Александр Владимирович Хомчик
Поздравления. Том 2й
Беззаконие, совершенное намеренно, совершившего не покидает, под его [власть] в свое время, конечно, попадает совершивший. А нерадивый, деятельностью разума и органов чувств не достигший разуменья, душой привязанный к хорошему и дурному, попадает в большие беды. Кто навсегда и полностью преодолел страх, освободился от страсти, не задевается злом, даже среди мирских вещей оставаясь… Правду, самообладание, терпение, познание прославляют в мире знающие люди… Надлежит соблюдать подвиг самообладание, охранение [высшего] «Я», правду… Если на меня кричат, я ничего не отвечаю, если меня бьют, я переношу терпеливо. Превосходно то, что арии называют терпением, прямой, милосердием, правдой…
Безгневный лучше гневливого, стойкий нестойкого лучше; человечный лучше бесчеловечного, знающий незнающего лучше. Обиженный [обидчика] да не обидит, пусть крепится, так он свой гнев сожжет и плод добрых дел [обидчика] получит. Кто, сверх меры порицаемый или хвалимый, не отвечает тем же, кто, побитый, не возвращает ударов и, сдержавшись, не желает злого обидчику, тому постоянно завидуют боги. Порывистое слово сердца, порыв гнева, порыв любопытства, порыв похоти, обжорства – кто сдерживает эти порывы, когда они возникнут, того я считаю за мудреца… Любопытству, ярости меня не осилить. Я не гонюсь за предметами чувств, даже соблазняемый, с пути не сбиваюсь. Проклинаемый, никому не отвечаю проклятьем, я знаю, что здесь самообуздание есть – дверь в бессмертье. Освобожденный от зол, как от [осенних] туч месяц, бесстрастно ждет времени мудрый и мудростью достигает совершенства…
Злоречивые не желают признать в человеке хороших качеств, они стараются найти в нем [лишь] дурные свойства… С каким кто поведется, таким и становится обычно. Человек становится тем, кем стать он хочет. Общается ли он с добрым или недобрым, подвижником или вором, того и нрав человек принимает, как одежда краску. Всегда со святыми беседуют боги, а страсть, заблуждение, приязнь [к миру], особенно гнев, вожделенье – эти пять пороков силой йоги срезав, тот [благой] плод получают. Как большая рыба, порвав сеть, снова [уходит] в воду, так безгрешные йоги того высшего пути достигают. Человеческих дел посмотреть не приходят… А если человек всегда предается чревоугодию, похоти, воровству, речам непотребным, даже когда, познав их, он отойдет от пороков, его подальше держат боги.
Не бывают довольны боги губителем правды, вкушающим все [без разбора] или занимающимся греховным делом; но к людям, блюдущим обеты, признательным, радующимся долгу, к таким они благосклонны. Неудачное сосредоточие по недоброму пути людей уносит, как в [открытое] море корабль без кормчего [уносит теченье]… [Видев] ужасные затмения луны и сияющего [солнца]… Вот какие пороки заметны в телах всех воплощенных: вожделение, гнев, страх, сонливость, а пятый называется одышкой. Гнев подсекают терпеньем, вожделение – воздержанием от мечтаний, сонливость – преумножением ясности, страх – бдительностью [подсекают]; пятый [порок] – одышку – умеренной едой срезают… Тех бесстрастных, владеющих собой подвижников, мужественных, совершенных, богатых подвигом – нежный, прохладный, благовонный, приятный касаньем, наилучший из семи ветров, в превосходные миры направляя, на высший путь неба… Или постящийся весь месяц, едящий коренья, или питающийся плодами, вкушающий лишь воздух, коровий навоз, воду или лепешки с маслом, питающийся коровьей мочой, овощами, цветами, питающийся мхом или отбросами живущий, питающийся сухими листьями, упавшими плодами живущий, принимающий невообразимые муки, стремясь к совершенству…
Благочестивому, праведному, не любящему порицать другого, постоянно бодрствующему, деятельному, терпеливому, благожелательному, очищенному, благонравному, не любящему пересудов, любящему уставы, хорошо усвоившему законы неба, знающему, избегающему зла, терпеливому, самообузданному, умиротворенному – таким сообщать подобает Веды… Благожелательным, самообузданным, чистым, стойким, правдивым, честным… Как легкое загрязнение человек шутя удаляет с тела, а сильное – с большим трудом, так же и зло удаляют… Всегда нужно развивать хорошее, отбросив дурное… Нестойкий духом, стань суровым! Ты, неразумный, будь разумным! Утишься, неумиротворенный! Ты, непознавший, стремись к Познанью!..
