Народное творчество
Заветные русские сказки

Солдат и царь в лесу

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик; у него было два сына. Пришла солдатчина, и взяли старшего сына в рекруты. Служил он государю верою и правдою, да таково счастливо, что в несколько лет дослужился до генеральского чина.

В это самое время объявили новый набор, и пал жеребей на его меньшего брата; забрили ему лоб, и случилось так, что он попал в тот самый полк, в котором брат его был генералом. Солдат признал было генерала, да куды! Тот от него начисто отказывается:

– Я тебя не знаю, и ты меня не ведай!

Раз как-то стоял солдат на часах у полкового ящика, возле генеральской квартиры; а у того генерала был большой званый обед, и наехало к нему много офицеров и бар. Видит солдат, что кому веселье, а ему – нет ничего, и залился горькими слезами. Стали его спрашивать гости:

– Послушай, служивый, что ты плачешь?

– Как мне не плакать? Мой родной брат гуляет да веселится, про меня не вспомянет!

Гости рассказали про то генералу, а генерал рассердился:

– Что вы ему верите? Сдуру врет!

Приказал сменить его с часов и дать ему триста палок, чтоб не смел в родню причитаться. Обидно показалось это солдату; нарядился в свою походную амуницию и бежал из полку.

Долго ли, коротко ли – забрался он в такой дикий, дремучий лес, что мало кто туда и захаживал, и стал там время коротать, ягодами да кореньями питаться. Вскоре после того собрался царь и выехал на охоту с большою свитою; поскакали они в чистое поле, распустили гончих собак, затрубили в трубы и начали тешиться.

Вдруг откуда ни взялся – выскочил красивый олень, стрелой мимо царя – и бух в реку; переплыл на другую сторону – и прямо в лес. Царь за ним плыл-плыл, скакал-скакал... смотрит – олень из глаз скрылся, охотники далеко назади остались, а кругом густой, темный лес; куда ехать – неведомо, ни одной тропинки не видно.

До самого вечера блуждал он и крепко умаялся. Попадается ему навстречу беглый солдат.

– Здравствуй, добрый человек! Как сюда попал?

– Так и так, поехал поохотиться, да в лесу заблудился; выведи, брат, на дорогу.

– Да ты кто таков?

– Царский слуга.

– Ну, теперь темно; пойдем, лучше где-нибудь в овраге ночуем, а завтра я тебя на дорогу выведу.

Пошли искать – где бы им ночь переспать; шли, шли и увидали избушку.

– Эва! Бог ночлег послал; зайдем сюда, – говорит солдат.

Входят они в избушку; там сидит старуха.

– Здорово, бабушка!

– Здорово, служивый!

– Давай нам пить да есть!

– Сама бы съела, да нечего.

– Врешь ты, старая чертовка! – сказал солдат и стал в печи да по полкам шарить; глядь – у старухи всего вдоволь: и вино припасено, и кушанье всякое изготовлено.

Сели за стол, поужинали всласть и полезли на чердак спать. Говорит солдат царю:

– Береженого и бог бережет! Пусть один из нас отдыхает, а другой на часах стоит.

Кинули жеребей, доставалось первому царю сторожить. Солдат дал ему свой острый тесак, поставил у дверей, заказал не дремать, а коли что случится – тотчас его разбудить; сам лег спать и думает:

«Как-то будет мой товарищ на часах стоять? Пожалуй, с непривычки не сможет. Дай на него посмотрю».

Вот царь стоял, стоял, и начало его в сон клонить.

– Что качаешься? – окликает его солдат. – Аль дремлешь?

– Нет, – отвечает царь.

– То-то, смотри!

Царь постоял с четверть часа и опять задремал.

– Эй, приятель, никак, ты спишь?

– Нет, и не думаю.

– Коли заснешь, не пеняй на меня!

Царь постоял еще с четверть часа; ноги у него подкосилися, свалился он на пол и заснул. Солдат вскочил, взял тесак и давай его угощать да приговаривать:

– Разве так караул держат? Я десять лет прослужил, мне начальство ни одной ошибки не простило; а тебя, знать, не учили! Раз-другой простил, а уж третья вина завсегда виновата... Ну, теперь ложись спать; я сам на часы стану.

