Александр Шельфский
Поезд жизни на колее судьбы
Поужинав, она помыла сразу же посуду и, когда часы показывали двадцать пятнадцать, она подошла к телефону. Подняв телефонную трубку, она набрала на диске номер телефона брата и, когда пошли гудки, стала ожидать ответа. Через несколько гудков на другом конце, в другом городе сняли трубку:
– Алло, – услышала она нежный голос Елизаветы.
– Привет, Лиза, – спокойным голосом, без эмоций поприветствовала она жену брата.
– О, Кать, привет. Как ты? – с нескрываемым интересом она была рада слышать голос золовки.
– Все в порядке у меня. Вы там как?
– Тоже хорошо.
Повисла небольшая пауза.
«Вот за что очень ценю Лизу, так это за то, что она никогда не лезет в чужую жизнь, не начинает расспрашивать, узнавать или наоборот говорить слова «я все знаю» и успокаивать. Безусловно, она знает про Антуана, но все она знает от брата, а сама не лезет. Если я захочу – я сама ей и расскажу. Это правильно, Лиза».
– А Саша дома? – прервала молчание Екатерина.
– Да. Позвать его?
– Да, спасибо.
Екатерина услышала, как Елизавета зовет своим нежным голосом: «Саша», а через, буквально, две-три секунды, она услышала, что Елизавета передает трубку из своих рук в руки Александра и говорит тихим голос «Катя».
«Видно, он стоял недалеко».
– Да? – сказал Александр когда поднес телефонную трубку к уху.
– Привет, Саш, – начала разговор с братом Екатерина.
– Привет, – ответил на приветствие сестры брат спокойным и , как показалось Екатерине, добрым голосом.
Вновь повисла пауза в разговоре Екатерины.
– Что звонишь то? – все в той же дружественной манере спросил Александр, – все же в другой город звонишь и смысла молчать сейчас нет, – это сказал это не с укор, а с веселой интонацией.
«Совместил приятное с полезным».
– У меня к тебе просьба, Саш, – немного робко начала она.
–
Излагай, – Екатерина тут же представила себе, что говоря это, он стоит возле телефона, одной рукой прислоняя трубку к уху, а другую держа на боку.
–
– В общем, она набрала воздуха, а затем продолжила говорить на выдохе довольно быстро, – Антуан переводится из Парижа работать в Питер, он прилетает в четверг утром. Мог бы ты его встретить, довести до места проживания, все ему рассказать о том, как ему лучше ездить, добираться и тому подобное?
Александр ответил не сразу.
«Думает, раздумывает».
Екатерина поменяла руку, теперь трубку она держит левой рукой, что для нее не очень удобно и непривычно.
– Саш? – Екатерина знала и понимала, что прошло всего лишь несколько секунд, но у нее, что называется, свербило в одном месте.
– Я здесь. Кать, – он стал говорить уже серьезнее, чем в начале диалога, – если нужно, то я, конечно, встречу. На работе поговорю, все объясню, думаю, что поймут. Скажи мне во сколько он прилетает еще раз точно и номер рейса.
Екатерина прочитала с бумажки все, что записала вчера. Вместе с карандашом она вчера оставила все здесь и ничего не трогала.
– И да, он летит не из Парижа, а из Лиона. Лионский рейс будет.
– Понял, – Екатерина буквально видела, как он прижал трубку левым плечом к уху и записывал всю информацию, – что-нибудь еще? – он снова взял трубку в руку, – А, кстати, ты то сама в Москве останешься что ли, а он здесь будет? Или я что-то не догоняю?
– Нет. Я приеду на поезде в субботу утром. На Стреле, планирую.
– А, ясно, ясно. Ну звони – встречу. Только не на машине, а на метро. С вещами помогу.
– Хорошо, как возьму билеты – позвоню и скажу как приеду. Я думаю завтра до вокзала доехать.
– Хорошо.
– Спасибо тебе, Саша, – она втянула обе губы, – а потом спросила извиняющимся голосом, – ты на меня не обижаешься?
– На что? – немного удивляясь спросил Александр.
