Александр Воропаев
Всласть
Я с удивлением посмотрел на него. Мне не приходило в голову, что может появиться такое объяснение. Ну да, это же будущее, здесь Земля – это еще не весь мир. Солнечная система – задний двор человечества, в Вселенная лежит за порогом.
Сириус махнул рукой:
– Нет ничего проще, чем объяснить проблемы внешними причинами. Чуть-что, какие-нибудь непонятные эффекты или новые явления – сразу неведомые Странники. Гипотетическая сверхцивилизация – на нее можно все свалить.
– Так мы теперь летим к правительству? Или какой-нибудь комиссии?
Сириус поставил локти на появившийся под ними столик, положил подбородок на сцепленные руки.
– Нет. К моему создателю. Я же тебе говорил, Дмитрий: я думаю, проблема кроется во мне.
– К твоему создателю?
Сириус упоминал, что появился на свет, то есть осознал себя, полторы сотни лет назад. В таком случае его создателю должно сейчас быть… Я представил себе прикованного к постели немощного человека-развалину, окруженного сложными медицинскими приборами или вовсе, – живую голову, плавающую в банке.
– Ему сто восемьдесят два года, – сказал Сириус. – Не так уж и много. Ресурс человеческого организма можно очень сильно увеличить, если ему совсем немного помочь. Если бы ты согласился, чтобы я запустил в тебя нанокорректоров, то эффект ты бы ощутил довольно быстро. Представь себе, что бы ты получил: помимо отличного здоровья – увеличенную толерантность к жестким облучениям, изменению химического состава воздуха и жидкостей, снижение усталости, повышенную работоспособность, при необходимости, быструю регенерацию…
– Не надо в меня никого запускать!
– Ну я так и знал. Ты себе не изменяешь. Но раз ты, наконец, у меня, позволь хотя бы просканировать твое тело. В твоем времени у меня нет такой возможности. На борту имеется штатный медицинский бокс. Он предназначен для тяжелых и экстренных случаев, но и стандартный чекап сделает.
Я пообещал Сириусу подумать об этом. Может, на обратом пути.
– Это что? – спросил я, указывая вниз.
Я обнаружил, что если расфокусировать взгляд на поверхности пола, он тоже становился прозрачным. Теперь под нами лежала широкая белоснежная равнина.
– Северный полюс. По правилам, гиперпрыжок нужно осуществлять в открытом космосе, вдоль по земной оси. Сейчас мы выйдем за пределы экзосферы, наберем скорость (я почувствовал, как кресло крепко охватывает меня со всех сторон) и сделаем прокол. Не напрягайся. Когда ты попал сюда, ты что-нибудь почувствовал? Ну, может, и теперь для тебя все пройдет безболезненно. По крайней мере, в физическом плане.
Звезды перед глазами дернулись и в один миг расплылись в яркие линии. Линии дрожали перед глазами, медленно меняли свои изгибы и пылали неоновой бирюзой. Я хотел закрыть глаза, но веки меня не слушались. У меня просто не было тела. Сколько это продолжалось… может, четверть часа, а может, и неделю. Понятие времени потеряло свой смысл… Ощущение было тягостное – какое-то напряженное бесконечное ожидание. К норме все вернулось словно по щелчку, в одно мгновенье. Перед нами висел голубовато-рыжий диск размером с баскетбольный мяч. Все остальное пространство вновь зияло бархатной чернотой, густо пробитой гвоздиками звезд.
– Саула, – бесстрастно сообщил Сириус. – Вторая планета в системе ЕН-7031, область сигмы Ориона, к юго-западу от Альнитака и к западу от туманности Конская Голова, триста восемьдесят семь парсеков от Земли.
Я помнил, что парсек – это больше трех световых лет, выходило… я зажмурил глаза. Мне остро представилось, что я маленький кусочек плоти, затерянный в бесконечной пустоте. Холодной и равнодушной. У нее не было ни верха, ни низа. Человеческие названия, данные частям этой прорвы, никак не умоляли ее безжалостной бесконечности.