Царь лег спать, а солдат на часах стоит, глаз не смыкает. Вдруг засвистали-захлопали, приехали в ту избушку разбойники; старуха встречает их и говорит:

– К нам-де гости ночевать пришли.

– Ладно, бабушка! Вот мы целую ночь понапрасну проездили, а наше счастье само в избу привалилося. Давай-ка наперед ужинать!

– Да ведь гости наши все приели, все выпили!

– Ишь, смельчаки какие! Да где они?

– На чердак спать забрались.

– Ну, я пойду с ними сделаюсь! – сказал один разбойник, взял большой нож и полез на чердак; только просунул было в дверь голову, солдат как шаркнет тесаком – так голова и покатилася; солдат тотчас втащил на чердак туловище, стоит-дожидается: что дальше будет?

Разбойники ждали, ждали, и говорят:

– Что он долго возится?

Послали другого; солдат и того убил. Вот так-то в короткое время перебил он всех разбойников.

На рассвете проснулся царь, увидал трупы и спрашивает:

– Ах, служивый, куда мы попались?

Солдат рассказал ему все, как было.

Потом сошли они с чердака. Увидал солдат старуху и закричал на нее:

– Постой, старая чертовка! Я с тобою разделаюсь. Ишь, что выдумала – разбой держать! Подавай сейчас все деньги!

Старуха открыла сундук, полон золота; солдат насыпал золотом ранец, набил все карманы и говорит своему товарищу:

– Бери и ты!

Отвечает царь:

– Нет, брат, не надобно; у нашего царя и без того денег много, а коли у него есть – и у нас будут.

– Ну, как знаешь! – сказал солдат и повел его из лесу; вывел на большую дорогу.

– Ступай, – говорит, – по этой дороге; через час в городе будешь.

– Прощай, – говорит царь, – спасибо тебе за услугу. Побывай ко мне, я тебя счастливым человеком сделаю.

– Полно врать! Ведь я в бегах, если в город покажусь – сейчас схватят.

– Не сомневайся, служивый! Меня государь очень любит; коли я за тебя попрошу да про твою храбрость расскажу, он не то что простит, еще тебя пожалует.

– Да где тебя найтить?

– Прямо во дворец приходи.

– Ну, ладно, завтра побываю.

Распрощался царь с солдатом и пошел по большой дороге; приходит в свой столичный город и, не мешкая, отдает приказ по всем заставам, абвахтам и караулам, чтоб не зевали: как скоро покажется такой-то солдат, сейчас отдавали бы ему генеральскую честь.

На другой день только показался солдат у заставы, сейчас весь караул выбежал и отдал ему генеральскую честь. Дивуется солдат: что б это значило? И спрашивает:

– Кому вы честь отдаете?

– Тебе, служивый!

Он вынул из ранца горсть золота и дал караульным на водку.

Идет по городу: куда ни покажется, везде часовые ему честь отдают – только успевай на водку отсчитывать.

«Экой, – думает, – болтун этот царский слуга! Всем успел разблаговестить, что у меня денег много».

Подходит ко дворцу, а там уже войско собрано, и встречает его государь в том самом платье, в котором на охоте был. Тут только узнал солдат, с кем он в лесу ночь ночевал, и крепко испугался: «Это-де царь, а я с ним, словно с своим братом, тесаком управился!»

Царь взял его за руку, перед всем войском благодарил за свое спасение и наградил генеральским чином, а старшего брата его в солдаты разжаловал: не отказывайся вперед от роду, от племени!

Разбойники

Жил-был поп с попадьею; у них была дочка Аленушка. Вот этого попа позвали на свадьбу; он собрался ехать с женою, а дочь оставляет домоседкою.

– Матушка! Я боюсь оставаться одна, – говорит Аленушка матери.

– А ты собери подружек на посиделки и будешь не одна.

Поп и попадья уехали, а Аленушка собрала подружек; много сошлось их с работою: кто вяжет, кто плетет, а кто и прядет.

Одна девица уронила невзначай веретено; оно покатилось и упало в трещину, прямо в погреб. Вот она полезла за веретеном в погреб, сошла туда, смотрит, а там за кадушкою сидит разбойник и грозит ей пальцем.

– Смотри, – говорит он, – не рассказывай никому, что я здесь, а то не быть тебе живой!

