Александр Велесов
Хроники сказок странного городка
Глава четвертая- «Мясничка»
«Утро начиналось обычно для мужа Олеси Кружилиной очень и очень рано. Все спят ещё, а он уже на ногах, чуть не с пяти утра, а ведь он помимо того, что жене с утра поможет мясо принять, да разложить всё чин-чинарём, должен ещё и на работу успеть. А работал Егор на местном спирт заводе и на хорошем счету был. Всегда исполнительный, настоящий служака, он что по дому дела делал, что на работе, всегда всё точно и ровно. Встанет чуть свет ни заря, жену отвезёт на рынок, все дела ей поможет сделать и в восемь уже на работе, минута в минуту, но такова его природа была, чтобы всё точно и как надо сделать. И никто и не знал, когда же он умудрялся спать и есть.
А встретил он свою кралю и полюбил ещё когда им обоим по двадцать лет было. И так потянуло их друг к другу, что в двадцать они уже и поженились. Егор к тому времени закончил техникум, а жена его была уже беременна, ну а потом и ребёнок родился и не до работы ей было. Прошло пять лет, а времена тяжёлые начались… Страна по швам трещала, в стране разруха началась, всё закрываться стало и зарплату по полгода не платили и увольняли всех. Но её мужу повезло, электричество всегда было и всегда люди в нём нуждались, а без него никуда. Однако им всё равно не хватало денег, хотелось и машину свою и дом, а не у родителей жить. Жена его поначалу и продавцом в магазине устраивалась и ещё куда-то тыкалась, да всё не то. А девушка она красивая была, вся в мать свою. Стройная блондинка, с большими глазами цвета морской волны. А с ними рядом, по соседству жил мужик один, который всю жизнь мясом торговал. И дом он себе отстроил и машину купил. Долго за ним Олеся наблюдала, а девка она практичная была, внимательная и умная очень. И решила она тоже попробовать мясом торговать. Пристала она к своему мужу, чтобы он насчёт места на рынке договорился.
И вот в один прекрасный день начала Олеся торговать на рынке мясом. И полюбилось ей это дело очень, прямо душой к нему прикипела всей. А муж помогал ей во всём, ездил и мясо скупал по деревням, к тому же сам лично, не доверял никому. А она всегда мясо на рынке разложит и было в ней что-то такое, что клиентов притягивало, особенно мужиков. Проходят мимо они, вокруг одни мужики, да бабы в годах мясом торгуют, а тут девка молодая, да красивая стоит, выглядывает из-за прилавка и только глаза синие светятся каким-то дивным огнём. Потянулись к ней люди … И ведь вот оно, что интересно. Большинство клиентов всё к ней норовят, как приманивала она их чем-то, а может помимо красоты своей ещё чары свои в дело пускала?
А Олеся умная была не по годам, и муж любил её и во всём помогал ей. Так работали они из года в год, не покладая рук и всё у них ладилось. Олеся по началу всегда работала честно, никогда клиентов не обсчитывала и мясо у ней всегда самое свежее было. Любо дорого смотреть было … И свининка парная, и телятинка на любителя и сало копчённое самое вкусное и всё всегда свежачок. К делу она с любовью подходила, с трепетом и со всей ответственностью. Вот дело и спорилось у неё, только и успевал её благоверный за мясом ездить. И была тогда ещё Олеся хоть и расчётливая, но всё равно оставалась девушка добрая и многим в те года, хоть и самой трудно было, но помогала чем могла, и бедным и всем, кто к ней за помощью приходил, а могла и бабушке какой просто так мясо завернуть. Какая бабуля бывало на рынке стоит и копеечки считает, чтобы кусочек мяса на щи купить, она посмотрит, посмотрит, а потом рукой махнёт, мол, не надо мать денег, мясо завернёт ей в бумагу и отпустит с миром. Во какая было тогда «Мясничка».
Но жизнь меняется, меняются и люди и не всегда в лучшую сторону. Не сразу в ней перемены стали происходить, но медленно и незаметно, а потом пришло время и не узнал её никто, будто и не было никогда-той прежней милой девушки.
Прошёл не один год, а они и машину себе купили и дом новый, всё вроде как у людей зажиточных.
А тут лихие девяностые шли во всю … У людей и денег то не было, а у неё с мужем всегда водились, и дома мясо не переводилось.
