Александр Абалихин
Ольховый овраг

Бродяга в рваном пиджаке и клетчатой кепке, заметив, что на него устремились взгляды сидевших на скамейке пожилых людей, поспешил прекратить своё занятие и пошёл прочь.

– Как думаете, юноша, не бомжи ли съели чёрного кота, который здесь раньше гулял? – спросил седой старик.

– Я сам видел, как крупного чёрного визжащего кота они в мешок запихнули и в сторону парка унесли. Наверняка, они его съели, – рассказал Коля.

– Да что же такое делается! Кошечек и собачек убивают, изверги! – закричала Ирина Павловна.

– Это с какой стороны посмотреть на этот вопрос. Любой бродяга – это человек. И бродягам надо есть, чтобы выжить. Конечно, зверствовать не надо, но ведь питаться они должны. К сожалению, у нас ещё встречаются граждане, которые жалеют собак и кошек больше, чем людей, – заметил Михаил Всеволодович.

– Какие же бродяги – люди? Ничтожества! – брезгливо фыркнула Ирина Павловна.

Михаил Всеволодович после её слов вздрогнул.

– А когда ты видел, как чёрного кота бродяги в мешок прятали? – после недолгого молчания, поинтересовался у подростка старик.

– Случилось это в прошлую пятницу, – рассказал Коля. – Бродяги котяру наверняка съели. Потом, когда я Алёшу в парке искал, заметил чёрную кошачью шкурку возле кострища.

– Эти бродяги могли на Алёшу напасть! Ведь бездомных кошек и собак почти не осталось. Может, они за людей принялись. Бомжи теперь стали есть людей! – воскликнула Ирина Павловна.

Услышав такое предположение, Тамара Петровна, побледнела и схватилась за сердце.

– С бродягами необходимо покончить. Их всех надо отправить в тюрьму! – прошипела Ирина Павловна.

– Жёстко, – покачал головой старик. – Только прежде, чем обвинять людей…

– Бездомные – не люди, – заявила Ирина Павловна.

– Они люди! – твёрдо сказал профессор.

– Так, где же может быть мой Алёшенька? – проговорила Тамара Петровна.

– В параллельном мире. Я думаю, что он попал туда из своей комнаты, – сказал старик

– Выходит, у Лёши в квартире существует переход в параллельный мир? Нехорошая квартира рядом! – воскликнул Коля, и глаза его заблестели.

– Алёша теперь один-одинёшенек в чужом мире! Что он там будет делать? Как его там найти? – запричитала Тамара Петровна.

– Уверяю вас, он там не в одиночестве, – сказал старик. – А искать его надо, когда снова откроется портал.

– Когда он может открыться? – спросила с надеждой Тамара Петровна.

– Кто знает… – развёл руками Михаил Всеволодович. – Это может произойти через месяц, а может через несколько десятков лет. К тому же, портал может смещаться. В старинных рукописях я нашёл сведения о том, что подобные происшествия, связанные с пропажей людей, домашнего скота и различных предметов происходили в разных местах Ольхового оврага. Почти все истории появления низкорослых разумных существ со странной внешностью, а также исчезновения людей связаны с Ольховым оврагом. Кстати, этот овраг в старинных летописях именовался проклятым местом, а проникших из иного мира существ наши предки считали нечистью.

– А ведь Ольховый овраг начинается сразу за нашим домом, – заметила Тамара Петровна.

– Я изучил карту вашего района, согласно которой, часть Ольхового оврага была засыпана и на этом месте воздвигли ваш дом. Кстати, вас всё никак не переселят? – поинтересовался Михаил Всеволодович. – Дом-то ваш ветхий, уже сто лет, наверно стоит.

– Нет. Никуда нас не собираются переселять. Верно, до самой смерти нам придётся жить возле Ольхового оврага, – вздохнув, сказала Тамара Петровна.

– Неужели, Алексей из нашего мира куда-то попал, а сюда мог забраться пришелец? Может, людям в парке встречается вовсе не беспризорник, а существо из иного? – спросил Коля.

– Думаю, что ты прав, – сказал Михаил Всеволодович.

– Пришельца надо выследить и изловить. Надо будет ребят собрать. Мы его живо поймаем! – пообещал Коля.

