Александр Неменко
Последние дни обороны Севастополя. Неизвестные страницы знаменитой битвы. Июнь – июль 1942 г.

Любимовский плацдарм и «форт Шишкова»

О боях, которые вели отдельные советские части в окружении, в советских источниках нет никаких сведений. В них 95-я стрелковая дивизия просто растаяла, не оставив следа. Она появляется только после 25 июня на Южной стороне, но это была уже совсем другое соединение, созданное заново из тыловиков, из тех, кто сумел переправиться через бухту, и пополнений. В реальности 95-я стрелковая дивизия вела бой на Северной стороне до конца. По непонятной причине в «официальной» советской версии событий все бои сводятся только к боям в «опорных пунктах». Это совершенно не так. Остатки 95-й стрелковой дивизии оставили линию «Нагорных» редутов^[99] и отошли на линию «Тотлебеновского вала» – линии дореволюционных укреплений Севастопольской крепости. По воспоминаниям, большая часть подразделений, ведущих бой на Северной стороне, была сводной. Из отходящих бойцов 95-й стрелковой дивизии, морских частей и зенитчиков формировались роты, которые вновь вводились в бой. Этот факт четко прослеживается и в немецких документах. Кроме того, в них отмечается упорное сопротивление советских подразделений, отсеченных в результате немецкого удара 17 июня. В журнале боевых действий немецкой 11-й армии указано: «В тяжелой борьбе упорное сопротивление противника на Любимовском плацдарме было сломлено. Началась зачистка Бельбекской долины, которая в послеполуночные часы была отсечена. Уничтожение противника, запертого в форте «Максим Горький», ведется подрывными зарядами. Начался штурм упорно сопротивляющегося противника, занимающего «форт Шишкова». Захвачена северная часть укрепления»^[100]. Из журнала боевых действий 54-го корпуса: «132-я пехотная дивизия ведет бой по зачистке Любимовского плацдарма. Окружены сильные позиции вокруг «форта Шишкова». Башни «Максима Горького», удерживаемые противником, штурмуются подрывными зарядами»^[101].

Действительно, части 132-й немецкой пехотной дивизии оказались связаны боем с окруженными в районе Любимовки, совхоза им. С. Перовской и «форта Шишкова» советскими частями. Помимо этого, под землей засел гарнизон 30-й батареи. В результате утреннего боя удалось рассечь советские части в Любимовке и в районе форта «Шишкова», создав два котла из частей 95-й стрелковой дивизии.

Расчленив советские части на котлы, противник попытался штурмовать «форт Шишкова». Из отчета немецких саперных частей по взятию этого укрепления: «После захвата «Бастиона № 1» 17.06.42 г. командир 132-го саперного батальона получил задачу 18.06.42 г. атаковать вместе с 436-м полком «форт Шишкова». В 11 часов саперы вместе с пехотой начали атаку с юго-востока на это хорошо укрепленное сооружение. Из-за сильного фланкирующего огня и атака приостановилась. По приказу дивизии атакующие саперные части были усилены 2-й ротой 132-го саперного батальона. Вечерняя атака не удалась, удалось захватить только северную часть укрепления. Потери: 2 унтер-офицера и 5 солдат убито, 1 унтер-офицер и 13 человек ранены, 1 контужен…»^[102]

Воспользовавшись тем, что заграждения и доты, прикрывавшие укрепление с севера, были разбиты артиллерией, противнику удалось прорваться в массив бывшей царской батареи № 24, однако вокруг массива бывшей 16-й батареи завязался бой, доходивший до гранатного. И ныне массив батареи носит следы ожесточенного обстрела. Внутри на стенах видны следы от разрывов гранат.

Окруженное укрепление оказывало сопротивление в течение двух дней. Продолжал сопротивление и форт «ЧК», окруженный противником. Обломки бетонных сооружений форта ныне просматриваются за Бартеньевкой^[103], а планировка форта хорошо определяется на спутниковом снимке по цвету грунта.

