Александр Михайлович Кротов
Дожди-неразлучники
Стахов отвлёкся на свои мысли. Они стали немного убаюкивать на ровной, почти идеальной дороге. Полил сильный ливень. А путь до посёлка вышел фактически на финишную прямую.
Впереди был долгий поворот. Руслан поздно решил сбросить скорость. Мотоцикл сильно наклонился, а впереди идущая фура, наоборот, притормозила. Да, делать обгон на повороте не очень удачная идея, но Стахов решился. Он думал, что в новой жизни ничего плохого произойти не должно.
Навстречу ехал грузовик, и Руслан не смог вовремя вернуться на свою полосу.
Удара не было, но был сильный порыв ветра…
Но Руслан справился с управлением, в каких-то миллиметрах он смог проскочить мимо грузовика.
Страх обжигающе прошёлся по нутру. Никогда не было такого страха. Мужчина почувствовал, что и Даша тоже вздрогнула, но ничего не сказала. Зато спать уже не хотелось.
Дождь резко закончился, Руслан даже не помнил когда. Вроде бы это произошло тогда, когда они чуть не влетели в грузовик.
Въехав с трассы на разбитую дорогу посёлка, они завернули в парк по просьбе Даши. В парке было бедно, но красиво. Кованая ограда, петляющие дорожки с островками травы в трещинах асфальта. Много берёз и идеально скошенная трава. Пели птицы, небо хмурилось, начал накрапывать дождь, а где-то поодаль слышался звук скашиваемой травы: швырк-швырк-швырк… с короткими перерывами на новый заход.
Они медленно шли, переводили дыхание после долгой дороги. Даша была задумчивой, а Руслан пытался получить наслаждение от этой ситуации: места детства, тихая красота – что бы тут было, если бы хоспис или санаторий построили? Также Руслан слышал слухи, что здесь могла бы быть психиатрическая лечебница, и это было бы логичнее, ведь город далеко.
Но самое плохое было в том, что у Руслана не появилось каких-либо тёплых чувств – вот они приехали, а что дальше?
– Мне интересно, кто сейчас тут косит траву, – сказала Даша и они пошли по звуку косы, срезающей траву. – Посмотри, как идеально скошено. Будто газон стадиона. Неправильно так говорить, но дед Кузьмич так не косил, царствие ему Небесное.
– Меня больше удивляет, что такой объём работы он делает не газонокосилкой или триммером, а вручную, судя по звуку, – задумался Руслан.
– Хочешь, расскажу страшную историю?
– Расскажи.
– Ходят слухи, что никто в посёлке не знает, кто ухаживает за этими местами. И никто никогда не видел нового косильщика…
– Ты смеёшься? – улыбнулся Руслан.
– Смеюсь, конечно. Но я действительно такую байку слышала.
– Ну, тогда будет интереснее раскрыть личность тайного косильщика.
– Пошли скорее, вдруг убежит, – сказала Даша, взяв Руслана за руку.
Они сошли с дорожки, и пошли по свежескошенной траве.
– Представляешь, – сказал Руслан, – вот встретим мы какого-нибудь местного мужика, а он посмотрит на нас, как на идиотов.
– Пусть смотрит, зато одной тайной станет меньше.
– Какие ещё тайны тебя интересуют?
– Многие…
– Бермудский треугольник, НЛО? Как-то мрачно тут.
Руслан нёс бред, но ему нравилось то, что Даша до сих пор не выпускает его руку.
– НЛО? – переспросила Даша. – Хотя бы пусть будет НЛО. Или то, что бывает после смерти…
– А если, – поторопился сменить тему Руслан, – если там Кузьмич траву косит, что ему даже после смерти скучно, и он приходит косить…
Смена темы у Руслана явно не удалась.
– Смотри, и правда Кузьмич, – вскрикнула Даша. – Я боюсь.
Девушка сильнее сжала руку мужчины, прибавив ему храбрости. За берёзами мелькал силуэт в старом зелёном плаще, таком же, какой был и у Кузьмича. А Руслан вспомнил того выпивоху из магазина, у которого был такой же дождевик, плащ-палатка, только новее. Стахов, не выпуская руку Даши, повёл девушку к мужчине, чтобы раскрыть личность незнакомца.