– Может, полицию вызвать? – спросила Ирина Павловна.

– Это бессмысленно. Кто из полицейских согласится гоняться за пришельцем из параллельного мира? Они нам не поверят, – махнул рукой Коля.

– И всё-таки надо сообщить в полицию, – настаивала Ирина Павловна.

– Вот вы сами и сообщите. Только вдруг ваше заявление не подтвердится? Вас же и привлекут к ответственности. Думать надо, прежде чем что-то предлагать, тётя! – сказал Коля.

Ирина Павловна поправила соломенную шляпу, обиженно надула губы и поднялась со скамьи.

– Пожалуй, я пойду домой, Томочка, – обратилась она к своей подруге. – Здесь невозможно находиться среди сумасшедших стариков и дурно воспитанных дерзких подростков.

Ирина Павловна направилась к подъезду. Тамара Петровна проводила её долгим взглядом и спросила:

– Я не понимаю, что это такое – параллельный мир?

– Почитайте фантастику, Тамара Петровна. Много узнаете о параллельных мирах, – предложил Коля.

– Это не фантастика. Такие миры существуют, и хотим мы этого или нет, иногда люди в них попадают, – вздохнув, произнёс профессор.

– Я придумал! – воскликнул Коля. – Мы с ребятами организуем поиски Алексея в параллельном мире.

– А ты знаешь, когда и каким образом можно туда попасть? – Михаил Всеволодович внимательно посмотрел на подростка.

Коля пожал плечами.

– Как вы думаете, кто оставил клок шерсти в комнате – хык или кых? – спросила Тамара Петровна и поёжилась.

– Судя по историческим хроникам, возле Ольхового оврага были замечены и те, и другие – хыки безволосые, а кыхи покрыты длинными волосами или шерстью. Скорее всего, шерсть упала с кыха. Наверно, кыхи тоже линяют, – предположил старик.

– А вдруг кых спрятался у нас в квартире и сейчас сидит в чулане? – в ужасе прошептала Тамара Петровна. – Я без мужа домой не пойду. Как он вечером с работы вернётся, так мы с ним и пойдём домой. А пока я лучше здесь посижу.

– Да ведь у вас полиция с собакой уже побывала в доме, – сказал Коля. – Чего вам бояться? Никого у вас дома нет.

– Так ведь когда овчарка к раскрытому окну подошла, то хвост поджала и заскулила. А потом под диван забралась, – рассказала Тамара Петровна. – Трусливая попалась собака. Она могла и в чулан не сунуться по причине своей трусости.

– Скорее всего, собака почуяла запахи чужого мира, которые принёс с собой кых, – предположил старик.

– Значит, надо будет вооружиться, когда пойдём искать место перехода в чужой мир. Если собака испугалась – значит, опасность почуяла. Выходит, надо быть ко всему готовым, – решил Коля.

– Прежде чем куда-то идти и что-то делать неплохо бы тебе, Коля, совершить небольшой экскурс в прошлое Ольхового оврага и дикого леса, который рос раньше на этом месте, а также окрестных деревень и поместий, – сказал старик.

– Откуда об этом можно узнать? – спросил Коля.

– Я могу рассказать вкратце историю Ольхового оврага, а точнее, ту часть истории, которая стала мне известна после нескольких лет кропотливых исследований древних и не очень старых документов, – сказал историк.

– Расскажите, Михаил Всеволодович, – попросила Тамара Петровна. – Мне вас тоже интересно будет послушать.