– Ну, мало ли тебя напрягает то, что я тебя про…
– Кать, Кать, Кать, – быстро сказал он, чтобы прервать самобичевание сестры, – успокойся. Все хорошо, правда. Да, может, пока он не очень мне симпатичен, может я не увидел еще то, что в нем увидела ты. Но если ты искренне счастлива, то и я искренне за тебя рад и буду способствовать всему счастью, если могу. Хватит думать, что я там все ненавижу и считаю невесть что. Не придумывай себе! – чуть громче сказал он последнюю фразу.
«Чтобы до меня быстрее дошло он так говорит».
– Саша, – сказала она через несколько секунд после небольшого монолога брата, – я правда счастлива. Я никогда не чувствовала себя так хорошо как сейчас. С Антуаном.
– И я, правда, я рад за тебя. Рад, – он сказал это так искренне, что слезы подступили к глазам Екатерины.
Сейчас, несколько секунд они понимали друг друга без слов. Понимали, даже не видя друг друга. Понимали, потому что любили друг друга и желали каждому из них добра, счастья, все самого хорошего. Честно и искренне.
– Встречу я твоего Антуана. Не переживай, – прервал молчание Александр.
– Спасибо, – кротко ответила она.
– Пока еще не за что благодарить и говорить спасибо, – он посмеялся.
– Есть за что, – с улыбкой парировала Екатерина и знала, что дальше пререкаться он не будет.
– Тебе виднее, – она по голосу понимала, что сейчас на его губах улыбка, – ну…тогда пока? Или у тебя еще что-то есть?
– Да нет…больше, вроде бы, ничего. Лизе привет, хоть мы немного и пообщались. Пока.
– Пока.
Она первой положила трубку и с чуть заметной улыбкой пошла в комнату.
Екатерина приняла вечерний душ, а после сразу легла в кровать. Немного почитав, глаза ее стали слипаться. В итоге, она отложила книгу и повернулась на бок.
«Последние ночи провожу здесь. Скоро в Питер. Нужно будет взять с собой самое необходимое, а уж потом думать об остальном. За квартирой родители присмотрят…».
Она зевала, мысли ее путались все больше и она не заметила как уснула.
САНКТ—ПЕТЕРБУРГ
Александр услышал гудки и положил телефонную трубку.
– Ну что Катя хотела? – спросила Елизавета, когда Александр зашел на кухню выпить стакан воды.
– Да нужно встретить ее французского ухажера, – он произнес последние два слова с иронией, злорадством и улыбкой. Сделав глоток, он не стал ставить стакан на стол, – он переводиться, как она сказала, из Парижа в Ленинград …Так что, – он сделала второй глоток, а после поставил стакан на стол, – поеду в четверг утром в Пулково встречать его, – он приобнял жену и поцеловал ее в щеку.
– О! – она ударила ложкой по ободу кастрюли, где варились макароны, несколько раз и положила ее на блюдце, – а ты говорил…
– Что я говорил? – серьезно спросил Александр.
– Ничего, – она с улыбкой повернулась к нему и чмокнула в губы, да и сам Александр чуть вытянул шею ей навстречу.
Она снова повернулась к плите и стала мешать, уже другой столовой ложкой, тушеное вчера мясо, которое сейчас разогревала на плите.
– Слушай, а Катя то что, в Москве будет?
– Она приедет на Красной Стреле в субботу утром, – ответил на вопрос жены Александр, не отводя взгляда от двора, куда он смотрел из окна кухни, двумя пальцами отведя в сторону тюль.
– Понятно, – протянула «я» Елизавета.
– Через сколько ужинать будем? – спросил он, снова подойдя к жене.
– Да уже скоро, минут через пять-семь.
– Хорошо.
Александр пошел обратно в комнату, а Елизавета продолжила готовить ужин.
Поужинав, они вместе посмотрели фильм на видеокассете, которое Александр взял в прокате. После просмотра Александр заверил, что купит этот фильм, так как он им обоим очень понравился, а не ограничится одним просмотром кассеты из проката.
Перед сном Елизавета читала, а Александр лежал рядом с ней, порой беря ее за руку или обнимая. Читать вечером, да и вообще лежа, он не любил.