Вот вылезла она из погреба бледная-бледная, рассказала все шепотом одной подружке, та другой, а эта третьей, и все, перепуганные, стали собираться домой.

– Куда вы? – уговаривает их Аленушка. – Постойте, еще рано.

Кто говорит, что ей надо по воду идти; кто говорит, что ей надо отнести к соседу холст, – и все ушли. Осталась одна Аленушка.

Разбойник услыхал, что все приутихло, вышел из погреба и говорит ей:

– Здравствуй, красная девица, пирожная мастерица!

– Здравствуй! – отвечает Аленушка.

Разбойник осмотрел все в избе и вышел посмотреть еще на дворе, а Аленушка тем временем поскорей двери заперла и огонь потушила. Разбойник стучится в избу:

– Пусти меня, а то я тебя зарежу!

– Не пущу; коли хочешь, полезай в окно! – А сама приготовила топор.

Только разбойник просунул в окно голову, она тотчас ударила топором и отрубила ему голову, а сама думает: скоро приедут другие разбойники, его товарищи; что мне делать? Взяла отрубленную голову и завязала в мешок; после притащила убитого разбойника, разрубила его на куски и поклала их в разные мешки и горшки.

Прошло ни много ни мало, приехали разбойники и спрашивают:

– Справился ли?

Они думали, что товарищ их жив.

– Справился, – говорит Аленушка голосом разбойника, – вот два мешка денег, вот крынка масла, вот ветчина! – И подает приготовленные мешки и горшки в окно. Разбойники забрали все это, да на воз.

– Ну, поедем! – говорят они.

– Поезжайте, – говорит Аленушка, – а я посмотрю, нет ли еще чего.

Те и уехали.

Рассвело. Поп с попадьей воротились со свадьбы. Она и рассказала им все, как было:

– Так и так, сама разбойников победила.

А разбойники приехали домой, да как поглядели в мешки и в горшки, так и ахнули:

– Ах она такая-сякая! Хорошо же, мы ее сгубим!

Вот нарядились они хорошо-хорошо и приехали к попу свататься за Аленушку, а в женихи ей выбрали дурачка, нарядили и его. Аленушка сметила их по голосу и говорит отцу:

– Батюшка! Это не сваты, это те же разбойники, что прежде приезжали.

– Что ты врешь? – говорит поп. – Они такие нарядные!

А сам-то рад, что такие хорошие люди приехали свататься за его дочь и приданого не берут. Аленушка плакать – ничего не помогает.

– Мы тебя из дому прогоним, коли не пойдешь теперь замуж! – говорит поп с попадьею.

И просватали ее за разбойника, и сыграли свадьбу. Свадьба была самая богатая.

Повезли разбойники Аленушку к себе, и только въехали в лес – и говорят:

– Что ж, здесь станем ее казнить?

А дурачок и говорит:

– Хочь бы она денечек прожила, я бы на нее поглядел.

– Ну, что тебе, дураку, смотреть!

– Пожалуйста, братцы!

Разбойники согласились, поехали и привезли Аленушку к себе, пили-пили, гуляли-гуляли; потом и говорят:

– Что ж, теперь пора ее сказнить!

А дурачок:

– Хочь бы мне одну ноченьку с нею переночевать.

– Ну, дурак, она, пожалуй, еще уйдет!

– Пожалуйста, братцы!

Разбойники согласились на его просьбу и оставили их в особой клети.

Вот Аленушка и говорит мужу:

– Пусти меня на двор – я простужусь.

– А ну как наши-то услышат?

– Я потихонечку; пусти хочь в окошко.

– Я бы пустил, а ну как ты уйдешь?

– Да ты привяжи меня; у меня есть славный холст, от матушки достался; обвяжи меня холстом и выпусти, а когда потянешь – я опять влезу в окно.

Дурачок обвязал ее холстом. Вот она это спустилась, поскорей отвязалась, а заместо себя привязала за рога козу и немного погодя говорит:

– Тащи меня! – А сама убежала.

Дурачок потащил, а коза – мекеке-мекеке! Что ни потянет, коза все – мекеке да мекеке!

– Что ты меке́каешь? – говорит молодой. – Наши услышат, сейчас же тебя изгубят.