– Хорошо, я поведаю вам историю этого оврага, – согласился старик. – В давние времена Ольховый овраг находился в глухом диком лесу. Тысячу лет назад на том месте, где сейчас стоит ваш дом, располагался огромный лесной массив. Здесь в те времена водились волки, медведи, зайцы и прочие лесные звери. Люди селились по берегам Тёмного озера, лежавшего посреди густого дремучего бора. Две деревни под названиями Веленка и Грибовка на берегах Тёмного озера были единственными поселениями во всей округе. От деревни Грибовка к широкому тракту шла наполовину заросшая дорога, проложенная по лесу. Тот тракт вёл к небольшому городку, стоявшему на левом берегу реки Москвы, в сорока верстах от Грибовки. Места были глухие, а населяли их коренные жители: эрзяне, жившие на восточном берегу Тёмного озера в деревне Веленка, и славяне-вятичи, которые облюбовали западный берег. Представители разных народов жили мирно. Между собой почти не ссорились. Ссориться было не из-за чего. Рыбы в озере было вдоволь, лес кишел зайцами и косулями. Много водилось сохатых, кабанов и пушных зверей. Рябчиков тогда было больше, чем в наше время воробьёв, а тетеревов и глухарей охотники били стрелами сразу за деревенской околицей. Споры и ссоры юношей обоих племён из-за девушек старейшины разрешали миром. В боевых действиях, которые велись между различными родами и племенами, жители этих двух деревень не участвовали. В глухие места боялись заглядывать княжеские воеводы. Все они позабыли дорогу туда, кроме Ратибора, ведавшего набором рекрутов. Не раз пытался Ратибор со своей дружиной набрать рекрутов из деревень возле Тёмного озера.

Когда направился он в те места в первый раз, на самого Ратибора, ехавшего впереди большого отряда по лесу, набросился матёрый медведь и задрал под ним коня. Тогда воевода сломал ногу, а медведь, израненный мечами доблестных воинов и со стрелами, вонзившимися ему в спину, скрылся в чаще. После неудачной попытки, Ратибор лишь на время перестал помышлять о наборе рекрутов в княжеское войско из деревень на озере Тёмном. Забыл на два года Ратибор путь к Тёмному озеру. А потом снова вспомнил…

Вторую попытку предпринял воевода в начале зимы. Вступил Ратибор в лес и по едва заметной узкой тропе направил коня вперёд. В этот раз на его отряд напали волки. Огромная волчья голодная стая набросилась на воинов и на их лошадей. Когда всех серых разбойников удалось порубить, оказалось, что половина воинов из отряда погибла. Выжившие ратники похоронили в мёрзлой земле погибших и попробовали двинуться дальше. Но к тому времени наступила ночь, повалил снег и пробираться по тропе становилось всё труднее. Ратибор развернул отряд и направился назад. Тут обрушилась перед конём Ратибора подрубленная сосна, а позади отряда рухнула высокая берёза… Понял Ратибор, что его отряд оказался в ловушке. Прокричал он тогда на русском языке и на языке эрзя, что уйдёт и больше никогда не вернётся за рекрутами. Тогда перед ним перестали валиться наземь вековые деревья, и ни одна стрела не вонзилась в воинов Ратибора.

Но не сдержал своего слова доблестный воевода и по весне, как только прекратилась распутица, направился он во главе ещё большего отряда через дремучий бор к Тёмному озеру. На деревьях тогда ещё только проклёвывались почки, и лес был подёрнут зелёной прозрачной дымкой молодой листвы. На этот раз ратники Ратибора продвинулись далеко вглубь леса. Уже были слышны звуки свирелей и эрзянские песни, доносившиеся с поляны, расположенной рядом с тёмным оврагом. Собравшиеся там жители Веленки славили весну и своих богов, просили Вирьяву – богиню леса дать в новом году урожай грибов и ягод, удачной охоты на дикого зверя, молили Мастораву – богиню Земли о хорошей погоде и добром урожае, просили спокойствия и долголетия у своего Верховного Бога Инешкепаза – творца мира.

По дну Тёмного оврага в те времена протекал ручей, вытекавший из Тёмного озера. В овраге росла ольха, увитая хмелем. Тёмным овраг прозвали потому, что тёмные стволы ольхи и чёрная земля на склонах придавали оврагу мрачный вид. Однако на поляне, на которой собрались жители Веленки, было светло и празднично. Ветви священных деревьев – дубов и берёз, окружавших поляну, были украшены красными и синими лентами. На деревьях висели жёлтые венки из одуванчиков и красно-лиловые венки из цветов медуницы. Здесь гуляли светловолосые эрзяне. Мужчины были одеты в белые просторные рубахи и штаны. На женщинах были белые сорочки и юбки, отороченные красной вышивкой. Замужние женщины с двумя косами, убранными под красную высокую шапку, водили хоровод отдельно от девушек, у которых была одна коса. Старики в белых одеждах чинно сидели на брёвнышках на краю поляны. Чуть поодаль от стариков, усевшись на траву, трое юношей играли на свирелях, а водившие хоровод девушки пели песни.