Олеся стала себе позволять с ребёнком уже и заграницу ездить, и всякие вещи новые заморские покупать. И стала замечать она, что как-то мало ей уже всего это, хочется больше чего-то, а чего и не знает она сама. Стала она думы думать, как бы ещё денег ей заработать. А работала она каждый день божий, без выходных и только раз в месяц, посреди лета отпуск сама себе позволяла. И вот как-то, от знакомых одних, не местных, услышала она, что в соседней области колдун один живёт сильный и что желания любые исполняет, но за деньги большие. И решила она съездить к нему.
Узнала адрес и поехала.А жил тот колдун в соседней области, но в таком месте, в деревни глухой, что и найти то его не просто, но нашли они с мужем его.
– Ты Егорушка останься в машине. Я сама к нему зайду. – сказала она мужу, который во всём слушал её.
А дом у колдуна древний был, деревянный, будто в землю вкопанный и в деревни, которая прямо посреди леса была и не жил в ней уже наверно никто кроме него. Впустил её колдун этот, а на вид обычный старик был, только глазами сверкал не как все обычные люди.
– Ну, – спрашивает он её, – Что хочешь ты? Что тебя привело ко мне?
– Я хочу разбогатеть так, как не кому и не снилось. – ответила ему вдруг оробевшая Олеся.
– А знаешь ты, что богатство богатству рознь. Есть богатство от Бога, а есть от дьявола. Какое тебе? И всякому богатству есть и добро, есть и зло. Одно для одного, а другое для другого. – хитро произнёс колдун.
– А как это?
– Вот скажи мне, что в жизни тебе не хватает? Дом есть?
– Есть.
– Машина?
– Есть.
– Дети обуты, одеты?
– Всё так.
– А для чего?
– Просто надо и всё.
– Так вот человек порой и сам не знает, что хочет. А если человек душой богат, то Бог его сам богатством всегда наделять будет. А если у тебя есть всё, а ты не знаешь ещё для чего, тогда это корысть уже. И потом его всего с собой ты не заберёшь туда. Но я на то и колдун, чтобы дела не от Бога вершить. Это денег стоить хороших будет…Ты готова?
– Да. – жёстко произнесла Олеся.
– Тогда слушай меня внимательно и будешь делать так как я велю тебе. И ещё никому потом, никогда не рассказывай откуда на тебя всё свалиться это, хоть раз проговоришься …Сначала здоровье потеряешь, потом всё остальное, а потом и помрёшь. Поняла?
– Поняла. – ответила Олеся.
Ехала обратно она уже в хорошем расположении духа и с того дня стала ей ещё больше везти. Но с везением к ней ещё больше страшная корысть пришла, а с ней и зло. Превратилась Олеся из некогда доброй девушки, в злую и коварную и возненавидела она всех. Цель у ней лишь одна была теперь в жизни. Нажива …
И закрутилось всё … Стала Олеся мясо теперь и в долг давать людям, и на суммы большие.
А в стране уже ведь эпоха то другая во всю шла. И люди многие кафе открывать стали и магазины, вот она и стала мясом помимо рынка большими партиями торговать. И столько она мясо порой закупала, что оно и в контейнеры уже и не влазило, а гнило и червями покрывалось. Так она от жадности своей всё равно даже и это мясо не выбрасывала, а заставляло своих работников мыть его и гнильё это людям продавало. Немало она тогда людей потравила, но не сразу ,конечно. Мясо такое свойство имеет, что не сразу яд о себе знать давал и люди через некоторое время от её мяса заболевали, поэтому то и не сразу понимали то в чём дело. Но придёт время и всё люди узнают, всё поймут. Жадность её поглотило и пожрало. А она уже кроме мяса и деньгами ссужать стала, а кто вовремя не возвращал ей, на того стала она бандитов травить. И стала Олеся богатеть день ото дня, прямо как в сказке. Но ей всё мало было, всё мало. А кто долги не отдавал, у тех она и дома отнимать стала, и даже у пары тройки людей магазины отобрала за долги. И никому на уступки не шла. А людей многих сладкими речами и посулами заманивала, особенно кто-только свой бизнес открывал. Давала и мясо, и деньги в долг, на первое время, а потом как змея подколодная проглатывала человека. И прозвал её промеж себя народ «Мясничкой», презрительно так, словно лярву какую. И хоть она всё ещё красивой была, только изнутри у неё всё гнить стало, душа её, потому что она на людских несчастьях богатеть стала.
