Александр Викторович Степанов
Как убить ведьму
© Александр Викторович Степанов, 2025
ISBN 978-5-0065-7523-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
**Глава 1: Тихая деревня**
Деревня Эльдридж, затерянная среди густых лесов и холмов, казалась вырезанной из древней сказки. Дома из тёмного дерева с соломенными крышами стояли, будто обнявшись, вокруг центральной площади, где колодец с резными драконами на срубе служил главным местом встреч. Здесь время текло, как мёд: медленно, сладко, и чуть липко от спокойствия. Каждое утро начиналось с перезвона косы на лугах, а вечера заканчивались у печей, где пахло ячменным хлебом и дымком.
Элиас, шестнадцатилетний юноша с вороновыми волосами, спадавшими на лоб, и глазами цвета весенней листвы, шагал по тропе, ведущей к дому. На плече болтался лук, в руках – два кролика, подстреленных у ручья. Он уже представлял, как мать, Мариэль, улыбнётся, увидев добычу: «Спасибо, сынок. Лине как раз нужно сил набираться», – скажет она, и тут же засуетится у котла.
– Элиас! – звонкий голос заставил его обернуться. Из-за плетня выглянула Лина, его двенадцатилетняя сестра, с лицом, вымазанным в земляничном варенье. – Опять без меня охотился! Ты же обещал взять меня, когда я подрасту!
– Когда перестанешь путать следы зайца с лисьими – тогда и возьму, – усмехнулся он, щёлкая её по носу. – Иди умойся, а то мать подумает, что тебя барсук облизал.
Лину это не смутило. Она выскочила на дорогу, подпрыгивая, как воробей: – А я сегодня помогала отцу в кузнице! Наковальню держала, пока он подкову правил. Потом старуха Мэри пришла – говорит, в лесу теней видела…
– Лина! – из-за угла появился отец, Гаррик, с руками, вечно чёрными от угля. – Не пугай брата глупостями. Мэри сто лет, ей и ворона привидением кажется. – Он кивнул Элиасу: – Иди ужинать. Мать ждёт.
Но когда Элиас свернул к лесу, чтобы срезать путь, отец вдруг окликнул его с необычной серьёзностью: – И не задерживайся. После заката здесь… – Он запнулся, будто поймав себя на слове. – Ничего. Иди.
Что он хотел сказать? – подумал Элиас, углубляясь в чащу. Воздух пахнул хвоей и сыростью, а между деревьями уже ползли сизые сумерки. Внезапно ветка хрустнула справа.
– Кто здесь? – Элиас натянул тетиву, сердце забилось чаще. Из кустов выскочил рыжий лис, мелькнул хвостом и скрылся. Юноша рассмеялся: «Трусливее Лины…»
Но смех застрял в горле, когда за спиной раздался шёпот. Не ветра, нет – словно десятки голосов лизали уши холодными языками.
– Кто здесь?! – повторил он, резко обернувшись. Тени между соснами сгущались, будто жили собственной волей. Шёпот нарастал, сливаясь в гул. Элиас побежал, цепляясь сапогами за корни.
Когда он вырвался из леса, деревня встретила его молчанием. Над крышами висела чёрная туча, неестественно круглая, как паучий кокон. Воздух дрожал, и даже колодезный дракон, всегда такой добродушный, теперь скалился в зловещей гримасе.
– Элиас! – Мариэль стояла на пороге, бледная, с ладонью, прижатой к губам. – Быстрее в дом!
Он вбежал внутрь, и дверь захлопнулась с таким грохотом, будто её закрыли на сто запоров. Лина прижалась к окну, широко раскрыв глаза: – Смотри! Туча… она движется!
– Отойди от стекла! – рявкнул Гаррик, но сам не сводил взгляда с неба. Тучевое пятно пульсировало, словто живое.
– Это из-за старухи Мэри? – прошептала Лина. – Она говорила, что Тени вернутся…
– Какие тени? – Элиас схватил отца за рукав. – Ты что-то знаешь! Почему не предупредил?
Гаррик отвернулся, его лицо стало каменным: – Не твоё дело. Завтра всё пройдёт.
Но Мариэль вдруг заговорила, обнимая себя, будто от холода: – Они клялись не возвращаться… Твои предки, Гаррик, они же изгнали их…
– Молчи! – отец ударил кулаком по столу, и все вздрогнули. – Никто не должен об этом знать. Никто!