Неподалёку, за Тёмным оврагом, отмечали свой праздник русоволосые вятичи. Одежда вятичей походила на одежду эрзян, только вышивок на одежде не было, а на голове у славянских девушек были кокошники. В праздник, посвящённый богини любви Лели, девушки с русыми косами выбирали самую красивую из них. Высокую стройную синеглазую девушку её подруги взяли под руки, подвели к скамье и, усадив на неё, сняли кокошник и надели на голову венок из одуванчиков. Один юноша заиграл на рожке, а другой – на балалайке.

В этот миг налетели на вятичей воины Ратибора, оставившие лошадей в стороне от поляны и подкравшиеся бесшумно и незаметно. Ратники стали хватать и вязать юношей, а безоружных мужчин, попытавшихся оказать им сопротивление, воины оглушали ударами палиц по голове и пронзали мечами. Юношей и девушек, которые пытались удрать, хватали и валили наземь. Ратники верёвками скручивали юношам руки. Девушки кричали, но воины зажимали им рты. Уже готово было свершиться насилие над ними, но один юноша, игравший перед нападением на балалайке, смог вырваться из рук дружинников. Своей балалайкой он сначала сбил шлем с дружинника, набросившегося на избранную синеглазую красавицу, а затем ещё одним ударом расшиб ему голову. Парень схватил девушку за руку и побежал с ней к оврагу. Другой юноша, игравший до этого на рожке, обхватил руками шею дружинника с разбитой головой, который опешил от удара. Однако на помощь ратнику пришёл его товарищ и пронзил мечом юношу, у которого за поясом был заткнут рожок.

Сбежавшие юноша и красавица преодолели овраг и выбежали на поляну, где отмечали праздник жители Веленки.

– Люди добрые, дружинники пришли! Наших убивают! – закричал юноша, а в это время стрела, выпущенная с другой стороны оврага, вонзилась в спину синеокой красавицы.

Эрзяне, растерявшиеся в первые мгновения, услышав крики соседей и лязг железа, бросились прочь с поляны. Но убежали эрзяне не для того, чтобы скрыться в лесу. Мужчины взялись за сложенное рядом с поляной оружие и, ведомые юношей-балалаечником, ринулись через овраг на помощь соседям.

Дружинники ринулись им навстречу. На дне оврага, возле быстрого ручья завязался бой. Стрелы эрзян отлетали от кольчуг дружинников, а рубахи пронзённых мечами и стрелами упавших на прохладную весеннюю землю, покрывались кровавыми пятнами. Стала багровой вода в холодном ручье… Но, в тот миг, когда Ратибор праздновал было победу, померкло солнце и сгустились посреди дня сумерки. Устрашилась дружина Ратиборова, потому что не только померкло светило, но и высыпали на небе звёзды. Прекратилось избиение деревенских жителей. Самые внимательные воины увидели на небе необычные мерцающие созвездия. Теперь стояли дружинники в кольчугах и деревенские мужики в белых одеждах посреди болота, а вокруг мерцали зелёные огоньки. Потом стало светлеть и вновь на синем небе засиял Ярило. Там, где стоял доблестный Ратибор, возникло сиреневое свечение. А потом вдруг неизвестно откуда появились невысокие существа – невиданные, мохнатые, у которых из одежды лишь на бёдрах были повязаны тряпицы. В руках они держали копья. Их было около десятка. С дикими воплями подхватили они под руки ошеломлённого Ратибора, выронившего из рук меч, и увлекли за собой в никуда. Вместе с воеводой они растворились в воздухе, а сиреневый свет рассеялся. Только многоголосый дикий хохот пронёсся над оврагом.

Поражённые и устрашённые этим явлением дружинники, обратились в бегство. С криками: «Бесы! Черти!», ратники вскочили в сёдла и поскакали прочь.

– Лешаки пришли к нам на помощь! – с почтением говорили выжившие вятичи.

– Инешкипа! Вере Чипаз! – восклицали эрзяне, обращаясь с молитвой благодарности к своему Верховному Богу.

Вятичи и эрзяне догадались, что пришли духи лесные, чтобы защитить их от княжеского произвола.