А жизнь шла своим чередом. У Олеси уже не одна машина была, а несколько, и дома, и квартиры, но всё ей мало было, а тут ей и мужа её мало стало. Проснулось в ней неумолимое желание к сексу, будто вместе с наживой в ней бешенство какое-то проснулось. А муж у ней работяга был, тихий и спокойный, и видно на постель тоже спокойный. Завела она себе любовника и не одного и всё мало ей. А муж и не видел всё это, не замечал, потому что влюблён в неё был так же, как и в молодости, а может просто не хотел семьи рушить. И пошло у них всё кувырком. Но видать бог, он шельму метит. Загостилась она как-то у подруги, а она уже и выпивать стала чуть ли не вёдрами. И рассказала она по пьяни ей, откуда богатство её и с того дня прилипла к ней болезнь какая-то. Всё началось у неё с утра. Проснулась она и не узнала сама себя в зеркало, на неё оттуда не она смотрела, а чудо лесное, кикимора болотная, зверина какая-то. И не осталось от Олесички ничего прежней.
Вся красота её куда-то ушла и превратилась она в страшную бабу. Лицо её раздуваться стало, потом пузырями пошло, а потом и язвами. Но всё это лишь началом было болезни. Начали у ней и руки, и ноги болеть страшно, будто по ним плуг проехал. Забросила она все дела, кинула, весь свет мил ей не стал. Стал пить она запоями, потом к докторам ездила всяким и даже заграницей побывала, но всё хуже и хуже ей было. Уже в ней и Олесю то, прежнюю и не видел никто, так образину какую-то.
А про слова колдуна она и забыла совсем, пока как-то вдруг во сне его не увидела. Собралась она и к нему поехала и когда открыл он дверь хаты своей, понесла на него, по-всякому и матом. А потом и на колени бросилась и рыдала, и стенала, что не надо ей ничего, не богатство этого, плохим путём нажитого, ничего, лишь красоту ей вернуть, здоровье её и молодость. Но смотрел на неё колдун и молчал и в конце сказал ей такие слова.
– Сделать я уже ничего не смогу, не в моей это власти. Тут заклятие в силу вступило. Одно скажу тебе, постарайся хоть душу свою спасти. Приди к Богу, в церковь, хоть колдун я и не имею права тебе говорить об этом, но в Боге теперь твоё спасение. Красоту и молодость ты уже не вернёшь, а душу может и отмолишь.
С того дня она тихой стала, хоть ещё молода была, но ходить уже не могла, и муж её в церковь сам и возил. Он до конца предан ей был и не бросал. Кто знает простил её Бог или нет, но умерла тихо она, с улыбкой на лице.
Муж всё не верил этому, ходил как с ума сошёл, но потом видно смирился, детей ведь поднимать надо было, куда же деваться ему. Похоронил он её и остался один. А к тому времени у них многое и у самих отняли, когда же «Мясничка» жива была, она же все дела делала, а заболела, на всё ей стало всё равно.
И вот муж то её и рассказал потом, что, когда они от колдуна ехали через лес, дорогу им существо огромное дорогу перебежало, ростом как человек гигантский, но с мордой собаки. Они тогда сильно струхнули, но значения как-то этому не предали, наверно в байки эти не верили. А был это Человеко-Пёс.
Но вот мужа почему-то заклятие не коснулось, может быть, чтобы дети одни не остались. Вот так, на этом всё» – закончил свой рассказ Чума.
Рассказал всё это Чума, закурил сигарету, подошёл к буфету, купил ещё пару бутылок водки для братвы и сказал на прощание им,
– Ну мне пора, дела … Сотня прощай брат лихой, Туча, Глыба. – махнул рукой и вышел из столовой.
– Дааа, во как бывает, – промычал Глыба.
И тут в столовую ковыляя вошёл старый грузин, который жил в Меняйлов граде с незапамятных времён, имел местную жену и детей, а хромал он из-за болезни старой. Но мужик был хороший, в авторитете, в своё время цех имел подпольный текстильный и сильно поднялся, но потом и его жизнь сильно прижала. Всё потерял … А звали его Мераб и местная братва любила и уважала его, потому что в своё время, когда он процветал, многим добро делал.
