Александр Тайгар
Посёлок
– Да прекрати ты уже! – выкрикнул я.
Другой, неожиданно, перестал. Занятно… Может он меня слышит? Трещина на зеркале, а вместе с ней и рана на руке – затянулись сами собой через пару минут. Двойник сидел на полу, схватившись за голову, а я, с удивлением рассматривал только что разбитую ладонь.
– Ты слышишь меня? – Я повторил это несколько раз с разной громкостью.
Никакой реакции. Похоже, не слышит… Но ведь может увидеть! Я подскочил и бросился вниз, достав из рюкзака ручку с блокнотом, пулей вернулся. «Другой я» стоял возле зеркала, казалось, пытаясь заглянуть за раму. Раскрыв блокнот, я начал писать: «Кто ты»? «Можешь так же… писать»? Он будто задумался: достал из кармана смятый лист, похлопал себя по карманам… и, смешно вскинув руки, убежал, возвратившись через пару минут, прислонив к зеркалу листок с записью: «Я Алексей. А ты? Как сюда попал, что последнее помнишь»? Около получаса мы переписывались, узнавая подробности друг о друге, делясь предположениями, что за чертовщина с нами творится. Вдруг Алексей замер, а в зеркале осталось только моё статичное отражение… вскоре просто начавшее копировать все движения. Ещё несколько минут я стоял в ступоре, наконец медленно развернулся, аккуратно спустился, взял рюкзак… и рванул к двери, ни секунды более не желая здесь оставаться. Пропади пропадом такое наследство – сам бы ещё доплатил, чтобы никогда о нём не узнать! Не заметив даже, как миновал лес – я запрыгнул в электричку – которая очень удачно подошла в нужное время. Я упал на сиденье и обмяк, шумно выдохнув. Открыв окно, я достал разряженный мобильник, повертел в руках и сунул обратно в карман. Привычка… жаль – ехать без музыки. Глаза сами собой начали слипаться.
––
Голос из динамиков объявил станцию, я резко поднял голову, – «это же моя»! – и бросился на выход. Двери закрылись, едва я выпрыгнул из вагона. Как я мог проспать весь путь? Получается, даже контролер меня не разбудил. И это ведь… не моя станция! То есть, моя – но та же, откуда уехал. Это посёлок! Я пробежал по лесу и остановился, рассматривая дома издалека. Солнце клонилось к горизонту. В это время здесь вообще не должно проходить электричек… Да и… А какой сегодня день недели? Что, чёрт возьми, происходит? Я с тревогой зашагал к своему дому. Спокойно, только спокойно… Казалось, что сейчас я сорвусь и с криками начну носиться по округе… а в довесок буду биться головой о стены. Нет, спокойно… Нужно… найти других. Ведь здесь кто-то всё ещё живет! Завтра… Сон одолевал с новой силой – я зашёл за ограду и закрыл калитку. На мгновение показалось, что увидел себя, раскалывающего дрова – встряхнул головой, сбрасывая наваждение. «Ну здравствуй, дом», – мысленно поздоровался я и вошёл внутрь. Ходики на стене ожили, отбивая десять вечера. От неожиданности, сердце бешено забилось – обомлев, я медленно сел в кресло. Но ведь они не звонили в прошлый раз! Почему… Мир померк.
-–///–
Мой зеркальный двойник замер и, кажется, перестал понимать то, что я ему показывал. Скорее даже – перестал видеть меня… Через минуту, а может и меньше – я смотрел на обычное отражение себя самого. Дела… Что, если его разбить? Я поискал глазами молоток, или что-нибудь тяжелое, но как назло ничего не попадалось. Разве что вон той доской… я отошел и приподнял отставшую половицу – она мерзко заскрипела, невесть откуда взявшийся холодный ветер зашумел в углах и поднял пыль на чердаке – стихнув, как только я отпустил доску. Мистика… Я подошёл к зеркалу, замахнулся и остановил руку – раздумывая, бить или нет, непроизвольно задержав дыхание. Да и чёрт с ним! Может быть – ещё пригодится. Развернувшись, я спустился вниз и сел в кресло, осматривая комнату. Покачивая маятником, стене тикали старые часы-ходики… получается – дом никакой не заброшенный. Но куда делся тот, кого я видел в самом начале, который вышел навстречу? Резко кольнуло и заныло плечо. Только бы не… Знакомая судорога пошла от груди вверх, схватив за горло – я вцепился в подлокотники кресла и потерял сознание.