Благость, восторг, изобилие, озарение, приятность, чистота, счастье, здоровье, благочестие, удовлетворенность, бесскорбность, отсутствие начинаний, терпение, невреждение, крепость. Уравновешенность, правдивость, невинность, мягкость, совестливость, непоколебимость, чистота, честность, благонравие, незлобивость, умиротворение сердца, отрешенность от желательного-нежелательного, отсутствие бахвальства совершенным, отсутствие зависти к чужому добру, принятие для себя [достойного] дара. Состраданье ко всем существам… Любовь к пересудам, привычка к спорам, себялюбие, пренебрежительность, суетность, враждебность, драчливость, грабительство, бесстыдство, нечестность, разборчивость, грубость, похотливость, гневливость, пьянство, спесь, ненависть, бахвальство – так перечислены свойства. И совокупность свойств тьмы, известны они: заблуждение, непросветленность, слепая тьма, омраченность. Слепая тьма называется смертью, омраченность – гневом. Вот [еще] признаки мрака: к пище непомерная жадность, в еде, а также в питье ненасытность, пристрастие к лежанию, сиденью, к духам, нарядам, к дневному сну, нерадивости, к заносчивой речи, к пляскам, музыке, пенью, из-за невежества легковерье, ненависть к выполнению разных обязанностей – таковы свойства мрака…
Кто видит иначе, [чем оно есть], тех зрение несовершенно; в ужасный ад проявленного они попадают снова и снова… Он сладко спит, как сытый. «Как при безветрии горит светильник, наполненный маслом, неподвижным, [устремленным] вверх пламенем», – так определяют мудрые преданного… Зловещие признаки [близкой смерти], установленные мудрецами, я перечислю, какие бывают в течение года перед расставанием воплощенного [с телом]. Кто перестает видеть [звезду] Арундхати, которую прежде видел, а также Крепкую [звезду], и кто стал видеть полную луну, как [расплывчатое] пламя, и полумесяц справа, один год тому жить [осталось]. Кто в зрачках другого себя не видит, не видит четко в них собственного образа, тому год жить [осталось]. Если превосходное знание сменяется незнанием, а превосходнейший блеск [красоты] утрачивает яркость, или приходят [другие] искаженья природных качеств, это признак смерти через полугодье. Если у пренебрегающего богами загорелое лицо становится бледным – это признак смерти через полугодье. Кто видит, как разорванную паутину, круг Сомы/луны, а также, кто способен смотреть на тысячелучистое [солнце], через семь ночей тот смерть увидит. Если человек вместо благовоний чует трупный запах в жилищах богов, через семь ночей тот смерть увидит. Вялость ушей, бледность лица и десен, [тусклость] взора, потеря сознанья, похолодание [тела] есть признак, что смерть в тот же день наступит. У кого без причины левый глаз оплывает, или если у кого «из головы выходит пар», это признаки того, что смерть в тот же день наступит. Человек, владеющий собой, заметив такие зловещие знаки, а если ему нежелательна смерть, и в этой деятельности он пожелал бы остаться, пусть он сохранит все запахи, вкусы… И йогой он смерть победит…