События в районе 30-й береговой батареи

Г.И. Ванеев в главе своей книги, посвященной событиям 18 июня 1942 г., утверждает: «30-я батарея береговой обороны (командир майор А.Г. Александер, военком старший политрук Е.К. Соловьев), будучи окруженной, расстреляла все оставшиеся снаряды. Оборонявшаяся на бруствере часть личного состава батареи и бойцов 90-го стрелкового полка была вынуждена отойти в массив батареи и командного пункта и там укрыться, защищая подходы к башням огнем автоматов и ручных пулеметов»^[104]. Это не совсем так. К утру 18 июня личный состав гарнизона полностью укрылся под массивом батареи. Рота старшего лейтенанта Теличко, остававшаяся на поверхности, была сбита и еще 17 июня отошла к Учкуевке. Поверхность вокруг башен 18 июня уже полностью контролировалась противником, и боеприпасы на батарее оставались. Расстрелять их не было возможности в связи с повреждениями башен.

Отчет немецкой ударной группы по захвату форта «Максим Горький»: «18-го числа, после подвоза новых зарядов, возобновился штурм главного входа. В результате разбиты входные ворота. Второй вход остается прикрыт бронедверью. Был установлен усиленный заряд. Результат – башня заклинена. Попытка 30-килограммовым зарядом пробить вход в башню принесла ничтожный результат. Было продолжено уничтожение с помощью вливания в башню 400 литров бензина и 200 литров горючего масла. Воспламенение было выполнено с помощью сигнальной ракеты. Произошел сильный взрыв, и занялось сильное пламя. Через 15 минут произошел мощнейший взрыв внутри укрепления, возможно в складе боезапаса. Мощный выброс дыма из обоих входов. Перебежчики начали выходить из укрепления. Они сообщили, что все комиссары убежали или скрылись. На второй башне не было повреждений и влить в нее бензин было трудно. Башня была облита двумя бочками бензина и одной бочкой горючего масла. Воспламенение было произведено зарядом. Результатом явилось только большое пламя. После этого было возобновлено охранение входов»^[105].

В ходе этого боя были пленены 10 бойцов 161-го полка, 2 бойца 514-го полка 172-й стрелковой дивизии, 18 человек 90-го стрелкового полка и 8 человек 57-го арполка. Остальные пленные (93 человека) – из личного состава батареи. Из допроса пленных 30-й батареи стали известны следующие подробности: «Все укрепление достигает глубины примерно 47–50 м. Толщина горизонтального бронирования достигала 205 мм, переднее вертикальное бронирование – 255 мм, заднее – 305 м. Длина орудийных стволов составляла 15,86 м, вес каждого орудия был примерно 50 тонн, вес выстрела – 1000 кг. В качестве боеприпасов были бронебойные, фугасные и шрапнельные снаряды. Бронебойные снаряды имели пробивную силу до 305 мм и были специально предназначены для стрельбы по кораблям, фугасные могли пробивать броню до 150 мм на расстоянии до 10–12 морских миль. Вес шрапнели составлял 330 кг, бронебойных и фугасных снарядов – 470 кг. Помимо фугасных снарядов имелись еще особые дальнобойные снаряды, дальнобойность – 44 км, вес – 312 кг, вес взрывчатого вещества – 146 кг. Они имели суживающуюся от ведущего кольца кзади форму. В январе 1942 г. все 4 орудия были заменены на новые, так как их норма в 205 выстрелов с 1934 года достигла уже 430–450 выстрелов. О воздействии сверхтяжелых немецких снарядов все допрашиваемые одинаково заявили, что во всех помещениях четко ощущалось сотрясение. Но толстые железобетонные стены и потолки пробиты не были. Хотя верхний слой бетона был раскрошен. 11 или 12 июня была повреждена башня. В результате рикошета снаряда правого орудия откололось вертикальное бронирование. Кроме того, в этот же день в результате попадания крупнокалиберного снаряда одно орудие было так сильно повреждено, что ведение огня стало невозможно. Для восстановления орудия были вызваны рабочие-специалисты из Севастополя. Допрашиваемые утверждают, что подозревали о наличии крупнокалиберного немецкого орудия на расстоянии примерно 18 км. Размеры воронок вызывали большое удивление. 6.06.42 в 17.00 таким же образом попаданием крупнокалиберного снаряда была тяжело повреждена вторая башня»^[106].

