Александр Немировский
Античность: история и культура
Уже почти полтора столетия в Олимпии ведутся раскопки, выявившие руины храмов, в том числе знаменитого храма Зевса Олимпийского, стадион, бани, помещения для хранения приношений, а также огромное число статуй и надписей.
Общеполисные игры проводились и в других местах. На Коринфском перешейке (Истме), через который в глубокой древности волоком перетаскивали небольшие суда, возникли Истмийские игры. Победивших в них награждали венком из сосновых ветвей священной рощи Посейдона, бога более древнего, чем Зевс. В Дельфах каждые пять лет отмечалась играми победа Аполлона над стражем богини Геи Пифоном. На Пифийских играх наряду со спортивными состязаниями проходили музыкальные и лирико-драматические представления, покровителем которых считался дельфийский бог. Победителей увенчивали венком из лавра (священного дерева Аполлона). На зеленых полях Немеи, где, согласно легенде, Геракл совершил один из главных своих подвигов, проходили Немейские игры в честь отца героя – Зевса. Здесь победителям вручали венки из сельдерея.
Римско-италийская религия. Слово «религия», вошедшее в современные языки, имеет римское происхождение. Но римляне и италики вкладывали в него иной, чем мы и чем другие древние народы, смысл, понимая под религией связь человека (и общины) с миром сверхъестественных сил и духов, включавшую знания о нем и способы, с помощью которых можно было себя обезопасить от этого могущественного мира или добиться от него помощи. Римлянин, попав на Восток, в Сирию или Иудею, при виде людей в храмах, бьющих себя в грудь и исступленно что-то выкрикивающих на непонятном языке, мог принять их за безумцев, бессильных понять смысл религии. А смысл этот, по разумению римлян, заключался в строгом исполнении обязанностей по отношению к богам (духам), что позволяло требовать и от них точности и порядочности. Если ты обещал кому-либо из богов (духов) голову (капут), попросив от него что-либо взамен, то ты можешь рассчитывать на ответный дар. Если твое пожелание не выполнено, значит, ты обратился не к тому богу (духу) или совершил какую-либо неточность в общении с ним. Например, если ты обещал голову быка, а принес на алтарь головку лука, ты бога обманул. Но если ты не уточнил, о какой голове идет речь, сказав просто «голову», можешь ограничиться даже маковой головкой.
Такая религия вырабатывала характеры, которым поражались соседи римлян греки: верность слову, точность, но в то же время и формализм, отсутствие фантазии. Греческий историк во II в. до н. э. удивлялся, увидев, каковы римляне между собой в денежных расчетах. Они могли дать деньги в долг, не требуя расписки, а грек мог не заплатить и дав расписку. Главные черты римского характера с точки зрения самих римлян гравитас – основательность, серьезность, надежность, грека же левитас – легкомысленность, увертливость, ненадежность. Но эти легкомысленные, ненадежные греки, или «грекулы (то есть «гречишки»), как их часто называли римляне, подарили миру Гомера, Эсхила, создали философию, историографию, ораторское искусство. Делом их ума и воображения была и мифология, до которой не поднялись римляне и италики.
Римско-италийский пантеон (греч. «мир богов») резко отличался от греческого. Римляне и италики почитали бога грозы и света Юпитера, бога войны и растительности Марса (Мамерса), богиню брака и материнства Юнону и соответствующего ей мужского бога Гения, богиню произрастания и созревания злаков Цереру. Но эти боги не имели общего жилища ни на небе, ни на земле. Местами почитания каждого и каждой из них были священные рощи – дубовые, буковые и иные. Юпитеру посвящалась дубовая роща, и в нем видели не только бога, но и духа дуба. И другие боги мыслились в виде духов, покровителей каждого человека, как бы к нему прикрепленных. Мужчина мог иметь своего гения, женщина – свою Юнону.