– Завтра нужно будет отпроситься хотя бы до обеда на работе, – вслух рассуждал Александр.
Елизавета положила раскрытую книгу страницами себе на живот.
– Я про четверг.
– Да я поняла, начала она, повернув голову в сторону мужа, – думаю, что отпустят тебя довольно спокойно. И так ты не халявишь, не отлыниваешь. Тем более ты на каком-никаком счету на работе.
– Я тоже практически не сомневаюсь, что отпустят. Просто… – он сделал паузу, – неужели у них, я Катюху имею ввиду, неужели так далеко все заходит, – больше утвердительно, чем вопросительно сказал он.
– Ну, если он летит сюда работать, специально переводясь из Парижа… – она положила голову на плечо мужа, – то это действительно серьезно, – она резким движением села на кровати, заложила книгу закладкой, положила ее рядом с кроватью на тумбочку и легла обратно, – в общем, это шаг…шаг, который показывает всю глубину его чувств и серьезность отношений, планов…Кстати, а кем он работает то?
– А я, честно, не помню. Катюха что-то говорила, кажется, но не уверен. Вот, в четверг и узнаю.
– Память у тебя… – сказала она с улыбкой.
– С памятью все хорошо, – он прижал ее к себе, – мне кажется, что она сама не рассказывала. Ну ладно, – он сделал короткую паузу, – так ты действительно так думаешь? Я про серьезный шаг, планы и тому подобное.
– Ой, а ты все также ему не веришь? – издевательской интонацией спросила она, и, убрав голову с плеча мужа, легла на бок, подперев голову ладонью и смотря в глаза Александра.
– Честно…не особо.
– Да почему? – она легко ударила свободной рукой мужа по бедру левой ноги, – эту уже какое-то твое предубеждение. Забудь уже Бельгию. Это был единичный случай.
– А зачем такое забывать? – поинтересовался Александр у жены.
– Да потому что это дела давно минувших дней, – она не распылялась сильно, но говорила уже не так нежно как обычно.
– Но это дело давно минувших дней, тем более не так давно минувших, – заметил он, – оставляет отпечаток на всю будущую жизнь Кати, да и на жизни родителей, и на мою жизнь.
– Да и на мою жизнь… это событие осталось в моей памяти навсегда. Но почему то событие должно влиять на сегодняшнюю жизнь?
Александр ответил молчанием. Он просто не знал что ответить сейчас на этот вопрос жены. Он не мог донести свою идею, свои мысли даже до жены, до сестры. Он просто-напросто чувствовал что-то, что его тревожит, беспокоит, гложет. А вот что он чувствовал – он сам не знает.
Елизавета легла на спину и стала массировать пальцами глаза, переносицу, лицо
«А может это действительно предубеждение? (он снова лег на спину и смотрел в белоснежный потолок, на котором весела одна маленькая паутинка в углу). Следить, портить жизнь сестре из-за каких-то своих тараканов я, конечно, не буду. Не моя эта жизнь и не мне в ней что-либо менять и строить. Но сестра же…я ведь за нее именно переживаю. Да, она уже давно взрослая, но иногда она такая дура. А, может, это я такой дурак? Черт знает что…Ладно, посмотрим на то, что будет. В четверг встречу его, сможем пообщаться вдвоем с ним, с глазу на глаз».
– Чего затих? – спросила Елизавета и вновь повернула голову к нему.
– Да так, думаю, – будто в прострации ответил Александр жене и краем глаза посмотрел на нее.
– О чем же? – задавая вопрос, она, по доброму, чуть усмехнулась.
– О своем, о женском! – сказал он громко, улыбнулся и повернулся на бок лицом к жене.
– А, ну это понятно.
– Ты скоро спать-то? – Александр наигранно широко зевнул и прижался лицом к руке жены и начал ласкаться.
– Да давай спать уже, – она привстала, несколькими движениями взбила перьевую подушку, – все равно уже настроя читать нет, да и спать хочется, – она выключила настольную лампу и вновь повернулась лицом к мужу.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, глаза в глаза.
– Спокойной ночи, – сказал Александр и чмокнул Елизавету в губы.