––
Кто-то похлопал меня по щекам, я открыл глаза. Пустота… Не темнота и не свет – размытое серое пятно, то и дело пропадавшее из виду, не дающее сконцентрироваться ни на чём. Бред… всё бред. Я сплю. Или умер… Да, это бы всё объяснило. Я умер, а сейчас… в аду? Непохоже, если верить общепринятым представлениям. Я попытался встать. Ничего… В смысле – я ничего не чувствовал. Хотя заметил (или мне показалось?), что тело выпрямилось. Что теперь? Идти? Но куда? Нужно искать… Проснуться… Искать… Руки! Я вытянул руку вперёд. Серость ожила, пошла слабой волной, постепенно прорисовывая очертания, остановившись, когда они начали напоминать ладонь. И всё? А есть ли я сейчас, вообще? Как человек. Как… Тело? Нет. Я – есть. И только. Больше ничего. Бессмысленно… Никто не увидит, не узнает… И никто… не нужен? Бред. Серость снова ожила и начала темнеть, появлялись цвета, звуки. Через несколько мгновений я стоял у себя дома. Но ведь этого не может быть… я провёл рукой по пыльной полке. Вроде – настоящая. Что же… Резко кольнуло плечо, ноги подкосились, я пошатнулся и упал на кресло, вцепившись в подлокотники.
Старые деревянные стены, печь по правую руку, и древние ходики на стене… я вернулся. Так… Плечо снова напомнило о себе резкой болью, я поморщился и попытался его размять. Руки затекли – казалось, сделавшись неродными. Почудилось? Приснилось? Возможно… Но вряд ли. Нужно походить здесь, осмотреться. Всему есть своё объяснение. Должно быть. Я вышел из дома и пошел по округе. Большая часть домов оказалась заколоченной, один обветшал настолько, что непонятно – как вообще держался. Но вот ещё один, на другом конце улицы – очень напоминал мой. Пустой, будто бы не жилой – но подозрительно чистый. «Хозяева! Есть кто дома»? – Крикнул я в пустоту. Только ветер протяжно завыл в ответ, хлопнув ставнями. Глупо… Здесь негде спрятаться. Кажется, день-два назад кто-то ещё жил в посёлке. Но вдруг ушел… Ушли. Помнится, здесь стояла школа. Но где? Не заметил её, когда обходил всё. Я вышел, остановившись на крыльце. Чёрт, куда я дел сигареты? Вот же засада. Голова закружилась, зрение расфокусировалось – я отступил, припав к стене, на мгновение будто услышав шум голосов. Снова галлюцинации? Вспоминание пришло неожиданно резко: перемена, топот и гвалт. Школа! Именно эти голоса мне почудились. И я вспомнил, где она. Но откуда взялись воспоминания, если внутрь я никогда не заходил? Учился-то я в городе, а не здесь. Мистика… Н-да. Будем искать, будем проверять. Я отправился вслед за странными видениями, на поиски неизвестно чего.
-–///–
Тяжёлый, зловонный воздух ударил в ноздри, я рефлекторно задержал дыхание. Стоп, где я? Тонкие полоски света пробивались откуда-то издалека. Это же… Нет. Как? Я помню этот подвал – меня вытащили через два или три дня, начавшего умирать от обезвоживания. «Хотели только припугнуть» – но чуть не убили… Мне всё снится! Это только воспоминание! Я схватился за голову и сильно зажмурившись стал трясти ей из стороны в сторону. Мираж не проходил. Темнота, казалось, стала ощущаться кожей – я начал судорожно перебирать руками по стенам. Должен быть выход! Должен быть! Всегда… Есть… Выход! Спокойно… Без паники. Спокойно! Я часто задышал, хватая ртом воздух, отчего в горле пересохло. Наконец, рука нащупала что-то похожее на дерево. Так и есть – я посадил пару заноз, ощупывая преграду. Внутренняя перегородка? Я навалился на доски – те скрипнули, но поддаваться не собирались. Немного отступив, я бросился вперед с новой силой. Главное – не промахнуться в этой темени… Я попал. И кажется – успешно. Перегородка затрещала, прогнувшись. Ещё раз… Каждую попытку я отступал чуть дальше, пока не споткнулся и не полетел спиной в пустоту. Что-то мягкое ударило мне в ноги, оказавшись под коленями. Я сглотнул и начал ощупывать «что-то», предчувствуя недоброе – постепенно убеждаясь, что догадка верна. Ещё теплый… Но ни на крики, ни на удары не реагирует, дыхания я почувствовать не смог. Либо свежий труп, либо в такой глубокой отключке, что скоро станет им. С ужасом я бросился вперёд, пробив перегородку. Кровь залила левый глаз – я рассёк бровь, когда падал. Ну и видок должно быть у меня теперь… До ушей донёсся слабый звук дороги. Я дернулся, но больше не услышал похожего – только вода зашумела в трубах, отдаваясь эхом от стен. Только бы не показалось. Через несколько минут я увидел свет и пошел быстрее, уткнувшись носом в закрытую дверь. Тонкий луч узкой полосой насмешливо проникал через щель сверху. Я забарабанил по холодному металлу, закричал:
– Люди! Кто-нибудь! Выпустите меня! Лю-ю-ди! Меня кто-нибудь слышит?
