне преградили аборигены с копьями. Я успел заметить, что возле входа уже не было мумии молодой самки и скорлупы зелёного яйца. Их убрали…
Хочу предупредить возможного читателя моих путаных записей, что все мои мысли, изложенные здесь – это всего лишь догадки. Сегодня я догадался: туземцы меня захватили для того, чтобы я оплодотворил их самку! Это совершенно точно. Достаточно видеть те жесты, которые они демонстрируют мне, показывая на огромное жирное чудовище, возлежащее на каменном постаменте. А их самка – это огромная жирная уродливая, и, кажется, старая бабища!
Думаю, здесь могут быть два варианта. Первый: аборигены стремятся дождаться рождения крепкой и жизнеспособной самки, что может случиться, только когда самка снесёт яйцо с зелёной скорлупой и из него родится младенец женского пола. Для улучшения качества потомства и оплодотворения яйца эти существа решили использовать чужого самца-пришельца, чтобы освежить кровь. Возможно, они принимают меня за представителя своей расы. Они думают, что я такой же, как и они, только родом из чужого племени. Второй вариант: от человека они собираются получить гибрид. Эти туземцы кретины! Неужели, они не понимают, что я не гожусь для подобных опытов?! Наверняка, у людей с аборигенами слишком большие генетические различия. У нас с ними не может быть общего потомства.
Как я догадываюсь, следующая молодая самка, которая появится из зелёного яйца, может сменить дряхлеющую самку. Если этого не произойдёт, то с цивилизацией, обитающей в пирамиде, может случиться нечто плохое. Что конкретно – не знаю, но, судя по волнению, написанному на лицах местных мужчин, это им грозит неприятностями. Я впервые вижу эмоции на их лицах. Они действительно переживают. Если провести аналогию, то эта пирамида, населённая странными существами, похожа на муравейник. Гибель матки для рабочих муравьёв – всегда трагедия. Так же и для самцов-аборигенов гибель самки – нечто ужасное.
Что ещё важно: местные существа бояться прикасаться ко мне руками. У меня так и не поворачивается язык назвать этих существ людьми. Интересно было бы провести генетический анализ их тканей…