«Множества» невидимых сил и духов, находившиеся в постоянном взаимодействии и общении с людьми, римляне называли «нумина» (имена). Часть из них воплощала жизнедеятельность людей – от младенческого крика до последнего вздоха на смертном одре. У этих «нумина», в отличие от богов, не было даже личного имени и пола (мужского или женского), не говоря уже о внешнем облике, что не препятствовало им обладать каждому в своей сфере могуществом. Были пенаты, в ведении которых находился дом и его обитатели. Во время трапезы пенатам ставили чашечку с едой, чтобы дом был как полная чаша. Если случалось, что пища падала на пол, после специальных заклинаний ее поднимали и, не очищая, бросали в огонь. Были боги лемуры. Если человек начал говорить что-то несуразное или буйствовать, не иначе как в него вселились лемуры. И от них было средство. Каждый домохозяин в праздник лемуров должен встать в полночь с ложа, пройти к двери и, став к ней спиной, открыть ее ногой. После чего надо было, не промахнувшись, швырнуть наружу горсть черных бобов и девять раз прокричать: «Этими бобами я выкупаю себя и своих». Так он оберегал свой дом от Безумия на год, до следующих Лемурий. Были парки, ведавшие рождением, семоны (сравн. наши «семена») – всходами злаков, лары – души умерших предков, покровители общины, камены (каржены, касмены), соответствующие греческим нимфам, помоны – духи плодов.
Мир «множеств» не оставался неизменным, преображаясь вместе с создавшими его людьми, с менявшимися представлениями о мироздании и общественном бытии. С победой индивидуальной семьи из множеств выделялись пары, например Помон и Помона, Портун и Портуна. Портун стал мыслиться как бог-покровитель порта, а Портуна превратилась в могущественную богиню судьбы Фортуну. Из духов порогов домов – януа – путем долгих превращений Янус при втором римском царе Нуме Помпилии стал богом-порогом года и богом всех начал (в том числе и начала войны).
В ходе общения римлян и италиков с соседями – этрусками и греками, обладавшими более развитым пантеоном и иным представлением о богах, римско-италийская религия претерпевала изменения. В римский пантеон входили боги-чужаки. Если племя (община, народ) одерживало победу над другим племенем, то считалось, что этому содействовали и чужие боги, ибо они не помогли своему народу. Поэтому к чужим богам относились с уважением. Во время войны их старались переманить на свою сторону с помощью различных магических обрядов, а победив, приглашали их переселиться к себе, обещая относиться к ним с таким же почтением, как к собственным богам. Так в Риме после победы над соседним этрусским городом Вейи оказалась богиня Уни, которую почитали, отождествив с Юноной, как Юнону Царицу. И эта Уни оказала влияние на представление о Юноне, исконно римской богине. Боги вступали в Рим и иным, мирным путем. Так, в 433 г. до н. э., после бесплодных попыток умолить своих богов отвратить свирепствовавшую эпидемию чумы, сенат отправил запрос к дельфийскому оракулу и по его совету учредил культ Аполлона-целителя.
Некоторые местные нумина в результате общения с пришельцами вообще исчезали. У римлян было представление о вредоносном духе Каке, затаскивавшем в свою пещеру овец и свиней. На этом месте стали почитать этрусско-греческого бога-героя Херкле-Геракла, связав его появление в Риме с греческим мифом о похищении Гераклом коров царя дальнего Запада Гериона. Так возник местный миф о Каке, похитившем у Херкле-Геракла одну из отгоняемых им в Микены коров, за что он поплатился жизнью и исчез из римского пантеона. Его место занял Геркулес, которому был воздвигнут один из древнейших в Риме алтарей, где жертвоприношения совершались выделенными для этого двумя римскими родами, по чужеземному обряду.
Не чураясь чужих богов и воспринимая их культ, римляне не считали, что это может каким-то образом повлиять на их общественные порядки и образ мыслей. Боги – свои и чужие, ставшие своими, – играли в Риме подсобную роль. Римлянам было чуждо представление о том, что их строй освящен религией, что боги установили нормы морали и следят за их выполнением.
Предания о царях. У римлян в древности не было поэтов, таких творцов героических и космогонических мифов, как Гомер и Гесиод. Понятие «герой» приблизительно передавалось латинским словом «индигет» («родоначальник») и заимствованным у этрусков «лар (лас)» («покровитель»). Но героев, подобных Ахиллу, Одиссею, Гераклу, римляне не знали. Функции греческих героев – основателей городов, учредителей религиозных институтов, законодателей – были переданы царям («рексам»), которых, как и холмов в Риме, будто бы было семь. В рассказах о римских царях, будь они лицами вымышленными или реальными, явственны представления народа, едва вышедшего из племенного мира. Эти рассказы характеризуют сущность римского мифа, героем которого был сам Рим.