В эту секунду туча разразилась вспышкой багрового света. Элиас вскрикнул, закрывая лицо руками, а когда опустил их – на столе перед семьёй лежал предмет, которого раньше не было: чёрный ключ, покрытый рунами, что светились, как раскалённое железо.
– Нет… – Гаррик упал на колени. – Они выбрали его.
– Кто? – Элиас потянулся к ключу, но мать отшвырнула его руку.
– Не трогай! Это Пограничный Ключ. Тот, кто возьмёт его… – её голос сорвался.
– …станет Стражем, – закончил отец, и в его глазах читалась безысходность. – Или добычей.
За окном завыл ветер, и ключ, будто услышав зов, вспыхнул ярче. Элиас почувствовал, как что-то невидимое сжимает его грудь. Выбора не было – судьба уже вползла в дом на паутинных лапах.
**Глава 2: Проклятие**
Дом Элиаса, обычно наполненный ароматом сушёных трав и звонким смехом Лины, теперь казался склепом. Воздух был тяжёлым, словно пропитанным свинцом. Мариэль стояла у окна, её пальцы впились в деревянный подоконник, оставляя белые следы на потемневшей древесине. За стеклом небо пылало алым, будто горизонт разрезали когтями.
– Мама? – Элиас осторожно приблизился, бросив кроликов на стол. В углу зашипел котёл – мать забыла снять его с огня. – Что случилось?
Мариэль не отвечала. Её взгляд был прикован к лесу, где между деревьями метались тени, слишком длинные и узкие, чтобы быть человеческими.
– Она… – прошептала она наконец, и голос её дрогнул, как струна. – Я чувствую её дыхание. Слышишь?
Элиас прислушался. Сквозь привычный шелест листьев пробивался свист – тонкий, пронзительный, будто ветер дул сквозь трещину в мире.
– Кто она? – он схватил мать за плечо, заставив её обернуться. В её глазах он увидел то, чего не видел никогда – чистый ужас.
– Малания, – выдохнула Мариэль, словно само имя обжигало губы. – Три века назад её предок, лорд тьмы, пытался разорвать границы миров. Твои прадеды, Элиас, Стражи Эльдриджа, остановили его, заплатив жизнями… Но его дочь – она выжила. Скрывалась в тенях, копила силу.
В кухне запахло горелым – вода в котле выкипела. Мариэль машинально потянулась к полке с травами, её пальцы дрожали:
– Мы изгнали её двадцать лет назад… Твой отец и я… Мы думали… – Она сжала пучок сушёного чертополоха, и стебли рассыпались в прах. – Она поклялась, что вернётся, когда ключ найдёт нового носителя.
– Ключ? – Элиас дотронулся до кармана, где лежал зловещий артефакт. Он жёг кожу даже сквозь ткань. – Почему вы ничего не сказали?!
Дверь с треском распахнулась, ворвавшись в дом вместе с вихрем опавших листьев. Гаррик, обычно невозмутимый, как скала, стоял на пороге, держа в руках кузнечный молот. Его лицо, испачканное сажей, было бледным под слоем копоти.
– Она здесь, – хрипло произнёс он. – Границы истончились. Тени шевелятся у колодца…
– Отец, что происходит?! – Элиас шагнул вперёд, но Гаррик грубо оттолкнул его к лестнице:
– Бери сестру и беги к пещере у водопада! Там… – Он замолчал, услышав, как снаружи заскрипели ставни. – Там есть символы защиты. Быстрее!
– Я никуда не побегу без вас! – Элиас вцепился в отцовскую рубаху.
Гаррик схватил его за подбородок, заставив встретиться взглядом:
– Ты – Страж теперь, сынок. Твоя кровь – замок, а плоть – засов. Если умрёшь, все миры рухнут. Понимаешь?!
– Нет! – Элиас вырвался. – Я не просил этого!
Грохот с верхнего этажа прервал спор. Лина, босиком, в ночной рубашке, спустилась по ступеням, держа в руках тряпичного зайца, подаренного матерью на пятилетие:
– Эли… Мне приснилось, что дом плачет… – её голосок дрожал.
Мариэль ахнула, увидев дочь. Она бросилась к Лине, обвивая её руками, словно пытаясь спрятать в складках своего платья:
– Милая, всё хорошо, это всего лишь…
Стекло в окне взорвалось. Осколки, словно стая бритвенных птиц, впились в стены. Посреди кухни материализовалась фигура в плаще из сплетённых теней. Запахло гнилыми ягодами и медью.
