Александр Ушаков
Крестные братья
Глава 3
Оказавшись после трехсуточного путешествия в спальном вагоне скорого поезда «Саранск – Москва» на Комсомольской площади, Анатолий Кесарев вдруг отчетливо почувствовал: его пасут.
Ошибиться он не мог. Слишком хорошо ему был известен тот холодок в спине, когда на нее постоянно устремлен чей-то напряженный и враждебный взгляд.
Но пока он мог только догадываться, кому этот взгляд принадлежит. Конечно, его могли пасти и менты, которым было бы весьма интересно узнать, куда направит после освобождения свои грешные стопы знаменитый Толя Бес. Именно под этой кличкой прославился в уголовном мире Анатолий Николаевич Кесарев. Только какая в этом была необходимость? На Петровке работали далеко не дураки, да и не до него им сейчас.
Но если его пасли не менты, то, значит, это были свои. Для ЦРУ или Моссад Бес пока никакого интереса не представлял…
Правда, сразу же возникал другой вопрос. Зачем? Ведь он только «откинулся» и никому еще не успел перебежать дорогу.
Впрочем, что гадать? Кто да зачем? Раз пасут, значит, им это надо! Хотя – зачем, понятно. Выяснить, куда он пойдет, либо… разделаться с ним.
И поскольку первое представлялось совершенно неправдоподобным, то оставалось предположить второе.
Впрочем, Бес всегда предпочитал исходить из самого худшего. Это концентрировало и волю и силы и не раз помогало ему в те моменты, когда жизнь висела на волоске.
Если его хотят все-таки убрать, то вряд ли будут стрелять на Комсомольской площади. Хотя кто знает… Ведь сейчас, насколько ему было известно по рассказам с воли, в Москве вовсю палили средь бела дня чуть ли не у самого Кремля, ничуть не смущая этим его хозяев.
Но понапрасну рисковать никто не будет. И это тоже однозначно. А раз так, то скорее всего доведут его до какого-нибудь тихого места и там сведут с ним счеты.
И не заметь он пасущих, сам бы облегчил их задачу, поскольку с вокзала собирался ехать к себе домой, на Преображенку, где в течение всех этих восьми лет простояла пустой его двухкомнатная квартира.
Сдавать квартиру он так и не захотел. Даже сама мысль о том, что его вещами будут пользоваться чужие люди, была ему неприятна. А те жалкие крохи, которые он получил бы, мало волновали его. Даже сейчас у него «на кармане» лежали пять тысяч долларов с «общака»…
Конечно, он может не только не доехать до дома, а даже и не дойти до метро. Но не стоять же на перроне до вечера. Тогда его точно грохнут здесь. И он медленно направился к входу в метро с Казанского вокзала.
Почти восемь лет он не видел Москву и много слышал в колонии о том, во что превратили торгаши столицу. Но увиденное превзошло его ожидания.
Вся площадь была забита торгующими людьми. И эта спекулирующая колбасой, колготками, конфетами, кроссовками и водкой братия являла собой настоящий Клондайк не только для воров. Стоило какому-нибудь блюстителю порядка нахмурить брови и протянуть руку к рации, как перепуганный торгаш безропотно протягивал мзду.
А какая была здесь грязь! Правда, Комсомольская площадь и раньше особой чистотой не отличалась, но такого на ней все-таки не было.
С трудом пробившись сквозь торгующие орды ко входу в метро, Кесарев подошел к кассам и купил два жетона.
Пройдя турникет, он спустился на платформу и направился туда, где останавливался первый вагон в сторону станции «Преображенская площадь». Именно тут он и собирался вычислить тех, кто следил за ним.
На платформе ему повезло. Здесь стояло несколько милиционеров, и это исключало возможность немедленной расправы.
Через полминуты он вычислил пасших его.
Двое в черных кожаных куртках и джинсах мало чем отличались от других молодых людей. Если бы не всего только единственный взгляд, брошенный одним из парней на Кесарева.