Основание Рима связывалось с легендой о близнецах Ромуле и Реме. Согласно наиболее распространенному рассказу, они приходились внуками царю города Альба Лонга Нумитору, свергнутому его братом Амулием. Матерью их была дочь Нумитора весталка Рея Сильвия, а отцом сам бог Марс. Отнесенные на погибель к разлившемуся в половодье Тибру, близнецы были найдены и вскормлены зверем Марса волчицей, подобраны и воспитаны пастухом Фаустулом (Фаустул – «счастливец») и его женой Аккой Ларенцией («кормилицей ларов»). Когда Ромул и Рем окрепли, они собрали вокруг себя ватагу пастухов и проявили удаль в схватках с разбойниками, а затем, узнав о своем происхождении, восстановили на престоле деда и вернулись туда, где прошло их детство, – к холмам в излучине Тибра, – и решили там обосноваться. Между братьями возник спор, на каком холме воздвигнуть город и кому быть его основателем. Рем выбрал Авентин, Ромул – Палатин. Двенадцать коршунов, предвестивших будущему городу столько же веков славы, указали на Палатин и на Ромула как основателя города. Во время постройки стены на Палатине Рем, насмехаясь над братом, перепрыгнул через недостроенную стену. Со словами «Да постигнет такая судьба каждого, кто захочет силой вступить в город» Ромул убил брата, и город получил имя Рома (Рим).
На соседних с Палатином холмах жили не латиняне, а сабиняне – племя, принадлежавшее к обширной группе оскскоумбрских племен. Историческое предание объясняет так процесс ассимиляции колонистов из Альбы Лонги с местными жителями. Ромул решил с ними объединиться, в чем были заинтересованы также поселившиеся на Палатине разбойники и беглые рабы, которым было предоставлено убежище для увеличения населения. Попытки сосватать сабинянок не имели успеха: с разбойниками и бродягами сабиняне породниться не хотели. Тогда римляне пригласили на праздник бога хранителя зерна Конса соседей с их семьями и, по-разбойничьи напав на них, похитили юных сабинянок. Началась война, но, привыкнув к своим мужьям и имея от них детей, похищенные сабинянки помирили отцов и римлян. Оба народа слились в один – с общими обычаями, культами и жрецами и с двумя царями, Ромулом и Титом Тацием.
После смерти соправителя Ромул стал царить единолично, разделил город на три трибы (племени), 30 курий и 300 родов, каждый из которых выдвигал в совет старейшин родоначальника и поставлял 3000 пехотинцев и 300 всадников.
После тридцатилетнего царствования Ромул исчез во время сборища на Козьем болоте (будущем Марсовом поле), и народ заподозрил, что его погубили патриции. Однако чужестранец принес весть, что Ромул взят Юпитером на небо, где стал богом Квирином.
Совершенно ясно, что легенда возникла с целью объяснить название города Рома, что корзинка с подкидышем – мифологический мотив, общий для многих народов, что сам рассказ о Ромуле и Реме принадлежит к близнечным мифам, но миф этот не римский, а, как говорят археологические находки, заимствован у этрусков. Рассказ о похищении сабинянок должен был объяснить древнюю формулу брака, и Ромул к этому не имеет никакого отношения.
В историческом предании о Ромуле, таким образом, сочетаются элементы сказки и мифа. Этого нельзя сказать в отношении преемника Ромула сабинянина Нумы Помпилия. В отличие от воинственного Ромула он изображен человеком миролюбивым и ученым, и ему приписано создание календаря и едва ли не всех религиозных обычаев римлян, более того, он объявлен учеником греческого философа Пифагора, хотя Пифагор появился в Италии через сто лет после того времени, к которому отнесено правление Нумы Помпилия.
Исторические предания, относящиеся к третьему царю, Туллу Гостилию, латинянину, столь же воинственному, как и Ромул, содержат, наряду с недостоверными сообщениями о войнах, легенду о схватке двух пар римских и альбанских близнецов Горациев и Курианциев, введенную для объяснения причины уничтожения римлянами своей метрополии Альбы Лонги и переселения ее жителей в Рим. Сама легенда является объяснением обряда инициаций молодежи.
Римские исторические предания дошли до нас в изложении авторов, живших в пору, когда Рим уже был владыкой круга земель, а не поселком на Палатине. Римляне еще выбирали своих военных предводителей. И в этом отношении историческое предание о начале Рима достоверно. Не было места постоянных собраний и торгового центра, наподобие греческой агоры (форума). Не было и храмов богов – покровителей общины, равно как и законов. Не знали римляне и письменности. История Рима как полиса начинается лишь со времени утверждения в нем этрусских династов Тарквиниев и включения в систему этрусского двенадцатиградья.
