bannerbannerbanner
полная версияЛживая весна

Александр Сергеевич Долгирев
Лживая весна

Полная версия

– Шесть, двое из них – дети.

– Jesus, Maria… Как ты можешь работать с таким, Хольгер?

– Если есть тот, кто может такое совершить, значит должен быть и тот, кто сможет с таким работать.

– И то верно… Но ты прав – твое дело не связано с моим. Фон Штокк мошенник, но не детоубийца. Да и не стал бы он заниматься настолько «мокрым» делом.

– Ты уверен в этом?

– Почти наверняка. Я об одном прошу тебя, Хольгер – не спугни!

– Постараюсь, Зигмунд.

На часах было без десяти минут одиннадцать, а значит, скоро должен был прийти Майер. Вюнш распрощался с Шигодой и поспешил в свой кабинет.

Глава 28

Земля

Майер уже ждал его у двери кабинета. Хольгер открыл дверь и пригласил коллегу зайти.

– Завтра нам предстоит забрать у доктора Иоханнеса отчет и получить в Союзе по уходу за военными захоронениями информацию по Карлу Габриелю…

– И список личного состава его роты.

– Да, верно. Кроме того, нужно приложить усилия по поиску Ульриха и Вольфганга Габриелей, но этим я предлагаю заняться на следующей неделе, а сегодня можно съездить к Райнхарду фон Штокку – я выяснил, где он может быть.

Франц кивнул, соглашаясь.

– И еще, Франц, я бы хотел попросить вас взять дело и внести в него ту информацию, которую вы узнали вчера, ну и в целом посмотрите, может быть, я что-то упустил или неверно запомнил. Это можно сделать и завтра с утра, но лучше сегодня.

Майер взял дело и вышел, чтобы отнести его в свой рабочий стол. Хольгер же отправился ждать его в машину. Через десять минут они ехали в сторону Габсбургерплатц.

Эта площадь, получившая свое имя в честь легендарной фамилии Габсбургов51, находилась в северной части города. Названный Шигодой дом оказался особняком в модном стиле ар-деко. Новехонький, буквально бросающийся в глаза своей дороговизной, он стоял в окружении домов начала прошлого века и наверняка вызывал недовольное ворчание у местных старожилов.

Хольгер тщательно обдумывал будущий разговор. Процедура была бы вполне рутинной, если бы не личность допрашиваемого. Вюнш припарковал автомобиль за несколько десятков метров, не желая раньше времени предупреждать хозяина дома о своем присутствии.

– Говорить буду я. Вы вставляйте свои колючие вопросы, но не слишком резко. Я, конечно, сомневаюсь, что кто-то в этом доме попытается нас убить, но мы здесь за сведениями и нам вполне могут их не предоставить, если будем вести себя неаккуратно.

Ответом Вюншу был молчаливый кивок. Перед входной дверью никого не было. «Он же не дурак, чтобы держать штатного громилу снаружи». Хольгер подошел к двери и позвонил.

Дверь открыл высокий старик, одетый во все белое.

– Добрый день, господа. Чем могу помочь?

– Добрый день, мы из полиции. Я, оберкомиссар Вюнш, а это, комиссар Майер.

Взвесив все варианты, Вюнш решил действовать напрямую. Это был единственный шанс сразу поговорить с фон Штокком о том, что их интересует.

– Мы бы хотели побеседовать с господином фон Штокком.

Лишь на мгновение на лице дворецкого появилось удивленное выражение, тут же вновь сменившееся полным равнодушием и безмятежностью.

– Боюсь, что господина фон Штокка сейчас нет. Не могли бы вы зайти позже?

– Нет. Нам очень нужно с ним поговорить и поэтому, если вы не возражаете, мы подождем его в доме. Уверен, что он не был бы против.

Хольгер вел себя бестактно, но все это было нужно лишь для того, чтобы пройти в дом, а там уж фон Штокк никуда не денется.

– Сожалею, но я возражаю. И я вынужден настаивать, если у вас, конечно, нет документа, дозволяющего вторжение в частную собственность.