Но проверить их все же не мешало. И когда подошел забитый, словно в фильме о гражданской войне, поезд, Бес в последний момент «раздумал» бороться с неимоверным количеством мешочников.
Парням в кожаных куртках попасть в вагон тоже почему-то не удалось.
Следующий поезд оказался на удивление пустым, и Кесарев даже уселся рядом с какой-то дородной дамой, которая сразу же принялась стрелять в него накрашенными до безобразия глазами.
Парни стояли метрах в шести и о чем-то переговаривались. На него они больше не смотрели, справедливо полагая, что из движущегося вагона метро их жертве даже при всем желании некуда деться.
И Кесарев впервые пожалел о том, что не взял с собою никакого оружия. Ведь на зоне ему предлагали отличный «браунинг». Но тащиться с зоны с пистолетом в кармане не очень-то хотелось. Ведь чуть что – и назад!
А этого ему ох как не хотелось! И хотя жизнь на зоне «вора в законе» значительно отличается от жизни какого-нибудь там «мужика», нахлебался он этой жизни предостаточно.
Но человек только предполагает… Теперь придется вести этих парней в Сокольники и там что-то предпринимать. Не подставлять же свой лоб под пулю через три дня после освобождения?
Так он и сделал. Выйдя из метро, медленно направился по аллее ко входу в парк.
Бес родился и вырос на Преображенке и по-своему любил Сокольники, с которыми было связано почти все его детство.
Здесь он впервые вышел на футбольное поле на знаменитой Ширяевке. Сюда он приезжал в три-дцатиградусный мороз смотреть хоккей. Здесь устраивал разборки с приезжими. И даже в милицию впервые попал именно в Сокольниках. Одним словом, это была его родина.
И теперь эта родина, как и Комсомольская площадь, неприятно поразила его. Огромное количество торгующих людей и такая же грязь… И бесконечные ларьки, забитые самой что ни на есть низкосортной продукцией… Русь все стерпит, только давай!
Пошел мелкий осенний дождь, и Кесарев поднял воротник дорогого кашемирового пальто, купленного в таком же ларьке на вокзале в Саранске, в котором раньше никто и слыхом не слыхивал об Италии.
Неожиданно Кесарев вспомнил, как он возвращался в Москву после своей первой «ходки» в теперь уже далеком семьдесят втором году. Ватник, да сапоги, да сто пятьдесят рублей в кармане. Вот и все его тогдашнее богатство.
Правда, тогда он еще не был тем Бесом, одно только имя которого с начала восьмидесятых годов заставляло хмуриться оперов с Петровки и было в авторитете на многих зонах.
Что ж, все течет, все меняется…
Тем временем развязка приближалась. Парни находились от него на расстоянии каких-то два-дцати метров, выбирая, видимо, удобный момент для стрельбы. Они и на самом деле решили покончить с клиентом «без шума и пыли». Да и зачем шуметь в центре столицы, когда клиент сам привел их в парк?
Еще каких-то тридцать метров и… с Бесом поравнялся явно поддатый мужчина. Неожиданно вытащив из внутреннего кармана пальто початую бутылку коньяка, он протянул ее Бесу.
– Выпей! – широко улыбнулся он. – За мое здоровье!
– Нет, спасибо! – покачал головой Кесарев, краем глаза наблюдая за замедлившими шаг парнями.
Стрелять заодно и в пьяницу, который автоматически превращался в свидетеля, у них не было особого желания. Да и кому нужна лишняя работа?
– Ну и черт с тобой! – с неожиданной злостью выругался незнакомец с бутылкой и сделал из нее большой глоток. – Сам выпью!
– Дай мне лучше прикурить! – нарочито громко проговорил Кесарев.
– Не дам! – все с той же злостью ответил мужчина, пряча бутылку в карман.
Судя по его тону, он был крайне обижен отказом.
– Вон у них спроси! – неожиданно указал он рукой на находившихся уже метрах в пяти от Кесарева парней. – Тоже, наверное, непьющие!