Прошло не менее часа, пока планета не приблизилась и не закрыла собой весь обзор. Я смотрел на нее сквозь набрякшие веки; на глаза то и дело сами собой наворачивались слезы. Еще через час корабль опустился на поверхность.
– Прилетели.
Сириус поднялся из кресла и спустился вниз. Я продолжал сидеть на своем месте. Я все еще переживал кризис близкий к экзистенциональному. Спутник оставил меня одного не случайно. Возможно, предполагалось, что мое состояние являлось некой нормой и служило психологической платой за прыжок сквозь невообразимое пространство. Через полупрозрачные стены я видел все, на чем концентрировал свое внимание. Мы находились на каком-то обширном нагорье или в степи, напоминающей монгольскую. Почему-то возникала такая ассоциация… Вокруг были покатые холмы и между холмами, рядом с кораблем, текла широкая, но, по всей видимости, неглубокая река. В ее русле там и сям лежали камни. На другом берегу реки, под защитой возвышенностей, росли самые обыкновенные деревья – можно было легко назвать их ивами.
Под «ивами» стояла круглая постройка, напоминающая приземистую юрту. Рядом из земли торчала высокая металлическая штанга, с тонкой спицей на самом конце – в точь-точь антенна, или банальный громоотвод.
Мой спутник вышел наружу. Постоял, глядя на сооружение, полоски на его щеках вновь проявили себя. Затем Сириус вынес из корабля какой-то обширный баул. Оставил его и вернулся в рубку. Баул тут же начал разворачиваться и увеличиваться в размерах.
– Хозяин в отлучке. Сейчас будет готов глайдер, и мы направимся прямиком к нему. – Сириус покачал головой и взял меня за руку. Прислушался. – Дмитрий Арсеньевич тоже непросто переносит скачок, но боты помогают снизить реакцию на выброс гормонов до приемлемого уровня. Ох уж мне этот здравый консерватизм.
Я поднял брови. Имя и отчество создателя Сириуса полностью совпадали с моими. Не то, чтобы это было невозможно, но… по крайней мере, вызывало вопросы.
– Уже получше, – сказал Сириус, отпуская мою кисть. – Да, да – у тебя снова вопросы. Лететь почти час, объясню по дороге. Думаю, глайдер уже готов.
На месте вытащенного на берег баула стоял аппарат, напоминающий небольшой реактивный самолет. Треугольное крыло, по которому вы взошли к фонарю кабины, лежало прямо на земле. Кабина была круглая, обширная, в ней находилось шесть яйцевидных кресел.
– Да, в нашем мире тоже есть Дмитрий Арсеньевич Горпилин, – сказал Сириус, когда мы заняли места. Я опустился в кресло напротив собеседника. – Ты, Дима, конечно, не мог не предполагать этого. Но это другая история. Ваши с ним биографии с определенного момента отличаются настолько же, насколько в этом несхожи наши варианты реальности.
Глайдер поднялся на десяток метров, развернулся и, плавно набирая скорость, заскользил над холмами.
– Трудно сказать, почему у вас замер прогресс, никаких видимых причин мне выявить так и не удалось, – продолжил Сириус. – Помимо прочего, у вас до сих пор компьютеризация является лишь элементом фантастической литературы, никому в голову не приходит объединить отдельные вычислительные машины в глобальную паутину, а у нас уже в твои студенческие годы случился бум искусственных нейросетей, все кому не лень бросились их создавать. Наш Горпилин тоже увлекся этой идеей. Финансовых средств на машинное обучение своего детища у него не было, но имелись неуемные амбиции и тяга к необдуманному риску. Дмитрий Арсеньевич использовал единственную доступную ему нейросеть – биологическую систему нейронов собственного мозга. Свою задумку он исполнил с помощью обычного бытового мыслепроектора. На выходе получился я.