Богиня Сарасвати; слог аум у нее на челе был начертан… «Освобождение рождается от знания, а не от неведения», – так говорят. Поэтому нужно стремиться к достоверному знанию, чтобы так освободить себя от рождения и смерти… Поэтому знание нужно искать везде, [ибо] оно пребывает везде… Старость и смерть, как две волчицы, существа поглощают: сильных и слабосильных, больших и малых… Тогда прежний свой образ она сбросила силой йоги, и другое, непревосходимо-прекрасное, приняло тело… Красота и юность – великая сила женщин… Утонченностью, рассудительностью, последовательностью, ясностью доводов-выводов – должна быть речь, называемая [разумной]… Когда говорящий обращается к слушателям без уваженья, говорит лишь в свою пользу, [пренебрегая] пользой других, тогда не ладится беседа. Или когда человек говорит лишь в пользу других, своей пренебрегая пользой, он подозрение в своей искренности зарождает; такая речь тоже порочна. А кто говорит в интересах того и другого, не выявляя расхождения между слушателем и говорящим, тот красноречив…
Я и ты, и какие ни есть иные воплощенные образуются подобно каплям, возникают из семени и крови. Из их соединенья образуется то, что зародышем называют; из зародыша возникает пузырь, а из пузыря образуется плод, так считают. Из плода развиваются ногти, волосы [тела] и прочие члены. Когда зарожденному существу исполняется девять месяцев, оно рождается в мире имен и образов в зависимости от признаков – женщиной или мужчиной. Цвет тела новорожденного до ногтей пальцев – медно-красный…
Правитель всегда зависим от внешнего, даже в малом, тем более в отношении войны или мира; где же быть независимым ему?.. С женщинами в отдыхе и забаве он всегда зависим; где его независимость в общении с другом, в совете? [Говорят]: его независимость в том, что он другим повелевает, но и здесь каждое мгновенье ему приходится поступать не по своей воле: желая спать, он не может уснуть из-за людей, выполняющих его приказы. Если даже он и позволит себе задремать на ложе, он должен просыпаться против воли. «Съешь, выпей», «Говори», «Слушай» и прочее – так действовать помимо воли его побуждают другие. С просьбами к нему постоянно приходят и приходят люди, и не в силах он одарить даже больших людей, храня [государственные] богатства. Одаряя, он истощает казну, так у него [возникает] враждебность к раздаче. Неполадки, вызывающие отвращение к царству, его обступают мгновенно. Относительно мудреца, богача, воеводы, даже когда они без сторонников, одиноки, у него подозрения возникают. Если ж он тех не боится, то своих постоянных хвалителей он начнет опасаться. Ведь перечисленные мной предать могут, он их начинает бояться, представь себе это!
Женами, сынами, собой, казной, советниками, друзьями князь обладает, когда опустошается [его] земля, сгорает его кремль или лучший боевой слон погибает, от этих мирских невзгод он страдает из-за неправильного познанья. Несвободный от горестей сердца, от возникающих желаний, отвращения, страха, от головной боли и прочих болезней, поражающих его наравне с другими, разными противоречиями раздираемый, устрашаемый отовсюду, цепляясь за вожделенное царство, он считает бессонные ночи. Мало счастья приносит [царство], а горя – в преизбытке, а силы в нем – что в костре из сена, что у пузыря в пене! Кто, добиваясь царства и захватив [его], получает удовлетворенье? «Это мое!» – так ты мыслишь о кремле, о царстве. Но войсковая сила, казна, советники – чьи они? Или ничьи, владыка? Союзный совет, кремль, государство, воевода, судья, казны и земли властитель – вот семь членов его царства; как три [воткнутых палки], сомкнувшись, они [поддерживают] друг друга; и кто из них выше? То один, то другой выдвигается в то или иное время; кому повезет в деле, тому и быть головою.