Этрусская религия. Римляне считали этрусков народом, особо приверженным почитанию богов. Подобно грекам, этруски мыслили своих богов в человеческом облике. Местом их обитания они считали дальний север, соответствующий греческой стране гипербореев. Восточное происхождение имели богини Туран (Афродита), Аритими (Артемида), Менрва (Минерва). Богиня Уни, соответствующая Юноне, вошла в этрусский пантеон от пеласгов. Богини восточного происхождения считались покровительницами плодородия, «владычицами зверей». Их имена и образы отражали различные функции Богини-Матери Востока. Супругом Богини-Матери был бог неба и света Тин, соответствующий Зевсу и Юпитеру. Тин совместно с Уни и Менрвой составляли этрусскую триаду богов, почитавшуюся в воздвигнутом этрусками Капитолийском храме Рима. Тин считался распорядителем трех молний (и правителем трех из шестнадцати небесных регионов). Первая из молний просверливала, другая – рассеивала, третья – испепеляла. Применение третьей молнии допускалось лишь с согласия совета высших богов. Римскому Янусу соответствовал этрусский бог Кулсан, также изображаемый с двумя обращенными в разные стороны лицами.
Широко распространены были в Этрурии культы божеств произрастания и плодородия. Из мужских божеств этого рода чаще всего в этрусской эпиграфике упоминается Фуфлунс, соответствующий греческому Дионису-Вакху. К кругу Фуфлунса относились боги Сельва и Сатре, к которым восходят римские Сильван и Сатурн.
Водная стихия была отдана богу Нетунсу, которому совершали возлияния водой и вином. Нетунс был отождествлен с греческим Посейдоном и в изображениях на зеркалах принял его оружие (трезубец). Гефесту соответствует этрусский бог Сефланс. Его почитали в местах развития рудного дела и металлургии. Видимо, к кругу Сефланса относился этрусский бог Велхан, соответствующий критскому богу Зевсу Фелхану, изображаемому на критских монетах в виде обнаженного юноши с ветвью и петухом в руках, – петуха греки приносили в жертву подземным богам.
Греческим богам подземного царства, Аиду и Персефоне, соответствуют этрусские Бита и Персефнаи. Несмотря на похожесть имен, суровый и непреклонный облик этрусской владычицы подземного царства существенно отличает ее от нежной и кроткой дочери Деметры, похищенной Аидом. Греческому перевозчику душ в подземное царство Харону соответствует Хару, но это не благодушный старец, а демон с крючковатым носом, острыми ушами, с крыльями за спиной, вооруженный молотом на длинной рукояти. Близок Хару и другой этрусский демон царства смерти – Тухулка, имеющий еще более устрашающий облик: он с хвостом, из его волос выползают змеи.
Особой группой этрусских демонических существ являются лазы. Некоторые из них имели индивидуальные имена и осмысливались как служанки Туран, этрусской Афродиты. Из множества лаз выделилось одно демоническое существо, Лаза – юная обнаженная женщина с крыльями за спиной, с зеркалом, табличками для письма и грифелем в руках. Лазы (лары) почитались и римлянами, но у них они считались покровителями дома и домашнего очага. От Лазы (Лары) или от множества лазов (ларов) происходит название ряда древнейших городов в местах обитания пеласгов – Ларисса.
Сравнение этрусской религии с религиями других древних народов позволяет с достатрчной уверенностью утверждать, что ее истоки уходят в те восточные по отношению к Италии области, откуда, в соответствии с господствующим в древности мнением, прибыли предки этрусков – тиррены и пеласги. Из Эгейско-Малоазийского региона пришли представления этрусков о священном характере царской власти с ее атрибутами – двойным топором, троном, а также сложная система взглядов на строение и происхождение мира (космогония).