– Правда, парни, – улыбнулся, поворачиваясь к ребятам, Кесарев, – может, у вас найдется прикурить?
– Найдется, – кивнул один из них, более высокий и плотный, нежели его спутник, и опустил руку в карман куртки.
И тут случилось непредвиденное и для мужика с бутылкой, и для парней. Кесарев практически без замаха ударил полезшего в карман ногой в пах и одновременно нанес страшный боковой удар правой рукой его приятелю в челюсть.
Трудно сосчитать, сколько раз он отрабатывал на зоне эту простую, но в высшей степени эффективную комбинацию, но провел он ее блестяще. Оба парня рухнули как подкошенные. Причем тот, которого Кесарев ударил ногой, корчился от боли, а его приятель распластался на мокром асфальте в глубоком нокауте.
Противник же курения, опасаясь, как бы не досталось заодно и ему, ретировался с места происшествия с неожиданной для пьяного человека скоростью.
Пользуясь полной беспомощностью своих противников, Бес быстро обыскал их. У обоих он нашел никогда не виданные им «иномарки» с длинными глушителями.
– Вставай! – спрятав один ствол во внутренний карман пиджака, а другой опустив в карман пальто, коротко приказал Бес все еще воющему от боли парню, которого ударил ногой, глядя на него сверху вниз.
– Я… я не могу… – прижав обе руки к паху, проскулил тот.
– Вставай! – повторил Бес таким тоном, что тот, продолжая охать и стонать, кое-как поднялся на ноги.
– Садись на лавку, – приказал ему Касарев, – и не двигайся! Попытаешься убежать, пристрелю!
С трудом сделав несколько шагов, парень скорее рухнул, нежели сел, на усыпанную желтыми листьями мокрую лавку.
– Ну что, пришел в себя? – обратился Бес к нокаутированному киллеру, который уже сидел на земле и тупо смотрел по сторонам.
Не проронив ни слова, тот медленно и трудно поднялся на ноги. А когда он наконец принял вертикальное положение, его шатнуло и повело в сторону.
Схватив парня за рукав, Кесарев подвел его к лавке и усадил рядом с полулежащим на ней подельником.
Пока те окончательно приходили в себя, он выкурил сигарету. Да, он не ошибся. Его пасли «свои». Никаких красных книжечек у парней он не нашел. Отбросив окурок в поблекшую мокрую траву, он взглянул на парней.
– Вы знаете, кто я? – спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Нет… – в один голос поспешили ответить те, и у Кесарева не было оснований им не верить.
– А кто вас послал?
– Куда? – попытался изобразить недоумение парень, которого Бес ударил ногой.
– Если ты, крыса, – не повышая голоса, произнес Кесарев таким тоном, что парень вздрогнул, – будешь лепить горбатого, я пристрелю тебя на этой скамейке! Как и тебя! – добавил он, переводя взгляд на его напарника. – Кто послал вас?
Понимая, что этот, по всей видимости, очень крутой мужик шутить с ними не будет, парни переглянулись. Потом нокаутированный сказал:
– Самих заказчиков мы не знаем… На нас выходил посредник.
– И сколько же вам дали за меня? – насмешливо спросил Кесарев.
– Три штуки…
– Немного! – усмехнулся Бес. – Я стою куда дороже!
Парни молчали, не зная, что отвечать. На их лицах застыло выражение ужаса. Одно дело убивать других, и совсем другое – самим сидеть под направленными на них дулами двух стволов. До них наконец-то дошло, что перед ними стоял один их тех, чьи имена в определенных кругах произносятся чаще всего с почтением и страхом.
Молчал и Кесарев. Он не испытывал к этим щенкам ни злости, ни жалости. Это была их работа: убивать за деньги неугодных кому-то людей.
– Вы уже получили деньги? – продолжил он допрос.
– Аванс… – пролепетал нокаутированный.
– Штуку! – поспешил уточнить его подельник, как будто Бесу могло стать легче, узнай он сумму аванса.