– Хорошо. В таком случае мы пришлем господину фон Штокку официальное приглашение в наше заведение для дачи показаний по делу о массовом убийстве. Так же хочу отметить, что если господин фон Штокк проигнорирует наше приглашение, мы будем вынуждены все же запросить упомянутый вами документ у нашего начальства, и можете не сомневаться – наша просьба будет удовлетворена. Новый полицайпрезидент Гиммлер очень серьезно относится к расследованиям дел об убийстве, тем более когда речь идет об убийстве детей. Но в нашей баварской специфике он пока в полной мере не разбирается и потому может счесть активный отказ господина фон Штокка от сотрудничества с полицией… как бы это сказать… подозрительным.

Это была откровенная угроза, но Хольгер не сомневался, что сможет ее хотя бы частично реализовать. Возможно, засадить фон Штокка за махинации не выйдет, но испортить ему жизнь Вюнш был вполне способен. На лице дворецкого застыла непроницаемая маска, но закрывать дверь перед Хольгером и Майером он не спешил, очевидно, размышляя над дальнейшими действиями.

«Давай, старый болван! Раз ты знаешь, что твой хозяин не хочет общаться с полицией, значит, примерно представляешь, кто он и чем занимается. Он вряд ли погладит тебя по головке, если из-за тебя его имя начнет светиться в связи со смертью шести человек – это вредно для его репутации…»

В то, что фон Штокка действительно не было дома, Хольгер не верил – роскошный Mercedes-Benz 770 был припаркован прямо за калиткой справа от дома. А значит, либо фон Штокк должен был скоро вернуться, либо находился в доме, либо его вообще не было в данный момент в городе, но тогда Шигода скорее всего знал бы об этом и предупредил бы Вюнша. Наконец, дворецкий принял решение:

– Вы не могли бы подождать некоторое время здесь?

«Какой неуступчивый!» Ворваться в этот дом без разрешения, подписанного даже не Калле, а самим Гиммлером, полицейские не могли, а потому пришлось согласиться на просьбу дворецкого.

– Думаете, он здесь?

– Почти уверен. Посмотрите – машина на месте. Если он и не здесь, то точно неподалеку. Кроме того, если бы его не было дома, какой смысл дворецкому просить нас подождать?

Прошло почти пять минут, а дворецкий все не возвращался. Хольгер начинал беспокоиться. Однако его опасения вскоре были развеяны: дверь отворилась, и дворецкий впустил их в дом. Он провел полицейских в гостиную, точнее в одну из гостиных первого этажа.

– Подождите здесь, пожалуйста.

Еще через пять минут в комнату вошел худой лысый мужчина. На вид ему было около шестидесяти. Вместе с ним вошел крайне мрачного вида субъект, превосходивший в плечах немаленького Хольгера раза в полтора. «А вот и штатный громила».

– Добрый день, господа. Признаться, я изрядно удивлен визиту полиции в столь законопослушный дом. Хольцхаус сообщил мне, что у вас есть вопросы, касающиеся какого-то убийства. Я охотно постараюсь ответить на них, но признаться, не представляю, чем могу вам помочь – я никогда не был свидетелем или, тем более, участником убийства, и уж конечно, никогда не участвовал в таком злодеянии, как массовое убийство. Сама мысль об этом внушает мне ужас…

Поток красноречия фон Штокка пора было перекрывать. Хольгер предпочел выбрать столь же многословный стиль:

– Добрый день, господин фон Штокк. Мы с коллегой приносим вам извинения за причиненное беспокойство, но некоторые детали расследуемого нами дела не оставляют нам ничего иного, кроме как прервать ваш досуг и расспросить вас о связанных с вами напрямую обстоятельствах, которые к убийству ни в чем неповинных людей имеют отношение лишь косвенное.

– Тогда прошу пройти в мой кабинет.

– С превеликим удовольствием.

Устроившись в широком и неприлично дорогом кресле в своем кабинете, заставленном полупустыми книжными полками, фон Штокк продолжил:

– Не желаете настоящего шотландского виски? 1899-й год!

– Нет, спасибо.

Франц помотал головой.

– Тогда, может, вина?

– Нет, благодарю, ничего не нужно.

– Что же, тогда чем я могу вам помочь?

– Вам знакомо название Хинтеркайфек?

– Хинтеркайфек… Хинтеркайфек… Простите, не припоминаю.

