Александр Неменко
Крым-42. Керченско-Феодосийская операция
© Неменко А.В., 2018
© ООО «Яуза-каталог», 2018
От автора
В отличие от обороны Севастополя, авторы крайне неохотно берутся за тему Северо-Кавказского (затем, Крымского) фронта, излагая события достаточно шаблонно. Сложившаяся в 60-е годы советская историческая традиция, сильно ретуширует реальную картину событий, искажая истинные причины советского поражения на этом участке. Излагая примитивно, «официальная версия», сложившаяся при Н.С. Хрущеве, сводится к следующему: злой гений И.В. Сталина – М.З. Мехлис, подмяв под себя мягкотелого командующего фронтом Д.Т. Козлова, привел успешно начавшуюся операцию к полному провалу, после чего плакал, валялся в ногах у Сталина, и вымаливая прощение. Примерно такая же версия возобладала и в перестроечное время, ибо имя Сталина и его сподвижников вызывает идиосинкразию у многих современных деятелей. По факту, десантная операция была не столь успешной, и ее ненадлежащее исполнение стало причиной последовавших неудач. Д.Т. Козлов был отнюдь не мягкотелым. Да и появился Л.З. Мехлис в Керчи не сразу, и не просто так. Для этого создались объективные причины, серьезные просчеты, и, после этого, Ставка была вынуждена вмешаться. Да, он слишком многое решал лично, вместо того чтобы организовать работу других, допускал ошибки, но…
Очень долго не брался за эту тему, думая, что в ней все просто и понятно, но, в процессе работы над «Крымскими десантами», пришло понимание, что не всегда «официальная» версия является правдивой. Благодаря дружеской помощи Научно-исследовательского центра «Крым во Второй мировой войне» удалось получить фотокопии многих немецких документов, которые позволили взглянуть на ситуацию несколько иначе.
Появление ресурса «Память народа», и публикация новых документов по этой теме, позволило подтвердить ранее сделанные выводы, существенно отличающиеся от общепринятой точки зрения. В документах портреты многих исторических личностей выглядят совсем иначе, нежели их рисует история. Даже в серьезных, фундаментальных трудах, посвященных этой теме, многие моменты происходивших событий остались «за скобками» описания. Очень часто важные организационные выводы оказываются искажены, и затушеваны в угоду тем, кто остался жив, и после войны переписывал историю.
При сопоставлении информации и анализе первичных документов, выяснились многие интересные детали. «Зловещая фигура Мехлиса» оказалась совсем не такой как ее принято рисовать, этот человек действительно боролся с барством и ленью генералов. Если разбираться внимательно, то совсем по-другому, нежели принято рисовать в советской истории выглядят личности генералов Козлова, Толбухина, Вечного, Батова, Львова, Первушина. Если переосмыслить их приказы и поступки, окажется, что те, кого советский вариант описания истории выдвигает в герои, таковыми не являлись, а те, о ком давно забыли, на деле проявили героизм. Достаточно много интересной информации дали документы противника. Они как бы дополняют советские документы, опубликованные на сайте «Память народа», показывая события «с другой стороны». Как выяснилось из опыта предыдущей работы, во многих отношениях немецкие документы точнее в описании событий, но эта работа, не восхваление «силы немецкого оружия» и бичевание все русского. Нет, я сам с досадой воспринимаю поражения нашего великого прошлого, но я пытаюсь понять, почему это произошло. События прошлого имеют четкую проекцию на современность, далеко не все уроки были извлечены из событий тех дней. А жаль.
Выслушав упреки «чистых ученых» и прочих «теоретиков» в «неакадемичности» моих предыдущих работ, взвесив все «за» и «против», я остался на прежней позиции. Книги мои предназначены не для «узкого круга ограниченных лиц», чтущих кулуарных исторических идолов, и не для очень широкого круга тех, кто читает «жвачку для ума» от скуки. Они для тех, кто хотя бы минимально заинтересовался данной темой, и имеет минимальные понятия о тех событиях, которые происходили в Крыму в то время. Они для поисковиков, краеведов, любителей-историков, одним словом, для людей неравнодушных к истории моего родного края, для которых, возможно, в них найдется интересная дополнительная информация.