Жители деревень Веленка и Грибовка похоронили, соблюдая языческие обряды, и своих сородичей, и княжеских ратников. Эрзяне и вятичи закопали своих сородичей в курганы вместе с утварью и оружием, а женщин похоронили с украшениями. Красавицу, убитую стрелой похоронили с венком увядших одуванчиков на челе.

Надолго с той поры забыли заросшую дорогу к деревням Веленка и Грибовка княжеские дружинники, – старик закончил рассказ и, достав из кармана платок, вытер со лба пот.

– Так ведь там появились кыхи! – догадался Коля.

– Видимо, они, – кивнул старик.

– Но почему тогда на них были только набедренные повязки? Ведь на кыхе, который бегает по нашему парку, пусть странная, но, всё же, одежда, а не одна набедренная повязка? – удивился Коля.

– Не забывайте, что это случилось тысячу лет назад, а за это время в том мире тоже многое изменилось, – напомнил профессор.

– А ещё какие-нибудь случаи в Ольховом овраге происходили? – заинтересовался Коля.

– Конечно, – сказал старик.

– Расскажите! – попросил Коля.

– Охотно, – согласился Михаил Всеволодович, по виду которого можно было понять, что ему нравилось внимание слушателей. – Следующее упоминание в исторических хрониках об Ольховом овраге относится к восемнадцатому веку. В те далёкие времена на месте нынешнего парка располагалась усадьба князей Проползуновых-Муромзецких.

Вскоре после революции семнадцатого года это имение было разорено восставшими крестьянами. Хозяйка с детьми в то время находилась за границей, а вот владельца поместья настигло проклятие, наложенное на его прапрадеда. Особняк был подожжён и сгорел, а праправнук Ивана Изотовича Проползунова-Муромзецкого – Вадим Георгиевич был заколот вилами крестьянином Прохором Савельевым, о чём свидетельствует выданная затем оному крестьянину награда от соответствующих органов новой советской власти.

– Какой ужас! – воскликнула Тамара Петровна. – Как же можно давать награду за убийство!

– Знаете, врачей, спасающих жизни людей, награждают довольно редко, – сказал Михаил Всеволодович.

– Всё равно это было убийство невинного беспомощного человека, – сказала осуждающим тоном Тамара Петровна.

– Не скажите… Вадим Георгиевич только что вернулся в своё имение после разгрома красными войсками Добровольческой армии, в которой он служил. А о той гражданской войне можно судить по-разному. Некоторые люди восторгались Добровольческой армией, иные – проклинали… Но то, что руки Владимира Георгиевича были обагрены кровью людей, в том числе невинных, в этом можно быть уверенным. Однако, скорее всего, не за это пострадал он, а из-за родового проклятия. Оно преследовало всех мужчин его рода, и ни один из них не умер своей смертью. Все они умирали тяжело или страшно. А вот Прохору Савельеву в смелости не откажешь. Особняк защищали десять кадровых офицеров – подчинённые бывшего хозяина поместья. Они нашли в особняке убежище, и что они там затевали против новой власти, неведомо, а только винтовки и пулемёты у них были.

В один день множество крестьян из окрестных деревень Грибовки и Веленовки с вилами, топорами и мотыгами, подошли к особняку из красного кирпича. К тому времени деревня Веленка уже была переименована в Веленовку. Орудия труда оказались страшным оружием в руках разъярённых крестьян. Все офицеры были перебиты. Однако и множество крестьян нашли смерть от пуль засевших в особняке белогвардейцев. Прохор Савельев тоже был ранен, но нашёл в себе силы пронзить вилами грудь последнему хозяину имения.

– Так какое же злодеяние совершил прапрадед владельца имения? – нетерпеливо спросил Коля.

– Прапрадеда последнего хозяина поместья Ивана Изотовича крестьяне в те далёкие времена прозвали Иваном Изуверовичем. За злые дела получил он такое прозвище. С его именем связана одна история. Именно тогда был проклят род Проползуновых-Муромзецких. Ничего, в общем-то, странного в ней не было. Таких историй в крепостной России можно насчитать бесчисленное множество. Знаешь ли, Коля, что было время, когда людей, словно скотину продавал один землевладелец другому?

– У нас в школе об этом вскользь рассказывают и в учебниках по истории об этом всего пара слов, – сказал Коля.