Подковылял он к тройке, а они аж вскочили. А он особенно с Сотней дружил. Поздоровались, присел он к ним, налили они ему стакан и понеслась снова беседа о жизни в Меняйлов – граде и тут старый Мераб кряхтя говорит им,
– А Вы историю про Нинку почтальоншу слышали?
– Это которая сейчас по рынку ходит и пустые конверты всем раздаёт, полу умная такая, вечно в платке, бормочет что-то под нос, её уже три раза в психлечебнице держали? – спросил Туча.
– А что там было? Напомни … – сказал Сотня.
– А что было, сейчас я Вам расскажу.
Глава пятая «Нинка почтальонша».
Серо – жёлтое невзрачное пальто с огромными пуговицами, длинные резиновые сапоги, очки в круглой роговой оправе и выступающие из-под верхней губы два больших зуба, всё это появлялось сначала, а потом уже возникала и сама Нинка. Нинка – почтальонша так её прозвали в народе. На почте она работала столько лет, что никто из-за этого не мог определить её возраст. Он как-то слился с её работой, превратив её в совершенно безликое существо. Поэтому её обычно определяли не по внешности, а по походке и её пальто, которое она носила почему-то и зимой, и летом. Вечно куда-то спешащая, непонятно куда и для чего снующая, её порой можно было увидеть в двух местах сразу одновременно. Никто не понимал, чем можно было объяснить такое, но скорее всего тем, что она носилась как угорелая. Наверно она родилась почтальоном, настолько все привыкли видеть её в этом облике. Образование она получила средне техническое и в общем то рассчитывать не на что ей не приходилось. В семье помимо неё было ещё три брата и две сестры и потому она работала столько сколько сама себя помнила. Она рано вышла замуж, потом родила дочку, которая росла видной, красивой и умной девушкой.
Вся жизнь её проходила по одному маршруту – район, который ей выделили для того, чтобы она носила почту. Этот маршрут и был её жизнью, чётко от пункта А до пункта Б. Она не знала отпусков, не видела ничего кроме этого района. Потом муж ушёл от неё, а дочь росла и приходилось ей работать всё больше и больше, чтобы вырастить свою красавицу. Все вокруг привыкли в ней видеть только то, что к ней приросло настолько крепко, что кроме как почтальонши в ней никто больше ничего не видел. Но только не она. Прошли годы … Прошли девяностые, а она видела, как люди, которые жили рядом с ней, начинали торговать, бросали прежние работы, становились челночниками, или открывали свои палатки, магазины или кафе. И как те, кого она раньше знала, как обычных людей, которым она из года в год носила почту, вдруг покупали себе хорошие машины, одевались в хорошие вещи и отстраивали себе новые дома. В силу узкости своего ума, она не понимала, как такое возможно и как такое вообще может быть. Ведь начинала она работать почтальоном в одной стране, а продолжала работать уже в другой. Идеология уравниловки, к которой она привыкла с детства, заставляла её думать то, что она простой винтик одного большого, гигантского механизма и этим она успокаивала себя, считая и твёрдо убеждая саму себя, что раз она почтальон, значит так нужно, кому-то же надо делать и эту работу, за которую платили гроши и она еле-еле тянула эту лямку. Но пришло время, когда и она стала сомневаться в том, что есть ли смысл в её работе. А её дочь к тому времени росла и видела, как её подруги по школе приходят в супердорогих шмотках, на каких машинах за ними приезжают их родители и куда они летом ездят. Её дочка понимала, что как бы не крутилась её мать, ей всё равно не добиться такого. Одной без мужа, который правда исправно платил алименты дочери и то благодаря тому, что был отличным технарём и работал инженером на крупном цементном заводе. А Нинка продолжала ходить, всё больше и чаще ловя себя на том, что в её сердце рождается, как некое существо, чёрная зависть к людям, достигшим определённых успехов в жизни. И эта зависть стала съедать её. Да она тщательно скрывала её за рамкой и улыбкой доброжелательности к богатым людям, которым она приносила почту. Нинка ждала своего часа и ждала очень и очень давно. Нинка видела, как рядом с ней расцветает её дочка, стройная шатенка с голубыми глазами и огромными ресницами, совсем