Я благодарю за поддержку С.Н. Ткаченко, и весь Научно-исследовательский центр «Крым во Второй мировой войне», без которых, написание этой книги было бы невозможно.
Глава 1
Немного предыстории
Рассмотрение событий, связанных с высадкой советских войск, в Керчи и Феодосии, является темой для отдельного исследования, однако именно эти высадки явились предысторией появления Северокавказского фронта, который чуть позже, стал Крымским.
Я понимаю, что в советской традиции принято писать о Керченско-Феодосийской десантной операции, как о едином событии. Однако стоит заметить, что с точки зрения логики событий, операция четко распадается на три отдельных высадки. Две из них, объединенные общей целью, хронологическими рамками и т. д. еще можно объединить в один десант. Речь идет о высадке 51-й армии южнее и севернее Керчи. Условно назовем ее Керченской высадкой.
Феодосийская высадка стоит особняком. Она была произведена чуть позже, но была несколько успешнее (в локальном масштабе). В глобальном масштабе Феодосийская высадка своей цели не достигла. Высаженным в Феодосии частям не удалось выйти на оперативный простор. Изначальный замысел заключался в том, чтобы высадить все десанты одновременно, но, по факту, Черноморский флот выполнил задачу с трехдневным опозданием.
Если бы операция проводилась по ранее намеченному плану, с одновременной высадкой десантов в Керчи и Феодосии, она бы имела шанс на успех. Противник не успел бы подтянуть 4-ю горнострелковую бригаду, мотополк Корнэ и 8-ю румынскую кавалерийскую бригаду, и у Феодосийской группировки был бы шанс выйти на просторы Крыма, в зависимости от принятого решения, немецкий 42-й корпус оказался бы в окружении или потери Керченской высадки были бы намного ниже. Все могло бы пойти иначе, если бы…
У истории нет сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло. Возможность высадить десант, и отбить Крым, потерянный за месяц до этого, появилась в связи с окончанием операции по «умиротворению» Персии советскими и английскими войсками.
Информация об этой совместной операции английских и советских войск, под кодовым названием «Сочувствие» обычно не афишируется. Все дело в том, что до августа 1941 года в Иране властвовал шахиншах Реза Пехлеви, весьма симпатизирующий фашизму. В общем-то, официально Персия и стала Ираном (землей ариев) именно при этом шахе. Парадокс заключался в том, что нефтяная промышленность Ирана была построена на английские деньги. Однако сам шах взял курс на сотрудничество с Германией. И англичан очень не устраивала эта ситуация.
Автором и инициатором этой операции выступила именно Англия. Спасая свои деньги, вложенные в предприятия Ирана, Великобритания вступила в сговор с СССР, с целью свержения прогерманского шахиншаха. СССР, ранее очень дружественно относившийся к Ирану, тоже был обеспокоен этим курсом. Пока Германия не напала на СССР с этим можно было мириться, но с началом войны ситуация стала критической. Значительные силы советских войск оказались связаны защитой границ на иранском направлении.
И вот, в конце августа – начале сентября, в Иран вошли: с одной стороны советские 44, 45, 46, 47, 53-я советские армии, а с другой индийские танковые, кавалерийские и пехотные дивизии под командованием английского генерала Уэйвела. Тогда еще Британская Индия была единым целым, и не делилась на суверенные государства Индию, Пакистан, Бирму и Бангладеш.
В советских источниках этой операции стыдятся, она как-то не очень соответствует имиджу большого миролюбивого социалистического государства, каковым позиционировался СССР, но на тот момент это было единственно правильное решение.