Только дверь в ответ продолжала звенеть, безразлично поглощая слабеющие удары. Я развернулся спиной, начав стучать ногой, но быстро сполз вниз, обессилев. Глаза закрылись сами.
––
– Эй! Ты живой?
Меня похлопали по щекам, темнота медленно отступала. Я попытался ответить, но из гола вышел сдавленный стон-хрип:
– А-а-эм…
Склонившийся надо мной отпрянул: «Живой» – повторил он, уже утвердительно. «Ты как»? «Как сюда попал»?
– Н-не знаю, – язык всё ещё плохо слушался. – Где я?
– Игнашкино.
– А точнее? – постепенно я приходил в себя. – Что это за место?
– Посёлок Игнашкино.
– А это? – Я развел руками. – Где я сидел.
– Подвал, старый завод. Не знаю даже, как называется. Ты в порядке? Помощь нужна?
Я поднялся, опёрся рукой о стену. Кровь забурлила, усталость улетучивалась. То есть как – заброшен? Я ведь слышал шум воды в трубах. Подвал, всё повторяется… Но – в прошлый раз другой… обычный дом, меньше. Тогда… чёрт, да ведь не было ничего! – Я помотал головой, растерев лоб. – Мне все приснилось. Посёлок… Я помню. Дом, какая-то чертовщина… Говорящее зеркало, часы… Электричка.
– Эй! – незнакомец коснулся плеча. – Помощь нужна?
Я вздрогнул и повернулся, посмотрев на него. Потёр глаза.
– Фонарик есть?
– В машине. А тебе зачем?
– Надо.
– Сейчас принесу.
Незнакомец скрылся, вернувшись через пару минут.
– Держи.
– Спасибо. Кода ближайшая электричка?
– Здесь нет электричек.
– Автобус?
– И автобусов.
– А ты как сюда попал?
– На машине, дом приехал проверить. Проезжаю мимо, слышу – что-то стучит. Остановился, вышел – тут и крик разобрал.
– Как дверь открыл?
– Так она не заперта была.
– То есть? Как тогда…
Незнакомец улыбнулся… и пропал. Просто исчез, растворился в воздухе. Челюсть поползла вниз – я клацнул зубами, опустив голову. Рука сжимала фонарик. Н-да… Шагнув в проём, я щёлкнул клавишей. Несколько минут назад я поклялся бы, что никакая сила меня сюда больше не затащит – теперь почти так же уверился, что обязан выяснить, на кого наткнулся внутри. Фонарик светил откровенно слабо: я вздрагивал от каждого шороха – только после понимая, что слышал эхо собственных шагов. В паре метров левее от проломленной перегородки, обнаружился нормальный проход – проклиная сложившуюся ситуацию и себя самого, я прошёл дальше, осветив «место происшествия». Похоже, в темноте я споткнулся о какие-то мешки. Но почему чувствовал иначе? Просто страх? Больная фантазия? Я присел и снова ощупал «тело». Ничего похожего… Значит – почудилось. Что-то зашуршало и пролетело прямо перед носом, гулко грохнувшись под ногами. Я отскочил назад, выронив фонарь – он не погас, осветив чьи-то ноги. Я замер, прекратив дышать. Хотелось развернуться и убежать, но что-то держало на месте. Нужно… Выяснить. Всё. Идти… до конца. Казалось, что иначе я так и останусь здесь, парализованный. Сглотнув, я медленно потянулся к фонарю. Превозмогая страх и отвращение перевернул «это» (упорно не хотелось верить, что передо мной труп), осветив лицо – и закричал, сорвав голос. Фонарь снова упал, погаснув на этот раз – но перед глазами остался образ, который ещё долго будет сниться мне в кошмарах: Ева, сестра… она спрыгнула с балкона высотки, когда мне только исполнилось семнадцать. Я снова увидел её – «целую», неповрежденную падением, но полуразложивщуюся. Оседая на ватные ноги – я чувствовал, как теряю сознание.