Притащил – хвать – а за холст привязана коза. Дурачок испугался и не знает, что делать:

– Ах она, проклятая! Ведь обманула.

Поутру входят к нему разбойники.

– Где твоя молодая? – спрашивают его.

– Ушла.

– Ах ты, дурак, дурак. Ведь мы ж тебе говорили, так нет!

Сели верхами и поскакали нагонять Аленушку; едут с собаками, хлопают да свищут – такая страсть!

Аленушка услыхала погоню и влезла в дупло сухого дуба и сидит там ни жива ни мертва, а вокруг этого дуба собаки так и вьются.

– Нет ли там ее? – говорит один разбойник другому. – Ткни-ка, брат, туда ножом.

Тот ткнул ножом в дупло и попал Аленушке в коленку. Только Аленушка была догадлива, схватила платок и обтерла нож.

Посмотрел разбойник на свой нож и говорит:

– Нет, ничего не видать!

И опять они поскакали в разные стороны, засвистали и захлопали.

Когда все стихло, Аленушка вылезла из дупла и побежала; бежала, бежала – и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик с корытами и лотками.

– Дяденька, спрячь меня под корыто! – просит она.

– Эка ты какая нарядная! Ты вся вымараешься.

– Пожалуйста, спрячь! За мной разбойники гонятся.

Мужик раскидал корыта, положил ее под самое нижнее и опять сложил. Только что успел кончить, как наехала разбойники.

– Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?

– Не видал, родимые!

– Врешь! Сваливай корыта.

Вот он стал сбрасывать корыта и посбросал уж все, кроме последнего.

– Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше! – сказали разбойники и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.

Когда все стихло, Аленушка и просит:

– Дяденька, пусти меня!

Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала, бежала – и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик – везет кожи.

– Дяденька, – молит она, – спрячь меня под кожи! За мной разбойники гонятся!

– Эка, вишь, ты какая нарядная! Под кожами ты вся вымараешься.

– Ничего, только спрячь!

Мужик раскидал кожи, положил ее под самую нижнюю и опять сложил все по-прежнему. Только что успел кончить, как наехали разбойники.

– Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?

– Не видал, родимые!

– Врешь! Сваливай кожи.

– Да зачем, родимые, стану я разбрасывать свое добро?

Разбойники бросились сами сбрасывать кожи и посбросали, почитай, все кожи; только две-три оставалось.

– Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше! – сказали они и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.

Когда не стало слышно ни стуку этого, ни грому, она и просит:

– Дяденька, пусти меня!

Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала, бежала и пришла домой в полночь, да и легла в стог сена, закопалась туда вся и заснула.

Рассвело. Поп пошел давать коровам сена, и только воткнул вилами в стог – Аленушка и схватилась руками за вилы. Поп оробел, крестится и говорит:

– С нами крестная сила! Господи помилуй!

Потом уж спросил:

– Кто там?

Аленушка узнала отца и вылезла из сена.

– Как ты сюда попала?

– Так и так, вы отдали меня разбойникам; они хотели меня убить, да я убежала. – И рассказывает все страсти.

Немножко погодя приезжают к попу разбойники, а он Аленушку спрятал. Поп спрашивает:

– Жива ли, здорова дочка моя?

– Слава богу! Она осталась дома хозяйничать, – говорят разбойники.

И сели они как бы в гостях; а поп тем временем собрал солдат, потом вывел дочь и говорит:

– А это кто?

Тут разбойников похватали, связали – да в тюрьму.

Мудрая девица и семь разбойников

Жил-был крестьянин, у него было два сына: меньшой был в дороге, старшо́й при доме. Стал отец помирать и оставил сыну при доме все наследство, а другому ничего не дал: думал, что брат брата не изобидит. Как отец-то помер, старшо́й сын его похоронил и все наследство у себя удержал.

Вот приезжает другой сын и горько плачет, что не застал отца в живых. Старшо́й ему и говорит:

– Отец мне все одному оставил!

И детей-то у него не было, а у меньшо́го был сын родной да дочь-приемыш.

Вот старшо́й получил все наследство, разбогател и стал торговать дорогими товарами; а меньшой был беден, рубил в лесу дрова да возил на рынок. Соседи, жалея его бедность, собрались и дают ему денег, чтобы он хоть мелочью торговал. Бедняк боится, говорит им:

– Нет, добрые люди, не возьму я ваши деньги; неравно проторгуюсь – чем я вам долг заплачу?