Приведу в качестве примера выдержку из официальной истории 47-й армии: «47-я армия сформирована 1 августа 1941 г. на основании приказа командующего Закавказским военным округом от 26 июля 1941 г. в составе Закавказского военного округа на базе 28-го механизированного корпуса для прикрытия государственной границы СССР с Ираном. Первоначально в нее входили 236-я стрелковая дивизия, 63-я и 76-я горнострелковые, 6-я и 54-я танковые дивизии, 116-й и 456-й артиллерийские полки, другие части. С 23 августа 1941 г. армия была включена в Закавказский (с 30 декабря – Кавказский) фронт. До конца года выполняла задачи по прикрытию государственной границы», и… все…
Ни слова об Иране, боях в горной местности с 200-тысячной шахской армией, высадке десанта Каспийской флотилией… ничего…Рассказ о боевых действиях советских и английских войск достаточно интересен, но это предмет для отдельного исследования.
Важно другое, Советский Союз, осуществив блестящий блицкриг, вывел Иран из игры. Появилась возможность переброски большого числа хорошо оснащенных, моторизованных и горнострелковых частей для борьбы с Германией. Их вооружение и кадровый состав явился основой для оснащения дивизий «бериевского» формирования. И хоть в Иране продолжали оставаться три советских армии, но на Кавказ стали поступать самолеты, орудия, танки, броневики и грузовики. Однако блестящая победа над Ираном вскружила голову некоторым командирам, что сыграло свою роковую роль в Крыму. В боях с шахской армией и прославился генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, там же отличился и генерал-майор Толбухин.
После окончания этой операции, СССР смог высвободить значительный воинский контингент, который частично был направлен в Северо-Кавказский военный округ.
На тот момент округ напоминал горн, в котором «переплавлялись» дивизии. В «сплав» попали остатки дивизий, отошедших из Крыма, «иранские» части и вновь набранное по мобилизации кавказское пополнение. Планировалось, что бойцы и командиры, имеющие боевой опыт, станут «арматурой» в «здании» новых частей.
После мобилизационного развертывания кадровых соединений, отправившихся в первые недели войны на фронт, Закавказский округ (в конце августа 1941 г. преобразован в Закавказский фронт, затем, снова в Закавказский округ), как и другие военные округа, приступил к формированию новых соединений (директивы НКО № Орг/2/539001 – Орг/2/539013 от 11 августа 1941 г.) Генеральным штабом был установлен следующий график передачи готовых дивизий действующей армии: 402-я и 408-я – к 15 сентября, 398, 400, 404, 406-я – к 15 октября, 409, 390, 392, 394, 396-я – к 15 ноября, 386-я и 388-я дивизии – к 15 декабря 1941 г.
Артиллерийские подразделения дивизий, выводившихся из Ирана, имевшие полный штат, делились между вновь формируемыми дивизиями, в связи с чем, огневая мощь новых формирований была намного меньше штатной. К примеру, согласно штату, горнострелковая дивизия имела:
– 14 163 человек;
– 350 единиц ручных пулемётов;
– 110 единиц станковых пулемётов;
– 16 единиц 7,62-мм счетверённых зенитных установок;
– 12 единиц 12,7-мм пулемётов ДШК;
– 60 единиц 50-мм ротных миномётов;
– 48 единиц 82-мм батальонных миномётов;
– 12 единиц 107-мм горных миномётов;
– 8 единиц 37-мм зенитных пушек;
– 8 единиц 45-мм противотанковых пушек;
– 32 единицы 76-мм горных пушек;
– 24 единицы 122-мм гаубицы;
– 5 единиц бронеавтомобилей.
Артиллерийские полки новых дивизий, направленных в Севастополь (345, 386, 388 СД), сформированных из народов Кавказа, были стандартными: они состояли всего из двух дивизионов, в составе которых, в общей сложности, насчитывалось 21 орудие: 5 ед. 122-мм гаубиц и 16 ед. горных пушек[1]. 388-я имела зенитную батарею из 6 зенитных автоматов, остальные части имели в зенитных дивизионах лишь личный состав, без материальной части. Та же картина наблюдалась и в остальных дивизиях, сформированных в Северо-Кавказском округе. При «глобальной» оценке ситуации, некоторые историки, мыслящие количеством дивизий, корпусов, армий, совершенно не учитывают тот факт, что дивизия дивизии рознь.