Эти семь членов совместно, да еще трое других образуют десятку, она наслаждается царством наравне с правителем, который радеет о долге, прилагает много усилий. Лишь десятую часть получает, а иногда и меньше десятой. Нет их без соправителей, если нет его, откуда закон? Откуда быть высшему, коли нет закона?.. Нет у меня привязанности даже к собственному телу. Как в пустом доме нищенствующий странник одну ночь проводит, так и я в твоем теле эту ночь перебуду. Почтенная знаками уваженья, речами, гостеприимством. В добром убежище пересплю и, довольная, назавтра уйду… Зной, острейший холод, голод, жажду и ветер сноси, постоянно сдерживай чувства. Правду, честность, безгневность, безропотность, самообуздание, умерщвление плоти, невреждение и дружелюбие соблюдай по закону. Пребывай в правде, радей о долге, покинь всякую кривду, остатками [от трапезы] богов и гостей поддерживай жизнь тела…
Сожительство с любимыми кратко, что же ты дремлешь? Ведь неутомимые, всегда бодрствующие, настороженные супостаты вплотную подстерегают, а ты, как ребенок, не бережешься! Здесь считаны дни, здесь век исчезает, и ущербляется жизнь; почему же ты, вскочив, не убегаешь? Отрицатели стремятся к посюстороннему, к узам плоти и крови, Когда же идет о потустороннем деле – они спят спокойно. На Закон эти люди ропщут, преисполнен заблуждения их разум, по бездорожью плетутся, и кто за ними пойдет, тот страдает. А умиротворенные, преданные Писанью, многосильные махатмы шествуют путем Закона, их вопрошай, воздавая почтенье. Держись мысли тех пробужденных, прозревающих высшим разумением, блюди сознанье, сбивающееся с дороги. Разум глупцов лишь в сегодняшнем дне, «до завтра далеко!» – так они говорят беспечно; наслаждаясь всем [без разбора, накопление] кармы земной не видят.
Став на лестницу, восходи, ступень за ступенью. Ты, как гусеница, себя опутал, ужели не разумеешь? Отрицателя, сбившегося с правильной дороги, как бы стоящего над обрывом, обойди слева; как вырванный тростник, такого человека [покинь], не размышляя [долго]. Из стойкости сделай корабль, через пучину рождений переправляйся! Смертью повержен мир, [его] старость мучит? Ведь смерть всех беспощадно уносит. Мечтающего о сокровищах, несытого вожделенным Смерть, ухватив, уносит, как волчица, напавшая на ягненка… Кому любы чрезмерная жадность, неприязнь, беззаконие, непотребное слово, кто с доверившимся [ему] поступает недобро; тот за совершенные злодейства без добра пребывает в глубочайшей бездне, погружается в горячую [реку] Вайтарани, в [железном] лесу листья-мечи его тело рубят, низвергается на ложе из топоров; в той великой бездне он много страдает. Ты большие слова произносишь, а на запредельное не взираешь.
Приближается [старость], исподволь подготовляемая смертью, а ты не разумеешь! Чего ж ты сидишь? Нужно идти вперед!.. Вскоре старость тело твое обессилит, красоту, силу членов она уносит. Береги свое единственное богатство! Вскоре смерть, возничая болезней, раздробит твое тело. До конца жизни усердно совершай великий подвиг. Вскоре страшные волки, подкрадываясь к человеческому телу, его со всех сторон обступят. В добронравии усердствуй! Торопись! Одинокий, не забывай, что в слепую тьму ты будешь вглядываться… Ни мать, ни отец, ни сын и домочадцы, ни хвалимые дорогие люди не будут сопровождать ушедшего в одинокую дорогу. Только ранее совершенное дело, хорошее или плохое, для странника в потустороннее одно лишь важно. Праведно ли, неправедно собранные груды золота и самоцветов при кончине тела не принесут блага [человеку]. Относительно дел, совершенных и несовершенных, для тебя, ушедшего в иное, среди всех людей нет свидетеля, равного тебе самому…
Кто свой разум удерживал от заблужденья, тот восходит вверх… Накопляй же праведность, ведь твоя юность проходит! Вскоре смерть устроит [тебе] безотрадное выжимание сомы; воспрянь, будто ты уже схвачен, спеши усердствовать в долге! Ты отправишься [в те миры] последним и первым… Чувственность – это узы [для мудреца], для черни – радость; благонравные, их рассекая, уходят; злонравные не рассекают. Когда ты умрешь, зачем тебе сыны, домочадцы, богатство? Куда исчезли все твои предки?.. Шел по земле пешком, способный по воздуху переноситься… Владеющий чувствами, победивший гнев, не гневался, не восторгался… Если у тебя в сердце есть сомненье; разрешать нужно то, что смущает…
Надо избегать постоянно из страсти и тьмы возникающих пороков; кто на пути ясности утвердился, тот в себе закон узрит. Во всех существах себя и все существа в себе созерцая, он не загрязняется [внешним], как не намокает водяная птица. Как птица, снизу [взлетая], достигает беспредельного в выси, так, покидая тело, освобожденный, свободный от противоречий, достигает умиротворенья… Свет, нигде больше, он во всех существах одинаков. Себя самое созерцать способно полностью самоуглубленное сознанье. Тот, кого никто не боится и кто не боится никого другого, кто не желает, не ненавидит, тот вступает вверх. Кто ни в каком существе ничего нечистого не вызывает делом, словом, мыслью, тот вступает вверх. Кто приобщается к закону в сердце и устраняет ослепляющую зависть, [кто] покидает вожделенье, заблужденье, тот вкушает благое. Кто, слушая ли, смотря ли, бывает равным ко всем существам, от двойственности свободный, [тот] вступает вверх. Кто на похвалу и порицанье одинаково взирает, на счастье-несчастье, на золото, железо, приятное-неприятное, тот вступает вверх. Кто на целесообразное-нецелесообразное, на зной-холод, на жизнь и смерть одинаково [смотрит], тот вступает вверх.