– Ну как же? Согласно кадастровой ведомости магистрата Кайфека, именно вы являетесь владельцем этого места.

– Прошу меня извинить – в моей собственности так много недвижимости, что я не могу сразу вспомнить название конкретного участка. Если вы позволите мне обратиться к моим журналам, я смогу точно сказать, принадлежит ли упомянутый вами Хинтеркайфек мне…

– Извольте.

Хольгер напряг все свое восприятие. Определить, врет ли фон Штокк о том, что не помнит это название, по одним только его словам не представлялось возможным – он был слишком искусным лжецом. Однако то, как он будет искать, как будет водить взглядом по страницам журнала, за возможность посмотреть на который хоть одним глазком Зигмунд Шигода съел бы свою шляпу, могло пролить свет на степень его вовлеченности в эту историю. Если фон Штокк участвовал в убийстве, пускай и косвенно, он наверняка бы это запомнил, как и название фермы, где оно произошло. В таком случае, он не станет искать то, что ему и так известно, а лишь будет делать вид, что ищет, блуждая взглядом по страницам, и тянуть время. Риск ошибиться был очень высок, но рассчитывать, что фон Штокк выложит все сам, было бы наивно со стороны следователей.

Для человека, который не всегда ведет дела честно, фон Штокк совсем не был озабочен конспирацией. Журналы, к которым он обратился, стояли на полке в таком месте, где их могли увидеть даже прислуга или охранник. Как успел заметить Хольгер по надписям на корешках, журналы велись по территориальному принципу.

 

– А где находится этот участок?

– В двадцати пяти километрах к югу от Ингольштадта.

Проведя указательным пальцем по корешкам, фон Штокк вытащил тонкий журнал с наклеенной надписью «Шробенхаузен-Ингольштадт» и вернулся за стол. Он пристально и внимательно читал, водя глазами по строчкам. «Скорее всего, действительно ищет» Через несколько минут фон Штокк поднял палец вверх и сказал:

– Действительно! Хинтеркайфек, как вы и сказали. Я действительно владею этим участком с июня 1926-го года. Но я, признаться, по-прежнему не понимаю, как это связано с упомянутым вами ужасным убийством.

– В 1922-м году в Хинтеркайфеке были убиты шесть человек, в том числе двое детей.

– Какой кошмар! Теперь я, кажется, припоминаю газетные заголовки. Но ведь это было за четыре года до того как землю приобрел я. К тому времени я уже позабыл об этом ужасном преступлении. Не думаете же вы, что я к этому как-то причастен?

Несмотря на сохранение им высокопарной манеры речи, в глазах фон Штокка Хольгер видел настоящее удивление и, даже, затаенный страх. «И правда не помнит! Он не имеет отношения к убийству…» – теперь Вюнш собирался ковать железо пока горячо и помочь Шигоде. План новой игры быстро сложился в голове Хольгера. Он был рискованным, местами подвисал, но Вюнш не мог не попробовать его реализовать. Он начал говорить:

– Нет, я не думаю, что вы причастны. Однако нам необходимо выяснить: при каких обстоятельствах вами была приобретена эта земля?

– Прошу вновь меня извинить, но как я могу помнить обстоятельства покупки этой земли, если мне пришлось обращаться к бумагам, чтобы вспомнить, что она вообще мне принадлежит?

– Очень жаль…

Хольгер даже сочувственно цокнул языком

– Дело в том, что, согласно вашим же словам, Хинтеркайфек пренадлежит вам с июня 1926-го года. Я правильно вас понял?

– Да.

– Тогда же, в июне 1926-го года, из архива Центрального управления Баварской полиции было изъято дело. То самое дело о массовом убийстве. Вскоре дело вернули в наш архив, но без части фотографий. На пропавших фотографиях была запечатлена одна из ферм расположенных на этом участке. За четыре года до пропажи фотокарточек именно на этой ферме были убиты люди.

Мы точно знаем, что изъял дело, а значит и фотографии, сотрудник Рейхсархива. Может быть, он просто проявил излишнюю исполнительность, а может быть… следы за собой заметал.