Ситуация усугублялась еще одним фактором: мобилизованный контингент в большинстве своем оказался необучен военному делу. Так, в 390-й стрелковой дивизии из 10 252 военнослужащих 8 979 чел. никогда не держали в руках оружия, рядовой состав не знал русского языка. Очень часто личный состав не понимал даже друг друга. К примеру, в 390-й стрелковой дивизии большинство рядового состава являлись крестьянами армянской и азербайджанской национальности, а младшие командиры и политруки были русские и грузины[2].
Эту проблему пытались решать, но времени и возможности для ее решения оставалось очень мало. В октябре в дивизии начали прибывать призывники, эвакуированные из Одессы. К ноябрю 1941 г. удельный вес русскоговорящих бойцов был доведен в среднем до 30,6 % (русские – 12,7 %, украинцы – 22,9 %)[3].
Помимо этого, отдельными директивами в 1941 г. были сформированы еще несколько дивизий: 61, 89, 151, 223-я и 224-я. Они развертывались на частично кадровой основе, получая вооружение со складов, частично получая технику за счет ранее сформированных дивизий.
Из одной штатной дивизии, за счет пополнения, делали две, и в остатке еще получали 14 ед. 122-мм гаубиц.
Та же картина наблюдается и с моторизованными частями. Причем, очень часто, переформирование было не совсем оправданным. К примеру, до своего переформирования 236-я СД была моторизованной. Состав и организация моторизованной дивизии были утверждены постановлением Комитета Обороны № 215с от 22.05.40 г.
Организационно моторизованная дивизия состояла из следующих частей и подразделений:
– управление дивизии;
– два мотострелковых полка;
– отдельная противотанковая артиллерийская батарея на мехтяге (4 шт. 76-мм пушки);
– танковый полк (в составе 4 танковых батальонов и подразделений обеспечения);
– гаубичный артиллерийский полк;
– подразделения обеспечения.
По логике десантирования именно такая дивизия должна была высадиться в Феодосии, с тем, чтобы стремительным броском захватить Джанкой и перешейки, но, увы, дивизия была переформирована. При переформировании, из 236-й изъяли танковый полк и часть техники, сформировав взамен три обычных стрелковых полка.
Полученная таким образом техника использовалась для формирования танковых частей, артиллерийских полков, для доукомплектования вновь создаваемых частей и пополнения частей 51-й армии, выведенной из Крыма в ноябре 1941 г.
Вышедшие из Крыма части, находившиеся в весьма плачевном состоянии, были переформированы. Остатки 271-й (командир полковник Торопцев) и 276-й (командир генерал-майор Савинов) были влиты в 156-ю дивизию, которую, в связи с пленением полковника Данилина возглавил полковник Алиев Ахмет-Али-Мелик-Оглы из СКВО.
И.Г. Торопцев получил назначение на должность командира 77-й горнострелковой дивизии, а генерал-майор Савинов, весьма скромно проявивший себя в обороне Крыма, пошел на повышение. Он был назначен ВрИД начальника штаба 51-й армии, которой на тот момент командовал генерал-лейтенант П.И. Батов.
Остатки 320-й дивизии (бывшей 1-й Крымской дивизии народного ополчения) были влиты в состав 157-й СД, которую после ранения полковника Д.И. Томилова, возглавил полковник Д.С. Куропатенко[4].
Я подробно остановился на судьбе «крымских» дивизий, чтобы проследить их боевой путь, т. к. в этой попытке освободить Крым, немаловажную роль сыграли те, кто его оборонял в сентябре-ноябре 1941-го.