– Всего лишь что, Мариэль? – голос Малании напоминал скрип ржавых петель. – Всего лишь конец?
Гаррик рыкнул, замахнувшись молотом, но ведьма щёлкнула пальцами. Молот раскалился докрасна, выпав из его рук с шипением.
– Ты всегда был тупым, кузнец, – прошипела Малания. Её лицо, скрытое капюшоном, мерцало, как отражение в разбитом зеркале. – Сломаю тебя, как ты ломал мой алтарь.
– Не смей! – Элиас бросился вперёд, выхватив нож из-за пояса.
Ведьма рассмеялась. Звук этот заставил Лину вскрикнуть и закрыть уши.
– Малышка-Страж, – протянула Малания, и из-под капюшона блеснули глаза – левое как мёртвый лёд, правое пылающее алым пламенем. – Тысячелетия я ждала нового ключника. Будешь гораздо вкуснее предков.
Мариэль выхватила из-под фартука мешочек с солью и чертополохом.
– Соль земли, железо крови – свяжи язык, закрой уста! – закричала она, рассыпая порошок.
Малания взревела, когда крупинки соли впились в её плащ, словно кислотой.
– Травница?! – её голос исказился от ярости. – Ты смеешь?!
Она взмахнула рукой. Тени сплелись в кнут, ударивший Мариэль в грудь. Женщина упала, обнимая живот, изо рта хлынула кровь цвета черноплодки.
– МАМА! – Лина рванулась к ней, но Гаррик подхватил дочь на руки.
– Держи! – он бросил Элиасу связку ключей, старых, ржавых. – Пещера… Алтарь… Закрой врата!
– Вместе! – Элиас попытался схватить мать, но пол под ногами затрещал. Балки с грохотом рухнули, отделяя его от родителей.
– Любим тебя… – донеслось сквозь рёв надвигающегося хаоса. – Беги!
Стены дома сложились, как карточный домик. Элиас, прижимая рыдающую Лину, выкатился на улицу. За спиной раздался хохот Малании и страшный, влажный хруст.
– Лина, мы должны… – он обернулся и застыл.
Руки, обнимающие его шею, были холодными. Лина висела у него на спине, но там, где должно быть лицо, зияла дыра, полная двигающихся теней.
– Беги, Элиас, – прошептали тени голосом сестры. – Она уже внутри меня.
Девочка рассыпалась пеплом. Где-то в дыму и огне Малания засмеялась снова.
Элиас упал на колени, сжимая ключ в ладони. Руны на нём светились, прожигая кожу. Где-то в глубине сознания он понял – слёзы, крики, даже боль сейчас были роскошью.
Остался только ключ.
И долг.
**Глава 3: Клятва**
Пепел всё ещё падал с неба, как чёрный снег. Элиас стоял на месте, где ещё вчера смеялась Лина, где пахло мамиными травами и звенел отцовский молот. Теперь лишь обугленные балки торчали из земли, слов скелеты великана. Он наклонился, подняв обгоревший кусок ткани – синий платок Лины, вышитый звёздами. Пальцы сжали его так сильно, что суставы побелели.
– Они… Они даже тел не оставили, – прошептал он, но ответил лишь ветер, гулявший среди пепла.
В кармане жгло. Ключ. Проклятый ключ, который теперь пульсировал в такт его сердцу. Элиас вырвал его, готовясь швырнуть в руины, но остановился. Руны на металле светились кровавым, зовущим светом. «Стань Стражем… Или добычей».
– Ты взял их у меня, – он прижал ключ ко лбу, чувствуя, как холодок растекается по венам. – Но я возьму у тебя всё. Клянусь.
Из развалин он вытащил уцелевшее: отцовский охотничий нож с клеймом в виде волка, мамин амулет из дубовой коры, игрушечного зайца Лины с выгоревшим глазом. Сложил в мешок, зашитый серебряной нитью – такой Мариэль использовала для защитных швов.
Дорога к отшельнику петляла через лес, ставший чужим. Деревья скрипели, цепляясь ветвями за плащ Элиаса, а в кустах шептались голоса: «Страж… Маленький Страж… Ты не дойдёшь…»
– Заткнитесь! – он рубил воздух ножом, и шепот стихал, но ненадолго.