Нам, пусть и ценой серьезных усилий, удалось найти часть украденных фотокарточек в Рейхсархиве, а вот чего мы там не смогли найти, так это документов, которые бы подтверждали ваше право владения этой землей.

– Все это может быть простым совпадени…

– Я вообще-то не закончил. Недавно в Мюнхенской полиции сменился начальник, и он проявляет очень большой интерес к этому делу. Уж не знаю, чем оно ему глянулось, но силы он готов поднять для расследования немалые. И теперь вы – владелец земли – говорите, что не помните, при каких обстоятельствах ее приобрели. При том, что нам не удалось найти в Рейхсархиве документов, удостоверявших бы ваше владение, а в тот же период времени кто-то из сотрудников Рейхсархива крадет доказательства из дела об убийстве, произошедшем на этой земле.

– Вам не удастся привязать это все ко мне!

Красноречивость фон Штокка испарилась без следа, уступив место шипению похожему на змеиное. На это шипение ответил Франц, решив вступить в разговор:

– Мы ведь найдем его. Рано или поздно, но мы выкопаем его. Если он еще работает в архиве, мы проверим всех сотрудников, если он уже ушел оттуда, мы проверим всех, кто уволился с 26-го года. У нас хватит на это сил и терпения. А когда мы его найдем, и он будет сидеть в нашей допросной комнате и услышит то, что сейчас слышите вы, как вы думаете, господин фон Штокк, назовет он ваше имя или нет?

«Ай да Франц! Все правильно понял и вступил тогда, когда это было нужно».

– Вы не повесите на меня убийство!

Хольгер вновь взял слово:

– Да, не повесим. Но в суд мы вас притащим. Конечно, вы представите надежное алиби и наймете адвоката, который не оставит от линии обвинения и мокрого места. Все мы будем выглядеть дураками, может быть, нам даже придется принести вам официальные извинения. Но, как я уже сказал, в суд мы вас притащим, и в газетах будет ваша фотография. Вы ведь деловой человек, для вас очень важна соответствующая репутация, а ее после столь громкого процесса не будет. Наверняка найдутся ушлые журналисты, которые выловят в мутной воде вашего прошлого даже самые маленькие грешки. Всплывет и старая история с армейским заказом. Я уверен, что вы этого не хотите…

Фон Штокк молчал, уставившись в поверхность стола.

– Послушайте, фон Штокк, я не верю, что вы убили шесть человек. Я видел много убийц и вы не один из них. На ваши делишки мне плевать и если вы поможете нам сыкономить время, скажете всего лишь два нужных мне слова, я готов забыть о том, что этот разговор вообще имел место.

– Какие два слова?

– Имя и фамилия вашего агента в Рейхсархиве. Подумайте, он ведь может быть убийцей, он мог убивать все эти годы.

Это уже была откровенная чушь, но Вюнш давил на все, на что только можно.

– Клаус Дреммлер. Он раньше работал в полицейском архиве, но потом перешел в Рейхсархив.

Хольгеру это имя показалось знакомым, но он решил отложить размышления об этом до лучших времен. Фон Штокк, между тем, продолжил:

– Оберкомиссар, мне нужны гарантии, что мое имя не всплывет в вашем расследовании.

– Хорошо, даю слово. Других гарантий дать не могу.

«В нашем расследовании оно не всплывет, ублюдок!»

– Спасибо вам за содействие следствию, господин фон Штокк. Вполне возможно, что ваши показания помогут задержать опасного преступника.

Каждое следующее мгновение было на счету. Фон Штокк мог прийти в себя в любую минуту. Поняв, что его облопошили, он должен был попытаться убрать Дреммлера – на это Хольгер и рассчитывал, но загнанные в угол крысы бывают очень опасны – фон Штокк мог попытаться остановить и их с Майером. Люгер Хольгера был заряжен и готов к бою. Вюнш надеялся, что Франц тоже не забыл свой револьвер дома на тумбочке.

– Доброго дня, господин фон Штокк.

– Да, доброго дня, господа…

К счастью, фон Штокк все еще прибывал в прострации.

До машины удалось добраться без происшествий. Только отъехав на несколько кварталов, Хольгер позволил себе расслабиться, но лишь на мгновение. «Теперь как можно быстрее в Управление!»