Они подошли ближе. Руслан крикнул:
– Кузьмич!
Косильщик стоял к ним спиной. После окрика он перестал косить и медленно повернулся. Старческое, морщинистое лицо было наполовину закрыто капюшоном.
– Кузьмич, мне сказали, что ты умер, а ты живее всех живых! – сказал, улыбаясь, Руслан.
– Это он! – испугалась Даша и попыталась выдернуть руку, но ей не хватило сил, Руслан держал крепко. Ему просто не хотелось её выпускать.
Порыв ветра приподнял капюшон косильщика, и в этот момент Стахов смог разглядеть его лицо: серая, дряблая кожа, в провалившихся глазницах блестели безумные глаза. Косильщик резко взмахнул косой и скрипуче-противным голосом сказал:
– Мне тоже сказали, что я умер…
Когда он это говорил, из его рта сыпалась сухая земля. Руслан и Даша, не сговариваясь, побежали. За спиной раздался свист резкого взмаха косы и…
…швырк.
Бегство Руслана и Дарьи было не долгим: трава под ногами стала вязкой, превратилась в мягкую, пористую землю. В одно мгновение Руслан почувствовал, что проваливается, и как только земля попала ему в рот, он выпустил руку Даши…
Глава 5
Боль пришла откуда-то с затылочной части головы. Потом сильно заболела правая рука. От боли Руслан повернулся на бок, и его тело погрузилось в холодную воду. Его стошнило чем-то горьким. Потом он открыл глаза и увидел мутную воду канавы. Приподнявшись, он вновь почувствовал сильную боль в правой руке. Пальцы были в крови и дико болели. Болели и рёбра, с трудом удалось подняться.
Дождя не было, но небо оставалось по-прежнему хмурым. Дорога была пуста, а вокруг были поля, невдалеке виднелся лес, за которым должен быть посёлок и тот самый парк. Никаких следов ДТП нигде не было…
Руслан устало сел прямо на дорогу. Боль в затылке, руке и рёбрах усилилась. И душу рвало на части. Неужели Даша погибла, а свалившегося в канаву Руслана даже не заметили? Убрали разбитый мотоцикл… неужели он не смог увернуться от того грузовика? Новая жизнь начиналась слишком плохо.
Стахов долго смотрел вперёд, в сторону своего родного посёлка. Его тревожило много мыслей, но лишь последняя надолго завладела его вниманием. Неужели идеально ровная дорога, по которой они ехали, смогла за такое короткое время превратиться в разбитое «не понятно что», похожее на дорожки в том парке, который приснился, пока он тут валялся без сознания…
Сзади ехала какая-то тарахтелка. Она легко могла объехать Стахова, но почему-то остановилась около него. Это был старый «Москвич» зелёного цвета. Давно Руслан не видел таких машин.
– Ты с посёлка иль из деревни? – спросил какой-то тощий мужик, высунувшись из своего тарахтящего шедевра автомобильного завода имени Ленинского Комсомола.
– Чего? – не понял Руслан.
– Ты с посёлка иль из деревни? – громче повторил мужик.
– С посёлка, – подумав, ответил Руслан.
– Садись, подброшу! – сказал мужик.
Руслан с трудом смог подняться и доковылять до автомобиля. Кажется, заболела ещё и нога. А голова, рука и рёбра начали болеть с новой силой.
– Ты откуда такой израненный? – спросил мужик, когда Стахов сел рядом с ним на скрипучее пассажирское сидение.
– ДТП, – сказал Руслан. Сильно закружилось голова, когда автомобиль поехал по ухабам в сторону посёлка.
– Так ты с посёлка, говоришь? – недоверчиво спросил мужик у Руслана.
– С посёлка, с посёлка. Стахов моя фамилия. У меня бабушка в центре там живёт, подкинь меня к ней, если не сложно.
– Стахов? – как-то злобно спросил мужик.