По стоянию на середину декабря 51-я армия состояла из:
– 156-й СД командир полковник А.М. Алиев[5] (отошла из Крыма, пополнена за счет 271 и 276 СД и личного состава из запаса);
– 224-й СД командир полковник А.П. Дегтярев[6] (вновь сформированная дивизия на кадровой основе, за счет л/с 1917 г.р.);
– 302-й ГСД командир полковник М.К. Зубков[7] (вновь сформированная дивизия, за счет л/с 1905–1917 г.р.);
– 390-й СД командир полковник И.Г. Виноградов (вновь сформированная в СКВО);
– 396-й СД командир полковник Г.Н. Корчиков[8] (вновь сформированная в СКВО);
– 83-й морской стрелковой бригады, командир полковник Леонтьев (сформирована из офицеров и л/с запасников флота);
– 12-й стрелковой бригады, командир полковник Н.И.Петунии[9] (сформирована из л/с запасников флота и запасников офицерского состава РККА).
Армия имела в своем составе 265-й, 457-й, 456-й корпусные артполки. По состоянию на декабрь 1941 года, существовало два 265-х артполка: первый в Севастополе (два дивизиона, отошедших из Крыма), второй на Большой земле, сформированный из личного состава дивизиона, отошедшего к Керчи (в связи с тем, что сохранилось знамя полка).
Кроме того в составе армии числились 1 дивизион 7-го полка гвардейских минометов («катюш»), 75, 132, 205-й инженерные батальоны, 54 и 6-й мотопонтонные батальоны. Именно этой силе предстояло форсировать Керченский пролив, и двигаться в западном направлении. Правда, средств для формирования пролива было явно недостаточно: Азовская военная флотилия и Керченская Военно-Морская база не располагали достаточными ресурсами для переброски целой армии через пролив.
Высадка в Феодосии должна была осуществляться другой армией: 44-й. Традиционно, принято считать, что автором идеи с высадкой в Феодосии был командующий ЧФ Ф.С. Октябрьский. На самом деле, эту идею, при разработке операции, выдвинул И.В. Сталин, а командующий ЧФ ее развил, предложив высадить здесь целую армию.
44-я армия еще находилась в стадии переформирования, и не имела опытного командного состава. На должность командующего армией был назначен генерал-майор А.Н. Первушин, при обороне Крыма командовавший дивизией, (к слову сказать, также не проявивший себя, как командир). Начальником штаба был назначен достаточно молодой полковник С.Н. Рождественский. В распоряжении штаба 44-й армии находился штаб 9-го стрелкового корпуса (командующий генерал-майор И.Ф. Дашичев[10]).
Этот офицер хорошо показал себя при обороне Крыма. Из боевой характеристики: «Проявил себя подготовленным опытным командиром, в совершенстве владеющим навыком командования частями в бою. Выдержан, твёрд, политически развит хорошо. С массой командиров и бойцов связан, авторитетом пользуется». Но, в результате «оргвыводов», сделанных по результатам отступления из Крыма, он стал подчиненным у А.Н. Первушина, который ранее у него командовал дивизией. Вообще, «оргвыводы», сделанные П.И. Батовым, выглядят достаточно странно: на повышение пошли те, кто проявил себя в обороне Крыма хуже всего, а реальные герои обороны, те, кто принимал на себя удар противника (как, например, полковник Торопцев), оказались отстранены или понижены в должности. У меня нет предвзятого отношения к нашему легендарному полководцу: Павлу Ивановичу Батову, но, объективно, его деятельность в Крыму, выглядят достаточно… странной. И, тем не менее, к началу десантной операции он пошел на повышение. Но, вернемся к составу армии.
44-я Армия состояла из:
– 157-й СД, командир полковник Д.С.Куропатенко (значительно пополнена за счет призывников СКВО);
– 236-й СД командир комбриг (17 января 1942 г. присвоено звание генерал-майор) Василий Константинович Мороз[11] (бывшая кадровая моторизованная дивизия, переформированная в обычную стрелковую);
– отдельный 105-й горнострелковый полк (выделенный из состава 77-й ГСД) командир, майор П.Т. Онуфриенко;
– отдельный 251-й горнострелковый полк (выделенный из 63-й ГСД) командир майор Магалашвили;
– 25-й корпусной артполк.