Как выпущенные члены черепаха вновь вбирает, так и чувства втягивает нищенствующий странник. Как при светильнике видна окутанная тьмой одежда, так при светильнике разума становится видим закон… Это все в тебе я вижу, а также иные предметы познания тебе досконально известны. Знаю, что ты преодолел [влеченье] к предметам чувств, благодаря милости твоего гуру и твоему стремлению к знанью. По его же милости весьма труднодостижимым, я обладаю этим дивным знанием, оттого и про тебя мне все известно… Когда решительный, чистый, подобно мне, разрешит сомненья, освобождается от уз сердце, и он вступает на эту дорогу. Ты преисполнен познания, стоек разумом, не жаден, без таких усилий нельзя достичь запредельного. Для тебя нет счастья-несчастья, [у тебя] нет жадности к предметам, не возбуждается в тебе страсть, ты не находишь удовольствия в пении, пляске. Родственными узами ты не связан, к страшному нет у тебя страха; я вижу, равны для тебя ком земли, золото, камень, о причастный великой доле. Я вижу, да и другие мудрецы [видят], что ты достиг негибельной, безболезненной, высочайшей дороги… Сотнями многоцветных павлинов, «ке-ка!» кричащих… Черными кукушками, стаями царственных фламинго… Там совершал постоянно трудновыполнимое умерщвление плоти он…
Ни в коем случае нельзя неосмотрительно давать знанье… Каждому нужно одолевать препятствия и каждому увидеть благо… Идущий по дороге богов достигает Вишну, но темна дорога предков; этими двумя путями – небесным и дальним – идут [после смерти]… Всемерно нужно отрешаться от влечений, гнева желающему достичь блага, ведь на погибель блага возникли те оба. Постоянно следует оберегать от гнева подвиг [самоистязание], от самости – блаженство, знание – от гордыни, себя ж – от заблужденья. Благожелательность есть высший долг, терпение – высшая сила, нет ничего превыше Правды. Благо слово правдивого, правдой говорит благо, правда для существ есть высшее благо, так полагаю. Кто все начинанья покинул, кто без собственности, без мечтаний, тот учен и мудр, он полностью все покинул. Кто с чувствами, подчиненными собственной воле, здесь странствует среди предметов, непривязанный, собранный, умиротворенный, неизменный, своим или не своим [окруженный], кто [постигает], что он – не это, тот, освобождаясь, скоро достигнет запредельного блаженства. Никогда ни с кем не заговаривая, никого не касаясь, ни на кого не глядя, так должен со всеми [встречаться] он тогда достигнет высшего блага. Да следует он путем милосердия: ни одному существу вредить он не должен.
Отрешение от собственности, от надежд, полная удовлетворенность, непоколебимость – [качества] себя постигшего и победившего; вот что называют высшим благом. Покинь собственность, покори [свои] чувства! Пребывающий в бесскорбном состоянии ни здесь, ни в ином [мире] ничего не боится. Не скорбит свободный от соблазнов, покинь свои соблазны! Покинув соблазны, спокойный, ты освободишься от мучительной скорби. Самообузданный, собранный, подвизающийся постоянно, желая победить [еще] непобежденное, от привязанностей будь отрешенным! Не привязанный к притягательным свойствам, направляется всегда к одной цели и достигает непревосходимого счастья. Среди существ, радующихся противоречиям, о единстве радей… Знай, такой насыщен познаньем; не скорбит насыщенный познаньем. Чистыми делами достигают божественного, смешанными – человеческого рожденья, а нехорошими – принудительно получают рожденья в лонах животных.
