bannerbannerbanner
Крестные братья

Александр Ушаков
Крестные братья

Полная версия

Часть первая
Беспредел

Глава 1

Часы пробили четверть третьего… Али-ака поморщился. Вот уж воистину: ждать да догонять… Не приведи Аллах! А уж в его-то деле…

Он налил в пиалу «Столичной» и быстро выпил. Закусывать не стал. Еда вызывала отвращение.

По телу пробежала приятная теплая волна, но расслабление не приходило. Слишком велико было напряжение, и слишком мала доза спиртного.

Не мудрствуя лукаво Али-ака налил еще водки, и в этот самый момент Фарах, огромная среднеазиатская овчарка, лежавшая у его ног, настороженно посмотрел в окно. Потом перевел взгляд умных глаз на хозяина, как бы вопрошая, что ему надлежит делать.

– Спокойно, Фарах! Спокойно!

Сделав собаке знак следовать за ним, Али-ака с неожиданной для его тучной фигуры легкостью поднялся со стула и вышел во двор.

Стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая воем шакалов. Но Али-ака не верил этой тишине. В любой момент она могла разорваться автоматными очередями. И не только там, на границе, но и в его залитом лунным светом саду.

Подойдя к потайной двери забора в глубине сада, он негромко спросил:

– Кто здесь?

– Тебе привет из Герата, Али.

Чайханщик открыл дверь, и в сад бесшумно проскользнули двое.

– Слава Аллаху! – с облегчением вздохнул Али-ака, задвигая засов. – Что-нибудь случилось, Джафар?

– Ничего, Али, – ухмыльнулся один из гостей, плотный высокий афганец с лицом, почти полностью заросшим щетиной, – все в порядке.

Больше он не произнес ни слова, и Али-ака не посмел его ни о чем расспрашивать. Да и какое ему было теперь дело, почему они задержались? Главное, пришли! А на остальное ему было наплевать…

Али-ака давно усвоил простую и в то же время великую истину. Чем меньше человек знает, тем крепче он спит. Эта истина имела к нему самое непосредственное отношение.

– Прошу в дом! – только и сказал он.

На кухне Али-ака быстро достал аптечные весы и вопросительно взглянул на Джафара.

– Сейчас! – усмехнулся тот, обнажив крепкие белые зубы, хищно блеснувшие в заросшем черными волосами рту.

Расстегнув куртку, он достал из-под нее четыре целлофановых пакета, наполненных белым порошком, и положил на стол.

– Валяй! – все с той же улыбкой уверенного в себе хищника приказал он чайханщику.

Героина оказалось ровно два килограмма.

Закончив обряд взвешивания, Али-ака спрятал героин и весы и выдал Джафару две белые костяные бусины четок, служившие своеобразной распиской в приеме товара. Затем откуда-то из глубины халата достал плотную пачку долларов. Деньги за предыдущую партию.

Джафар два раза пересчитал их.

– Порядок! – ухмыльнулся он.

– Может быть, – взглянул на Джафара чайханщик, – попьете чаю?

– Нет, – покачал головой тот, – в следу-ющий раз!

Ничего не ответив, Али-ака пожал плечами. Как, мол, угодно. Но про себя подумал: по са-мому краю пропасти ходит этот Джафар, и любой неверный шаг грозит ему смертью. Желающих заполучить ценящийся на вес золота героин предостаточно по обе стороны границы. Да и обратное путешествие с толстой пачкой долларов особого удовольствия не обещает.

Проводив гостей, Али-ака вернулся в дом и выпил еще водки. Правда, теперь уже на радостях. Как-никак операция закончилась успешно, и очень скоро он получит причитающиеся ему башли. И до следующей ходки из Афганистана сможет спать спокойно.

Чайханщик взглянул на часы. Половина чет-вертого… Нет, сегодня уже не уснуть. Слишком велико было нервное напряжение, и слишком велика была теперь радость, чтобы завалиться спать. Сделав еще один большой глоток водки, он, основательно подогретый спиртным и появившимся желанием, отправился на женскую поло-вину.

Разбудив жену, Али-ака очень скоро позабыл и о недавних тревогах, и о хранившемся у него сокровище, и даже о предстоящем вознаграждении. Фатима творила в кровати чудеса…

Глава 2

Не многое дано нам предугадать в жизни. Ни то, как слово наше отзовется, ни к чему может в конце концов привести всего только один неверно сделанный шаг. Даже если он и делается к соседнему столику.

И все же Ветров знал, что он этот шаг сделает. Слишком уж хороша была Наташа.