– Вот о чём я и говорил! Вот вам и история! – вздохнул Михаил Всеволодович.

– Так крепостное право при царях было, – махнул рукой Коля. – Зачем его изучать?

– Изучать надо всё.

– А мне прабабушка рассказывала, что при царях порядок был.

– Порядок был.. – кивнул старик и задумался. – И колесовали, и головы рубили, и в котлах заживо варили за неосторожно сказанное слово. Причём, всё это не только к простым людям относилось, но и к самим монархам. Злое было время.

– Вы отвлеклись. Расскажите про историю, связанную с нашим оврагом, – попросила Тамара Петровна.

– Так вот, в те времена Тёмное озеро уже стало заболачиваться и мелеть, и по дну оврага, который на картах был обозначен, как Ольховый, уже не протекал ручей. Хотя озеро чистили каждый год и укрепляли берега, но оно всё равно обмелело и превратилось в мрачный, подёрнутый ряской, торфянистый пруд. Вокруг пруда, на месте сведённого дремучего леса, разбили парк. К тому времени, о котором я веду рассказ, по берегам пруда росли вековые клёны, липы и берёзы и стояли две небольшие деревеньки Веленовка и Грибовка. Эти деревеньки, да ещё несколько деревень, а также большое село Волково принадлежали дворянам Проползуновым-Муромзецким. Барин Иван Изотович скверно относился к крестьянам – как к своему имуществу. Как проиграется в карты, так, бывало и ребёнка без родителей продаст в дальние губернии или отца семейства увезут за сотни вёрст от родного дома. А уж как баловаться граф любил с молодыми крепостными красавицами – словно с жёнами своими! Вот прослышал он, что подросла в Веленовке в семье кузнеца Трофима и ткачихи Дарьи красавица Арина. У неё были зелёные глаза и светлые локоны, выбивавшиеся из-под цветастой шапочки. Привлекла она Ивана Изотовича своей красотой. Порой провожал он стройную Арину долгим взглядом, когда она шла за водой на колодец мимо барской усадьбы. Уже подумывал он, чтобы приказать привести ему Арину, как донесли ему, что встречается красавица с Архипом – парнем из Грибовки. И всё равно Иван Изотович отдал приказ доставить к нему в опочивальню красавицу. Прослышал о том Архип и уговорил девушку тайно венчаться. Ранним утром они направились в церковь, что стояла в селе Волково. Просили молодые отца Иоанна венчать их, но батюшка отказал им в венчании без благословения отца и матери и разрешения Ивана Изотовича. Не успели они выйти из церкви, как велел снарядить батюшка бричку и поехал доложить об этом происшествии барину. Священник опередил молодых людей. Осерчал барин. Арина и Архип вышли к деревне напрямик по узкой тропке, а там их уже холопы с собаками поджидали. Арину схватили и повели в барский особняк. А на Архипа спустили собак. Не смог юноша добежать до леса, как настигли его псы и стали рвать. Арина вырывалась, но её втащили в дом. Но как только стихли крики затравленного собаками Архипа, сила в ней появилась не девичья. Вцепилась она пальцами в холёное лицо Ивана Изотовича и разодрала в кровь его пухлые щёки, а сама вырвалась и выпрыгнула в окно со второго этажа. Закричал барин, чтобы собак снова спустили, теперь уже на девушку. Арина бросилась к Ольховому оврагу и побежала, петляя меж чёрных стволов ольхи, обвитых зелёным хмелем. Собаки почти настигли её, как вдруг опустилось на Арину сиреневое облако, и пропала красавица с глаз холопов, бежавших следом за собаками. Словно растворилась юная эрзянка в воздухе. Собаки стали жаться друг к другу, скулить, словно были они не грозными хозяйскими псами, а сиротливыми щенками.

Узнав, что не удалось отомстить наглой девке, Иван Изотович рассвирепел и распорядился сей же час продать кузнеца Трофима помещику Ястребецкому из Саратова в уплату карточного долга. Узнала Дарья, мать Арины, о пропаже дочери и бросилась в ноги барину, когда тот вышел на прогулку к пруду. Иван Изотович толкнул её ногой так, что упала она виском на камень и преставилась. Кузнец Трофим увидел это и кинулся к бездыханной жене, а потом поднял глаза на Ивана Изотовича, вскочил и вцепился тому в горло мёртвой хваткой. Задушил бы кузнец барина, не подоспей один из холопов, который воткнул кузнецу нож в спину. Остались у Дарьи и Трофима малые дети – три девочки и два мальца – сёстры и братья Арины. Некому было за них заступиться, кроме бабки, матери Дарьи – старой Эргеле. Взялась она их растить. А у Архипа и вовсе никого не было родных, и по нему мало кто плакал.

