Александр Владимирович Андреев
Серпантин счастливых дней
Маршрутка несется по трассе, вдоль заснеженных полей, потушив огни в салоне. Тучи то наползают на луну, то расступаются, позволяя ей осветить рощицы, перила мостов, переброшенных через речушки, угловатые силуэты поселков и деревень. Одинокие сосны, словно сошедшие с картин японских художников приветствуют вызывающе ассиметричной кроной и служат мне вместо верстовых столбов. Отрадно, когда тебя ждут. Когда встречают на вокзале, кутаясь в пальто. Заскочить в магазин по пути, купить вкусненького, и в теплоту комнат, к заботливо подогретому ужину, благо идти совсем не далеко. Ирина пятиэтажка в пяти минутах ходьбы.
Будни учителя нелегки. Ира, бывает, сетует на трудности. Досадуя, обижаясь, возмущаясь. Но все равно не мыслит себя без школы. Именно той школы, в которой преподает. Еще бы. Связано с ней большая часть жизни, как пришла работать сразу после университета, так и преподает по сей день. Сеет разумное, доброе, вечное. Да и от дома недалеко. Дорога пролегает по стадиону, через небольшой, ухоженный парк. Провожая ее, сочиняю, делясь по пути:
Просинь неба отличный фон,
А природа прекрасный резчик,
Веткой ели, смотрящей во двор,
Инкрустирована бесконечность!
Хорошо все же, что Ире не прискучили мои нехитрые вирши! Здорово, когда глаза женщины блестят от восхищения даже от таких незначительных деяний мужчины.
Весна прокладывает себе дорогу ручьями. Сугробы скукоживаются, утрачивая белоснежно-молочную роскошь и, в конце концов, сходят на нет. Их судьбу разделяют и лужи, высыхающие на асфальте под щедрым майским солнышком. Правда, первые недели лета льет дождь и небо от края до края застелено темно-сизым покрывалом. Но в выходные, как по заказу, распогодилось. И мы вместе с детьми едем в ближайший, всего-то пара десятков километров, город на Волге. В городе есть вполне себе шикарная набережная. Или бульвар даже, не знаю точно, чем они отличаются. И вроде бы ничего особенного. Но настроение сразу меняется, стоит пройти первую сотню шагов. Вид на широкую реку потрясающий, фонари ретро дизайна выстроились императорскими гвардейцами, кафешка у театра, напротив, манит современной ажурностью. Не хочется ни о чем думать, довольно наслаждаться текущим моментом. На узор тротуарной плитки ложится живой, колышущийся орнамент теней от крон деревьев. Катера рассекают гладь реки и лодки водомерками скользят по волнам.
Спустя еще пару недель весь регион накрывает жутчайшая, противоестественная для нашей полосы, жара. Столбик термометра не опускается ниже двадцати семи градусов даже по ночам. В деревянном доме зной переносится чуть легче, но, все равно, заснуть не удается долго. Стулья вытащены во двор, на самодельном столе лампа, включенная через удлинитель, овощной салатик, нарезанный треугольничками (Ира всегда режет хлеб так) ароматный бородинский и белое сухое вино. Последнее, – по рекомендации телевизионных медиков, носящих преимущественно гордое звание докторов околовсяческих наук. Помогает так себе, но скрашивает досуг. Краса моя почти не прикасается к вину, так, цедит за компанию. Зато можно предаваться неспешным беседам, в духе помещиков девятнадцатого века. На утро, не выспавшимся, плетусь на работу, женщина с детьми остается на хозяйстве, в простых домашних хлопотах. Вечером встречает меня на половине пути, чтобы совместить прогулку по тенистой аллее и сократить время ожидания. Как отрадно, когда тебя ждут дома! Со мной такое случалось не часто.
Ира любит кошек. Особенно свою. Я к теме равнодушен, но, когда на запах жарящихся шашлыков, однажды заявляется черным угольком жалобно мяукающий котенок, все же оставляю насельника. Тем более, он один в один тот лунный кот на аватарке, который свел нас с Ирой вместе.
«Кошка», – авторитетно заявляет Ира.
«Будет Василиса!» – пожимая плечами, откликаюсь я. Через пару месяцев, занимаясь традиционным для представителя семейства кошачьих ритуалом, лже-Василиса являет нашему взору недвусмысленный аргумент, безошибочно идентифицирующий половую принадлежность особи.