Да, Руслан помнил, что эта фамилия стала проклятой, как раскрылись махинации отца, но пока тот был на своей должности никто не решался говорить что-то негативное по этому поводу.
– Да, мой отец долго был тут главным в местной милиции…
– Ишь ты, прям здесь? – удивился незнакомец.
– Да, в этом посёлке… слушай, а дай телефон, позвонить?
– Что тебе дать? – не понял мужик.
Руслан задумался. У него была хорошая память, но номер Даши он так и не запомнил. Он помнил первые цифры, но что было потом, вряд ли бы он мог вспомнить, но мог бы попытаться. Номер Карины он помнил отлично, но решил оставить звонок ей на потом, когда он узнает, что с Дашей…
– Телефон, у всех же сейчас есть телефоны, – пояснил Руслан.
Он подпёр ремнём безопасности рёбра, чтобы так сильно не болели.
– На кой он мне? – удивился мужик. – На станции есть телефон. У председателя должен быть телефон. На почте. Нам в прошлом году обещали этот, как его, таксофон, как в городе, поставить. Но не поставили ещё. Да и зачем? Одна родня у меня в посёлке, а другая в деревне. Даже письма писать не надо!
– Отстали вы от жизни, – сказал Руслан.
– А у тебя что, есть телефон как у нового русского? Сотовый?
– Есть, – сказал Руслан. – Даже два. Оба, правда, сломаны…
– Вот даёшь! – усмехнулся мужик. – Головой, видно, хорошо ударился!
– Да уж…
– А ты нашёл, где ходить! По этой дороге трезвым-то трудно ехать, а пьяных тоже ездит немало! Из посёлка в деревню за самогоном ездиют. Тут-то у нас временно прикрыли лавочку!
– Да, когда мой отец тут работал, здесь было несколько таких лавочек…
– А когда твой отец тут работал?
– Точно не вспомню, когда он стал начальником. Начал с того, что участковым был, потом быстро его поставили главой местного РУВД. До 2000 года, пока его отсюда…
– Ёпрст! – удивился мужик. – А сейчас какой год тогда?
– Утром был дветысяча…
– Чего?! – резко воскликнул и как-то резко погрустнел мужик, а Руслан захотел завершить этот дурацкий разговор с отставшим от жизни незнакомцем.
Они въехали в посёлок. Руслан успел заметить, что это место пришло в какое-то немыслимое запустение: нет новых фасадов, все дома какие-то покосившиеся, серые. Ни у кого нет спутниковых тарелок, пластиковых окон. Даже крыш из профнастила не было, везде рубероид, серый шифер и листовой металл.
В центр они не заехали, а свернули на окраину, к тому злополучному парку. Здесь же должны были стоять несколько новеньких коттеджей, но и их не было.
– Куда ты меня везёшь? – поздно опомнился Руслан.
– Сейчас, – сказал мужик, – в одно место заскочим только…
А на месте парка был серьёзный забор из железных штырей и кирпичных столбов. Ворота были открыты, и «Москвич» легко проехал на огороженную территорию, где вместо фундамента недостроенной больницы располагалось трёхэтажное здание, на крыльце которого стояло двое мужчин в белых халатах. Они курили и пристально смотрели на приехавший автомобиль. Руслан молчал, удивляясь переменам…
Мужчина проворно выскочил из «Москвича» и крикнул врачам:
– Я вам вашего пациента привёз!
– Разберёмся, – сказал один из врачей.
– Он во времени потерялся! – радостно сказал мужик, когда врачи подошли к передней пассажирской двери.
Руслану не сиделось на месте. Нет, вернее, он сидел, но хотел убежать. Однако, отстегнув ремни, сильная боль в рёбрах помешала полноценному движению, было трудно сделать даже вдох.
– Если во времени потерялся, то наш клиент, – строго сказал один из врачей, с усилием открывая дверь.