Вселенная представлялась этрускам в виде трехступенчатого храма, в котором верхняя часть соответствовала небу, средняя – земной поверхности, нижняя – подземному царству. Воображаемый параллелизм между этими структурами позволял по расположению светил в верхней (видимой) части предсказывать судьбу человеческого рода, отдельного народа и каждого индивидуума. Нижняя – невидимая и недоступная живому человеку – структура считалась обиталищем подземных богов и демонов, царством мертвых. В представлениях этрусков средняя и нижняя структуры соединялись ходами в виде разломов в земной коре, по которым спускались души мертвых в сопровождении демонов смерти. Подобия таких разломов в виде ямы круглой формы сооружались в каждом этрусском городе для принесения жертв подземным богам и душам предков. Наряду с воображаемым делением мира по вертикали существовало представление о горизонтальном делении на четыре части света; при этом в западную часть помещали злых богов и демонов, в восточную – добрых.
Этрусский город создавался по образцу верхнего мира, и поэтому строго определялись число и расположение городских ворот, устройство стен, размещение храмов и их ориентация в соответствии с местом, занимаемым каждым богом в верхнем мире. Такой же моделью космоса мыслилась печень жертвенного животного, по которой осуществлялось гадание о будущем: им ведали специально обученные жрецы – гаруспики. Сохранилась бронзовая модель гадательной этрусской печени, предназначенная для обучения искусству гадания. На ней имеются деления на участки, предназначенные отдельным богам и знакам Зодиака, соответствующим определенным месяцам. Эта модель является главным источником для изучения этрусского пантеона и представлений этрусков о мироздании.
У этрусков, как и у других народов Востока, были священные книги, содержащие всю сумму «знаний» о богах и предписания, которыми должны руководствоваться жрецы, государственные деятели и вообще каждый этруск. «Автором» этих книг считался демон, или пророк по имени Таг. Рассказывали, что он был выкопан из земли во время пахоты и имел облик ребенка с седой головой. На крик испуганного земледельца прибежал правитель города, Лукумон, а затем собрались и правители других городов. Таг пропел им о своем «знании», что, будучи записано, составило этрусское религиозное учение (римляне называли его «этрусской дисциплиной»). Легенда о Таге имела целью укрепить авторитет этрусской аристократии, показывая, что законы, по которым они заставляли жить граждан, имели божественное происхождение, а сами они – посредники между миром богов и людьми.
Этрусские боги и Рим. Рим, стоявший на Тибре (главной торговой артерии этрусского двенадцатиградья, называвшейся самими римлянами «этрусским потоком»), испытывал длительное влияние своих могущественных соседей во всех сферах жизни и культуры, но тем не менее оставался латинско-сабинским городом. Этруски не обратили римлян в «свою веру», но способствовали превращению родоплеменных культов Рима в полисную религию. С «этрусской дисциплиной» были связаны введение римлянами календаря, появление товариществ (коллегий) жрецов, в том числе и типично этрусской коллегии жрецов-гаруспиков, учреждение ряда религиозных праздников и игр. Но апогеем этрусского влияния было сооружение при этрусских правителях Тарквиниях храма, знаменовавшего превращение Рима в полис этрусско-греческого типа. Высившийся над Форумом (также этрусским творением) и над всем Римом, сооруженный в соответствии с предписаниями этрусской религии, храм Юпитера Капитолийского имел три помещения для трех богов. Среднее из них предназначалось самому Юпитеру, справа и слева были помещения Менрвы и Уни, типично этрусских богинь, и это позволяет разглядеть в верховном боге Рима этрусского бога грома и молнии, владыку Дня – Тина. Гипотеза подтверждается и терракотовой статуей Юпитера: статуи были первоначально чужды римской религии с ее почитанием «нумина», безликих духов и сил. Об этрусской основе культа Юпитера Капитолийского свидетельствует культовая статуя и квадрига (колесница, запряженная четверкой коней), венчающие фронтон храма: они были изваяны современником Тарквиниев, этрусским мастером Вулкой из соседнего с римлянами города Вейи.
Новую для римлян концепцию божественного происхождения государственной власти запечатлела также введенная этрусками в римскую практику церемония триумфа. Подобно управляющему четверкой коней на фронтоне храма Тину, триумфатор появлялся на колеснице в одеянии бога, украшенном изображением пальмовых листьев. Над его головой держали золотую корону. В руке его был скипетр. Обнаженные части тела триумфатора окрашивались той же краской, что и культовая статуя Юпитера.
Снимая в храме одежду, принадлежащую богу, смывая краску со щек и рук, триумфатор становился человеком. О том, что он не бог, во время самой триумфальной процессии ему напоминал раб, стоявший на запятках колесницы с плетью в руке и шептавший: «Ты человек, человек, человек». Так раскрывалась идея триумфа: подлинным победителем считалось верховное божество города. Это ему оказывались высшие почести, ему подносились захваченные у врага трофеи.