Постоянно теснимое страданиями рождения и смерти Существо… Как большая сеть вытаскивает рыб вверх, на сушу, так, увлекаемые тенетами привязанностей, видят люди великое горе. Домочадцы, сыновья, жены, тело – все ненадежно, все чуждо, нестойко; что же твое – доброе, злое ли [дело]? Если тебе нужно уходить поневоле, все покинув, бесцельно, зачем же ты привязываешься и не преследуешь своей цели? Без укрытия, без направления, по нескончаемому бездорожью, влекомый во тьму и дебри, как ты пойдешь, одинокий? И когда ты отправишься, никто тебя сопровождать не будет, только благие и злые дела пойдут за тобой, уходящим. Веденье, дело, чистоту, разнообразное познанье ради своей цели тебе нужно преследовать, так ты освободишься, преуспев в стремлении к цели.
Страсть, которой радуется чернь, – узы; добродетельные, их разрезав, уходят; поступающие дурно их рассечь не могут. Отрешенность – попутный ветер; быстро на таком плоту можно пересечь реку. Покинь праведность-неправедность, покинь правду-кривду; обеих – правду и кривду отвергнув, покинь и то, чем ты их отвергнул. Покинь правду силой отрешенности от начинаний и кривду – в силу отсутствия желаний, силой предельной решимости, разумом правду и кривду постигни!.. «Связан этим всем человек, – так мыслят, – также с триадой [должным, приятным, полезным], со счастьем – несчастьем, жизнью и смертью». Кто это досконально знает, тот возникновенье-уход постигает. Узнавать нужно одно за другим, [по порядку] все, подлежащее познаванью. Что воспринимается чувствами, считается проявленной [природой]; а непроявленная запредельна чувствам, по признакам ее постигают. Когда укрощены чувства, воплощенный словно из ключа утоляет жажду, сила прозревающего высшее-низшее не гибнет; он созерцает. Все существа везде и всегда, во всех состояниях; это – корень познанья. Единения со всеми существами нечестием нельзя достигнуть, [лишь] тот [достигает], кто знанием отвратил все бедствия, рожденные от заблужденья.
Не нарушается путь мира сиянием разума в мире… Человек, который из-за тех или иных совершенных им поступков постоянно страдает, чтобы избавиться от бед, [живые] существа убивает неоднократно; затем он еще много новых дел затевает. И опять из-за них страдает, как больной, принимающий неподходящее лекарство. Так непрестанно, ослепленный заблуждением, маревом счастья среди мучений, завлекается и всегда пахтается своими собственными делами, будто мутовкой, и, связанный своими же делами, он вынужден рождаться. Тяжко уязвимый, он так, как в колесе, вертится… А ты отвращайся от уз, от дел отвращайся! Стань всезнающим, всепобеждающим, отвращенным от быванья! Уже многие избегли новых сетей уравновешенностью, силой умерщвления плоти. Новых сетей избегнув, достигли совершенной праведности, начала неуязвимого блаженства… Беспечальный, умиротворяющий благой устав, предназначенный для уничтожения скорби, получают успокоившие разум и, получив, преуспевают в счастье. Тысячам горестных состояний, сотням ужасающих состояний изо дня в день подвергается заблудший, отрешенного же [они не тревожат]. Поэтому ради уничтоженья нежелательного выслушай: когда разум подчинен воле, достигается уничтожение скорби… Способ устранить страданье – о нем не думать, ведь думой его не избегнешь, а лишь еще больше растравишь.