– Он говорит, что он с посёлка, – доложил владелец «Москвича». – Говорит, что его фамилия Стахов. А я всех знаю в округе. Вообще всех! И никогда у нас Стаховы не жили! И участковых таких не было! Мент Алексеич у нас только главный. И фамилия его совсем не Стахов, а Ларин! И нет у него детей. Сходится всё! Сказал он, что с посёлка. Ага. А я сразу понял, что если и с посёлка, то только отсюда!
Под этот монолог поселкового простачка Руслана аккуратно вытащили из машины. Двигаться ему стало совсем тяжело. Его завели в здание больницы. Стахов был даже спокоен, ему хоть помогут. Возможно, Даша тоже здесь.
Его сразу повели на рентген, где по громко работающему радио он услышал новости за пятницу, двадцатое сентября 1996-го года.
Стахову первым делом вкололи обезбаливающее и он моментально успокоился. Ему быстро сделали рентген больной руки (та оказалась сломана в двух местах), наложили гипс, обработали чем-то жгучим затылок и сделали повязку на сломанные рёбра. Пока врачи делали эти манипуляции, он слушал информационно-аналитическую программу по «Радио России». Там обсуждали здоровье недавно избранного на второй срок президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина, который летом пережил второй инфаркт. Доверенный источник говорил о том, что президент сейчас работает с документами и рукопожатие у него крепкое. Потом шли международные новости, где фигурировал президент США Билл Клинтон. Кто-то из врачей с ненавистью крутанул ручку приёмника, работающего от радиоточки. Радио заглохло.
– Задолбали языками чесать, – сказал врач. – Страна в жопе, выбрали пьяницу, а они всё про…
– Лев Петрович, прекратите, – сказал другой врач, что занимался Стаховым. – Вот вам, передаю на попечение нового пациента.
– Что-то они зачастили, – сказал Лев Петрович, взрослый мужчина возрастом около шестидесяти лет.
– Ничего, полнее будет картина, так сказать, – сказал врач, который был младше первого врача лет на двадцать. – Я сделал всё, что мог, теперь ему нужен покой…
Стахов поздно возмутился:
– Что вы мне вкололи? Вы же понимаете, что я не псих!
Он находился в крайне смятённом состоянии из-за того, что все вокруг были уверены в том, что сейчас на дворе 96-й год. Но его язык с трудом ворочался во рту, а мысли не складывались в полноценные изречения.
– Все мы немного психи, а ты, значит, не псих! – картинно удивился Лев Петрович. – Я предлагаю вам просто отдохнуть…
– Мне надо узнать, что с девушкой! – воскликнул Руслан, оттолкнув от себя левой рукой мужчину, который попытался помочь ему подняться со стула. – Она была со мной, она тоже попала в аварию!
Но сил у мужчины было мало. Голова кружилась, слабость нарастала.
– Какая девушка? – не понял Лев Петрович.
– Я не в курсе, – сказал врач, что профессионально превратил Стахова в лёгкое подобие мумии.
– Глеб Семёнович, я надеюсь, вам не надо напоминать про то, что нужно делать, – спокойно сказал Лев Петрович.
– Я помню правила, – сказал Глеб Семёнович.
– Что с девушкой? Она жива? – спросил Руслан. Хотя, ему даже показалось, что это уже не важно. Обезболивающее было очень сильным.
– Увы, мы ничего не знаем про девушку, – сказал старший врач.
– Лев Петрович, вам помочь? – спросил врач помладше.
– Да, Глеб Семёнович, – сказал Лев Петрович. – Ему нужна спокойная палата. Думаю, надо позвать ещё кого-нибудь…
– Не надо, я справлюсь, – сказал Глеб Семёнович.
Он взял Стахова за левую руку, сжал с неимоверной силой и, вопреки воле Руслана, повёл его в коридор. И Стахов поддался.
– Чёрт, – сказал он, чувствуя, как еле передвигаются его ноги по старому линолеуму, запинаясь на стыках. – У вас даже имена какие-то дурацкие, из девяностых! Глеб Петрович, Лев Семёнович…
– Только, наоборот, – сказал врач.
– Что наоборот? – не понял совсем обмякший Стахов.