В состав армии должны были поступить 345-я СД и 79-я морская стрелковая бригада, которые планировалось направить в первый эшелон высадки, но в последний момент эти части были перенаправлены в Севастополь.
Эту армию должен был высаживать Черноморский флот (включая дивизион канонерских лодок, приспособленных для высадки десанта), с приданными транспортами Народного комиссариата морского флота. Налицо явный дисбаланс в распределении ресурсов.
Попробуем кратко коснуться событий, связанных с высадкой. Подробно они описаны в «Истории одного десанта», поэтому нет смысла на них останавливаться подробно.
До высадки советского десанта, Керченский полуостров был занят немецким 42-м армейским корпусом, который состоял из одной единственной дивизии очень слабого состава, которая понесла тяжелые потери в ходе штурма Перекопа и прорыва Ишуни.
На Керченском полуострове оставались только тылы, пехотные полки и пионерные части дивизии. Ее 52-й противотанковый дивизион был занят в борьбе против партизан. Для усиления охраны Керченского полуострова, из состава армии, был выделен армейский дивизион береговой артиллерии и части ПВО.
Несмотря на то, что накануне Керченской высадки были перехвачены несколько советских разведгрупп, переброшенных с Таманского берега, и по показаниям пленных стало известно о десанте, противник не стал усиливать группировку.
Противник даже не стал снимать с противопартизанских мероприятий задействованные в них части: 52-й (из 46 ПД) и 240-й (из 170 ПД) противотанковые дивизионы, 4-ю румынскую горнострелковую дивизию и 3-й мотополк (из 8-й кавбригады).
Объективно говоря, из-за плохой организации высадки, немцы, силами одной только 46-й ПД почти справились с Керченским десантом, почти уничтожив «группу полковника Леонтьева» и «группу капитана Капран» (северная группа высадки), блокировав высаженные части 302-й горнострелковой дивизии южнее Керчи. 83-я морская стрелковая бригада, 224-я стрелковая дивизия, 302-я горнострелковая дивизии понесли тяжелые потери.
105-й горнострелковый полк, загрузившийся на канонерские лодки ЧФ, из-за странного поведения контр-адмирала Абрамова, в назначенной точке высадиться не смог.
Немцам казалось, что победа над десантом уже близка, и, чтобы «дожать ситуацию» под Керчь начали перебрасывать 8-ю румынскую кавбригаду (без 3-го моторизованного полка рошиори) и 52-й противотанковый дивизион (46-й ПД), но в ночь на 29.12. начали поступать тревожные для немцев сообщения.
Корабли Черноморского флота высадили первый эшелон десанта в Феодосии. Утреннее донесение немецкого 42-го армейского корпуса: «Около 3.00 большой корабль противника неопознанного типа нанес артиллерийский удар по порту Феодосия. Была ли произведена попытка высадки десанта и дальнейший подвоз высаживаемых частей под прикрытием огня, пока непонятно…».
На тот момент Феодосию прикрывала только 3-я батарея 147-го берегового дивизиона (10,5 см орудия голландского производства), 14-я рота (рота тяжелого вооружения) 186-го пехотного полка, одна 15-см гаубица 54-го артполка, и одна 15-см чешская гаубица 77-го артполка. По случайному стечению обстоятельств, 46-й моторизованный пионерный батальон армейского подчинения, с приданными ему 3 и 2 ротами 505-го строительного батальона, двигаясь на помощь 46-й ПД, в район Ак-Моная, остановился в Феодосии на ночлег[12].
Из журнала боевых действий 42-го корпуса: «Около 2:45 противник начал обстрел гавани Феодосия с боевых кораблей. Под прикрытием мощного огневого налета он начал проникновение в гавань. 2-й батальон 97-го полка, ранее составлявший гарнизон города, два дня назад был оттянут под Керчь для уничтожения высадившихся групп. Только группы 147-го берегового дивизиона, 1-го дивизиона 77-го артполка и 2-го дивизиона 54-го артполка могли быть подтянуты в помощь обороне, правда, и они не могли противостоять подавляющему преимуществу корабельной артиллерии. Тем не менее, благодаря введению в бой 46-го пионерного батальона удалось до обеда удерживать город, ведя тяжелую упорную борьбу»[13].