Хижина отшельника пряталась за водопадом, чьи воды теперь струились ржавыми потоками. Дверь из костей животных, обтянутых шкурами, скрипела на ветру. На пороге лежала мёртвая ворона с выклеванными глазами.
– Входи, дитя пепла, – голос изнутри звучал как скрежет камней.
Элиас переступил порог. Воздух пах сушёными змеями и плесенью. В углу, на троне из переплетённых корней, сидел старик. Его кожа напоминала кору дуба, а вместо левого глаза горел зелёный кристалл.
– Хадрам, – отшельник назвал своё имя, указывая на стул из оленьих рогов. – Ты опоздал на три века, Страж.
– Ты знал. Знаешь, как убить её. – Элиас не сел, сжимая нож.
Хадрам засмеялся, и из его рта выпал жук-дровосек.
– Убить? Малания – не мясо на вертеле. Она – тень между мирами, болезнь в ране реальности. – Он поднял руку, и стены хижины растворились, показав звёздное небо. Но звёзды были неправильные – зигзагами, спиралями, глазами. – Видишь? Она уже гложет границы.
Элиас отвернулся. Глаза болели от вида извращённых созвездий.
– Тогда как остановить?!
Отшельник щёлкнул пальцами. Между ними возникло пламя, в котором метались силуэты: Гаррик, сжимающий раскалённый молот; Мариэль, читающая заклятье; Лина, рассыпающаяся в пепел…
– Они пытались защитить тебя, – прошипел Хадрам. – Потому что ключ выбирает не сильнейшего. Он выбирает того, чья боль может питать границы.
Пламя погасло. В хижине запахло мёдом и кровью.
– Дай мне оружие. Заклятье. Всё, что работает! – Элиас ударил кулаком по столу, где зашипели чернила в чаше.
Хадрам встал, его платье из мха зашуршало:
– Ты хочешь мести? Она даст тебе силу. – Он ткнул кристаллом-глазом в грудь Элиаса. – Но каждое убийство будет менять тебя. Сегодня ты отрубишь тени голову, завтра сам станешь смотреть на мир её глазами.
Элиас отшатнулся. Кристалл жёг даже сквозь ткань.
– Мне всё равно.
– О, – отшельник ухмыльнулся, обнажив дёсны чёрного цвета. – Тогда возьми.
Он швырнул на стол кинжал. Клинок был из обсидиана, рукоять обмотана собственными волосами Хадрама.
– Коготь Ши'рагаля. Разрежет даже память. Но помни: каждый удар будет стоить капли твоей души. – Он наклонился так близко, что Элиас увидел, как в зрачках старика копошатся черви. – Ты готов платить?
Элиас схватил кинжал. Лезвие впилось в ладонь, пьянея от крови.
– Где она?
Хадрам вздохнул. Он провёл рукой по воздуху, и пространство разорвалось, как гнилая ткань. В прорези виднелся замок из костей, парящий над бездной.
– Цитадель Разлома. Но чтобы войти… – он посмотрел на ключ в руке Элиаса, – …тебе придётся открыть Врата Скверны.
Элиас шагнул к порталу, но Хадрам схватил его за запястье:
– Последний совет, дитя: когда увидишь её, не смотри в глаза. Даже мёртвые боятся её взгляда.
Пространство сомкнулось, оставив Элиаса одного на краю обрыва. Ветер пел погребальную песню, а ключ в его руке кричал на языке забытых богов.
– Я иду, Малания, – прошептал он, вонзая кинжал в ладонь. Кровь брызнула на ключ, и врата открылись. – И мы посчитаем наши раны.
**Глава 4: Первые шаги**
Хижина Хадрама дышала смертью. На полках, сплетённых из спинных хребтов лесных оленей, стояли склянки с глазами, следившими за каждым движением Элиаса. Отшельник протянул ему амулет – зуб существа, которого не было в природе. Он был холодным, как лёд, и пульсировал, словно живой.
– Сердце Ши'рагаля, – прошипел Хадрам, обматывая цепью шею Элиаса. – Оно будет жалить, когда приблизится ложь. Но не доверяй ушам. Не доверяй глазам. Только боль не врёт.
Элиас коснулся амулета. Зуб впился в ладонь, оставив каплю крови.
– Как это поможет убить её?