не похожая на свою серую мать. И Нинка лезла из кожи вон для того, чтобы её доченька выглядела не хуже, чем её подруги. Но как бы она не старалась всё равно Нинку называли презрительно почтальоншей, а дочку, дочкой той самой Нинки. Но Нинка, где-то там, в самой бездне своих извилин, понимала, а может чувствовала, что её час, может наступить, только благодаря её дочки. А её дочка закончила школу, потом техникум, потом начала искать работу. Правда со стороны её отца у неё была родная тётя и у неё был неплохой шанс устроиться к своей тёти, которая работала в электросети крупной начальницей и не имела своих детей и очень любила племянницу. Но молодая девушка, в которой давно появилось в отличие от её матери, которая много лет работала почтальоном, стремление к богатой жизни. Она не хотела тратить свою жизнь на многолетнюю учёбу, чтобы добиться таких же результатов как её тётя. Она хотела всё и сразу, и она стала понимать, вернее ей это стала внушать её мать Нинка, что-только её красота может дать ей бесплатный билет в эту жизнь. И поставила Нинка на кон дочь свою, задумала она жениха ей найти, а в городе все друг про друга то всё знают, вот и решила она подыскать кого-нибудь из тех, кто недавно в городе поселился, а так как она почтальоном была, то долго искать ей не пришлось, заприметила она одного коммерсанта лет тридцати пяти, взрослого уже мужчину приятной наружности, который у них в городе недавно бизнес новый открыл и дело успешно вёл. А он мужчина не женатый был, видный собой, даже импозантный как сейчас говорят. А Нинка – почтальонша давно перед ним стелилась, когда почту его матери носила и упросила она его взять дочь её к нему на работу. Взял тот её к себе на работу и завязался между ним и её дочерью роман, а там не прошло и полгода, и молодой холостяк женился на ней.
А там всё дело техники было и не прошло и года, как коммерсант этот по просьбе жены устроил к себе в фирму сначала мать её, а потом она и всю свою остальную родню подтянула, и сестру двоюродную с мужем, и брата двоюродного и ещё какую-то родственницу. Глядишь и уже на месте старых, прежних проверенных работников, одна родня жены пристроилась, а вскоре тёща и самой главной в его компании стала. А зять всё с молодой женой время проводил, так она его заморочила, девка как никак молодая да красивая была. Дела он потом наполовину забросил, а точнее в руки тёщи своей передал и стала она теперь начальницей и все дела вершила практически единолично. А потом и вовсе он весь бизнес на жену переписал, потому что любил её очень и доверял ей и к тому же она беременна была к тому времени. Но дочь всего лишь игрушкой была в руках мамки своей и её далеко идущих планов.
Не понял он как захватила тёща весь бизнес его вместе со своей двоюродной сестрой и её мужем, но, когда понял, поздно было уже, а жена его через два года после того как сын у ней от него родился и сама стала от мужа налево погуливать. Видно сильно молода была и потянуло её налево. Узнал он про всё и хотел жену к матери отослать с ребёнком, а как?.. Тёща то с его женой теперь хозяйки бизнеса. Выгнали они его самого и вернулся он в дом свой, к матери. Кто как мать не примет сына своего в трудный момент жизни. Не выдержал он позора этого, продал дом, забрал мать свою и переехал в другой город.
А этим всё нипочём … Начали они и глумиться ещё над ним, видно мало им показалось, что всё у него забрали. В них будто демоны вселились, стали они и звонить ему и мать его оскорбляли и всячески издевались, до тех пор, пока он совсем не уехал из этих мест. И началась у них жизнь королевская, коей сроду Нинка почтальонша не видывала, а только издалека догадывалась. Из почтальонши она в барыню превратилась, только фальшивую, ненастоящую. Двоюродную сестру помогать поставила, а мужа её начальником над всеми работниками. У Нинки от такой жизни совсем крыша съехала, всю себя в золото одела, цепь одну купила, хоть трижды можно было всю себя ею обмотать. Одежда не одежда, и машину новую купила и в квартире ремонт дорогой сделала, и поездки заграницу. Зажила так, как ей и не снилась, как в старину говорили, не в сказке сказать не пером написать.