––
Хлопнула дверь, холодный ветер заставил поёжиться и проснуться. Грязный потолок напомнил… дом. Я вскочил, осмотрелся – безошибочно узнав подъезд. В груди кольнуло от странного предчувствия. В два прыжка я подскочил к двери, вышел на балкон – и схватил знакомую фигуру, оттащив от перил.
– Отпусти.
– Ева, не надо.
– Так и будешь меня держать? Ну давай, я слушаю.
– Зачем?
– А что ещё остаётся? Послушаю очередную лекцию и продолжу… стоять.
Я убрал руки, чуть отступив – девушка обернулась. Ева… Пусть это сон, но ты живая… Пусть только здесь. К горлу подкатил ком, я снова бросился вперёд и обнял сестру, зажмурившись – по щекам поползли солёные капли.
– Ты живая…
– Конечно живая. А с тобой что? Совсем крыша съехала? С чего ты решил, что я сброшусь?
– Я не…
– Не надо отговорок – не решил, не так поняли… Что ты хочешь?
– Чтобы ты была жива.
– Я жива – доволен? Хоть это не тебе решать.
– Ева, зачем? Лавр, конечно, ещё тот подонок, но не убиваться же из-за него.
– А он и не при чём. Свалил – и скатертью дорога.
– Ты уже год как сама не своя.
– А ты? Знаешь, в той аварии вообще никто не должен был выжить. Хорошо хоть мать с отцом не мучились… ушли мгновенно. Ты в машине не сидел, ничего не видел. А я всё пережила. Но крыша поехала у тебя – начал носиться за мной как придурок.
– Хочешь сказать – всё нормально? Я зря волновался?
– Ничего не нормально! И не будет. Мама с папой не воскреснут, я никогда уже не смогу родить, а ты… Да, ты только психованней стал. И не надо рассказывать, что у нас полно детских домов – меня такой вариант не интересует. Можешь считать истеричной тварью – но чужие мне не нужны. Как и я – такая никому не нужна.
– Это неправда. Жизнь…
– Продолжается? – перебила Ева. – Какая ЖИЗНЬ?! Нет её!
– Жизнь не понять, но… может ты и права. А я ошибаюсь. Пойдем?
– Я ещё постою.
– Точно? Ну… как знаешь.
Я отвернулся, краем глаза заметив тут же начавшееся движение. В один миг Ева забралась на ограждение и прыгнула – я успел схватить её за руку, но ладони скользили, а сама она будто потяжелела… настолько, что я не мог её вытащить, а только приподнял на пару сантиметров.
– Ева, хватайся за перила. Никогда не поздно, мы всегда способны на большее.
Ева безжизненно повисла у меня в руках, начав тяжелеть ещё. И, когда сил у меня не осталось – подняла голову, сказав чужим голосом:
– Ты сам-то в это веришь?
На меня смотрело то самое лицо из подвала – обезображенное смертью…
– Не-е-т! Я проснулся в кресле, крича. Последний образ – Ева, летящая вниз – растворялся в небытии. Ярко светило солнце, за окном чирикали воробьи, на стене тикали старинные часы. Комната старого дома, печь, лаз на чердак… теперь всё уже не казалось таким зловещим, чужим. Даже наоборот – почти родным. Я с облегчением поднялся.