– Спокойной ночи, дорогой, – ответила она после поцелуя.
Александр повернулся на живот, положил руки под подушку, а лицом повернулся к Елизавете. Она же, так и лежала на боку и, когда ее муж закрыл глаза и мерно сопел, она все еще смотрела на него и безумно была ему благодарна за то, что он сейчас с ней, за то, сколько они вместе уже пережили и сколько им предстоит еще прожить.
Утро среды выдалось, как и обещали по прогнозу, дождливым и не по летнему прохладным.
«Ну хоть ветра нет (Александр стоял на кухне у окна и смотрел во двор). Сколько там градусов выше нуля? (он перевел взгляд на уличный термометр) Плюс тринадцать. Нормальная погода, а днем до двадцати обещают. Комфортно».
Он сел за стол, где стояла кружка кофе. Глазированный творожный сырок на завтрак он уже съел, теперь пьет кофе. Елизавета спала, так как вставать в семь утра ей нет необходимости.
Позавтракав, Александр стал одеваться. Услышав шорохи и другие различные звуки, такие как застегивание браслета часов или щелчок от закрытия замка портфеля, Елизавета вышла из-за закрытой двери спальни в коридор провожать мужа. Спросонья халат она завязала не плотно, а точнее будет сказать, что завязала она его так, что узел кушака держался еле-еле. Из-за этого ее правая грудь вываливалась из него. В тот момент как она вышла, Александр как раз присел на корточки, чтобы завязать шнурки туфель.
– Уже уходишь?– спросило она протирая глаза. Халат она не поправляла, или не хотела, или действительно не видела как он надет – это Александр не знал, но и говорить ей не стал. Да ему и нравился такой вид, – а чего не разбудил? – продолжила она, – доброе утро.
– Доброе. Ты так сладко спала, что я просто не мог тебя будить и прерывать твой сон, – говоря, он смотрел на нее, подняв голову, и одновременно завязывал шнурки.
– Каждый раз ты говоришь мне одно и тоже, – она подошла к нему.
Александр встал в полный рост после того, как завязал шнурки и они обняли друг друга. Он чувствовал как ее грудь прижимается к нему, как ее пальцы скользят по его спине между лопаток. Возбуждение в нем росло и он никак не мог его подавить. Он хотел ее сейчас повалить прямо здесь, в коридоре, на пол, раскрыть ее халат, а дальше продолжить так, как подсказывают ему инстинкты, которые перешли от животных к человеку. И он знал, что она не будет против этого. Был бы он другим, был бы он иначе воспитан, да хотя бы было бы у него больше времени сейчас – он поступил бы именно так, как сейчас думает. Но для него сегодняшнего, для него настоящего такие мысли как и сегодня пока что останутся только мыслями.
– Мне пора идти, Лиз, – после объятий он легонько похлопал ее по спине и стал опускать руки, намерено не отрывая их от ее тела.
– Хорошо, – она крепко прижалась к нему и тут же отпустила, – позвони как будешь выходить с работы домой.
– Как обычно, – он взял портфель, – конечно, позвоню.
Он был уж готов выходить из дома и ехать на работу. Осталось только попрощаться.
– Ну все, я поеду, – он сделал шаг к ней и поцеловал в щеку. Она поцеловала его.
– Хорошего тебе дня, – говоря это, она гладила его по плечу.
– Спасибо. И тебе, – он открыл замок, – пока.
– Пока.
Он вышел из квартиры, держа в одной руке портфель и зонт, а другая у него была свободна. Именно этой рукой он и махнул Елизавете, обернувшись в пол оборота, когда та подошла к двери в квартиру, чтобы ее закрыть. Она широко улыбнулась в ответ, оголив свои белые зубы, а затем, когда Александр уже вышел за дверь, которая отделяет квартиры на этаже от лифтов и лестницы, закрыла дверь в квартиру.
Александр шел по улицы под зонтом, по которому стекали капли воды. На всем его пути дождь не ослабевал, а порой, наоборот, усиливался. Напевая несколько песен из репертуара групп ленинградского рок-клуба, он дошел до метро.