Старик засмеялся, и из его рта выпал чёрный жук, тут же сожранный тенью под столом:
– Убить? Ты всё ещё не понимаешь. Малания – как ржавчина на клинке реальности. Ты можешь лишь… замедлить. – Он ткнул кристаллом-глазом в карту, начертанную на человеческой коже. – Зачарованный лес. Там, где корни пьют страх. Иди на север, пока луна не станет кровавым глазом в небе.
– А если лес меня не пропустит?
– Он захочет тебя съесть, – Хадрам облизал губы, покрытые язвами. – Но помни: когда запоют мёртвые голоса, режь плоть амулетом. Боль приведёт к истине.
Элиас вышел, и дверь захлопнулась сама, словто хижина выплюнула его. Воздух снаружи был густым, как кисель из кошмаров. Деревья склонились над тропой, их ветви сплетались в решётку, преграждая путь.
Лес встретил его шепотом. Не тем безобидным шёпотом листвы, а вкрадчивым, словто тысячи губ лизали его уши:
– Элиас…
– Страж-малыш…
– Он даже плакать не умеет…
Он шёл, сжимая амулет. Зуб впивался в грудь, оставляя синяки, но боль заставляла сосредоточиться. Тени под ногами шевелились, принимая формы Лины – то падающей в пепел, то зовущей на помощь.
– Не… Не слушаю, – прошипел он, рубя воздух кинжалом. Тени рассыпались с визгом.
Но голос, который раздался впереди, заставил его замереть:
– Сынок… Помоги…
Из тумана вышла Мариэль. Её платье было целым, волосы – уложенными в привычную косу. Только глаза… Глаза были пустыми, как у куклы.
– Мама? – голос Элиаса дрогнул, хотя разум кричал: «Ложь!»
– Она мучает меня, – «Мариэль» протянула руку, и Элиас увидел на запястье шрам – точь-в-точь как от ожога котлом в детстве. – Возьми меня отсюда…
Амулет взорвался ледяной болью. Элиас вскрикнул, схватившись за грудь.
– Ты… не она, – выдохнул он, шагнув назад.
Тварь зарычала. Кожа «Мариэль» лопнула, обнажив червей под ней.
– Ты бросил их! – завыло существо, бросаясь в атаку. – Ты жив, потому что сбежал!
Элиас взмахнул кинжалом. Лезвие разрезало иллюзию, и та рассыпалась в прах с визгом. Но слова жгли сильнее клинка.
Лунный свет стал багровым. Воздух гудел, как раскалённые струны. Элиас шёл, истекая кровью из порезов – лес царапал его шипами, цеплялся корнями. Внезапно земля ушла из-под ног, и он рухнул в яму, полную костей.
– Прекрасная ловушка, правда? – раздался детский голос сверху.
На краю ямы сидела девочка. Не Лина – существо с кожей цвета берёзовой коры и глазами, как угольки.
– Лес любит играть, – она бросила вниз череп, который превратился в змею. – Хочешь выбраться? Отдай ключ.
Элиас прижал ключ к груди. Руны жгли, но он стиснул зубы:
– Убирайся.
– Упрямый! – девочка надула губы. – Тогда спою тебе песенку. Мама пела её Лине, когда та болела…
Она затянула мелодию, от которой у Элиаса побежали мурашки. Это был мамин напев. Тот самый, что Мариэль напевала, собирая травы.
– Прекрати! – он бросил нож, но существо исчезло, смеясь.
Песня продолжала звучать, обволакивая разум. Элиас схватил амулет и вонзил зуб себе в ладонь. Боль, острая и чистая, пронзила туман.
– Доверяй… только боли, – прошептал он, вылезая по костям.
К рассвету (если это был рассвет – небо здесь светилось зелёным) Элиас вышел на поляну. В центре её росло дерево, чьи ветви были усеяны куколками из кожи.
– Маленький Страж, – заговорило дерево, открывая пасть в стволе. – Ты идёшь на смерть.
– Где она? – Элиас поднял кинжал, хотя руки дрожали от усталости.
Дерево засмеялось, и из куколок посыпался пепел:
– В Цитадели Разлома она ткет новый мир. Из твоих страхов. Из твоих воспоминаний.
– Врата… – Элиас потянулся к ключу.
– Они откроются ценой, – дерево склонилось, и в его ветвях мелькнуло лицо Гаррика. – Крови. Твоей крови, Страж.