– Имена и отчества наоборот, – сказал мужчина, уже почти взвалив себе на плечи обессиленного, но аналогичного по телосложению Руслана. – Меня зовут Глеб Семёнович, и я заместитель главного врача. А того товарища зовут Лев Петрович. Он и есть тут главный врач.
– Это психушка? – спросил Руслан.
Глебу Семёновичу кто-то стал помогать и дело пошло быстрее. Стахова дотащили на третий этаж, где в полусидячем положении оставили на какой-то складной кровати. Разули, сняли верхнюю одежду. Надели пижаму. После чего сделали новый укол.
Последнее, что Стахов помнил, так это то, что его руки привязали к каким-то железкам. И делал это крепкий, белобрысый, короткостриженный врач с глуповатым выражением лица. Глеб Семёнович назвал его Василием. Его плечи были очень широкими. С таким мужчиной было трудно спорить. Впрочем, Руслан и не собирался. Кто-то резко выключил свет в его сознании.
* * *
Жизнь перевернулась. На смену смятению пришло удивление. Удивление разве может быть не важным? Жизнь вообще должна быть удивительной штукой.
Но разве жизнь это не самое большое удивление? Откуда взялся этот баланс существования и полного небытия? Что заставляет сердце биться? Нет, серьёзно? Что заставляет его стучать в груди, помимо научно-обоснованных процессов? Откуда взялась та сила, что запустила первое сердце во Вселенной и кто эту Вселенную придумал?
Сердце застучало так, как не стучало никогда. Нет, оно не выпрыгивало из груди, просто оно стучало как-то чисто, будто ему ничего не мешало. Будто оно не ворочало желе в замкнутой комнате грудной клетки, а свободно парило в пространстве человеческой сущности.
Сердце застучало так, что Руслан Серебренников проснулся, будто от страха. Но немного успокоился. Это была всего лишь мелодия.
Играла обычная телефонная пищалка. Руслан дотянулся до тумбочки и отключил сигнал на телефоне. «Сименс» А50 за недолгое время активного использования уже трещал от сильного нажатия на корпус. Когда-то Руслан пытался со всей силы сдавить телефон в руке, но тот так и не сломался. Серебренников это точно помнил, потому что в тот момент ему очень хотелось, чтобы родители купили ему телефон поновее, ведь уже вышли модели той же фирмы с цветным экраном и в более интересной цветовой гамме, чем этот. Сине-серый.
Ну а утро было не добрым ещё и потому, что нужно было идти в школу! До вечера субботы ещё очень далеко, неделя только началась, а сил уже никаких не было. Особенно моральных. Нужно было как-то дожить до конца учебного года, а на дворе только сентябрь. Ещё тепло в середине дня, а утром прохладно, нужно обязательно надевать куртку, тем более до школы идти почти двадцать минут. Руслан помнил, как он засекал это время ещё в младших классах. Медленным, спокойным шагом. Бегом и восьми минут хватало.
Только теперь бегать совсем не хотелось, хотя к этому учебному году у Руслана Серебренникова были припасены великолепные белые кроссовки, купленные на рынке. Парню они реально нравились. Но на этом позитивные моменты этого утра заканчивались.
Школа это не только место получения знаний. Всё было хорошо до начала десятого класса, пока соседнее общеобразовательное учебное заведение не закрыли на срочный капитальный ремонт. И некоторые учащиеся были переведены в школу Серебренникова. Вместо трёх классов в параллели, стало четыре. Классы перемешались и некоторым дали определённую специализацию. Руслан по своей воле попал в математический класс, а его двое друзей предпочли уйти в техникум. Нет, они иногда встречались, но после летних каникул врозь всё стало как-то по-другому – не было уже той дружбы, бывшие товарищи были на другой волне.
Новый класс совсем не нравился Руслану, потому что девятнадцать из двадцати семи учащихся были чужими. Серебренникову даже казалось, что они были будто взрослее. У них был свой юмор, свои увлечения, которые оказались неинтересны Руслану. Нет, пиво он уже пил, и даже пробовал курить, но тут дело в другом. Популярные фильмы и сериал про криминал будто стали важнее того, что называлось нормой общения в обществе. Какие-то понятия, слэнг, неподдающиеся вменяемому объяснению правила. Всё это очень не нравилось Руслану.