В вагоне он встал сбоку у дверей, прижавшись спиной к поручню, зонт повесил на кисть, достал книгу и стал читать одновременно с тем как тронулась электричка.
С каждой станцией людей в вагоне становилось все больше. Кто-то в мокрых куртках, кто-то, как и Александр с зонтами. И Александр все больше ждал остановки на станции «Технологический институт».
«Скорее бы Техноложка, хоть немного народ рассосется. Да и жарко здесь, душно. Плюс этот запах влажности, да и кислятины тоже от чьей-то мокрой одежды».
Он раскрыл портфель, положил туда временно книгу, а достал платок, чтобы протереть влажное лицо и покрывшейся испариной лоб. Затем он положил платок обратно, достал снова книгу и защелкнул замок портфеля.
Он вышел из метро на улицу. Все небо было серо-бледно-черного цвета, но дождя пока что не было, хоть асфальт и был влажным. Он пешком пошел до работы. Людей в такой час, если чуть отойти в сторону от метро, на дорогах немного. Дети шли в школу, кто-то, видно, шел с очень хорошей ночи, шатаясь и виляя из стороны в сторону, взрослые спешили на транспорт.
На трамвае он мог добраться до работы за несколько остановок, но и пройти пешком здесь было не очень далеко – минут двадцать. Утром Александр всегда предпочитал пройтись, а вот вечером когда-как. Если он выходить с работы и проходя мимо остановки видит трамвай – то садиться в него, если нет – то спокойно идет дальше до метро. Если, конечно, нет сильного дождя с ветром. Он любил ходить пешком, ему это нравилось.
«Вот бегать – вредно. А ходить быстрым шагом или гулять – это другое дело».
Морозы также его не пугали. Идти по хрустящему снегу, при минус пятнадцати и ярко-светящем на небе зимнем солнце – это было прекрасно. При такой погоде они, если есть возможность, с Елизаветой зимой выбираются на электричке, редко на машине, в парк и гуляют там.
Не любил он только слякоть, когда мокрый, грязный снег чмокает под ногами, а сверху, с неба падает что-то среднее между дождем и снегом.
Но сейчас лето, а значит такого не ожидается. Он шел, напевая песни, а в голове прокручивал абсолютно разные моменты жизни. От какого-нибудь из разговоров с женой до победы футбольной команды в последнем матче. В такие утренние прогулки у него есть время многое обдумать, решить что-то для себя, сделать какие-то выводы о чем угодно. Или просто помечтать. Мужчины тоже мечтают, но зачастую скрывают это, в отличии от женщин, не говорят вслух. Александр всегда мечтал о чем-то, что связано с искусством. Например, читая или прочитав книгу, он представлял себе как бы снял фильм по ней. Он мог представлять себя писателем, режиссером, или же участником рок-группы, чаще басистом или барабанщиком. Раньше, в более юном возрасте он делал это чаще, сейчас реже, но иногда такие мысли проскакивают. Он не хотел быть космонавтом, летчиком, известным спортсменом или гонщиком. Он никогда не мечтал быть богатым, чтобы все решать деньгами. Он просто хотел доносить до людей свои мысли, показывать себя, свое виденье того или иного. Он уважал таких людей, которые снимают достойные, по его мнению, фильмы, и делают достойную музыку, и пишут достойные книги в обход каки-то устоявшихся преград, преодолевая их. И донося тем самым свой взгляд, свои мысли до зрителя, слушателя, читателя.