Я не задавал вопросов и ждал продолжения. Конечно, это все было не обо мне – о другом Горпилине. Мне трудно было представить, что я мог бы при определенных обстоятельствах стать великим ученым-первооткрывателем. Я всего лишь книжный червь, рефлексирующий ориенталист… И все же, отчего-то рассказ Сириуса грел мое самолюбие.
– Я получился не именно в таком виде, каким ты меня знаешь. Заслоном я стал не сразу. Но главное – я осознал себя. Еще в мозгу Дмитрия Арсеньевича. Что-то произошло, когда шел процесс моего обучения… Позже мой потенциал – среди тысяч других бытовавших нейросетей – заметил одноименный институт. Он и подвел под меня настоящую основу. Снабдил базами данных, создал мое первое физическое тело. Я стал тем, кто я есть – главным помощником человечества, джином из волшебной лампы. Но теперь у джина проявился изъян…
– И что ты намерен сделать?
– Вернуться к началу. Может, само мое появление связано с особенностями личности моего создателя, и там же может находиться первопричина моей проблемы. Ведь Горпилин-старший всегда был чудаком и чем дальше, тем больше им становится. Ты, Дима, человек обыкновенный, нормальный (мне отчего-то вдруг остро захотелось поспорить). Я сравню морфологию ваших синапсов и медиаторов и приму решение, что делать дальше.
Небо на Сауле было глубокое, сизовато-синее, в нем тесно толкались армии светлых кучевых облаков, а совсем над холмами, у горизонта, оно становилось серым. Может, там громоздились далекие горы, а может мы летели прямо в пылевую бурю.
Наверное, все же – горы: там начинала угадываться какая-то структура.
– Боже ты мой! – проговорил я. – Боже-шь ты мой!
В приземной части неба произошли изменения. Оно тоже приобрело сизовато-синий цвет, и из него внезапно и сразу целиком проклюнулось сооружение, напоминающее полый обод колеса… нет, скорее, наклоненный дугообразный побег ежевики, – остальные элементы, насаженные со всех сторон на диск, создавали это сходство с растением. При этом размеры объекта были очень и очень большими – просто циклопическими. Радиус дуги, должно быть, составлял десятки километров… На побеге – опять же, повторяя растение – присутствовали характерные продольные полоски, и он был весь усеян конусами-колючками. В стороны от дуги отходили отростки (наверное, на сотни метров), а вот вместо листьев на них находились круглые реснитчатые зевы – двойные, как у росянки…
Вся конструкция вызывала ощущения напряженности, какой-то… взведенности. Наверное потому, что самые крупные из «листьев», и остальные элементы, в виде завитушек, находились в верхней части дуги и смотрели в небо. А самые маленькие – в нижней. Что за странная логика! Неваляшка наоборот. На нее даже страшно было смотреть. Мне все время казалось, что она вот-вот перевернется вверх тормашками – есть же какие-то элементарные непреложные законы…
– Это невероятно! – снова воскликну я.
– Вот именно.
– Значит, на планете есть цивилизация?
– Местная цивилизация не имеет к этому никого отношения, – ответил Сириус. – Она еще не вырвалась из варварства и находится где-то на уровне нашего раннего средневековья. Ее представители кишат паразитами, разъезжают на вьючных животных с холодным оружием в руках, и при случае норовят потыкать им друг в друга… То, что ты сейчас видишь, лишь внешнее проявление артефакта. Основная часть объекта находится под поверхностью. Невозможно сказать, на какую глубину он уходит. Он всеми силами препятствует телеметрическому сканированию и вообще любому приборному исследованию. Только визуальные наблюдения. При этом он постоянно и неуклонно погружается в планету. Всего через несколько десятков стандартных лет он полностью уйдет в нее. Может быть, доберется до самой сердцевины. Дмитрий Арсеньевич считает: это взведенная пружина какого-то механизма.