Сидевшая за одним столиком с Наташей подруга также была очень заметна. Но – Наташа… Крепко постарался Всевышний! Не пожалел ни красок, ни души.

В наше-то время да о Гогене! Да еще по-французски! Что там говорить – приехали!

Слушавший Наташу француз тоже был удивлен. Правда, другим. Он никак не мог взять в толк, при чем здесь Таити?.. Дальше имени художника его познания в постимпрессионизме явно не простирались.

А когда Наташа изящно перешла от Гогена к Ван Гогу, в глазах француза светился уже самый настоящий испуг.

Оживился он только тогда, когда Наташа заговорила о стоимости картин. Тут все было понятно. Доллары… Единственная непреходящая ценность для всех времен и народов… И что по сравнению с ними какой-то там «Иисус в пустыне» и Сальвадор Дали.

– Первой картиной, перевалившей рубеж в сто миллионов старых франков, – с нескрываемой иронией глядя на почувствовавшего под ногами твердую почву француза, улыбалась Наташа, – стал у Гогена «Натюрморт с яблоками», купленный греческим судовладельцем Гунландрисом за сто четыре миллиона…

– Представляю, – воскликнул пораженный торговец «сникерсами», – в какой роскоши жил этот Гоген!

– Нет, – покачала головой Наташа, – вы даже не можете себе этого представить…

– Да что вы говорите! – искренне изумился француз.

– Я говорю правду, мсье Николя.

– Особенно если добавить, – улыбнулся, вступая в разговор, Ветров, – что после «Натюрморта с яблоками» в Лондоне была продана в пятьдесят девятом году его «Ты ждешь письма?» за сто три-дцать тысяч фунтов стерлингов, что составляло тогда около ста восьмидесяти миллионов старых франков.

– Да что вы говорите! – снова воскликнул непробиваемый мсье.

– Я говорю правду, мсье, – сказал Ветров, – а заодно прошу прощения, что позволил себе вмешаться в вашу беседу…

– Ничего страшного! – запротестовал француз, увидевший в Ветрове не только спасителя, но и напарника, ибо его интерес к девушкам шел намного дальше таинственного Ван Гога. – И если дамы не против, я прошу вас присоединиться к нам!

Дамы были не против.

Ветров не заставил себя просить дважды. Впереди как-никак две недели, их надо чем-то занять. И эта Наташа стала бы достойной наградой за нерво-трепку последних лет. А если она еще и из Москвы…

– Меня зовут Валентин, – по-русски представился он.

– Наташа.

– Лена, – улыбнулась ее подруга.

– Николя! – протянул оказавшуюся довольно крепкой руку француз. – Вы тоже из России?

– Да, – снова перешел на французский Ветров, – имею такое счастье.

– Раз уж нас свела судьба на этом острове, название которого я до сих пор не могу выговорить, – продолжал француз, – предлагаю отметить наше знакомство шампанским! Как?

– Я согласен, – улыбнулся Ветров.

– Мы тоже! – ответила Лена.

Отмечали знакомство двумя «Вдовами Клико».

– Встречи с женщинами, – ораторствовал мсье Николя, – не только приятны, но и непредсказуемы, ибо никто не знает, чем они могут закончиться! Ну а знакомство с такими очаровательными девушками, как Натали и Элен, приятно вдвойне. Красота – всегда праздник! И я думаю, – он обратился к Ветрову, – мсье Валентин поддержит мой тост. За красоту!..

– Которая, возможно, спасет мир! – поднял свой бокал Ветров, совсем не будучи уверен в том, что Николя знает, кому принадлежат эти слова.

И тот не замедлил подтвердить его предположение:

– Это вы здорово заметили, мсье Валентин! Просто здорово!

– С помощью классика, – негромко проговорила Наташа, одарив Ветрова ироничным взглядом своих потрясающих голубых глаз.

«Какими же должны быть эти глаза на море?» – подумал Ветров. Вслух же заметил:

– Что делать? На то они и классики, чтобы к ним обращаться. И Достоевский среди них далеко не последний…

Поскольку этот небольшой диалог велся уже по-русски, Николя обеспокоенно спросил, переводя взгляд с Ветрова на Наташу:

– Я что-нибудь не так сказал?

– Нет-нет, дорогой мсье Николя! – поспешил успокоить француза Ветров. – Все так! И мы с удовольствием выпьем за красоту, которой в мире, к сожалению, становится все меньше.