Прошло время и поползли по деревне слухи, что старая Эргела прокляла Ивана Изотовича. Деревенские жители знали, что Эргела была ведуньей. Травами и заговорами лечила она людей не только в своей эрзянской деревне Веленовке, но и в соседней Грибовке. Из окрестных сёл и деревень к ней больные наведывались. Обращалась она с разными просьбами и к шайтану, и к Богам своим древним – Инешкипазу и Мастораве. Свои сородичи её понимали, а холопы барские не разумели, какие задумки старуха вынашивает и что за просьбы к небесам и священным деревьям возносит.

Видно, сильным оказалось проклятие Эргелы. Страшной смертью умер Иван Изотович. Сначала стало ему сниться, как приходят к нему жуткие, непокрытые шерстью жуткие звери с вытянутыми мордами и горящими глазами. Молча они принюхивались к нему, скалились, обнажая огромные жёлтые клыки и вытягивали свои тонкие раздвоенные языки.

А однажды ночью его слуга заметил, как по коридору особняка пробежал зверь размером с волка и метнулся к двери барина, надавил на неё лапами и открыл. Испугался слуга и выронил подсвечник с горящими свечами. Тогда чуть не начался пожар. Затоптал слуга пламя ногами, а потом перевёл взгляд на хозяйскую дверь, которая сама закрылась за непонятным зверем. Сначала он решил подойти к двери, но потом похолодел, услышав душераздирающий крик Ивана Изотовича. Не смог слуга со страху шагнуть к двери. Когда же на дикие вопли барина прибежали другие холопы и открыли дверь, было уже поздно. Окно в комнате оказалось распахнутым, и задувавший свечи ветер гулял по барской опочивальне. Барин лежал на кровати в разодранной белой рубахе, грудь его была исполосована глубокими ранами. У помещика было порвано горло и залита кровью рубаха. Опытный егерь, примчавшийся на крики из флигеля и вбежавший вместе со всеми в спальню, определил, что хозяина рвал когтями трёхпалый зверь. Такие звери в здешних лесах не водились. Перекрестились холопы, а после помещика отпел отец Иоанн. Барина похоронили возле церкви. Кроме слуги, больше никто не видел того зверя, который разорвал помещику горло.

– Это была чупакабра, которая пришла из параллельного мира? – с придыханием спросил Коля, заслушавшийся Михаила Всеволодовича.

– Называй ты её, как хочешь, а подобная тварь, пьющая кровь, существует. Возможно, это был кабрачокс, – сказал Михаил Всеволодович.

– Что же с батюшкой Иоанном потом сталось? – поинтересовалась Тамара Петровна.

– Как-то раз возвращался отец Иоанн из города с именин городского судьи. Ехал он в бричке. Кучер гнал лошадей, потому что уже стемнело, а вдалеке выли волки. Кучер потом рассказывал, что когда дорога вышла к Ольховому оврагу, сбоку ему померещился сиреневый свет. Он услышал тонкие голоса и лихой крик позади себя. Кучер оглянулся и увидел двух мохнатых невысоких существ уродливого вида, которые запрыгнули в открытую бричку к отцу Иоанну. Кучер ужаснулся их облику. Бесы заглядывали батюшке в глаза, дёргали за его окладистую бороду, отчего тот отчаянно закричал. Кучер похолодел от ужаса, а жуткие существа выпрыгнули из брички и скрылись в зарослях. Священник от переживаний прямо в бричке преставился, а его хладное тело кучер привёз в село Волково в полночь. В ту ночь кучер поседел. Батюшку тоже хоронили седым.

– В бричку забрались мохнатые кыхи! – догадался Коля.