Через сорок пять минут Вюнш влетел в Отдел экономических преступлений. Майер не отставал.

– Зигмунд, слушай, вопросы задашь потом! Возьми ручку, чтобы записывать. Фон Штокк назвал имя одного из своих агентов. Зовут Клаус Дреммлер, он работает в Рейхсархиве. Его нужно немедленно найти, потому, что, скорее всего, его попытаются убить сегодня в течение нескольких часов. Не спорь. Это тот случай, когда фон Штокк готов замарать руки. Когда найдешь Дреммлера, раскалывай его делом №44518. Это номер моего нынешнего дела – Дреммлер брал его из полицейского архива, о чем есть запись, и украл фотографии из него. Обратись к Каспару… к Шнайдеру, я имею в виду. Нельзя тянуть с нахождением Дреммлера: либо в скором времени его убьют, либо фон Штокк полностью оборвет с ним связь. Если хочешь, я могу с тобой поехать в Рейхсархив и все тебе рассказать по дороге.

Шигода явно опешил от такого напора и количества информации, но быстро пришел в себя и уже через десять минут он, Хольгер и двое полицмейстеров ехали в направлении Рейхсархива. Франца Вюнш попросил остаться в Управлении и заняться подшиванием к делу той информации, которую Майер узнал в Кайфеке. Хольгер предполагал, что дело на некоторое время придется отдать Шигоде для раскалывания Дреммлера, а потому пополнить его нужно было сейчас.

Фрау Циллер вновь дежурила в приемной Баварского отделения Рейхсархива. Она сразу узнала Вюнша, а после того, как увидела, что он пришел не один, побледнела и сильно изменилась в лице. Хольгер взял слово на себя:

– Добрый день, фрау Циллер. Нам нужен господин Дреммлер. Вы знаете, где он?

– Да, он должен быть на третьем этаже, а в чем собственно дело? Вы уже второй человек, который его спрашивает…

– А кто первый?! Лысый, лет шестидесяти?!

– Нет, очень широкоплечий…

– Он пошел наверх?

– Да, он сказал, что является родственником Клауса, и я отправила его в кабинет Дреммлера.

– Это на третьем этаже?

– Да, сорок шестой кабинет.

– Давно он вошел?

– Буквально за пять минут до вас.

«Еще есть шанс!»

– Фрау Циллер, заприте, пожалуйста, главный вход на ключ. Только не спорьте, это очень важно. У парадного входа останется этот красавец полицейский. После того, как запрете, идите к господину Камплю и предупредите его, и только его, о том, что мы проводим задержание преступника. Скажите ему, что лучшая помощь для нас – это отсутствие помех. После этого возвращайтесь сюда и слушайте, что скажет вам полицмейстер. Есть еще действующие выходы из здания?

– Да, один. И еще один закрыт…

– Хорошо, тогда перед тем, как идти к господину Камплю, отведите второго полицмейстера к тому из них, который открыт.

«Четверг получился очень содержательным, а ты боялся…» – Хольгер улыбнулся собственной шутке уголками рта, а потом сконцентрировался на работе.

Глава 29

Рассуждения о моральности

Хольгер откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Было почти одиннадцать вечера, а он только пришел домой. Вюнш с Шигодой ворвались в сорок шестой кабинет, когда громила уже занес над головой Дреммлера тяжеленный пресс-папье с острой кромкой. Хольгера удивил такой неаккуратный способ убийства, но это не помешало ему навести на громилу ствол Люгера. К счастью, обошлось без погонь и драк – услышав слово «полиция» неудачливый убийца и его удачливая жертва дружно подняли руки вверх.

Здоровяк раскололся почти сразу, понимая, что единственный способ снизить срок за покушение на убийство, это назвать своего заказчика. А вот с Дреммлером полицейским пришлось помучиться. Клаус просто замкнулся в себе и отказывался отвечать на вопросы. Шигода работал с ним больше часа без результата.

После того как Майер принес дело №44518, Хольгер снова разыграл историю о том, что похититель фотографий из полицейского архива очень хорошо подходит на роль убийцы. Уж на худой конец, он наверняка пойдет за решетку на долгий срок за кражу улик и препятствование следствию. Под таким напором Дреммлер раскололся и начал рассказывать очень интересные истории о том, какую информацию ему приходилось доставать для господина фон Штокка за последние девять лет.