Бой на линии «Тотлебеновского вала»

И П.А. Моргунов, и Г.И. Ванеев пишут в своих книгах о том, что очаг сопротивления «случайно» возник в «Северном укреплении». По версии «флотских» историков, сопротивление на Северной стороне оказывалось только в опорных пунктах. Моргунов вспоминал: «В 95-й стрелковой дивизии осталось очень мало личного состава, совсем нет боезапаса. По указаниям командования армии и Береговой обороны всюду создавались узлы сопротивления, принимались меры для переброски в 4-й сектор боеприпасов для армейской и береговой артиллерии. Мнение генерала Петрова и мое было единым: вопрос о Северной стороне фактически уже решен, удержать ее было невозможно. Единственная возможная задача – создать опорные пункты, чтобы сковать и уничтожить как можно больше врагов».

По словам Н.И. Крылова, «17 июня стало последним днем, когда в 4-м секторе существовал сплошной фронт»^[107]. Однако, исходя из данных противника, это совершенно не так. Северное укрепление оборонялось не только силами автороты А. Пехтина, оно являлось центром единой линии обороны, но которую отошли остатки боеспособных частей 4-го сектора. Линия обороны была построена еще до Крымской войны и проходила от Панайотовой балки до берега моря западнее Северного укрепления, то есть в точности по линии «Тотлебеновского вала». Противник однозначно указывает, что боевые действия шли по линии земляных укреплений, четко указывая захваченные участки и отдельно стоящие укрепления. Причем оборона на этой линии имела четкую организацию. Приводится даже перечень частей.

Как это ни странно, сохранял боеспособность отряд 514-го полка 172-й стелковой дивизии, который пытался удержать противника на окраине Бартеньевки. Из казарм на Инженерной пристани^[108] была подтянута рота Местного стрелкового полка, но основную линию обороны держали части 90-го и 161-го стрелковых полков. 90-м полком на тот момент, в связи с ранением майора Роткина, командовал начальник штаба полка капитан Требушный. Противник отмечает, что в городских кварталах оказывает сопротивление местное население, наблюдаются люди с оружием, но без формы. Возможно, бой вели рабочие танкоремонтных мастерских и складов ЧФ.

Командование 4-м сектором эвакуировалось на Южную сторону, и в форте Константиновский была оставлена оперативная группа во главе с командиром 161-го полка майором Дацко. Правда, «флотские» историки дают иную версию.

Обороняющиеся имели несколько орудий. Д.И. Пискунов указывает: «Противник рвался к морю по гребню высот севернее Учкуевки. Здесь наши артиллеристы и пехота в рукопашных схватках отразили не одну атаку противника. 1, 2 и 3-я батареи 57-го артполка, полковая батарея 90-го полка, которой командовал старший лейтенант Лебин, а политруком ее был Родин, противотанковая батарея старшего лейтенанта И.И. Агафонова уничтожали вражескую пехоту прямой наводкой. В этих боях в районе Учкуевки погиб командир 2-й батареи 57-го артполка старший лейтенант Петр Каппелист»^[109].

Из журнала боевых действий 24-й пехотной дивизии: «Начало атаки было назначено на 5 утра. В течение ночи были предприняты несколько атак саперов на окруженный форт «ЧК», но взять его не удалось. Порядок атаки был установлен следующий:

102-й пехотный полк (справа) – южнее форта «ЧК», восточная окраина Бартеньевки. 3-й батальон в резерве.

31-й пехотный полк – юго-восточная окраина Бартеньевки (2-й батальон), окраина Братского кладбища (1-й батальон), «Проволочная высота»^[110] (3-й батальон). Оба полка атакуют в южном направлении. 102-й полк захватывает Бартеньевку, 31-й полк так же продвигается вперед»^[111]. Начался бой за Северную сторону. В ней очень многое оказалось совсем не так, как принято описывать в советских мемуарах.