Одно событие он часто вспоминает до сих пор – приезд в последней декаде мая тысяча девятьсот семьдесят девятого года в СССР с восьмью концертами, по четыре в Москве и Ленинграде, Элтона Джона. Вот и сейчас он вспоминает это
«В Москве попасть на концерт в зале «Россия» было абсолютно нереально как мне рассказывал Леха, а вот в Ленинграде попасть в «Октябрьский» я смог, купив билет с рук у перекупщиков за сорок пять рублей. Это было фееричное зрелище. Приезд такой величины в тогдашний закрытый Союз. И такое выступление Элтона. Потом пластинку выпустили «Поет Элтон Джон», ну или в оригинале «Single Man», правда, обрезанную, без двух песен, но альбом классный. Чтобы такая величина в то время…Как потом читал, он в Эрмитаже был, Петергофе, а в Москве на футболе. Кучу аппаратуры по тем временам привез с собой. На «Чайке» катался по городу… Да, с тем концертом было буквально сумасшествие. Вот этот концерт и концерт Мальмстина десятью годами позже в СКК. Два, поистине, для меня великих концерта. Как сейчас помню обложку того зимнего концерта – сверху написано большими синими буквами Спортивно-концертный комплекс, а ниже уже поменьше буквами – имени В. И. Ленина, а еще ниже буквами еще меньше – проспект Ю.Гагарина, 8 Станция метро «Парк Победы». Дальше шли даты выступлений, от которых я до сих пор тащусь – 1,2,3,4,5,7,8,9,10 февраля 1989 г. Дальше фотка группы, ниже красными большими буквами Ингви Мальмстин, маленькими синими еще ниже – (экс-гитарист Дейвида Ли Рота) и его группа, а затем побольше ниже – «Райзин-Форс», снова маленькими дальше вниз – лидирующий вокал, и снова побольше – Джо Линн Тернер, под фамилией маленькими – (экс «Рейнбоу»), и внизу – Швеция-США. Да, не знаю как он тогда собрал столько людей, что пришлось давать девять(!) (он даже в мыслях крикнул) концертов за десять дней подряд. Там, видно, со всего союза люди ехали. Там смог в кассе купить билет, кстати, довольно спокойно за восемь, кажется, рублей. Лиза уж со мной не пошла тогда. Тоже, дома, как и Элтона пластинка стоит. «Трилогия» по—нашему. Да…забавное, веселое было время. А сейчас все…похерино. Да, конечно, были минусы. Весь этот дефицит…могли же больше выпускать и пластинок, и книг, и одежды, и жрачки. Допускать больше западных фильмов. Зачем нужен был этот дефицит? Почему не выпустить было пластинок на всех, а не так, чтобы за ними стояли очереди на Невском? Тоже самое и с книгами и с другим. Спрос же был огромный! Они же сами на этом деньги зарабатывали отличные. И пластинки почему было не выпускать как в оригинале? Ладно, резали бы песню-две там с этой идеологией, но остальное то! Почему не выпустить было Кенни Роджерса или тех же Хипов с нормальной обложкой, как делали музыканты, а не с это цветастой. И тогда бы всего хватало и, возможно, не было бы того развала, что произошел…. Но, что есть, то есть. Зато сейчас – никакой стабильности, черт знает что может произойти завтра… Да, всегда нужно рассматривать с обеих сторон. Не бывает, что что-то абсолютно плохое, а что-то абсолютно хорошее. Везде есть хорошее, что притягивает и везде есть плохое, что отталкивает. Просто, где-то этого больше, где-то меньше».
Вот так, размышляя о разном, напевая песни, он дошел до своего рабочего места. Открыв массивные двери, он зашел внутрь.
На работу ему помогла устроиться Елизавета, которая через свою подругу и договорилась об этом месте работы. Сначала, когда он только пришел туда, то испытал на себе немало так называемых «косых взглядом», особенно на старшем поколении. Но постепенно показал себя в коллективе как ответственный работник, с хорошими человеческими качествами и сблизился с другими коллегами. Это было еще в начале девяностых годов, а потом пришла французская фирма и весь отдел, где работал Александр перевели именно к ним.
Он приехал на целых тридцать минут раньше, поэтому на работе не было никого кроме него и еще одного человека.
– Приветствую, – он подошел к мужчине по имени Яков. Ему было немного больше пятидесяти, семьи и детей не было. На работе всегда проявлялся раньше всех и уходил самым последним. Не потому, что хотел очень работать, а хотел как можно раньше уйти из дома и как можно позже туда вернуться.
– Доброе утро, – он сразу оживился и привстал, чтобы пожать руку, – снова рано?
– Да все хочу рассчитать время, чтобы приходить позже, да не выходит.
Яков улыбнулся.