Сердечную скорбь отгоняют познаньем, телесную – зельем, насколько ведуны способны; негоже уподобляться младенцам. Мимолетны красота, юность, жизнь, здоровье, забота о вещах и дружеские связи; за них цепляться не следует. О горестях одного весь народ скорбеть не может, пусть [тот] сам противодействует скорби, если видит выход. В жизни страдание преобладает над удовольствием, в этом нет сомненья. Влечение к чувственным предметам от заблуждения [возникает]; а смерть [всегда] нежеланна. Муж, полностью покидающий двоицу: несчастье-счастье, – уходит в бесконечное, об этом не скорбя. В беде человек покидает пожитки, да и хранить их не радость; их трудно добыть, а об утрате нечего думать. Попеременно человек приходит то к тем, то к иным достаткам; Несытыми невежды уходят, и удовлетворенными – отвлеченные. Конец всякого богатства – потеря; конец возвышенья – паденье; конец сочетанья – разлука; смерть – конец жизни. И нет конца жажде [жизни]; удовлетворенность есть высшее счастье, поэтому удовлетворенность здесь – настоящее богатство, мы мимолетны, как миг, и движемся без остановки, но раз и тела наши непостоянны, то что считать постоянным? Кто, размышляя об [истинном] Бытии, в существах запредельное постигает, тот не скорбит, когда вынужден уходить: на высший путь он взирает. Но если он еще не пресытился желанным, если еще хлопочет, то смерть, [его] ухватив, уносит, как тигр, что на скот нападает.
Итак, нужно стремиться найти способ полностью освободиться от бедствий; освобожденный, не скорбя, не предпринимая начинаний, да будет бесстрастен. Касания, образа, вкуса, запаха, слова «богатый» и «бедный» не воспринимают как-либо различно. До сочетания друг с другом существа не подвластны страданью, нечего, значит, скорбеть при разлуке, пребывая в природе. Суровостью нужно воздерживаться от полового общения и чревоугодья; руки, ноги [нужно сдерживать] глазом; глаз и слух – рассудком, его и речь обуздывают познаньем. Следует воздерживаться от участия в хвале, порицанье; кто отрешенно уходит, без самомненья, тот счастлив. Кто сидит своим внутренним «я», довольный, безучастно, без желаний, кто странствует с самим собою, тот бывает счастлив…
Когда происходит смена счастья-несчастья, ни знание, ни благонравие, ни мужество тут не помогут. От себя самого нужно стараться избавиться и не впадать в унынье. От старости, смерти, болезни нужно себя оберегать, как друга. Ведь болезни телесные и душевные пронзают тело, как остроразящие стрелы, пущенные из тугого лука. Если потрясенный страстями, истомленный и желает жизни, все же, вопреки его воле, к погибели влечется тело. Уплывают безвозвратно, как воды потока, дни и ночи, ущербляя век смертных. Светлые, кто ищет наслаждений, тот их получал бы согласно желанью, если бы высшее не сдерживало плод деятельности человека. Но владеющие собой, благие, разумные люди, уничтожившие свою карму, от плодов свободны. Другие же, худоумные, ничтожнейшие, недобрые люди, как бы отрешившиеся от надежд, [в действительности] до всего жадны… Некоторые же другие вредить существам всегда готовы; обольщая весь мир, заматерели в усладах. Некоторые сидят недвижимо, утвердясь в блаженстве, иные, стремящиеся к делам, недостижимого не достигают.
Убедись, что недостатки человека – от его природы… Нет способов поддержать людей; это [так], несомненно; их поражают болезни, как охотники мелкого зверя. Пораженные болезнями тратят большие средства, но врачеватели, даже стараясь, недугов исцелить не могут. Да и самих целителей, хоть и способных, опытных, сведущих, запасающих корни, преследуют болезни, будто охотники лань настигают. Хоть люди пьют разные маслянистые снадобья, настои, их ломает старость, как могучий слон – деревья. Кто же на земле болезни скотов, птиц врачует, хищников, [бродяг] злополучных? Обычно они не болеют. Даже к свирепым, трудноодолимым царям, устрашающим силой, Надвигаясь, подступают болезни, так хищная стая к быку [подступает]. Так людей, затопленных заблуждением, скорбью, быстро, без предупрежденья, бурный поток уносит.