К исходу дня противник подошел к Северному укреплению, занял Бартеньевку и Братское кладбище. Но в тылу еще оставались очаги сопротивления. До вечера 18 июня держался окруженный гарнизон форта «ЧК». Противник пишет о том, что в южной части «форта Шишкова» еще продолжалось сопротивление. Оставались отдельные очаги и в районе Любимовского плацдарма. О боях в тылу немецких войск, в отдельных укреплениях советские источники не упоминают, зато об этих эпизодах много пишут немцы, подчеркивая упорство советских бойцов и высокие потери, связанные с необходимостью «зачистки местности».

События в Южном секторе

Наступление немецких войск в Южном секторе явно буксовало. В течение дня 18 июня 1942 года было предпринято несколько атак в направлении развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе, но все они были отбиты. Атаки противника фланкировались огнем со скатов Сапун-горы. Находившийся в резерве в районе развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе батальон 9-й бригады в бой не вступал. Как указано в журнале боевых действий 11-й армии: «Удар 30-го корпуса в направлении Сапун-горы столкнулся с упорным сопротивлением противника и фланкирующим огнем. Атака 28-й легкопехотной дивизии на высоты севернее 212,1 была остановлена сильным фланкирующим огнем»^[112].

Противник нес тяжелые потери. Так, по состоянию на эту дату в составе 49-го пехотного полка в строю оставалось всего два батальона по две пехотных роты (численностью 30–40 человек) и по одной роте тяжелого вооружения.

Авиация СОР пыталась содействовать частям 1-го сектора, но в первом же вылете группа, состоявшая из семи Ил-2, двух И-16, двух И-153 в сопровождении 11 Яков, еще не долетев до цели, вступила в бой с 20 «Мессершмиттами» из состава группы III/JG77. Немцы записали на свой счет шесть сбитых самолетов. В реальности советская сторона потеряла Ил-2 лейтенанта Мишина (подбит и сел на своей территории) и три Як-1 летчиков Надирова, Гунатешвилко и Труфанова. Труфанов был ранен, а остальные пилоты погибли. Кроме того, был подбит один И-153. 30-й корпус доложил, что видел, как был сбит немецкий двухмоторный самолет, но, по официальным данным, у немцев потерь нет.

Вторая группа самолетов СОР также понесла потери. При рулежке по аэродрому у одного из СБ осколком было повреждено шасси, и самолет врезался в капонир, после чего последовал пожар и взрыв; в капонире сгорел И-15бис.

Особенно трудно приходилось севастопольским аэродромам. Их постоянно атаковали самолеты и артиллерия противника. Из воспоминаний Н.И. Крылова, «Аэродром на Куликовом поле, перепаханный разрывами бомб и шквальным артобстрелом, с начала третьего штурма использовать стало нельзя, и бомбардировщики – несколько ДБ-3, СБ и Пе-2 – улетели на Кавказ. Пришлось потом и из Северной бухты, к которой приблизился фронт, убрать маленькие гидропланы МБР-2 (металл от их разбомбленного эллинга еще раньше пошел на изготовление гранат).

На двух аэродромах в южной части севастопольского плацдарма, у Херсонесского маяка и в Юхариной балке, базировались штурмовики майора А.А. Губрия – 10–12 Ил-2, а потом и меньше (прибывавшее пополнение не успевало покрывать потери), и несколько десятков «ястребков» – 6-й гвардейский истребительный полк полковника К.И. Юмашева»^[113].