– И которая от этого, – грустно добавила Наташа, – становится только дороже. И… желаннее…

Когда с «вдовами» было покончено и отдана дань приличию, Наташа сказала:

– Мы благодарим вас за великолепное утро, господа, но вынуждены откланяться. Нам надо отдохнуть и привести себя в порядок. До свидания!

Ветров молча поклонился.

– А мы можем на него рассчитывать? – несколько неуверенно спросил Николя, глядя почему-то на Лену, которая, как ему показалось, более благосклонно отнеслась к его ухаживаниям.

– Ну а почему же нет? – рассмеялась Лена. – Давайте встретимся около этого кафе часов в шесть. Да, Наташа?

– В шесть так в шесть, – равнодушно кивнула та.

В кафе было всего несколько мужчин. Но все они дружно проводили восхищенными взглядами подруг.

– Если мне удастся победить в этом заезде, – наконец нарушил затянувшееся молчание фран-цуз, – я выставлю вам, дорогой мсье Валентин, ящик лучшего французского шампанского.

– Остается только надеяться на это, – улыбнулся тот, протягивая Николя руку. – До вечера.

– Вы уже уходите? – удивился француз.

– Да.

– А я хочу выпить кофе… Может, присоединитесь? Выработаем общую тактику. Ведь вы, наверное, тоже не прочь поставить какой-нибудь залог? Или я ошибаюсь?

– Не знаю, Николя… – пожал плечами Ветров.

Ошарашенный таким ответом Ветрова, весь вид которого говорил о том, что он не блефует, француз только махнул рукой.

 

– До вечера.

Ветров не лукавил. Просто хорошо знал по соб-ственному опыту, что в таких романах хороши только их начала.

Но когда Наташа не пришла на свидание, ему стало почему-то неприятно. В глубине души он ждал встречи с Наташей.

Как сказала Лена, ее подруга неважно себя чувствовала. И теперь им предстояло гулять втроем. Это Ветрову было уже совершенно ни к чему. И он, выдержав приличествующую моменту паузу, к радости рвавшегося проиграть шампанское француза, откланялся и медленно пошел к морю. Да, жалко, конечно… Он бы с удовольствием поговорил с Наташей обо всем том, о чем давно не доводилось говорить в Москве.

Ветров долго шел по пустынному пляжу, потом плавал во все еще теплой, несмотря на октябрь, воде и, наконец, блаженно развалился на песке.

Он смотрел в небо, по которому только в одном ему известном направлении плыли белые облака, причудливо меняя на ходу свою форму.

Только сейчас, лежа на этом пустынном пляже, он по-настоящему почувствовал, как устал за по-следние четыре года.

Ведь это был первый отпуск Ветрова за все это время. Начиная с «холодного», как он стал его про себя называть с недавнего времени, августа девяносто первого об отдыхе не могло быть и речи. Одна за одной шли реорганизации, а потом навалилась работа.

Впрочем, ну ее к черту, эту работу! Не хватало думать о ней еще и здесь, на Эгейском море…

Отдохнув, Ветров исполнил несколько тао. Прыгая и садясь в шпагат, он с удовольствием чувствовал, что его тренированное тело сохранило и силу и гибкость. Да и координация была на уровне.

Неожиданно он опять поймал себя на мысли о Наташе. Интересно, любит ли она спорт? Могли бы поиграть на пляже в волейбол или сходить на корты.

«Ничего, – вдруг как о чем-то решенном подумал он, – мы с ней обязательно во что-нибудь поиграем!»

Ветров встретил их утром, когда выходил из своего корпуса. Всех троих.

– А мы за вами! – улыбнулась Елена. – Приглашаем вас на пляж! Зa va?[1]

– Зa va! – кивнул Ветров. – Только возьму полотенце… Вы идите, я догоню!

Когда через минуту Ветров снова появился на улице, он, к своему удивлению, увидел одну Наташу.

– Я решила подождать вас, – улыбнулась она, – чтобы не мешать Николя ухаживать за Еленой. Ведь у него остается всего два вечера, и он пошел в решительное наступление!

– Да поможет ему в этом благородном деле Господь! – усмехнулся Ветров, вспомнив испуг в глазах француза при упоминании имени Ван Гога.

– Не поможет! – покачала головой Наташа. – Даже если у него был бы впереди целый месяц!

Не желая обсуждать эту деликатную тему, Ветров спросил:

– А почему у него только два вечера?

– По той простой причине, что через день мы уезжаем. Ведь мы здесь в круизе. Из Греции мы направляемся в Стамбул, потом – в Иерусалим, и так далее…

Они сделали всего несколько шагов, как вдруг Наташа остановилась.