Из боевого отчета 46-го батальона «В 2:45 раздались выстрелы со стороны порта. Вскоре раздались артиллерийские и минометные выстрелы. Части были подняты по тревоге. Обе роты находились в южной части города, и связи с ними не было. Была установлена связь с полевой комендатурой. Оберст Бёрингер дал приказ ротам сосредоточиться в районе ответвления дороги Симферополь – Керчь на Феодосию… Гавань оцеплена. 46-й пионерный батальон и 14 рота (рота тяжелого вооружения) 186 полка (без 1 взвода) заняли оборону.»[14]
Противник опомнился достаточно быстро, в 7:30 по берлинскому времени – через 4,5 часа после высадки приказом командующего 11-й армией, командующим обороной Феодосии был назначен находившийся здесь начальник штаба 617-го инженерного полка армейского подчинения оберстлейтенант (подполковник) фон Альфен[15].
В 6:40 поступило указание от штаба 11-й армии: «Штука» и прикрытие будут направлены для атаки Феодосии. Румынской горной бригаде дан приказ двигаться ускоренным маршем в Феодосию. 2 батальона находятся в Коктебеле. 240-й противотанковый дивизион будет немедленно подтянут в город»[16].
Учитывая сложившуюся обстановку, командование 11-й немецкой армии изменило направление движения своих войск, двигавшихся на помощь 46-й пехотной дивизии, к Керчи. В 8.00 получили приказ двигаться к Феодосии:
– 4-я горнострелковая бригада (рум.);
– 3-й мотополк (8-й кавбригады);
– части ПВО, подчиненные армии.
Одновременно с этим, на Феодосию была переключена вся армейская авиация. В 9.35 командованием 11-й армии было принято решение о переброске 30-го корпуса из-под Севастополя к Феодосии. 29.12.41 г. к вечеру должны были отправиться:
– один полк 170-й ПД;
– 70-й пионерный батальон;
– 2-я батарея 2-го учебного полка (с боезапасом);
– батарея 154-го артдивизиона (с боезапасом).
Одновременно с этим, 213-й пехотный полк получил приказ из Геническа как можно быстрее двигаться к станции Джанкой, после чего по железной дороге двигаться к станции Владиславовка. 22-й батальон ПВО получил приказ срочно двигаться в том же направлении. Началось соревнование в скорости между советским десантом и немецкими частями.
Кто же высаживался в Феодосии? Первый советский бросок, состоявший из бойцов 9-й бригады морской пехоты («отряд Айдинова») занял Феодосийский порт. Второй отряд, под командованием капитан-лейтенанта А.М. Шермана, ранее планировавшийся к высадке в Коктебеле, также был высажен в Феодосии.
Всего с катеров высажено 266 десантников первого броска. Затем началась перевозка личного состава с крейсеров морскими охотниками. Всего было перевезено с крейсеров личного состава: 1100 человек с «Красного Крыма» и 323 с «Красного Кавказа». С крейсеров высаживались бойцы 633-го полка 157-й стрелковой дивизии и 251-го ГСП.
Сохранился перевод на немецкий язык трофейного советского приказа, содержащего план высадки. С крейсера «Красный Кавказ» должен был высаживаться 3-й батальон 633-го полка с 4 батареей 25-го артполка 2-й ротой минометного батальона и саперной ротой. Но эти данные не стыкуются с «Отчетом…» Черноморского флота по операции, который утверждает, что на его борту находился основной состав 251-й ГСП[17].
На борту «Красного Крыма находился 1-й батальон 633-го полка, 5-я батарея 256-го артполка, 1-я рота минометного батальона, саперная рота дивизии.