Этой ночью в Севастополь должен был войти лидер «Харьков» (командир – капитан 3-го ранга П.A. Мельников). 17 июня лидер, имея на борту груз боезапаса и продовольствия, вышел в море. С целью маскировки вначале он шел в южном направлении, имитируя рейс в кавказский порт. На рассвете 18 июня «Харьков» повернул к Севастополю и тут же подвергся интенсивному налету люфтваффе. При 22-й по счету бомбежке в 6.50 одна из бомб взорвалась под кормой лидера. В 3-м котельном отделении возник пожар, затопило 5-й погреб. Из-за поступления забортной воды в главных котлах повысилась соленость. Первая машина застопорилась, в расходных масляных цистернах обнаружилась соленость, вышли из строя 3-е и 4-е орудия главного калибра. Пожар удалось ликвидировать. Соленость устранили заменой лопнувших трубок в главном холодильнике. В румпельном отделении устранили повреждения гидравлики рулевого управления. После заделки разошедшихся швов в помещении 5-го артиллерийского погреба откачали воду. На запрос командира лидера было получено приказание начальника штаба: идти в Поти под прикрытием лидера «Ташкент». На два месяца лидер вышел из строя.

Авиация противника полностью контролировала ситуацию. За 18 июня она произвела свыше 500 самолето-вылетов по нашим войскам, городу и аэродромам, сбросив до 1800 бомб. В результате бомбардировки в бухтах базы получили повреждения базовый тральщик «Гарпун», сторожевые катера № 065 и 0102.

Потери советских войск составили 736 человек убитыми и 1006 ранеными.

В ночь на 19 июня командующий флотом доносил:

«Сталину, Кузнецову, Буденному, Исакову. Героический Севастопольский гарнизон продолжает истреблять врага, рвущегося в город. Семнадцать суток отбиваются яростные бомбо-артиллерийские, а затем с 7.06.42 г. пехотно-танковые атаки. За это время мы также понесли большие потери… Враг понес потери самое малое в три-четыре раза больше нашего. Несмотря на эти огромные потери, враг, имея абсолютный перевес и господство в воздухе и танках, продолжает огромное давление. Враг уничтожает наши подразделения в окопах бомбоударами, а затем, прорываясь танками, захватывает территорию. Таким образом, врагу удалось на южном участке узкой полосой по Ялтинскому шоссе дойти до высоты 53,5 и памятника Балаклавскому сражению, где он трое суток истребляется, но не может пройти дальше, но зато на северном участке противник сегодня подошел вплотную к Северным укреплениям, занял Бартеневку, Братское кладбище, тем самым поставил под удар вплоть до минометного огня весь город и лишил нас возможности пользоваться Северной и Южной бухтами. Из всей обстановки видно, что на кромке северной части Северной бухты остатки прижатых наших войск долго не продержатся. За это время войска Севастопольского оборонительного района понесли большие потери, которые исчисляются в 22–23 тыс. человек.

Наш следующий рубеж борьбы – южное побережье Северной бухты, гора Суздальская – Сапун-гора – высота Карагач, где есть еще наши войска. Продолжаем создавать глубину обороны. До постепенного перехода на эту линию обороны продолжаем удерживать всю занимаемую на сегодня линию обороны. Переход на указанную линию обороны будем вынуждены сделать, если немедленно не получим помощи.

Что нам немедленно нужно:

– 10 000 маршевого пополнения, из них половина вооруженных;

– вывезти раненых, которых некуда класть, не хватает медсостава, медимущества;

– усилить зенитной артиллерией;

– дать хотя бы 25 самолетов Як-1 и 10 штук Ил-2;

– немедленно поставить на линию Кавказ – Севастополь 20 обещанных самолетов «Дуглас» с ночными экипажами, так как подавать маршевое пополнение, все снабжение и вывозить раненых можно теперь только самолетами-ночниками и подводными лодками. Докладывая вышеизложенное, прошу неотложной помощи».

Командующий флотом и СОР в своем донесении в Ставку дал не совсем объективную картину происходившего: по непонятной причине он не упоминает о частях на Северной стороне. Кроме того, запрашивалось не то, что было реально необходимо: тяжелая и зенитная артиллерия, боезапас, а маршевое пополнение, причем частью невооруженное. Запрос авиации – решение достаточно спорное, учитывая состояние севастопольских аэродромов. На военно-научной конференции в 1961 году в своем докладе бывший командующий ЧФ и СОР полностью открестился от того, что он запрашивал живую силу, однако документы говорят об обратном.