– Знаете что? – сказала она.

– Пока еще нет! – улыбнулся Ветров.

– Давайте погуляем по острову, а уж потом пойдем на пляж! Мне не очень хочется сидеть с этим мсье Николя! Зa va? – подражая Елене, спросила она.

– Зa va! – охотно согласился Ветров.

– Здесь где-то есть, – продолжала Наташа, – развалины какого-то древнего храма!

– Храма Афродиты.

– Остается только выяснить, как туда попасть?

– Если я не ошибаюсь, – Ветров указал рукой в сторону от дороги, ведущей на пляж, – нам надо идти вон туда.

– Тогда вперед! – взяв Ветрова под руку, улыбнулась Наташа.

– Не огорчайтесь, Наташа, – сказал он, когда они прошли метров тридцать, – в Стамбуле вы наверстаете упущенное.

– Что вы имеете в виду? – удивленно взглянула на него девушка, поскольку его слова прозвучали двусмысленно.

– Храмы, конечно! – поспешил пояснить Ветров. – Там их больше, чем где бы то ни было! И один прекраснее другого…

– Но Святая София, надеюсь, вне конкуренции?

– Конечно, – кивнул головой Ветров, сворачивая с асфальтовой дорожки на проселочную, усыпанную мелкой галькой.

– А вы сами видели ее? – спросила Наташа.

– Да.

– Тогда расскажите мне о ней!

– Это бесполезно! – рассмеялся Ветров. – Проще, наверное, описать радугу или северное сияние! Тем более что вы сами через пару дней увидите эту церковь. А я лучше расскажу вам легенду о создании Святой Софии. Хотите?

– Конечно!

– Святую Софию построил Юстиниан, – начал Ветров, – пожелав таким образом не только увековечить себя в истории, но и затмить этим собором все созданное до него. О том, какой должна быть церковь, императору во сне рассказал ангел. Строил Юстиниан свою Святую Софию целых шесть лет. И в конце концов достроился до того, что решил вымостить в ней пол золотыми плитами. И его едва удалось отговорить от этой затеи. Ведь денег в казне к тому времени почти не оставалось, и даже чиновникам перестали платить жалованье. Но и без золотого пола в церкви было на что посмотреть! И когда сам Юстиниан вошел в храм в день его освящения, он, изумленный увиденным, воскликнул: «Соломон! Я превзошел тебя!» Ну а в том, насколько император был прав, – закончил свой рассказ Ветров, – вы скоро убедитесь сами…

По пыльной белой дороге они взошли на довольно высокую гору, где и находился храм Афродиты. Их взорам представилось несколько полуразрушенных мраморных колонн, обвитых плющом и дикими розами, и две такие же полуразрушенные стены, по которым шныряли изумрудно-зеленые ящерицы.

И глядя на царившее сейчас запустение, было даже трудно представить, что когда-то здесь лилось вино и пелись песни во славу жизни…

«Все пройдет» – было написано на перстне царя Соломона. И мудрый царь был прав. Все, что имеет на этом свете рождение, рано или поздно превращается в тлен. «Всему, – как вторил Соломону не менее мудрый Экклезиаст, – свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать, время насаждать, и время вырывать посаженное…»

Все так. Сначала исчезли веселые эллины, потом постепенно с лица земли сходят построенные ими храмы. А рано или поздно наступит и тот день, когда и сама Земля навсегда уйдет в небытие, ибо ни-что не вечно под луной…

Попав из мира настоящего в мир давно ушедший, и Наташа и Валентин, стоя у полуразвалившихся мраморных колонн, долго молчали, думая, видимо, об одном и том же. О великом смысле жизни и о ее непостижимой бессмысленности. Ведь на кладбищах всегда думается о подобных вещах.

– И все это, – наконец нарушил торжественное молчание разрушенного храма Ветров, – суета и томление духа…

Наташа взглянула на него, но ничего не сказала. Да и что можно было добавить к столь точным по отношению к нашему бытию словам?

Ничего. Все правильно: суета и томление духа…

С горы, на которой возвышался храм, открывался великолепный вид на море.

Подойдя к самому обрыву, они, к своему изумлению, обнаружили могильную плиту, на которой вместе с православным крестом была выбита следующая надпись:

ЗДЕСЬ НАШЕЛ СВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ УСПОКОЕНИЕ

ПОДПОЛКОВНИК РУССКОЙ АРМИИ

АНДРЕЙ ФИЛИППОВИЧ ВЕРКОШАНСКИЙ,

УМЕРШИЙ ОТ ТОСКИ ПО РОДИНЕ

В 1925 ГОДУ.