Но видно на чужом несчастье счастье не построишь. Пока она заграницей моталась, у неё на фирме и против неё самой заговор созрел. Уехав как-то оставила она доверенность на ведение бизнеса мужу сестры своей, тот с женой документы подделал и захватил фирму. Вернулась тёща, а её и ставят перед фактом, что теперь ты тут не главная, но правда выгонять не стали её, а договорились меж собой, чтобы прибыль от бизнеса напополам делить. Согласилась она, а куда же деваться то было ей. Ну и закрутилось дальше всё … Теперь у всех троих эйфория была и от жизни такой какая на них свалилась, они чуть с ума не сошли. Но только бывший хозяин, муж дочки её, умел дела везти и договора заключать и с нужными людьми договариваться и вопросы со всеми решать, а тёща то его налаженный бизнес захватила, а как проблемы появляться стали, вот тогда всё против и пошло. А муж сестры её вообще по жизни водителем – трактористом был и в бизнесе не смыслил, а жена его так вообще обычной домохозяйкой. И стали они в кредиты залезать, и под бизнес, и машины в кредит и многое другое, только дела от этого лучше и не шли. Со временем сестра её с мужем пить стали, и запоями, а Нинка от того что на неё свалилось, мужиков менять стала, сначала один, был потом ещё, и ещё. А бизнес по швам трещать уже стал … И кредиты давили, и налоговая, и всё у них постепенно стало рушиться. Прошло ещё время и всё у них отбирать стали, кредиты они выплачивать не могли больше, работники от них сбежали все, а потом и клиентуру всю потеряли. Просуществовал у них бизнес несколько лет, а потом разорился. Всё у них отняли, всё они потеряли … Сестра с мужем до сих пор не работают, пьют запоями и влачат жалкую жизнь, вспоминая те несколько лет, когда украли они чужое. Ну а Нинка после того, как потеряла всё, тыкалась везде, тыкалась, только года уже не те, ей то уже тогда под шестой десяток было, потому и не брали её никуда, пока в платные туалеты уборщицей не взяли, там на вокзале. Даже дочь от неё отвернулась давно и живёт своей жизнью. А от всего, что с ней случилось, она совсем умом тронулась. И вот иногда на рынке то её и видят, приходит с пустыми конвертами и раздаёт людям. Смотрит народ, смеётся над ней, а она всё с видом таким серьёзным, как когда-то, когда почтальоншей была. Только конверты эти никто не вскрывает, берут их люди и рвут, настолько не любят её и по сей день промеж себя как называли её всегда, так и называют презрительно – Нинкой почтальоншей. Вот такая история … Боженька своё дело знает, его не обманешь. Хотела она на чужом херу в рай въехать да не вышло и вдобавок Господь ко всему и разум у неё отнял. Так что вот такая поучительная история … – закончил старый Мераб, выпил со всеми ещё стакан, а потом попрощавшись направился к выходу и прямо у дверей повернувшись к друзьям добавил, – А у её сестры с мужем и сын молодой от наркотиков умер, и всё у них пришло в такой упадок, что говорят её мужа порой даже и на свалке видели вместе с бомжами. Ходит там копается в мусоре и недавно вроде этого Вашего, ну того, про которого легенды ходят он видел… Говорят потом пил месяц и всё бормотал, что-то не в себе.
– Человека – Пса видел? – пошептал Туча и у него из рта выпала сигарета.
– Во, его самого … Значит, если на самом деле видели они это существо, значит, что им труба скоро будет, совсем кирдык? – спросил их старый Мираб.
– А они же пьют запоями, может белка пришла? – проговорил Сотня.
– По ходу сама смерть к ним пришла, наверно подохнут скоро …Как знать, как знать …Ладно давайте, пошёл я. – сказал Мираб и вышел из столовой.
– Да ну и дела. Точно подохнут. – проговорил Туча, разливая снова по стаканам водку.