Народный комиссар ВМФ Н.Г. Кузнецов дал указание Военному совету ЧФ немедленно закончить пристань у береговой батареи № 35, подыскать место для пристани у Херсонесского маяка и начать ее строить, для чего затопить баржи. Ф.С. Октябрьский ответил на это распоряжение: «Все, что можно, было предусмотрено, строительство причала в районе ББ-35 заканчивается. Трудность другая. Абсолютно господствует авиация противника, появились итальянские подводные лодки, немецкие торпедные катера и, как правило, накат с моря. Самое реальное и более надежное – питать нашими подводными лодками и транспортной авиацией. В противном случае противник потопит остатки всех наших боевых кораблей».

Недостатком ЧФ являлось то, что в нем отсутствовали некоторые классы кораблей, в частности, конвойные корабли и крейсера ПВО, обеспечивающие проводку конвоев, а также десантные корабли, способные высаживать войска на необорудованное побережье.

Немцы, понимая, что захват Северной стороны – вопрос нескольких дней, начали перегруппировку с целью нанесения удара через верховья Северной бухты^[114].

19 июня 1942 года
(ясно, безоблачно, жарко, +35)

Противник начал получать резервы из группы армий «Юг». Из донесения немецкой 11-й армии в группу армий: «Первый транспортный взвод 318-го полка (213-й охранной дивизии) прибыл в Бахчисарай и подчинен 30-му корпусу. 1-й и 2-й батальоны 72-го полка (46-я пехотная дивизия) прибыли на станцию Бельбек. Первый взвод 437-го полка отправлен в Керчь. 3-й батальон 204-го танкового полка отводится в Заланкой в резерв корпуса. 420-й полк (125-й дивизии) полностью прибыл в Севастополь…

Состояние танковых войск:

30-й корпус: половина танкового батальона № 300 в составе 9 танков PzKpfw III;

54-й корпус: 3-й батальон 204-го танкового полка – 7 танков PzKpfw II, 18 танков 38Т, 1 танк PzKpfw III, 2 танка PzKpfw IV (короткие); половина 300-го танкового батальона и трофейные танки – нет доклада»^[115].

Из журнала боевых действий немецкой 11-й армии: «Перед группой Маттенклотта^[116] были произведены две попытки высадки с 7 кораблей в районе Юракова Кута (Керченский полуостров), корабли отогнаны артиллерийским огнем»^[117].

Продолжалась осада 30-й батареи, блокированной противником. Из донесения 173-го саперного батальона: «19.06.42 г. Был произведен подрыв 500-кг боезапаса, сложенного внутри башни на уровне 1-й платформы. Хороший результат – некоторые бронеплиты 30-см толщины (площадь 3 кв. метра) были отброшены на 50 м. Один ствол поднялся под углом 45 градусов. Долгий и сильный пожар. За 1,5 дня всего 7 перебежчиков. Они сообщили, что комиссар охраняет входной тамбур с пистолетом.

Возобновились попытки взорвать обе башни стокилограммовыми зарядами и бензином. Около 15 часов на входе появился говорящий по-немецки кавказец и предложил разрешить выйти нескольким русским. После заверения о том, что стрелять не будут, вышло 115 большевиков с поднятыми руками. Многие из них были закопчены и обожжены. Среди них были лейтенант и старший лейтенант. Как объяснил переводчик, часть из них – это бойцы с нижележащих разбитых полевых позиций, но большая часть – из гарнизона. В форте остались около 114 русских, среди них – 1 майор, 6 женщин, 1 ребенок. Кроме того, в помещениях батареи около 100 мертвых (в основном задохнувшиеся).

Форт состоит из двух блоков, входы в которые простреливаются, они соединены подземным ходом длиной 600 м с «Бастионом»… Вокруг каждого блока орудийной башни 4 помещения – картузные погреба. В них еще оставался боезапас, кроме того, на батарее сложено очень много продовольствия. Уничтожение противника было продолжено 1-й ротой 173-го саперного батальона»^[118].