Бог ведает, какими неисповедимыми путями попал на этот забытый Богом греческий остров русский подполковник Веркошанский и сколько ему пришлось выстрадать, прежде чем придумать самому себе подобную эпитафию.

Впрочем, Бог тут ни при чем. Революция, словно осенний ветер листья, разметала по всему свету от Парижа до Шанхая белую гвардию. И там, в парижских и шанхайских кабаках, обливалась она под балалаечный звон горячими слезами по родным русским березам и широкому снежному полю, по которому мчалась когда-то на удалых русских тройках, не ведая о том, что существуют на свете РСДРП и Интернационал…

– Валя, – едва сдерживая слезы, проговорила Наташа, – мы обязательно вернемся сюда и принесем цветы.

И Ветров, понимая, что Наташа поймет все как надо, положил ей на плечо руку и слегка прижал ее к себе.

Так простояли они несколько минут. Потом, по-клонившись праху этого русского человека с изломанной, как и у большинства настоящих русских, судьбой, медленно пошли прочь.

– Скажи мне, – переходя на «ты», спросила Наташа, когда они прошли метров сто, – ради чего гибли все эти люди?

Если бы только Наташа знала, сколько раз задавал себе этот вопрос Ветров с того самого дня, когда по-настоящему заинтересовался историей. И дейст-вительно, за что умирали русские офицеры?

Говорят, за Россию. Только вот за какую? Ведь у каждого была своя, собственная Россия…

Это теперь, спустя чуть ли не восемь десятков лет, легко рассуждать, кто был прав, а кто нет. Хотя даже и сейчас у каждого мало-мальски грамотного человека, знакомого с историей России, есть своя точка зрения и на русскую революцию, и на русское офицерство.

Конечно, русские офицеры сражались за Россию дворянскую, не понимая того, что вишневый сад давно уже отцвел и заложен. Их чаще всего трагическая судьба должна восприниматься как часть трагической судьбы самой России, страны, которая по количеству выпавших на ее долю и пережитых ею испытаний давно уже должна быть зачислена в лоно святых.

Да, Ветров многое понимал в истории России и знал, что большинство таких вот Веркошанских погибло зря. Но тем не менее при словах «белая гвардия» ему всегда становилось грустно, как бывает грустно на кладбище, где лежат близкие люди. И точно такую же грусть он испытывал и сейчас, стоя у этой потрескавшейся могильной плиты с выбитым на ней православным крестом.

Однозначно ответить на вопрос Наташи Ветров не мог, а говорить обо всем том, что пронеслось у него сейчас в голове, ему не хотелось даже с нею. И потому он сказал:

– Я бы мог назвать тебе тысячи причин, но ни одна из них не поможет понять всего этого… Мне кажется, что надо было просто прожить жизнь ну хотя бы подполковника Веркошанского. Только человек, который сам себе написал подобную эпитафию, смог бы ответить на этот вопрос…

– Наверное, ты прав, – качнула головой Наташа, – подобное надо пережить…

Почти до самого пляжа они молчали. И тем не менее у Ветрова родилось ощущение, что эта прогулка к развалинам древнего храма и особенно одинокая и забытая всеми могила русского офицера сблизили их.

– А мы думали, – улыбнулся лежавший рядом с Еленой на огромном разноцветном полотенце мсье Николя, – что вы уже не придете!

– Мы были в храме Афродиты, – ответил Ветров, искоса поглядывая на раздевавшуюся Наташу.

То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Такой, наверное, и была та самая Афродита, храм которой они только что посетили.

Впрочем, и Лена мало в чем уступала ей.

Направляясь к воде вслед за подругами, Ветров залюбовался ими. Да, что там говорить, хороши…

Наташа не только обладала великолепной фигурой, но и прекрасно плавала. Не сговариваясь, Ветров с Наташей заплыли далеко в море, оставив позади не рискнувших следовать за ними Николя и Елену.

Когда же они вернулись на берег и, усталые, развалились на широком полотенце под все еще жарким, несмотря на октябрь, греческим солнцем и Ветров, оказавшись в устрашающей близости от Наташи, окунулся в бездонный омут ее голубых до невероятности глаз, он вдруг отчетливо понял, что просто так расстаться с нею ему не суждено.

1Годится? (фр.)
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26 
Рейтинг@Mail.ru