– А когда должны получить остальные? – в упор посмотрел на него тот.
– После того как мы… – начал было парень, но вспомнив, с кем он говорит, тут же осекся.
– Продолжай! – властно произнес Бес.
– Мы должны сразу же ехать домой… – потупился тот. – В четыре часа нам будут звонить.
– Кто вам меня показал?
– Посредник.
Бес взглянул на часы. Половина второго… До контрольного звонка оставалось еще много вре-мени.
– Где ты живешь? – взглянул он на того, кому должны были звонить.
И когда тот назвал адрес, Бес сказал:
– Сейчас мы поедем к тебе. И без фокусов! Пристрелю на месте! – Помолчав, он для еще большего устрашения добавил: – Мне терять нечего…
Глава 4
Всю дорогу до «Речного вокзала» Хрип раздумывал над тем, что же ему все-таки делать. Ведь далеко не случайно Мореный вместе с двумя штуками выдал ему и карт-бланш: «Решай сам…»
Вот он и решал. Его мало волновала жизнь парней, которым он вез деньги. А вот о собственной безопасности подумать было надо.
Впрочем, ничего страшного. Выходил и не из таких переделок. А тут… Пришить двух ничего не подозревающих лохов? В общем-то раз плюнуть!
И дело даже не в двух тысячах, которые Мореный, по сути дела, позволил ему взять себе. Виталий хорошо понимал, что главное для него – устранение этих ребят. Они работали с Мореным уже не в первый раз, и Мореный, видимо, решил на всякий случай перестраховаться. А значит, подстраховать и его…
Что ж, все правильно. Береженого Бог бережет.
Впрочем, что ему разгадывать причины, побудившие Мореного убрать ребят, которые отправили на тот свет Беса. Ему надо было как можно быстрее определиться самому.
С Бесом у него были старые счеты. И в тот самый день, когда на одной из разборок Кесарев отхлестал его по щекам, он поклялся отомстить ему. И когда Мореный предложил ему убрать Беса, он только обрадовался.
Ладно, черт с ними, и с Бесом, и с этими щенками: две тысячи баксов не помешают.
Один из подрядившихся на убийство Кесарева парней жил рядом с динамовским Дворцом спорта на улице Лавочкина. Понятно, к самому дому Виталий подъезжать не стал. Оставив машину рядом со станцией метро, он сел в автобус.
Выйдя через две остановки, Хрип направился к нужному ему дому. На его счастье, у подъезда никого не было, поскольку дождливая погода не располагала сидящих обычно у подъездов старух отважиться выползти на улицу.
Поднявшись на десятый этаж, Виталий позвонил в нужную ему квартиру. Дверь открыли почти сразу. Правда, Виталию показалось, что на лице открывшего застыло какое-то странное выражение.
Не придав этому особого значения, он прошел в комнату, где его ждал второй киллер. И этот пребывал, судя по всему, в мрачнейшем настроении.
– Как дела, мужики? – спросил Виталий, обращаясь сразу к обоим.
– Хорошо дела, Хрип, – неожиданно ответил ему чей-то удивительно знакомый голос.
Повернувшись, Хрип, к величайшему своему изумлению, увидел стоящего с пистолетом Беса.
Правда, в следующее мгновение к этому изумлению прибавился страх. Если эти козлы раскололись, то ему крышка. Уж кто-кто, а Бес не простит подобной выходки. Да и кто на его месте простил бы?
А козлы, конечно, раскололись…
– Подними руки! – приказал Бес, и Виталий беспрекословно исполнил приказ. – А теперь, – продолжал тот, – подойди к стене и положи руки на нее!
Когда Хрип застыл с поднятыми руками у стены, Бес быстро подошел к нему и обыскал. Вытащив из кармана Хрипа небольшой «браунинг», он засунул его себе за пояс.
– Садись! – кивнул Бес на стоявшее у стены кресло. – Поговорим.