– Наверняка, это они проникли в наш мир. Вскоре после того события в Веленовке появилась пропавшая несколько лет назад поседевшая красавица Арина. Прошла она ранним утром по укрытой туманом деревенской улице к своему дому, где встретили её братья, сёстры и старая Эргела. Ничего не рассказывала Арина о том, что с ней было, а вскоре она ушла из деревни. Не осталась она жить в своей избе, хотя хозяином поместья и владельцем крепостных к тому времени стал новый хозяин – семейный и благочестивый человек, двоюродный брат Ивана Изотовича.

Разное люди говорили о судьбе Арины – то ли она ушла в монастырь, то ли стала странницей.

Старая Эргела вырастила внуков, а в сто два года умерла. Перед смертью она сказала, что всем людям прощает она обиды, но не прощает лишь помещика Ивана Изотовича и всех его потомков. И её слова стали сбываться. Нового помещика задрал медведь во время охоты. Причём страшно убил – отгрыз голову. После смерти Эргелы местные жители стали рассказывать, будто в Ольховом овраге иногда появляется призрак дружинника с мечом, а по склонам оврага порой скачут мохнатые черти.

– Как же я мечтаю, чтобы мой Алёшенька поскорее вернулся домой! – воскликнула Тамара Петровна.

– Вы закончили историю Ольхового оврага? – спросил Коля.

– Я могу поведать ещё одну, – сказал Михаил Всеволодович.

– Сначала объясните мне, в том мире водятся только такие ужасные существа? Каково сейчас там, среди них, моему Алёше! Ведь оттуда если и возвращаются люди, то поседевшие и напуганные, – расстроилась Тамара Петровна.

– Всё не так мрачно. Да. Внешность у существ из иных миров действительно жутковатая, но это не говорит, что там царит ужас. Возможно, тамошняя жизнь во многом напоминает нашу, – заметил Михаил Всеволодович.

– А следующий случай тоже связан с исчезновением людей и проникновением в наш мир потусторонних существ? – поинтересовался Коля.

– Этот случай связан лишь с исчезновением людей. Их возвращение из Ольхового оврага потом состоялось, но стало полной неожиданностью. Они вернулись, когда все их уже перестали ждать. Случилось это в середине девятнадцатого века, – начал очередной рассказ Михаил Всеволодович. – Народ тогда отмечал один из праздников. Гуляли деревенские жители, как и по всей Руси, весело. Основательно выпили самогона в тот день два друга Никодим и Григорий. Пили они в избе Григория, стоявшей на краю Грибовки. После того, как друзья выпили полную бутыль хлебного самогона, жена Григория Матрёна вытолкала мужа и его друга на улицу. Григорий проводил Никодима до деревни Веленовка, поскольку боялся, что друг его может свалиться в пруд, мимо которого проходила дорога. Но расстаться они так и не смогли. Они вернулись в Грибовку и зашли в избу, откуда вновь были выдворены суровой женой Григория. Друзья снова направились в Веленовку, но заблудились так, как могут заблудиться, идя по ровной дороге, только сильно пьяные мужики. Они снова вернулись в Грибовку. И на этот раз, только теперь уже с громким пронзительным криком, сопровождавшимся мощным ударом кулака Матрёны по спине супруга, друзья снова были изгнаны из родной избы Григория. К тому времени пошёл дождь. Как ни обидно стало Григорию, но пришлось ему брести в Веленовку, обнявшись с едва державшимся на ногах Никодимом. Шли они под дождём по раскисшей дороге, проходившей по берегу тёмного пруда. В сгустившихся сумерках приятели, незаметно для себя, сошли с грязной дороги, и стали забирать в сторону леса. Вскоре они оказались возле Ольхового оврага. И тут, как только Григорий на мгновение перестал поддерживать Никодима, тот поскользнулся и свалился в овраг. Никодим покатился по склону, ломая ветви кустарника. Оказавшись на дне оврага, он поднялся и принялся ругаться. Как часто бывает, пьяному мужику падение в овраг нисколько не повредило. К нему на помощь, ломая ветви кустарника и чертыхаясь, стал спускаться Григорий. Обнаружив друга живым и невредимым, Григорий обнялся с ним и запел песню, которую тут же подхватил Никодим. Они поплелись по дну оврага, не понимая, куда они идут. Лапти у них давно промокли, а под ногами захлюпала жидкая грязь.