В общем и целом картина выглядела следующим образом: в 1926-м фон Штокк поручил Дреммлеру собрать всю имеющуюся информацию по участку земли, который намеревался приобрести. На этом участке только что умерли последние жильцы, и фон Штокк хотел быстро и без шума обстряпать все документы, пока не повылезали разнообразные наследники. Клаус выполнил это поручение, но вспомнил, что название этого участка земли в свое время громко звучало в прессе в связи с массовым убийством. Хольгер не очень понимал, на что рассчитывал Дреммлер, влезая в полицейский архив, но так или иначе, фон Штокк об этом знал и идею своего агента одобрил. Клауса в полицейском архиве знали, в его историю о путанице в Рейхсархиве поверили, процедуру выдачи выполнили неправильно потому, что «не в службу, а в дружбу». Дреммлер выкрал из дела фотографии, на которых был запечатлен дом и участок, а остальное вернул в полицейский архив. По иронии, к тому моменту, когда Дреммлеру удалось добыть фотокарточки, фон Штокк уже был владельцем Хинтеркайфека и фотографии ему были без надобности. Не желая рисковать, Дреммлер не стал возвращать фотокарточки в полицию, а оставил их пылиться в Рейхсархиве, где их и нашел Хольгер.

Это интересовало в первую очередь Шигоду, у которого даже глаза заблестели от открывшихся перспектив. Вюнша же больше беспокоила судьба тех фотографий украденных Дреммлером, на которых были видны тела, следы и временное пристанище убийцы. К его глубокому разочарованию, эти фотокарточки были уничтожены Дреммлером тогда же – в 26-м году.

А еще Хольгер вспомнил, откуда знал имя Клауса Дреммлера – именно за ним Рейнгрубер установил несанкционированную слежку в 1926-м году, о чем упоминалось в личном деле старого полицейского. И именно жалоба Дреммлера привела к уходу Рейнгрубера на пенсию. Каким образом Георг Рейнгрубер вышел тогда на Дреммлера, так, очевидно, навсегда и останется тайной, скрывающейся где-то в его воспаленном разуме.

Хольгеру очень хотелось ударить этого архивариуса-воришку чем-нибудь очень тяжелым, но ценных свидетелей бить было нельзя, поэтому он просто вышел из допросной комнаты и не возвращался до тех пор, пока не выкурил две папиросы подряд.

 

За час до этого, поняв, что задержится допоздна, Вюнш предупредил Хелену, чтобы она его сегодня не ждала. Майера он отпустил домой еще раньше – после того, как Франц принес дело.

Хольгер приоткрыл глаза и широко улыбнулся своей пустой гостиной – за прошедший день расследование убийства в Хинтеркайфеке не продвинулось, но он был рад, что удалось помочь коллеге и засадить фон Штокка за решетку. Шансов отвертеться от обвинения в организации покушения у того почти не было.

Бесцеремонная попытка Вюнша запугать фон Штокка закончилась тем, что тот сам себя подставил, сначала назвав имя своего агента, а после, попытавшись его убрать. Если бы фон Штокк ушел в тень, оборвал контакты с Дреммлером или, если бы вообще не повелся на россказни о неограниченных ресурсах, направленных на поиски архивариуса, тогда у Шигоды были бы основания обижаться на спугнувшего большую рыбу Хольгера. «Повезло всем назло» – Вюнш ухмыльнулся невольной рифме. Этой ночью он спал как младенец.

Утро пятницы выдалось холодным. Серединой апреля и не пахло, скорее серединой марта. Перед работой Хольгер заехал в «Охотника» и плотно позавтракал. Вчера он так устал, что даже забыл поужинать. Сегодня им с Майером предстоял содержательный день: нужно было забрать отчет у доктора Иоханнеса и, наконец, получить в руки информацию по Карлу Габриелю.