И уговорились двое соседей как-нибудь ухитриться да дать ему денег. Вот как поехал бедный за дровами, один из них настиг его окольной дорогой и говорит:

– Поехал я, братец, в дальний путь; на дороге отдал мне должник триста рублей – не знаю, куда их девать! Домой ворочаться не хочется; возьми, пожалуй, мои деньги, похрани у себя, а лучше-ка торгуй на них; я приеду не скоро; после выплатишь мне понемножку.

Бедный взял деньги, привез домой и боится, как бы их не потерять, как бы жена не нашла да не издержала заместо своих. Думал, думал и спрятал в малёнку с золой, а сам ушел со двора.

Приехали без него меновщики – вот что скупают золу да меняют ее на товар. Баба взяла и отдала им эту малёнку с золой.

Вернулся домой муж, видит, что малёнки нет, спрашивает:

– Где зола?

Жена отвечает:

– Я ее продала меновщикам.

Вот он испугался, тоскует и горюет, а только все молчит. Видит жена, что он печален; приступила к нему:

– Что за напасть с тобой случилась? Отчего так печален?

Он и признался, что в золе были спрятаны у него чужие деньги; рассердилась баба – и рвет, и мечет, и слезами заливается:

– Зачем ты мне не поверил? Я б получше твоего припрятала!

Опять поехал мужик по дрова, чтобы потом на рынке продать да хлеба купить. Настигает его другой сосед, говорит ему те же самые речи и дает под сохрану пятьсот рублей. Бедняк не берет, отказывается, а тот ему насильно всунул деньги в руку и поскакал по дороге.

Деньги-то были бумажками; думал, думал: куда их положить? Взял да промеж подкладки и спрятал в шапку.

Приехал в лес, шапку повесил на елку и начал рубить дрова. На его беду, прилетел ворон и унес шапку с деньгами.

Мужик потужил, погоревал, да, видно, так тому и быть!

Живет себе по-прежнему, торгует дровишками да мелочью, кое-как перебивается. Видят соседи, что времени прошло довольно, а у бедного торг не прибывает; спрашивают его:

– Что ж ты, братец, худо торгуешь? Аль наши деньги затратить боишься? Коли так, лучше отдай наше добро назад.

Бедный заплакал и рассказал, как пропали у него ихние деньги. Соседи не поверили и пошли просить на него в суд.

«Как рассудить это дело? – думает судья. – Мужик – человек смирный, неимущий, взять с него нечего; коли в тюрьму посадить – с голоду помрет!»

Сидит судья, пригорюнясь, под окошком, и взяло его большое раздумье. На то время как нарочно играли на улице мальчишки. И говорит один – такой бойкий:

– Я бурмистр буду: стану вас, ребята, судить, а вы приходите ко мне с просьбами.

Сел на камень, а к нему подходит другой мальчишка, кланяется и просит:

– Я-де вот этому мужичку дал денег взаймы, а он мне не платит; пришел к твоей милости суда на него просить.

– Ты брал взаймы? – спрашивает бурмистр у виноватого.

– Брал.

– Почему ж не платишь?

– Нечем, батюшка!

– Слушай, челобитчик! Ведь он не отпирается, что брал у тебя деньги, а заплатить ему невмоготу, так ты отсрочь ему долг лет на пять – на шесть, авось он поправится и отдаст тебе с лихвою. Согласны?

Мальчишки оба поклонились бурмистру:

– Спасибо, батюшка! Согласны!

Судья все это слышал, обрадовался и говорит:

– Этот мальчик ума мне дал! Скажу и я своим челобитчикам, чтоб отсрочили они бедному.

По его словам согласились богатые соседи обождать года два-три; авось тем временем мужик поправится!

Вот бедный опять поехал в лес за дровами, подвоза нарубил – и сделалось темно. Остался он на ночь в лесу: «Утром-де с полным возом ворочусь домой». И думает: где ему ночевать? Место было глухое, зверей много; подле лошади лечь, – пожалуй, звери съедят. Пошел он дальше в чащу и взлез на большую ель.

Ночью приехали на это самое место разбойники – семь человек – и говорят:

– Дверцы, дверцы, отворитеся!