Этрусское происхождение имеют и многие другие римские праздники, приобретшие характер городских игр. Сами римляне настолько широко ассоциировали свои игры с этрусками, что производили латинское слово «Ludus» (игра) от названия народа «Lydoi» (лидийцы), синонима слова «этруски». При этрусках в Риме были введены ежегодные Римские, или Великие игры, местом проведения которых был сооруженный Тарквиниями цирк. Явно этрусскими представляются Таурийские и Таларийские игры римлян. Первые из них были связаны с жертвоприношением духам предков (от этрусского «таура» – гробница), вторыми отмечался праздник плодородия. Переняли римляне у этрусков и обычай во время погребений приносить кровавые жертвы душам мертвых. Формой такого человеческого жертвоприношения была схватка вооруженных пленников, оканчивавшаяся гибелью одного или многих из них. В 264 г. до н. э. римляне этот этрусский обычай превратили в массовое зрелище – гладиаторские игры. Примечательно, что палач, добивавший смертельно раненных гладиаторов, носил маску этрусского демона Хару и имел его атрибут – молот.
ЗАГАДКИ ЭТРУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Этрусская гробница. Летом 1843 г. обитатели маленьких городов Тосканы видели странного путешественника. В отличие от соотечественников, бродивших группами по улицам больших городов, этот иностранец странствовал один и забирался в такие дебри, куда подчас не знали дороги местные знатоки древностей. Чужеземца интересовали бесформенные развалины, известные местным крестьянам под названием «мурачча». К прохожим он обращался с вопросом: «Не попадались ли вам мурачча?». Однажды близ города Корнето кто-то посоветовал ему поговорить с Карло Аввольта.
В своей книге «Города и кладбища Этрурии» впоследствии Джордж Деннис написал: «Передо мной был живой, интеллигентный пожилой джентльмен, искушенный в раскопках, глубоко интересующийся древностями своей родины». От него английский этрусколог услышал удивительную историю. Когда тот был молод, ему поручили надзор за ремонтом дороги. Облюбовав плиту, покрывавшую невысокий холм, Карло просунул под нее лом, который ушел в землю во всю глубину. Он наклонился, чтобы посмотреть в образовавшееся отверстие. Перед ним на возвышении лежал воин в полном вооружении, безбородый юноша с красивым загорелым лицом. Видение продолжалось какую-то долю секунды. Не успел Карло пошевелиться, как прах рассыпался. Остались лишь обрывки материи, обломки металла и костей. Вверх поднимался столбик золотой пыли.
За столетие, прошедшее после выхода книги Денниса, техника обнаружения и раскопок этрусских гробниц разительно изменилась. В распоряжении ученых теперь сложное оборудование, позволяющее обнаружить гробницу и определить ее контуры, не погружаясь в землю, а затем с помощью прибора, напоминающего перископ, сфотографировать внутренность гробницы до того, как приток воздуха разрушит ее содержимое. И хотя пока еще никому не удалось сфотографировать этрусского воина, новый метод позволил за короткое время обнаружить тысячи этрусских гробниц с представляющими огромный художественный и научный интерес росписями.
Чаще всего на гробницах изображена сцена пира. У ломящегося от яств стола мужчины и женщины возлежат на богато украшенных ложах. Кто-то, похоже, хозяин, держит над головой куриное яйцо. Близ стола флейтисты и флейтистки, плясуньи, плясуны, кружащиеся в бешеном танце. Под столом собаки и ласки подбирают остатки пищи. Что это? Пир в богатом доме, а яйцо символизирует начало трапезы? Ведь этруски, как и римляне, начинали ее с яйца (аб ово). Или это погребальная тризна с участием двойника покойника, актера, загримированного под него, – обязательной фигуры на этрусско-римских похоронах? В этом случае яйцо – знак возрождения для пира будущей жизни. Этруски снабжали нагробные фрески пояснениями, но не столь подробными, как бы нам этого хотелось. И остается догадываться, какая из трех гипотез верна. А может быть, в каждой из них есть частица истины?