Вот чего-чего, а говорить с Бесом у Хрипа желания не было. Никакого.
– Так как, Виталик? – насмешливо спросил Бес, играя зажатым в руке пистолетом.
Одним из тех двух, которые неделю назад Хрип сам положил в камеру хранения Белорусского вокзала.
Виталий смотрел в холодные глаза Беса и думал о том, сколько ему осталось жить. Минуту, две… час?.. А если попытаться поиграть с ним? Хотя какие, к черту, могут быть с Бесом игры? А если все-таки попробовать? Поломаться для виду, а потом сдать Мореного? И если он возьмет его с собой в качестве, так сказать, вещественного доказательства, то…
Впрочем, ему ничего другого и не остается. Не подставлять же так бездарно свой лоб под пулю! Бес выстрелит и не поморщится. А умирать Хрипу ох как не хотелось!
– Я не понимаю, Толя… – начал было он, но Бес, по лицу которого пробежала тонкая улыбка, спустил курок, и одному из его несостоявшихся убийц уже не суждено было самому подняться с кушетки.
Второй киллер еще сильнее побледнел и для чего-то закрыл руками грудь, словно это могло спасти его от пули. Нижняя челюсть у него отвисла и мелко подрагивала. Как завороженный он смотрел на дуло пистолета.
«Предупреждение» подействовало. И дальше искушать судьбу Хрип был не намерен.
– Послушай, Толя, – произнес он голосом, за который и получил свою кличку, поскольку в минуты волнения всегда хрипел, – я все скажу, но я здесь ни при чем. Мне приказали, и я исполнил!
– А кто приказал-то, Виталик? – улыбнулся Бес.
Хрип перевел дыхание и, сглотнув комок, выдавил:
– Мореный…
– Мореный? – удивленно поднял брови Бес.
– Да, Толя, он! – уже тверже проговорил Хрип, начиная надеяться на удачу.
Но Бесу было уже не до него. Его мысли крутились вокруг бывшего помощника, решившего отпраздновать его освобождение таким весьма своеобразным способом.
Почему он решил разделаться с ним именно сейчас? Боялся? Но чего? Ведь принадлежащие Бесу деньги он давно переслал в колонию… Значит…
Ничего это, впрочем, еще не значило. Надо колоть самого Мореного…
– Ты на чем приехал? – взглянул Бес на Хрипа.
– На тачке, – с готовностью ответил тот. – Правда, я оставил ее у метро!
– Черт с ней! – продолжал Бес. – Позвони Мореному и скажи, что сейчас приедешь. Он ждет твоего звонка?
– Да, – с затаенной радостью подтвердил получивший отсрочку Хрип.
– Тогда звони!
Неверной рукой Хрип набрал номер Мореного и, стараясь придать голосу естественность, проговорил:
– Это я. Я все сделал. Но надо срочно поговорить! Кое-какие осложнения. Да, сейчас приеду!
Положив трубку, Хрип с трудом перевел ды-хание.
– Он ждет…
– Идем! – кивнул Бес и, почти не целясь, выстрелил во второго парня.
Убедившись, что тот мертв, он взглянул на Хрипа:
– Деньги!
Тот покорно вытащил из кармана кожаной куртки конверт с долларами.
Разделив их на две равные части, Бес брезгливо бросил деньги на трупы.
Он недаром слыл за в высшей степени справедливого авторитета. И «по справедливости» отдал эти деньги тем, кому они предназначались…
Это было красиво. И хмуро наблюдавший за ним Хрип не мог не отметить широту этого жеста. Он бы так не поступил.
Глава 5
Леонид Афанасьевич Каракозов положил телефонную трубку и поморщился. Какие еще, к чертям собачьим, могут быть осложнения? Дело выеденного яйца не стоит!
Он не сомневался, что Хрип уберет этих ребят. Теперь хорошо бы освободиться и… от него самого. Мавр свое дело сделал…
Кто знает, какой расклад ждет Мореного завтра? И оставлять на руках Хрипа козырного туза он не имел ни малейшего желания. Чуть что, и тот заложит его со всеми потрохами.