Уточнение о составе гарнизона из отчета 213-го полка: «В настоящее время в батарее находятся 114 человек и около 100 убитых; среди них – 1 майор, 1 старший лейтенант, 1 врач, 1 обер-инженер, 1 комиссар (возможно, застрелился), 2 политрука, 6 женщин (медперсонал), 50 раненых, 11 солдат, 1 ребенок. Среди пленных солдаты 90-го полка (около 60 человек, лейтенант и старший лейтенант)…^[119]

Продолжились бои и вокруг массивов бывших батарей № 16 и 24 («форт Шишкова»). Остатки советских войск засели в массиве бывшей 16-й батареи в трех южных погребах боезапаса. В связи с тем, что 132-я пехотная дивизия получила приказ о дальнейшем продвижении вперед, к «Батарейному мысу» (мыс Толстый) часть саперных подразделений была снята с этого участка и придана 97-му пехотному полку^[120]. Подавление укрепления было поручено 3-й роте 132-го саперного батальона. Окончательно укрепление было зачищено только к ночи с 19 на 20 июня. Противник сообщил о захвате 18 ручных, 5 станковых пулеметов и нескольких минометов.

П.А. Моргунов указывает: «Командующий СОР принял решение: отвести все тылы 95-й стрелковой дивизии и частей береговой обороны, находящиеся на Северной стороне, на южный берег, а в ночь на 21 июня – командованию и штабу 95-й дивизии отойти в Севастополь.

Оставшимся боевым частям, в которые был включен годный личный состав из всех тыловых и специальных частей армии и флота, береговой обороны, ПВО и ОВР, приказывалось вести бои в созданных опорных пунктах, уничтожая живую силу противника. Были созданы три основных опорных пункта: Константиновский равелин, куда входил личный состав ОХРа, 95-й стрелковой дивизии и береговых батарей № 2 и 12; Михайловский равелин – личный состав 110-го зенитного полка, береговой батареи № 702 и авиачастей; в районе Инженерной пристани и его равелина – личный состав Местного стрелкового полка во главе с его командиром подполковником Н.А. Барановым и остатки некоторых других частей. Кроме того, был создан опорный пункт в Северном укреплении, занятый 178-м инженерным батальоном БО, остатками частей ПВО и частью бойцов 95-й дивизии; туда также был выслан один взвод (около 50 человек) от Местного стрелкового полка. Баранову было приказано поддерживать с этим опорным пунктом связь по подземному кабелю, идущему от Инженерной пристани в Северное укрепление, а с Барановым командование поддерживало связь до последнего дня с помощью подводного кабеля, проложенного через бухту. Были также созданы отдельные опорные пункты в доме телефонной станции «Голландия», в районе лагеря учи лища Береговой обороны и батареи № 702, на Братском кладбище и в других местах. Нужно сказать, что все эти пункты в течение двух-трех дней вели ожесточенные бои и уничтожили много врагов. К исходу 20 июня противник занял Северную сторону, за исключением указанных опорных пунктов…»^[121]

Немецкие документы дают несколько иную картину. Если нанести на карту положение немецких частей, то получится, что и 19, и 20 июня бой шел не в опорных пунктах, а по линии рва и вала, центром которого являлось Северное укрепление. Правый фланг этой позиции был частично застроен, и бой шел в городских кварталах. Опорными пунктами обороны стали строения верфи, военный городок Местного стрелкового полка, здание школы и т. д.

В районе поселка Голландия и здания Электромеханической школы учебного отряда ЧФ также образовался очаг сопротивления. Здесь оборонялись персонал школы и раненые из медицинских учреждений Приморской армии, которые располагались в штольнях. Этот отдельный очаг сопротивления прикрывал левый фланг гарнизона Сухарной балки. Таким образом, советская оборона на Северной стороне была отсечена от основных сил и разделена на две части. Основным «опорным пунктом» стала сама Северная сторона. Вторым очагом сопротивления стала оборона поселка Голландия и Сухарной балки.

Основные бои завязались в районе Северного укрепления и на участке между ним и морем, где на позициях старого форта ПВО еще действовало одно орудие 366-й зенитной батареи.