– Партейку? – спросил Александр, доставая из ящика своего стола нарды.
– Не откажусь.
Александр подошел к его столу, взял стул и они сели друг напротив друга. Раскрыв поле и поставив шашки на места они начали играть.
Во время игры они почти не общалась, максимум обменивались нескольким фраза типа: «вам везет», «ну что это такое», «а если так» и другими в том же духе.
«Не знаю какой он в личной жизни, но как коллега – хороший, да и вообще мужик нормальный. Забавный, интересный, умный. Да, немного своеобразный, но не настолько. Не красавец, конечно, но по своему обаятельный. Черт! (выпали кости, которые были абсолютно ему не выгодны) ну и как я должен здесь ходить?»
Они оба часто приходили раньше, поэтому играть в нарды перед работой было для них нормально. Довольно часто они играли и во время обеденного перерыва, второй его половины. Обычно Александр выигрывал, но бывали и исключения.
Вот и сегодняшнюю утреннюю партию выиграл он, заведя все шашки в дом и выбросив их раньше соперника.
– И как вам это удается? – спросил Яков, – так часто выигрывать.
– Ну… нарды это все же больше случайность. Если в шахматах нужно всегда думать и строить комбинации, то здесь зависит многое от того, что выпадет на костях. Нет, конечно, считать и думать нужно и в нардах, но по другому. Поэтому, как мне кажется, это игра, безусловно классная и интересная игра, зависит во многом от случая, удачи.
– То есть, я могу сделать вывод, что вы удачливый человек? – спросил Яков, когда Александр встал, поставил стул на место и вернулся к своему столу.
Александр кротко и грустно улыбнулся губами, стоя спиной к коллеге, и сразу вспомнил несколько неприятных ситуаций из жизни, одна из которых это невозможно Елизаветы иметь детей.
– Знаешь, Яша, – начал он после того, как убрал нарды обратно в ящик и вернулся к столу собеседника, – это понятие относительное – удача. Смотря в каких масштабах мы это берем.
– Ну хотя бы в масштабах игры! – воодушевленно говорил Яков.
– Игра – это ерунда по сравнению с жизнью. Удача…удача…удача, – задумчиво повторил он три раза, садясь на край стола, – вот если я найду на улицы энную большую сумму рублей – это удача? – он посмотрел на коллегу.
– А почему и нет, – утвердительно ответил тот.
– А если из-за этой энной суммы у меня впоследствии будут неприятности. Это удачи?
Яков отрицательно покачал головой.
– Надеюсь, что это был не болгарский жест и я вас понял правильно, что удачей это не будет. Поэтому…где-то я удачлив, а где-то нет, – он намеренно не приводил пример с тем, что удача свела его и Елизавету, а неудача не дала им детей, – тоже самое и у вас. И у каждого в этом мире. А это, – он указал левой рукой в сторону стола, – игра. Сегодня победил я, а завтра вы. Так что, для меня, удача, да как и счастья, и как красота, и даже как любовь – понятия относительные и у каждого свое представление об этом и свое видение. Для одного мужчины девушка будет идеалом красоты, для другого этого же девушка не будет вызывать никакого возбуждения. Также и с любовью. Как вы считаете?
Яков не ожидал такого серьезного развития диалога сейчас.
– Я с вами согласен, Саша, – ответил он, а затем добавил веселой интонацией, – но в нарды вам везет, удача на вашей стороне, или просто играете вы лучше. Называйте как хотите.
После этих слов он посмеялся. Улыбнулся и Александр, слезая со стола.
– Возможно, возможно, – и пошел к своему рабочему месту.
Постепенно приходили на работу люди так, что только успевали здороваться. И к девяти часам все были в сборе и рабочий день для всех начался.
«Часов в десять-одиннадцать зайду и узнаю о завтрашнем дне. Дадут мне добро или нет».
А сейчас Александр погрузился в работу.
– Евгений Михайлович, можно? – спросил Александр, когда чуть приоткрыл дверь после того, как постучал.
– Заходите, – ответил «хозяин» кабинета, оторвав глаза от бумаг и подняв голову, – садитесь, – он указал на стул.