Не сразу он понял, почему много девушек променяли математический класс на физический или гуманитарный. Из-за хулиганов. А Серебренников остался и теперь с третьей парты был вынужден пересесть на первую, потому что чувствовал себя чужим среди тех, кто его окружал. А на передней парте хотя бы учитель был ближе. На переменах становилось совсем грустно, дисциплина в школе стала «хромать» на обе ноги. Нет, Руслана не задирали. Но всё к этому шло.
Руслан Серебренников хотел связать свою жизнь с цифрами, но знал, что от людей никуда не деться. И это ощущение почему-то давало ему мотивацию на то, чтобы поменять вектор своего личностного развития. Он захотел стать блюстителем порядка. Он захотел стать тем, кто будет работать на правосудие, не давая глупости разгуляться на всю волю. Вот так повлиял на него этот сентябрь.
Когда Серебренников вышел из дома, было пасмурно. По радио передавали дожди, и Руслан положил в сумку зонт. Зато пакет со сменной обувью не взял, и не потому что носить сменку по новым порядкам в классе было «западло», а просто потому что не хотелось. Белые кроссовки были слишком хороши.
Покинув старое, деревянное, двухэтажное строение, Руслан наткнулся на своего одноклассника Артура. Тот бродил около увядшего, заросшего кустарниками палисадника и пинал идеально начищенными ботинками камень. Увидев Серебренникова, тот оживился и сразу полез здороваться за руку.
– Здравствуй, Рус-с-слан! – обрадовался Артур.
– Привет, – нехотя протянул свою руку Серебренников.
– В ш-ш-школу, да? – заметно сильнее заикался Артур.
– Ага, – сказал Руслан и вышел на тротуар.
– Я тоже, – проинформировал Артур.
И они пошли вместе.
Нет, Артур никогда не был Руслану другом. Но они учились вместе с шестого класса, когда Пименов перевёлся из коррекционной школы. Он хорошо учился, лучше Серебренникова, и страдал от этого гордыней. Никогда не давал списать, не помогал с решениями задач. А на районных олимпиадах, куда они иногда вместе с Русланом попадали, Артур Пименов будто старался если и не выиграть интеллектуальное соревнование, то во что бы то ни стало быть лучше товарищей из своей школы. Ему это всегда удавалось, он даже попадал на городские олимпиады, в отличие от Серебренникова. Но этой осенью гордыне Пименову пришёл конец.
В молчании они дошли до конца переулка, потом вышли на основную дорогу, где возле девятиэтажек, у двух ржавых гаражей стояли их одноклассники, перешедшие к ним из закрытой школы. Их было четверо. Не вся ещё шайка собралась, они явно ждали Гошу. Сегодня здесь они оказались раньше обычного, ведь никто из них никогда заранее не приходил на занятия, лишь под самый звонок.
Зато Руслану стало понятно, почему Артур сделал крюк от своего дома и перед школой пошёл дорогой Серебренникова. Пименов просто боялся. Его рвение в учёбе и дефект речи стали серьёзными причинами для насмешек.
А вчерашний день, понедельник, выдался для Пименова совсем неудачным. Кто-то из парней из чужой школы дал ему подзатыльник. Хлёсткий такой, звонкий. Руслан не знал за что, да и нужны ли были для этого причины? Серебренников только видел, как прямые, будто влажные чёрные волосы всколыхнулись на затылке Артура. Несколько волосков так и остались торчать, когда Пименов вскочил со своего стула и обернулся.
– К-кто это с-сделал? – в ярости, звонко, по-девчачьи прокричал он.
– А чё? – ответил ему кто-то, кто сидел сзади него.