Тотчас отворились дверцы в подземелье; разбойники давай носить туда свою добычу, снесли всю и приказывают:

– Дверцы, дверцы, затворитеся!

Дверцы затворились, а разбойники поехали снова па добычу. Мужик все это видел, и когда кругом его стихло – спустился с дерева:

– А ну-тка я попробую – не отворятся ль и мне эти дверцы?

И только сказал: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» – они в ту ж минуту и отворилися. Вошел он в подземелье; смотрит – лежат кучи золота, серебра и всякой всячины. Возрадовался бедный и на рассвете принялся таскать мешки с деньгами; дрова долой сбросил, нагрузил воз серебром да золотом и поскорей домой.

Встречает его жена:

– Ох ты, муж-муженек! А я уж с горя пропадала; все думала: где ты? Либо деревом задавило, либо зверь съел!

А мужик веселехонек:

– Не кручинься, жена! Бог дал счастья, я клад нашел; пособляй-ка мешки носить.

Кончили работу, и пошел он к богатому брату; рассказал все, как было, и зовет с собой ехать по счастье. Тот согласился.

Приехали вместе в лес, отыскали ель, крикнули:

– Дверцы, дверцы, отворитеся!

Дверцы отворились. Начали они таскать мешки с деньгами; бедный брат наложил воз – и доволен стал, а богатому все мало.

– Ну ты, братец, поезжай, – говорит богатый, – а я за тобой скоро буду.

– Ладно! Не забудь же сказать: «Дверцы, дверцы, затворитеся!»

– Нет, не забуду.

Бедный уехал, а богатый никак не может расстаться: всего вдруг не увезешь, а покинуть жаль! Тут его и ночь застигла.

Приехали разбойники, нашли его в подземелье и отрубили ему голову; поснимали свои мешки с возу, заместо того положили убитого, настегали лошадь и пустили на волю. Лошадь бросилась и́з лесу и привезла его домой.

Вот атаман разбойничий и бранит того разбойника, что убил богатого брата:

– Зачем ты убил его рано? Надо было наперед расспросить, где он живет? Ведь у нас много добра убыло: видно, он же повытаскал! Где теперь найдем?

Есаул говорит:

– Ну, пускай тот и доискивается, кто его убил!

Недолго спустя стал тот убийца разведывать; не отыщется ли где их золото? Приходит как есть к бедному брату в лавочку; то-другое поторговал, заприметил, что хозяин скучен, задумывается, и спрашивает:

– Что так приуныл? А тот и говорит:

– Был у меня старшо́й брат, да беда стряслась: кто-то убил его, третьего дни лошадь на двор привезла с отрубленной головою, а сегодня похоронили.

Разбойник видит, что на след попал, и давай расспрашивать; притворился, будто очень жалеет. Узнал, что после убитого вдова осталась, и спрашивает:

– Хоть есть ли у сироты свой-то уголок?

– Есть – дом важный!

– А где? Укажи мне.

Мужик пошел, указал ему братнин дом; разбойник взял кусок красной краски и положил на воротах заметку.

– Это для чего? – спрашивает его мужик.

А тот отвечает:

– Я-де хочу помочь сироте, а чтоб легче дом найти – нарочно заметку сделал.

– Э, брат! Моя невестка ни в чем не нуждается; слава богу, у нее всего довольно.

– Ну, а ты где живешь?

– А вот и моя избушка.

Разбойник и у него на воротах положил такую ж заметку.

– А это для чего?

– Ты, – говорит, – мне очень понравился; стану к тебе на ночлег заезжать; поверь, брат, для твоей жe пользы!

Вернулся разбойник к своей шайке, рассказал все по порядку, и уговорились они ехать ночью – ограбить и убить всех в обоих домах да воротить свое золото.

А бедный пришел ко двору и сказывает:

– Сейчас спознался со мной молодец, запятнал мои ворота – стану, говорит, к тебе завсегда на постой заезжать. Такой добрый! А как о брате сожалел, как хотел невестке помочь!

Жена и сын слушают, а дочь-приемыш говорит ему:

– Батюшка, не ошибся ли ты? Ладно ли этак будет? Не разбойники ль это убили дядюшку, а теперь хватились своего добра да нас разыскивают? Пожалуй, наедут, разграбят, и от смерти не уйдешь!