Ни богатством, ни царственностью, ни даже ужасающим умерщвлением плоти воплощенные, связанные с лоном, свое естество изменить не могут; и жадные до всего не умирали бы, не старели, не видели бы неприятного, коли б их стремление к превосходству было плодотворным. Все выше и выше мирские [люди] стремятся превзойти [друг друга], Стараются, сколько в силах, да не удается им это. Опьяненных властью, пьяных от хмельных напитков вынуждены почитать трезвые, бесхитростные богатыри, преисполненные отваги. От иных беды [сами собой] отвращаются незаметно, у других же ничего не видно, что бы им принадлежало. Великое несходство плодов усматривается в связи с [прошлыми] делами: иные в шелках, другие в [лохмотьях] ходят. Все тянутся за желанным, а колесницы да гонцы – у немногих; у кого нет и одной жены, а у кого разных жен сотни. Радуются существа в противоречиях [жизни]; вразброд идут люди. Взирай на тот, иной, путь, и [тогда] здесь ты не впадешь в заблужденье. Покинь двоицу – должное-недолжное, покинь правду-кривду. Двоицу – правду и кривду – покинув, покинь и то, чем ты их покинул. Так возвещена тебе глубочайшая тайна; ее [постигнув], боги, покинув мир смертных, взошли на небо… «Сыновья да жены – великое горе, великий труд – постижение знанья. Какова же та вечная обитель, где ничтожны страданья, где велика удача».
Махабхарата. Книга 12.2 «Нараяния». Тогда Бхагаван, не принимающий определенного тела остался доволен… Эката, Двата, Трита (Первый, Второй и Третий)… Так он ублажил Бхагавана, богов изначального бога; тот воочию явился ему, незримый ни для кого иного. [Только] тот его может видеть, кому он оказывает эту милость… Не совершив предварительно умерщвления плоти, бога нельзя увидеть… Сказала некая бесплотная сущность из пространства. Бог сказал: «Нельзя иначе видеть Бога, как силой [благоговейной преданности]. [Лишь] после долгого, долгого времени, сосредоточения на едином достигнув, можно видеть того Бхагавана, трудноузримого в венце его сиянья… Он почтил их, склонив голову, и почтен был мысленно ими. Желая созерцать [бога], пройдя через все самоистязания, шепча молитвы, стойкий…
На одном сосредоточась, певец, воздев руки, погруженный [в священное самоисступленье], вездесущему, бесконечнокачественному начал хваленье: «Так многоразличные цвета и образы принимал Вечный, Святой стоголовый, тысячеголовый, тысяченогий, тысячеокий, тысячечревный, тысячерукий, а местами – незримый»… Слог ау́м звучал из уст [его], Сарасвати же следовала тому [звучанью]. Но меня они не узрели, и никто [меня] не может видеть, кроме безраздельно преданных, ты же из безраздельно преданных – наивысший.
Я гублю всех живых в [воздушном городе] Саубхе (летающий город). Надменный асур, возникает тот царь страны Гиривраджи, с помощью моей мысли его убивает [Бхима]. Совершив, я удаляюсь в свои миры, их предуготовил Брахма. Вот [мои] проявления, дваждырожденный: фламинго [ханса], черепаха, рыба, вепрь, человеколев, карла, Рама [сын Джамадагни], Рама, сын Дашаратхи, царь сатватов [Кришна] и Калки. Услыхав это слово бога богов, вздымающее волоса на теле… Как создано существо рожденьем, такой деятельности оно предается… [Бог], из пупка которого [вырастает] лотос, вечный (Вишну)… Тогда он усвоил, а также мое тайное имя… Нет учителя, подобного матери, и, как особые существа, они охраняемы… За изнасилование Ахальи [ее муж] Гаутама сделал бороду Индры рыжей и с дозволения Каушики лишил его яиц и дал [ему взамен] яйца барана. «Нельзя преступать слова матери»… Им сказал: «Риши Дадхича из рода Бхригу совершает умерщвление плоти; просите у него дара: подведите так, чтобы он покинул свое тело»… Так. Тогда боги пошли туда, где риши – владыка. Те ему сказали: «Да благоволит владыка ради блага мира покинуть тело». Тогда Дадхича спокойно, равный к удовольствию-страданью, погрузившись в себя, великий йогин, покинул тело.