Они снова разлили водки, выпили и тут в столовую вошла немного толстоватая женщина неопределённого возраста, и бомжеватого вида. Лицо у неё было тёмно-серое, немного одутловатое, а глаза красные и даже какие-то злые. Когда-то, очень давно Клавка повариха проработала много лет на кухне всех практически столовых этого городка, не обошла и «Дружбу». Говаривали, что лучше неё повара было не сыскать в городе. В молодости она приехала из одной бывшей азиатской республики и там научилась восточной кулинарии …А какие пироги она пекла, любо дорого посмотреть было на них. И пельмени, и котлеты, и борщи и всё на свете, у ней было самое вкусное, а потом сын её старший как повесился, то ли убили его, никто по сей день не знает, с того времени всё у неё наперекосяк пошло и стала пить она, так и спилась. Пробовала она снова поварить, да только долго уже на одном месте не задерживалась. Брали её по старой памяти, поработает немного, а как деньга у неё появиться, так сразу в запой и уходит. Потому Сотня и все остальные знали, что деньги у неё водились. Только вот до смерти сына она была добрейшей души человек, а потом словно бес её ужалил, злая стала как собака, чуть что и в драку кидалась. Но выпьет и успокаивалась сразу, добрела.
– Опа …Кто нарисовалась, смотри ты – Клавка – повариха. – проговорил полупьяным голосом Туча.
– Точно она самая. – вторил ему в такт Глыба.
– Ладно Вам, – сказал Сотня. – зови её к нам.
– ООО….Кого я вижу. – услышали они знакомый голос и к ним уже шла Клавка. – А я вижу всё бухаете, мне нальёте?
– Зинка дай ещё стакан! – закричал Туча, но буфетчица уже несла гранённый стакан.
– Ладно рассказывайте, как жизнь? Как ты Сотня? – спросила Клавка.
– Ничего, давай наливай сама. – ответил он ей.
– А Вы всё байки из склепа рассказывайте, да народ пугаете я гляжу? – с ухмылкой произнесла она.
– Ну да и анекдоты травим. – вторил ей с улыбкой Туча.
– Ну что может и мне Вам что-нибудь рассказать? – спросила их своим вязким как вата, голосом Клавка.
– А что ты имеешь нам рассказать? – как-то по блатному спросил Туча.
– -Ладно расскажу я Вам одну историю, только вот выпью, закурю и расскажу, а случилась она у нас в городе, правда не совсем у нас в городе, а в деревни Трухлятово, что от городка в тридцати километрах, аккурат около Борковского леса. – произнесла Клавка и как выпучит свои и без того жабьи глазёнки. – Вот это реально байка страшная, и такая, что меня саму жуть брала, когда мне рассказывали. Рассказ этот про одну ведьму … Но не только про неё, а про группу молодёжи что в деревне той сгинула, бесследно пропала. Хотя нет девка из них одна выжила, только память она потеряла на время, а когда вспомнила всё, стала рассказывать, только ей никто не поверил.
– Подожди, подожди, чего-то я не понял, так ты же сама из тех краёв насколько я помню. – сказал Туча, – Ты случаем не про себя саму байку рассказать нам хочешь?
– Да ты что. – взъелась Клавка. – Какая же тебе ведьма? Смотри у меня, а то враз зенки твои заморочу и воровать боле не сможешь.
– Оооо, точно ведьма – обиделся Туча. – Ты что, я же пошутил.
– А я не шучу! – как завизжит Клавка. – Ведьмой меня назвал, смотри у меня зек проклятый! – прямо уже с пеной у рта завопила так Клавка, что Зинка буфетчица, аж уши свои заткнула.
– Ты ведьма сама и есть! А кто мне зенки заморочить хотел, простая баба такое сделать не сможет. – в ответ ей закричал Туча.
А Клавка не унимаясь пошла совсем в разнос и выпаливала мат за матом, пока Сотня вдруг как ударит кулаком по столу и на неё.
– Молчи дичь оголтелая! Пока я сам тебя не завалил. Хочешь рассказывать давай, а нет так вали отсюда пока при памяти. – в ответ выпалил он ей.
Сотню Клавка сильно боялась, как и многие в городе и потому сразу же осеклась, а потом
тут же обмякла, лицо её сделалось каким-то пластилиновым и расплылось в широкой улыбке.
– Ладно, ладно Сотня не ругайся, я же так сдуру. А ну Зинка, неси ещё два пузыря водки! – закричала она буфетчице и как-только та принесла водки, вытащила из кармана мятые и липкие купюры и сунула Зинке.
– Вот это другой базар. – сказал Туча. – Ладно банкуй теперь ты, а мы твою сказку слушать будем.
– Вот и слушайте, а рассказ мой так и называется – Ведьма из Трухлятово.