А еще – и от этого у Вюнша упало настроение – ему сегодня нужно было писать докладную для Калле. С точки зрения фактических результатов похвастаться было нечем – теперь они окончательно могли вычеркнуть Лоренца Шлиттенбауэра из списка подозреваемых, оставив этот список пугающе пустым. Поиск Ульриха и Вольфганга Габриелей, даже увенчайся он успехом, мог ни к чему не привести и тогда ниточек, за которые можно было бы потянуть, и вовсе не останется.

Еще в тот момент, когда Хольгер только знакомился с делом, в его голове поселилась гадкая и липкая мысль, что, несмотря на все совпадения, и сам убийца мог быть простым прохожим бродягой, и дом он мог выбрать абсолютно случайно, а потом остаться, питаясь припасами Груберов, на несколько дней. В таком случае шансов раскрыть дело у них не было. К подобному итогу пришла группа Рейнгрубера, и в результате дело легло в архив. У Хольгера начинали болеть зубы, когда Каспар Шнайдер клал в архив дела, в которых не было пометки из суда и заключения о мере пресечения для преступника. «Впрочем, новые нити могут появиться сегодня же, после изучения того, что выдаст Народный союз» – Вюнш постарался подбодрить себя.

Майер уже ждал его у кабинета.

– Доброе утро, Франц!

– Доброе утро, оберкомиссар Вюнш. Вам удалось вчера чего-нибудь добиться от Дреммлера?

– Да. Надеюсь, что фон Штокк уже задержан.

– Вы пообещали, что он не появится в нашем деле…

Хольгер ожидал подобного поворота. «Похоже, придется все-же провести лекцию о роли нравственности в профессии полицейского…»

– Дело фон Штокка ведет Зигмунд Шигода. Хинтеркайфек в этом деле фигурирует лишь потому, что принадлежит фон Штокку. Мы сами в этой истории дальше будем участвовать разве что в качестве свидетелей обвинения в суде…

Вюнш еще вчера заготовил аргументы на случай, если Франц решит с ним поспорить о данном фон Штокку обещании. Он собирался рассказать Майеру о четырех случаях странных возгораний в домах, стоявших на приобретенной фон Штокком земле. О жителях дома по Варнгауэрштрассе, которых выселили из их квартир в разгар декабря потому, что домовладелец вдруг, никого не поставив в известность, продал дом фон Штокку за цену в четыре раза ниже рыночной. О самом этом домовладельце, которого в тот же день нашли на улице в состоянии тяжелого алкогольного отравления и не смогли откачать. В деле фон Штокка было много историй о шантаже и попытках запугать несговорчивых владельцев собственности. Была замечательная история о том, как он купил фармакологическую фабрику, а затем обанкротил ее, разумеется, оставив людей без работы.

Как часто случалось, у богача трупов за спиной было больше, чем у серийного убийцы. Хольгер всем сердцем ненавидел таких как фон Штокк за то что они наживались, когда страна из последних сил работала на фронт, наживались в годы послевоенной разрухи, богатели даже тогда, когда деньги перестали что-то стоить. Вюнш твердо был уверен, что с такими людьми нужно воевать, иначе они снова нанесут Германии удар в спину. А для того чтобы победить в войне иногда необходимо быть безжалостным.

Майер просто кивнул и внезапно улыбнулся. «Такая речь пропала!» – Хольгер был даже в некоторой степени раздосадован.

– Ну что же, Франц, предлагаю вновь разделиться. Я могу съездить к доктору Иоханнесу, а вы в Народный союз.

Вновь молчаливый кивок.

– Отлично, тогда встретимся здесь же к полудню.

За прошедшую неделю дом доктора ничуть не изменился. Фрау Иоханнес тоже, как и ее недоверчивое отношение к Вюншу. Хольгер прошел сразу в кабинет доктора. Приемная была пустой, к тому же, в прошлою встречу Иоханнес говорил, что примет их без очереди.

Несмотря на данное Вюншу разрешение войти, доктор был занят телефонным разговором. «В прошлый раз я не обратил внимания на телефонный аппарат». Хольгер жестом попросил разрешения сесть и, дождавшись утвердительного кивка, устроился в удобном кресле, от которого у него еще с прошлого раза остались хорошие воспоминания.

– Нет, господин Вирт, я еще раз вам сообщаю, что не заинтересован в этом.