Мужик испугался:

– А что дивить? Ведь я его допрежде того никогда но видывал. Вот беда! Что же делать-то станем?

А дочь говорит:

– Поди же ты, батюшка, возьми краски да по всему околотку и запятнай ворота такими же метками.

Мужик пошел и запятнал ворота во всем околотке. Приехали разбойники и не могли ничего разыскать; воротились назад и приколотили разведчика: зачем неладно пятнал? Наконец рассудили: «Видно, мы на хитрого напали!» – и погодя немного приготовили семь бочек; в шесть бочек посадили по разбойнику, а в седьмую масла налили.

Поехал прежний разведчик с этими бочками прямо к бедному брату, приехал под вечер и попросился ночевать. Тот и пустил его, как знакомого.

Дочь вышла на двор, стала осматривать бочки, одну открыла – в ней масло, другую попробовала открыть – нет, не сможет; припала ухом и слушает, а в бочке кто-то шевелится и дышит. «Э, – думает, – да тут недобрая хитрость!»

Пришла в избу и говорит:

– Батюшка! Чем будем гостя потчевать? Сем-ка я пойду затоплю печку в задней избе да изготовлю чего-нибудь поужинать.

– Ну что ж, ступай!

Дочь ушла, затопила печь да между стряпней все коду греет, кипяток носит да в бочки льет; всех разбойников заварила. Отец с гостем поужинали; а дочь сидит в задней избе да караулит: что-то будет? Вот когда хозяева уснули, гость вышел на двор, свистнул – никто не откликается; подходит к бочкам, кличет товарищей – нет ответу; открывает бочки – оттуда пар валит. Догадался разбойник, запряг лошадей и убрался со двора с бочками.

Дочь заперла ворота, пошла будить своих домашних и рассказала все, что сделалось. Отец и говорит:

– Ну, дочка, ты нам жизнь спасла, будь же законной женой моему сыну.

Веселым пирком и свадьбу сыграли.

Молодая одно отцу твердит, чтобы продал свой старый дом да другой купил: крепко боялась разбойников! Не ровен час – опять пожалуют.

Так и случилось. Чрез некое время тот самый разбойник, что приезжал с бочками, снарядился офицером, приехал к мужику и просится ночевать; его пустили. Никому невдомек, только молодая признала и говорит:

– Батюшка! Ведь это прежний разбойник!

– Нет, дочка, не тот!

Она замолчала; да как стала спать ложиться – принесла вострый топор и положила подле себя; всю ночь глаз не смыкала, все караулила.

Ночью офицер встал, берет свою саблю и хочет ее мужу голову отсечь: она не сробела, махнула топором – и отрубила ему правую руку, махнула еще раз – и голову снесла.

Тут отец уверился, что дочка его подлинно премудрая; послушался, продал дом и купил себе гостиницу. Перешел на новоселье, начал жить, богатеть, расторговываться.

Заезжают к нему соседи – те самые, что давали ему денег да после на него в суде просили.

– Ба! Ты как здесь?

– Это мой дом, недавно купил.

– Важный дом! Видно, у тебя деньга́ водится. Что ж ты долгу не платишь?

Хозяин кланяется и говорит:

– Слава богу! Мне господь дал, я клад нашел и готов заплатить вам хоть втрое.

– Хорошо, брат! Давай же теперь новоселье праздновать.

– Милости просим!

Вот погуляли, попраздновали; а при доме сад куда хорош!

– Можно сад посмотреть?

– Извольте, честные господа! Я и сам с вами пойду.

Ходили, ходили по саду и нашли в дальнем углу малёнку золы. Хозяин как увидал, так и ахнул:

– Честны́е господа! Ведь это та самая малёнка, которую моя жена продала.

– А ну-тка, нет ли в золе денег?

Вытряхнули, а они тут и есть. Тогда соседи поверили, что мужик им правду сказывал.

– Станем, – говорят, – деревья осматривать; ведь шапку-то ворон унес – верно, в ней гнездо свил.

Ходили, ходили, увидали гнездо, стащили баграми – как есть та самая шапка! Выбросили гнездо и нашли деньги. Заплатил им хозяин долг свой и стал жить богато и счастливо.