Элиас без колебаний провёл лезвием по предплечью. Кровь брызнула на ключ, и пространство разорвалось, открыв портал в пульсирующую бездну.
– Идёт, – прошептал он, шагая в жерло тьмы.
А лес выл у него за спиной, прощаясь навсегда.
**Глава 5: Встреча с тенью**
Лес сомкнулся за Элиасом, будто гигантская ловушка. Воздух стал густым, словно сироп из кошмаров, а стволы деревьев искривились, образуя арки, напоминающие рёбра чудовища. Каждый шаг оставлял кровавые следы – шипы под ногами протыкали кожу, словно лес пытался пить его боль. Над головой, вместо листьев, шевелились чёрные перья, и Элиас клялся, что слышит в их шелесте слова: «Страж… Маленький Страж…»
– Хватит! – он рубанул ножом по ближайшему стволу. Из раны хлынула смола, пахнущая гнилью, и лес застонал.
Тень появилась внезапно. Не как Малания – медленно и торжественно, – а словно её выплюнула сама тьма. Фигура в плаще из спутанных волос и теней, с лицом, которое мерцало, как испорченное зеркало. Глаза – два уголька в пепле – светились ядовито-зелёным.
– Ты пахнешь страхом, – голос тени напоминал скрип ножа по стеклу. – Как и твой отец перед смертью.
Элиас ощутил, как амулет на груди впился в кожу, предупреждая об опасности. Он выхватил кинжал, лезвие которого вспыхнуло синим пламенем.
– Кто ты? Призрак Малании? Её слуга?
Тень рассмеялась, и в смехе прозвучали голоса: плач Лины, хрип Гаррика, последний стон Мариэль.
– Я – отражение твоих сомнений. Плата за каждый шаг к мести. – Фигура сделала шаг вперёд, и земля под ней почернела. – Ты думаешь, убив её, вернёшь их? Глупый щенок. Ты лишь станешь частью её паутины.
Элиас стиснул зубы. В груди клокотала ярость, но рука с кинжалом дрожала.
– Заткнись. Ты ничего не знаешь.
– Знаю, что ты видел, – тень взмахнула рукой, и между деревьями возникли видения: Лина, превращающаяся в пепел; отец, раздавленный обломками; мать, пронзённая теневым кнутом. – Ты мог спасти их. Но сбежал. Как трус.
– Нет! – Элиас бросился вперёд, кинжал aimed в грудь тени. Лезвие прошло сквозь неё, словно сквозь дым, а из раны хлынули чёрные стрекозы. Они впились в его кожу жалами, и он отшатнулся с криком.
Тень зашипела, её форма стала чётче: теперь это был двойник Элиаса, но с глазами Малании – ледяным и пламенным.
– Посмотри на себя! – двойник засмеялся. – Ты уже меняешься. Каждая мысль о мести – это её победа.
Элиас прижал амулет к ранам от стрекоз. Зуб Ши'рагаля впился глубже, и боль пронзила мозг, рассеивая иллюзии.
– Ты… всего лишь её пес, – выдохнул он. – И я пройду через тебя.
Он рванулся в атаку, на этот раз целясь не в тело, а в мерцающий кристалл на шее тени – подобие глаза Хадрама. Лес взревел, ветви схватили его за руки, но Элиас вырвался, вспоров кору ножом.
– Ты не готов! – тень взметнулась вверх, превратившись в ворону с человечьим лицом. – Она сделает из тебя монстра!
– Уже сделала, – прошипел Элиас и метнул кинжал.
Клинок, кружась, вонзился в воронье сердце. Существо взорвалось тучей пепла, и Элиас упал на колени, ловя оружие на лету. Воздух дрожал, а на месте тени осталась лишь лужа смолы, в которой плавало… серебряное кольцо Мариэль.
Он поднял его дрожащими пальцами. На внутренней стороне была выгравирована надпись: «Свет во тьме».
– Мама… – прошептал он, надевая кольцо на палец.
Лес внезапно затих. Перья на деревьях превратились в листья, а тропа перед ним осветилась лунным лучом. Вдалеке, за гребнем гор, зловеще пульсировала багровая точка – Цитадель Разлома.
Амулет на груди перестал жечь. Теперь он лишь ныл, как рана.
– Идём, – сказал Элиас пустоте, которая когда-то была его семьёй, и шагнул вперёд, оставляя за спиной шепот леса: «Страж… Больше не малыш…»