Бой вокруг Северного укрепления был не боем вокруг какого-то отдельного опорного пункта. На этом рубеже сражались остатки 95-й и 172-й стрелковых дивизий и флотских частей. Правда, при этом рассыпается красивая флотская легенда о пятидневном героическом бое «флотских» частей в опорных пунктах. Но, судя по немецким документам, это действительно легенда. У этой истории совсем другие герои, и, к сожалению, их имена пока установить не удалось. Из немецкого отчетного документа «Борьба за Севастополь»: «Построенное в 1831 году Северное укрепление служило преградой со стороны суши на пути к многочисленным старым береговым батареям легкого и среднего калибров. Эти батареи, расположенные к югу от Северной бухты и к северо-западу от выступающего в Черное море мыса, господствуют над входом в порт. В плане укрепление имеет форму восьмиугольника. Оно окружено рвом с каменными стенками, шириной 5 метра и глубиной 3,2 метра. За ним насыпан вал высотой 4 метра и шириной около 10 метров. Диаметр укрепления составляет 500–600 метров.

Северная, южная, восточная и западная оконечности укрепления представляют собой выступающие вперед углообразные бастионы. На них устроены пятиконечные парные валы с прикрытиями против действия настильного огня с боков и с тыла. Строения по обеим сторонам от южного бастиона предназначены для обстрела атакующих частей, спустившихся в ров. Из нижних казематов могут обстреливаться длинные стороны рва между бастионами, а из казематов, расположенных на противоположных узких сторонах, – короткие стороны рва.

Заграждений амбразур и прочих устройств для флангового обстрела рва в казематах не имелось. Казематы перекрыты каменными плитами толщиной в 1 метр, некоторые

из которых в последнее время перекрыты бетоном. Подходы к ним облицованы камнем и деревом, входы расположены либо в бастионах, либо с внутренней стороны вала и закрыты металлическими воротами. Старые крепостные верки при отражении немецких атак были усилены полевыми укреплениями. Во внешних стенах бастионов устроены две пулеметные точки деревянного или каменного типа, а на эспланде – большое количество передовых опорных точек, амбразуры которых прикрыты досками и мешками с песком.

В нижних зонах внешних и внутренних подпорных стенок рва оставлены ниши, нижние кромки которых достигают оснований стенок. С помощью установленных орудий можно с фланга обстреливать ров и вал, однако для этого они должны быть прикрыты от прямых попаданий снарядов и осколков. В укреплении имеются старые и новые одно- и многоэтажные казармы с телефонами и беспроволочными телеграфами. Они приспособлены для обороны, а подвальные помещения использованы для складов. Из тяжелого вооружения в укреплении были лишь минометы. Устарелость и скудность обустройства укрепления возмещались упорным сопротивлением большевиков. 18 июня части 3-й моторизованной роты 88-го саперного батальона ворвались внутрь укрепления, но не смогли удержаться вследствие сильного сопротивления противника, который успел оправиться от внезапности атаки»^[122].

Противник оценивал численность гарнизона в 200–300 человек. Однако это лишь тот личный состав, который защищал само укрепление. Общую численность защитников Северной стороны противник оценивал в 4–5 тысяч бойцов.

Чтобы прикрыть войска на Северной стороне, в ночь с 18 на 19 июня в район Михайловского форта была переброшена последняя сводная батарея 114-го зенитного артдивизиона (110-й зенитный артполк), включавшая остатки 219-й и 227-й батарей (два 76-мм орудия образца 1931 года и два образца 1938 года). Сюда же отошел штаб 110-го зенитного артполка и было пернесено одно полустационарное 45-мм орудие 552-й зенитной батареи. На 79-й зенитной батарее старшего лейтенанта Алюшина бойцы смогли восстановить одно 76-мм орудие. В районе Константиновской батареи еще действовал один зенитный автомат и два орудия на 2-й и 12-й береговых батареях (одно 130-мм и одно 100-мм). Помимо этой артиллерии в районе Михайловской батареи находилось два 122-мм орудия А-19 из состава 101-го (52-го) армейского артполка. В районе Инженерной пристани и «старой» батареи № 4 действовали одно 152-мм и одно 122-мм орудия.