Одна из фресок изображает человека по имени (или это название его профессии?) Ферсу, который натравливает разъяренного пса (или волка) на другого человека, голова у которого в мешке, затрудняющем защиту. И снова загадка. Существовала ли у этрусков такая жестокая игра, наподобие распространенных у них гладиаторских погребальных игр? Или воспроизводится сцена расправы над душой в загробном мире? И кто такой этот Ферсу? Слуга богини подземного мира Персефоны (этрусской Персефнай)? Или артист-гладиатор? Ясно лишь одно, что от этого персонажа произошло латинское слово «персона», затем перешедшее в европейские языки.
Этрусская гробница – это неисчерпаемый источник самых разнообразных сведений о быте, истории, культуре и религии этрусков и других народов Италии, испытавших их мощное влияние. Если кладоискатели в прошлом (да и ныне) мечтают о встрече со спящим воином, обложенным драгоценностями, то для науки каждая гробница этрусков богатая, бедная и даже ограбленная настоящая сокровищница.
Еще в 1836 г., до посещения Дж. Деннисом Тосканы, в Черветери (Цере) генерал А. Реголини и епископ М. Галасси наткнулись на царскую гробницу VII в. до н. э. и вскрыли ее. Им предстали урна с пеплом воина (как можно было судить по восьми окружавшим ее парадным бронзовым щитам, бронзовым копьям, двум боевым колесницам) и женский скелет, буквально усыпанный драгоценностями. Из надписи на серебряном браслете следовало, что погребенную звали Ларцией. Был ли воин ее мужем или телохранителем и чем объяснить различие в способе их погребения, остается загадкой. Вскоре после этой находки, взбудоражившей всю Италию, на прием в британское посольство в блеске драгоценностей явилась принцесса крошечного княжества Канино, вдова Люсьена Бонапарта, свояченица Наполеона. На ней была золотая пектораль, декорированная двенадцатью полосами изображений фантастических животных. Голову покрывала диадема, которая могла затмить шедевры ювелирного искусства Парижа и Вены, обнаженные руки украшали браслеты в форме змеек. Довершали наряд великолепные подвески. Выслушав выражения всеобщего восторга, принцесса скромно сказала: «Это из раскопок моего покойного мужа».
Предметы погребального инвентаря, извлекаемые в ходе хищнических раскопок на протяжении по крайней мере двух столетий, ныне украшают музеи всего мира. У нас их можно увидеть в Санкт-Петербурге, Москве, Воронеже, Киеве, Одессе. Это труд не только этрусских, но также финикийских и греческих гончаров, бронзолитейщиков, каменотесов и ювелиров. Ведь этруски вели широкую торговлю и занимались пиратством на морях. Сами гробницы, имевшие форму кургана, были сложными архитектурными сооружениями, состоящими из коридора и нескольких погребальных камер, воспроизводивших своим устройством и интерьером обстановку богатого дома горожанина. Стены их иногда покрывают фрески, по которым можно судить не только о мастерстве художников, но и о жизни этрусков, об их представлениях о загробном мире.
Этрусское зеркало. Одна из наиболее частых находок в этрусских гробницах бронзовые зеркала. Соединение слова «зеркало» с эпитетом «этрусский» вводит еще одну этрусскую загадку. Зеркало было известно народам Древнего Востока задолго до того, как в Италии появились этруски. В Передней Азии, в ходе раскопок культурных центров бронзового века, обнаружены многочисленные металлические полированные зеркала, преимущественно круглые, нередко с ручкой из слоновой кости. Это предметы роскоши, которыми гордились и обменивались друг с другом восточные цари. Так, царь Митанни презентовал зеркало египетскому фараону Эхнатону, тот же, в свою очередь, послал тридцать два зеркала касситскому правителю Вавилона. У хеттов зеркало – символ женственности и атрибут богинь судьбы, которые гадали по воде, заменявшей зеркало. Обладательницей зеркала была хеттская богиня Кубаба, впоследствии почитавшаяся под именем Кибелы.
Интерес к этрусским зеркалам как к произведениям искусства возник уже в эпоху Возрождения, когда при раскопках этрусских гробниц были обнаружены эти предметы. На флорентийском кодексе «Пагианус» имеется сделанная неизвестным лицом перерисовка зеркала, в котором отразился человек, обнаживший меч, чтобы обезглавить какую-то женщину. Свидетелем этой сцены является некий юноша. Перерисовщик воспроизвел и этрусские надписи над головами персонажей, ныне не оставляющие сомнения, что перед нами сцена с участием Одиссея, Цирцеи и Эльпенора.