-–///–
Школа, вот и она – я сразу узнал здание, показавшееся из-за пригорка. Почти все окна разбиты – очевидно, давно заброшена. Что мне здесь искать? Почему я помню то, чего не должен? Дверь на удивление мягко открылась, но оглушительно громко хлопнула за спиной – я вздрогнул и быстро пошел в учительскую. Странное, непонятое пока чутьё – вело меня, подсказывая дорогу. Вспышка света промелькнула рядом, я повернулся, но увидел только длинный неосвещённый коридор: постоял пару секунд, вглядываясь в темноту, но ничего не найдя, хмыкнул и пошёл дальше. В комнате учителей окна остались целы – потемневшие за много лет они плохо пропускали свет. Может выбить, для полноты картины? – подумал я, но отвлёкся: пыль, густо висящая в воздухе, зашевелилась, будто рядом кто-то находился. Я мотнул головой, шагнул к полкам – рука сама потянулась к одному из классных журналов: открыв его примерно на середине, я пробежался глазами по пожелтевшим листам, пока не нашёл знакомую фамилию. Ветерок зашелестел страницами, буквы начали расплываться, послышался знакомый шум – через несколько секунд я стоял посреди школьного коридора, пропуская сквозь себя призраки учеников. Как всё знакомо… Но будто не со мной. Снова чужие воспоминания? Дверь напротив запоздало открылась, выпустив орду кричащих ребятишек поменьше. Или не совсем ребятишек… Один из бегущих упал и не поднялся – большинство перепрыгнули его, или обогнули, о вот один пробежал прямо по лежащему парню. Кто-то запнулся, но, удержав равновесие, развернулся и начал остервенело пинать скрючившееся тело. Вот присоединился второй, третий… а четвёртому не хватило места. Да что ж за твари такие?! Остановить происходящее не получалось – я проходил насквозь, незамеченный никем. Перемена закончилась, «ребятишки» быстро разошлись – только лежащий вздрагивал и тихо шептал что-то. Я подошёл ближе – наклонился, прислушиваясь. Вдруг он посмотрел на меня, громко зашептав: «Не дай им… не дай… сделать таким… стать… не дай». Несколько секунд он неслышно шевелил губами, а затем – растворился в воздухе. Я почти не удивился, будто ожидал чего-то такого. Занимало другое: почему он кажется мне таким знакомым? Но вспомнить не удавалось. Я посмотрел в окно: совершенно безликий пейзаж… пустое поле и лес вдалеке, сквозь мутные окна казавшийся размытым пятном. А ведь он ближе… должен быть. «Ложь! Неправда! Всё не так»! Я начал бить по стеклу – с каждым выкриком всё сильнее, но оно только звенело, даже не прогибаясь. Внезапно рука ушла в пустоту, а я «вылетел» во двор – совсем не тот, который видел за окном. Компания из трёх человек (один мне уже знаком) что-то втолковывает четвёртому – подойдя ближе становится ясно: обычное вымогательство, старательно называемое «помощью». Четвёртый держится уверенно, отвечая отказом – и компания меняет тактику: самый крупный заходит за спину, крепко хватая парня за руки; один достаёт из-за пазухи котёнка-подростка, из кармана – бутылку с неизвестной жидкостью, которую выливает ему на спину. Четвертый меняется в лице, пытается вырваться – что ему не удаётся – второй присоединяется к здоровяку. До меня снова доносятся голоса:
– Отпусти его, урод!
– Отпущу, не нервничай – сердобольный ты наш.
– Ты серьёзно думаешь, что я после такого вообще тебе что-то отдам?
– Зига, дай я его просто отмудохаю хорошенько, сдалась тебе эта кошка! – Подал голос здоровяк.
– А ты что, испугался? Или котёнка пожалел?
– Да нет, просто… зачем?
– Успеешь ещё. А этот должен знать, – «главарь» чиркнул спичкой – что бывает, если неправильно себя вести.
Нет, ну это слишком! Неужели нельзя… я рванул вперёд, оборвав мысль. Время замедлило ход, движения смазались, звуки пропали. Спичку я сбил на лету, ещё в воздухе – не сразу поверив, что удалось; течение времени восстановилось. Первый с легкой растерянностью посмотрел по сторонам и снова полез в коробок. Я подскочил, схватив «главаря» за горло – снова с небольшим удивлением почувствовав кожу под руками – и начал давить.
Когда он засипел и обмочился – «в голове что-то щёлкнуло»: я лишь усилил хватку, выдавливая последнее… сопротивление. Остались только двое: «тот, кто не должен жить» и «тот, кто этому поспособствует». Знакомая судорога свела грудь – я упал на колени, ожидая удара… но боль не пришла. Мир стирался, уступая место серым хлопьям пустоты: неизвестно где, неизвестно когда, неизвестно как… ни границ, ни определений; я есть… но меня нет. Мгновение (а может вечность) спустя – серость зашевелилась, пошла волнами, становясь осязаемой. Себя я тоже начал ощущать – ещё через минуту осознав, что стою в серой комнате без окон и входа.
– Ну, здравствуй – донеслось из-за спины. Я вздрогнул, резко развернувшись.
– Ты кто такой? – Почему-то с шипением ответил я, пытаясь разглядеть стоящего напротив: темные волосы, примерно мои комплекция и рост… даже одежда похожа. Но лица невозможно разобрать – взгляд не фиксируется, виден только размытый силуэт.
– Ангел-хранитель. – голос снова звучал прямо у меня в голове, но теперь настолько громко, что я рефлекторно зажал уши. Казалось всё внутри задрожало, резонируя.
– Чей?! – вырвалось на выдохе, само собой. – Не похоже, что мой.