А как здорово все начиналось!
Созданная Бесом бригада по угону и продаже машин в Среднюю Азию работала как часы. Плыла себе по Волге-матушке баржа и плыла. И никому даже в голову не приходило, что внутри нее, в специально оборудованном цехе, полным ходом шла работа по перекраске машин и перебивке номеров на деталях. Но, как говорится, хорошенького понемножку.
Нет, вышедший на него чьими-то стараниями мент не пугал его, а просто предложил выбирать. И Мореный выбрал… В результате этого выбора баржа, подобно славному крейсеру «Авроре», встала на вечную стоянку, а Бес отправился в Мор-довию.
Все эти восемь лет Мореный прожил как на иголках. Его благодетель наглел на глазах. А потом и вовсе начал зарываться. Но стоило Мореному только раз возмутиться, как на смену прянику сразу же пришел кнут.
Чем он, Каракозов, собственно, недоволен? Вот Анатолию Николаевичу Кесареву действительно не повезло… Мордовия, конечно, далеко, но полнится слухами земля-то, и еще как полнится! А ну как дойдет один из них до Беса? Что тогда? Не лучше ли уж потерпеть? Не он первый. И не такие терпели…
И Мореный терпел. А что еще делать? Против лома нет приема. А желающего быть поставленным на ножи Мореный еще не встречал. На разборке не будут выяснять, почему ты стал «ссученным», а просто разрежут на куски. Как и не было.
Ладно, с этим все! Было и быльем поросло… А с Хрипом он успеет разобраться.
Каракозов достал запотевшую бутылку пива. Открыв, надолго приложился к горлышку. Даже сейчас он не изменял любимым «жигулям». Потом достал «беломорину». Все эти «кенты» и «мальборо» ему тоже были не по вкусу.
Хрип явился в семь. Мореный долго лязгал запорами тяжеленной бронированной двери, которую вряд ли бы взял даже автоген.
А вот Бес взял… Усадив «корешей» на диван, он насмешливо взглянул на сразу же осунувшегося Мореного.
– Продал, сука! – с ненавистью взглянул тот на примостившегося рядом с ним Хрипа.
– Он не продавал тебя, Леня, – покачал головой Бес, – а уступил силе.
Этого Мореному объяснять было не надо.
– А продал-то, Леня, ты, – продолжал Бес уже без усмешки.
Каракозов метнул на Беса быстрый взгляд. «Неужели знает? Неужели уже стукнул благодетель? Впрочем, какая разница, знает, не знает… Так или иначе – каюк!»
– Так как, Леня? – доставая левой рукой сигарету из кармана пиджака, спросил Бес. – Расскажешь?
Мореный не отвечал. Он лихорадочно размышлял.
«А может, как-нибудь… того… усыпить бдительность, да и самого его? Вместе с этим щенком. Связался на свою голову! Не захотел рук марать! Позабыл, с кем дело имеет!»
– Будешь молчать? – слегка наклонил голову Бес. – Ну, смотри, дело твое… А то, может, пойму!
Понять-то поймешь. Чего тут не понять? Самому на зоне пыхтеть неохота, вот и послал кореша. Да толку-то от такого понимания…
Нет, Беса ему не обмануть! Все, зараза, насквозь видит! И если говорить, так говорить правду! Хуже все равно не будет! Да и лучше тоже…
– Зажали меня… – стараясь не смотреть Бесу в глаза, едва слышно произнес Мореный.
– Менты? – презрительно прищурился Бес.
Каракозов вздохнул.
– Это я, значит, по твоей милости восемь годков из жизни вычеркнул? – В голосе Беса зазвенел металл.
Покрывшийся смертельной бледностью Мореный молчал. Но Бес уже и не нуждался в его ответе. И раздавшиеся в следующее мгновение два сухих хлопка унесли с собою две жизни, для чего-то все-таки дарованные этим людям Богом…