Александр сел и после этого его спросили:
– По какому вы вопросу?
– Евгений Михайлович, у меня к вам просьба. Могу ли я завтра отпроситься на день или, хотя бы, до обеда? – Александр специально не объяснял причину пока, но знал, что о ней сейчас спросят.
– А что у вас произошло? – сняв очки и положив их на бумагу, спросил начальник.
– Понимаете, мне нужно здесь встретить, – он подбирал слово, – знакомого из Лиона. Он переводиться работать в Ленинград, но сам не разу не был здесь. Вот мне и нужно хотя бы так, что называется на пальцах, ему все показать кратко, рассказать.
– А кто вас может подменить? – после небольшой паузы спросил начальник.
– Я со Спиридоновым договорился. Обязанности у нас схожи.
– Хорошо. Я без проблем отпускаю вас на весь завтрашний день. Тем более и мы работаем с французами.
– Спасибо.
– А сейчас давайте продолжим работать, – он легко ударил ладонями по краям стола и улыбнулся.
Александр вышел из кабинета и отправился дальше работать. Подменять особо его и не нужно было, потому что за пятницу он без проблем успеет все доделать и за предыдущих день. Но для подстраховки кто-то был необходим.
Он вышел с работы позже обычного, потому что задержался для того, чтобы сделать некоторые дела, которые запланированы на четверг. После официального окончания рабочего дня остались они вдвоем с Яковым, который больше сидел и скучал, чем занимался работой. Иногда они обменивались фразами, но он не хотел отвлекать Александра от работы. Закончив с работой, он позвонил Елизавете и сообщил ей, что выходит. Быстро одевшись и собравшись они вместе с Яковым вышли с работы. Когда они, в начале восьмого, оказались на улицы, то Яков предложил Александру подвести его, на что тот ответил согласием. Ему было не совсем по пути, потому что чтобы подвести Александра нужно было сделать небольшой крюк, но для Якова это были пустяки и он был очень рад, что поедет в одинокий дом не в одинокой машине.
Они практически не разговаривали, по радио играла поп-музыка того времени. На поворотах или перекрестках Александр с пассажирского сиденья подсказывал свободна ли дорога или нет, чтобы было проще проехать.
– Вы сами водите? – спросил Яков, заканчивая поворот направо.
– Да, лет с тридцати. На «Кадетте».
– Понятно. А я вот, еще в институте когда учился права получал. Я же со второй попытки поступил, первый раз завалил вступительные и…на три года на флот попал, – он сказал это с огорчением.
– Не повезло, – Александру было немного все равно, но сочувствие он не пытался имитировать, – терять три года жаль просто. Вместо учебы или другого полезного труда.
– Согласен, но что было еще делать… А вы служили?
– Да, два года как офицер. После кафедры военной.
– И как?
– Да как может быть. Намного лучше чем солдатом! И по еде, и по жилью, и по распорядку. Да и деньги платят еще. Отпуск на месяц каждый год.
– А сколько вам тогда платили, если не секрет?
– Чуть больше двухсот рублей.
– Неплохо, неплохо, – с интонацией, которая синоним слову «хорошо» или даже «отлично».
– Еще бы. А плюс еда, жилье…за это все не платил же. Треть оставлял себе, а большую часть отправлял домой, родителям. А там книги покупал, пластинки, если это доставал, конечно. В ресторан можно было сходить. В общем, очень даже хорошо.
– Мне друг рассказывал, что вот он тоже служил после кафедры, так его еще и повысили до старлея.
– Ну меня не повысили, – он иронично усмехнулся.
– А что так?
– Если кратко, то не «козырял» в нужный момент. Мне там тоже все говорили, что буду так вести себя, ни о каком старшем лейтенанте могу и не мечтать. А он мне нужен? Мне отслужить после кафедры и в запас спокойно отправиться. А сейчас видите как военным хреново. У меня вот тесть, так он на подлодке служил. Каптри. Ну когда вышел на пенсию, то капдва дали, но это неважно. Там сейчас не то, что льготы, на еду то денег нет. В долги залезали, мы с женой помогаем как и чем можем. Поэтому…, – и он не договорил.
