Запотели глаза стеклянные,
Распустились цветы бумажные.
Пальцы тонкие, сердце в мраморе,
Пьяномысли натужно-протяжные.
Платье свадебное искомкано,
Тушь засохла дорожками серыми.
Стало горьким на вкус полусладкое,
Стало мериться всё полумерами.
Её влекло дыханье моря,
Бездонной страсти глубина,
Солёный ветер, шум прибоя
И беспокойная волна
Вздымалась в ней, кипя, бурлила
И сердце рвалось из груди…
И жизнь прошедшую забыла,
И страх остался позади.
Смерть держала полусгнившими пальцами распускавшийся бутон розы…
– Я даже помню твой запах. Не помню, как он ощущался, но я его определённо помню. Зачем ты явился мне?
Цветок слегка вздрогнул.
– Я – это жизнь и мы всегда должны быть вместе.
Череп под капюшоном из истлевшего тряпья беззвучно рассмеялся и небрежно отшвырнул слегка помятый цветок в дальний угол тёмной комнаты, где тот, опутавшись паутиной и вспугнув многоножек и чёрных скорпионов, замер, замерцав нежно-лиловым светом.
Зелёный свет из-под капюшона стал ярче.
– Я в любом случае выйду победителем. Всегда. Во все времена и эпохи. Зачем это всё?
– А я в любом случае перерождаюсь, чтобы дать имя новой жизни и когда-нибудь ты не будешь иметь над ней никакой власти…
Цветок увядал и больше ничего не мог сказать, но где-то далеко тянулись к небу мириады его собратьев.
Свет из-под капюшона потускнел. Смерть прислонилась к стене и молча смотрела, как увядает цветок, впервые созерцая тайну того, что ей доверили много веков назад.
Её глаза слабо светились во сгущавшемся мраке....
Человек в оранжевой арестантской робе бежал по лесу.
Быстрее, быстрее – до границы штата всего несколько миль, а там пускай ловят, как хотят.
Чёртов лес, когда же он кончится.
Его правая нога наступила на что-то твёрдое, раздался щелчок и человек упал.
Острая боль пронзила ногу чуть ниже икры.
– Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт!!! – закричал человек, увидев проступившую сквозь штанину кровь.
Граница штата была совсем близко.
Начальник тюрьмы поднял трубку.
– Вызовите Дженкинса.
Через пять минут тот был в кабинете.
– Вызывали, сэр?
– Да. Дженкинс, вы в курсе, что сегодня после обеда сбежал заключённый?
Дженкинс, высокий, худой человек со странными, ничего не выражающими глазами, сухо ответил:
– Да, сэр.
– Вы должны его найти и доставить обратно. Что вам для этого потребуется?
Дженкинс ухмыльнулся.
– Ничего, сэр.
– Совсем ничего?
– Совсем ничего, сэр.
– Тогда приступайте.
– Есть, сэр.
Дженкинс развернулся и почти вышел из кабинета, как начальник спросил:
– Кстати, Дженкинс, а что вы делаете по выходным?
Тот обернулся.
—Гуляю по лесу, сэр.
– И что вы там делаете?
– Ничего, сэр, просто гуляю. Разрешите идти.
– Идите.
– Есть, сэр.
Темнело.
Человек в оранжевой арестантской робе сидел, прислонившись к дереву. Его правая нога онемела, и самостоятельно освободиться не было никакой возможности.
– Меня же должны искать, – сказал он сам себе, – пусть, чёрт с ним, пусть накинут за побег, только бы нашли.
Вышла полная луна.
Человек лежал в полузабытьи, из которого его вывел хруст.
Он огляделся.
Из-за деревьев, опустив головы, подходили волки.
Они полукругом сели вокруг человека на расстоянии около трёх метров и смотрели на него, как будто чего-то ожидая.
Сердце человека бешено колотилось, он озирался по сторонам, надеясь хоть на что-нибудь.
Между деревьев показался огонёк и ещё через несколько секунд человек увидел приближающуюся фигуру с ружьём.
– Помогите, – прохрипел он, – помогите…
Фигура приблизилась, и человек узнал Дженкинса.
– Дженкинс, Дженкинс, помоги....
Дженкинс сел на корточки рядом с волками, которые дрожали, словно от мороза и положил руку на самого крупного.
– Здравствуй, Том. Помнишь, я говорил тебе, что от меня не сбегают?
– Д-да…
– От меня действительно не сбегают. Прощай, Том.
Человек вдруг понял, почему дрожали волки.
Они дрожали от нетерпения.
Дженкинс встал и пошёл в лес.
– Ешьте, – бросил он через плечо.
Нечеловеческий вопль ужаса и боли разнёсся над деревьями.
– Так что там случилось, Дженкинс?
– Я не успел, сэр – он попал в капкан и его порвали волки. Мне очень жаль, сэр.
Начальник откинулся в кресле.
– В этом нет вашей вины, Дженкинс. Но чёрт, сколько теперь бумажной работы…
– Разрешите идти, сэр?
– Идите. Кстати, Дженкинс, не хотите ли как-нибудь выпить со мной?
– С удовольствием, сэр.
Ветер свечу затушил на столе,
Ночь, я дыханье твоё ощущаю.
Туман, колыхаясь, ползёт по земле,
Что со мной будет к рассвету, не знаю.
Ты прикоснулась ладонью к ладони.
Ночь, ты опять мне поёшь эту песню;
Ночь, я всё знаю и всё уже понял-
Нам никогда уж не быть с тобой вместе.
Дыханием льда страх по сердцу разлился,
Вновь не увидеть мне блеск этих глаз…
Ночь, ты прости, что с путей твоих сбился,
Может, станцует ещё один раз?