Транспорт «Кубань», имела на своем борту 2-й батальон 633-го полка (1587 человек), артиллерийский дивизион (8x76 мм и 4x122 мм), трактора, автомашины, радиостанции. На эсминцы и тральщики грузился 251-й ГСП.
После получения сигнала с катера «СКА-013», в 4 часа 26 минут в порт вошел тральщик № 14 («Щит») с личным составом группы А.М. Шермана, а за ним, в 4 ч. 40 минут ЭМ «Шаумян». Высадка личного состава прошла быстро, но никто не предусмотрел, того факта, что выгружать 76-мм орудия и 107-мм минометы будет некем и нечем, что и вызвало задержку с разгрузкой эсминца «Шаумян». Спустя 15 минут в порт вошли «Незаможник» и «Железняков». При швартовке эсминец «Незаможник» на скорости 8 узлов врезался носом в пирс (по официальной версии не сработал машинный телеграф, что маловероятно, учитывая его надежность).
На эсминце «Шаумян» была сбита грот-мачта, на «Железнякове» было попадание в салон флагмана. «Незаможник», свернувший себе форштевень, был отправлен в Новороссийск. После чего в 7 ч. 20 минут к причалу встал транспорт «Кубань». К этому времени немецкие пехотные орудия 14-й роты 186-го полка вели интенсивный обстрел порта навесным огнем.
Под непрерывным артиллерийским и минометным огнем транспорт вошел в порт и ошвартовался у Широкого мола, к причалу № 5. При подходе в судно угодили два снаряда: один разорвался вблизи шлюпочной палубы, другой – у четвертого трюма. 32 десантника были убиты, свыше 30 получили ранения. В районе машинного отделения начался пожар, но экипаж быстро потушил его. Выгрузка транспорта была завершена в 11 часов 30 минут, после чего транспорт в сопровождении тральщика № 14 вышел из порта. При выходе из порта в грузовую стрелу попал снаряд, осколком был убит капитан транспорта Вислобоков, ранено 5 человек. Тяжелая артиллерия, тягачи и автомобили остались на борту крейсеров, выгружать ее было нечем: портовые краны были взорваны еще при отступлении советских войск в ноябре 1941 г.
Серьезным просчетом операции можно считать решение принять десант на крейсера артиллерийской поддержки. Если небольшие эсминцы-»новики» смогли самостоятельно ошвартоваться и высадить десант, то для больших кораблей это оказалось непосильной задачей.
Все это время с наружной стороны Широкого мола продолжались попытки ошвартовать крейсер «Красный Кавказ». По плану крейсер должен был с началом высадки ошвартоваться левым бортом к внешней стороне Широкого мола и высадить десант.
В 5.02 крейсер подошел к Широкому молу, и тут же, спустя 5 минут получил первое попадание в район дымовой трубы, в результате чего возник пожар. Швартующийся крейсер представлял собой прекрасную мишень, и в 5 часов 20 минут крейсер, получил еще одно попадание в переднюю часть 2-й башни, в результате чего произошло возгорание зарядов, и возникла угроза взрыва погребов. Погреба затопили, а пожар был ликвидирован благодаря мужеству личного состава. Спустя 2 часа (!) крейсер наконец удалось ошвартовать, но не так, как планировалось, а правым бортом, под углом к причалу, заведя два швартовых конца и отдав один якорь.
О выгрузке техники при такой швартовке речь уже не шла, и, высадив личный состав, в 8 часов 08 минут крейсер, отклепав якорную цепь, вышел в залив. За время высадки крейсер получил попадания 12 снарядов и 8 мин, было убито 27 и ранено 66 человек.
Второй крейсер «Красный Крым», вынужденный стоять неподвижно для высадки десанта, в 7 часов 15 минут получил попадание немецкого 15-см снаряда в щит орудия. В течение часа крейсер получил еще 7 попаданий, в результате чего были разбиты три 130-мм орудия и три 45-мм пушки, погибло 10 человек, ранено 17[18].
В 9 часов 30 минут крейсер закончил высадку, и отошел мористее. В результате высадки были потеряны два больших моторных баркаса.