– …

– Я понимаю, что вы радеете за будущее Германии, и вы напрасно думаете, что я за него не радею.

– …

– Потому, что не понимаю, как научная психиатрия может пригодиться вам в ваших… оккультных изысканиях?

– …

– Это вы меня не понимаете, господин Вирт, я не говорил, что сомневаюсь в существовании арийской расы, не говорил, что не верю в существование земли Туле, я вообще их не упоминал в нашей беседе. Дело в том, что мне в моем возрасте не интересна ни земля Туле, ни арийская раса.

– …

– Да, можете считать, что я не интересуюсь прошлым, а даже интересуйся я им, ну какие чисто профессиональные услуги я могу оказать вашей организации?

– …

– Нет, это мне решать! Это мне решать, вовлекать ли себя в околонаучные изыскания, никак, повторяю – никак! – не связанные с моей профессиональной деятельностью!

– …

– Можете подождать. Что хотите, можете делать, но я не передумаю.

– …

– Да плевать мне на то, как к вашим идеям относится Юнг! Мне они не интересны!

– …

– Так! Позвольте мне оставить мое отношение к господину Юнгу только моим и его достоянием…

– …

– Послушайте, господин Вирт, мы начинаем ходить кругами. Я последний и окончательный раз заявляю вам, что не вступлю в создаваемую вами организацию ни в каком качестве! На сем прошу меня простить – у меня клиенты.

– …

– До свидания, господин Вирт!

Доктор Иоханнес положил трубку на аппарат, упер руки в стол и уставился немигающим взглядом на противоположную стену, очевидно, приходя в себя после тяжелого разговора. Хольгер выждал некоторое время, а после заговорил:

– Доброе утро, доктор Иоханнес.

Доктор повернул голову и посмотрел на Вюнша так, как будто впервые его увидел. Однако вскоре глаза Иоханнеса вновь стали живыми и внимательными:

– Да, добрый день, оберкомиссар Вюнш, кажется?

– Верно.

– А где юный Майер?

– У него другие дела, не смог приехать.

– Понимаю, работа есть работа… Я закончил отчет по поводу психологического портрета того убийцы и готов вам его передать. Признаюсь, это был интересный опыт для меня, и я был бы не прочь его повторить.

– Хорошо, если мне или кому-нибудь из моих коллег понадобится консультация такого рода, мы обратимся к вам.

– Спасибо, буду рад помочь. Вот ваш отчет.

Доктор извлек из верхнего ящика стола тонкую папку и передал ее Вюншу.

– Получилось не очень много, но и исходной информации было, откровенно говоря, маловато.

– Так или иначе, спасибо за сотрудничество. Нам это уже помогло. Я, разумеется, внимательно изучу ваш отчет, но я был бы благодарен, если бы вы рассказали мне о том, что бросилось вам в глаза за прошедшие с нашего с Майером визита дни.

Доктор, как и в прошлый раз, долго набивал и раскуривал трубку, не говоря при этом ни слова. Наконец, дым начал колечками подниматься к потолку и он заговорил:

– Все мои основные выводы остались неизменны. Я по-прежнему считаю, что убийца обладает скудной эмоциональной реакцией и не испытывает раскаяния.

Еще в прошлую нашу встречу я сказал вам, что убийца выбрал этот дом не случайно и с тех пор мое мнение только укрепилось. Возможно, я беру на себя лишнее, но, как мне кажется, ключ к личности убийцы в «женщине средних лет» и ее дочери. Как я отметил в прошлый раз, они убиты с несимулированной, настоящей жестокостью, как мне видится, он вообще не хотел их убивать. Вот в чем нарушение его плана. Они вдвоем были для него важны, он испытывал к ним чувства, поэтому ему пришлось приложить усилия для их убийства. Эти усилия и выразились в жестокость.

51Габсбурги – германская аристократическая династия. Правители последовательно: Австрии, Священной Римской империи, Австрийской и Австро-Венгерской империи с 1282 года по 1918 год. В разные годы так же правили: Испанской, Португальской и Мексиканской империями, Чешским, Венгерским, Хорватским и Неаполитанским королевствами. Тосканой, Пармой, Моденой и еще целым рядом более мелких государственных образований.
Рейтинг@Mail.ru