Пименов сник. Нет, его ярость никуда не пропала. Просто для его пороха ярости не нашлось огня смелости. Он что-то тихо ответил и обратно сел за парту. В общем шуме перемены Руслан не услышал его слов. Зато увидел, как сзади сидящий хулиган Вася ногой отодвинул его стул, вместе с Пименовым, подальше, насколько хватило возможности. Артур ничего на это не ответил. Он просто отодвинул стул и парту, за которой сидел всегда один, к самому входу в кабинет.
Серебренников сидел на соседнем ряду от Пименова. Вошедший на урок учитель стал спасением для Артура. Он хоть и заставил вернуть парту обратно, зато пресёк любые лишние движения на все сорок минут. Что было потом Серебренников не знал. Зато утром произошла эта встреча.
Улица была узкой. И перейти через проезжую часть, чтобы поздороваться с теми, чьих имён Серебренников ещё не до конца запомнил, было достаточно просто. А не поздороваться было неловко. Можно было услышать свист в свой адрес или ещё чего хуже. Серебренников знал. Эти же парни свистели ему вслед, когда они ещё не учились в одной школе. Поэтому он начал переходить дорогу.
– Ты куда? – настороженно спросил Артур.
– Поздороваюсь с парнями, – сказал Руслан.
Пименов остановился, не пошёл с ним.
– Всем привет, – спокойно сказал Серебренников, протянув руку первому попавшемуся однокласснику.
Его руку слабо пожали. Все четверо. В нос ударил неприятный запах сигаретного дыма, зато молчание не прервалось, ребята продолжили обсуждать какой-то вчерашний инцидент.
Поздоровавшись, Руслан хотел продолжить путь до школы на этой стороне дороги, но увидел, что Артур его ждёт, переминаясь с ноги на ногу. Нет, ему совсем не было приятно находиться в обществе этого худощавого паренька, но Серебренников почему-то пошёл к нему обратно, стараясь делать это как можно непринуждённее.
Не сразу, но парни заметили Пименова. Кто-то из них даже крикнул:
– Артуроид, чё не здороваешься?
Пименов проигнорировал этот вскрик. Вместо этого он спросил у подошедшего к нему Руслана:
– А последним уроком будет ОБЖ?
Руслан кивнул, услышав свист в спину.
– Ты пойдёшь на него? – задал новый вопрос Пименов.
– Нет. Или не знаю, – сказал Серебренников.
Он не часто прогуливал уроки, но сегодня настроение не располагало к предмету, который все нередко прогуливали, и никому за это ничего не было, учитель позволял такое отношение к своему предмету.
– А я схожу, – сказал Пименов, хотя Серебренникова это совсем не интересовало. – Схожу, поприкалываться.
Да, бедняга Артур никогда не был замечен за прогулами уроков. Ему оставалось надеяться на то, что кто-то из тех ребят, что свистели ему в спину, не пойдёт на этот урок. Последнее, что Серебренников слышал перед тем, как они свернули на оживлённую улицу, был крик:
– Артаруид, иди сюда! Слышь?!
Серебренников был готов, что за ними побегут, тем более Пименов сильно ускорил шаг, спросив ещё что-то неважное про учёбу. И Руслан совершенно не знал, как вести себя в этой ситуации, если их догонят. Но никто за ними не побежал, и Артур успокоился.
Сначала, он что-то говорил про домашнее задание по истории, ведь скоро будет контрольная. А потом он совершил ещё один поворот в своей спотыкающейся на гласные буквы речи. Он попросил у Руслана помощи.
– П-п-помоги мне, – быстро сказал он. – Ты ведь спортивный парень, умеешь за себя постоять и знаешь к-к-как нужно говорить. В такой ситуации…
– Ты о чём? – спросил Руслан.
– Они м-м-меня хотят п-п-побить…
– Нужен ты им, – саркастически сказал Серебренников.
Артур ничего не сказал. Весь оставшийся путь они шли молча. Руслан не знал, о чём думал Пименов, но у него самого в его голове было много мыслей. Он совсем не хотел ему помогать, но какое-то обжигающее чувство справедливости заставляло его по-настоящему переживать. Но чем он может помочь однокласснику? Тем более, он мог быть сам виноват: из-за грубого ответа или ещё чего… но ещё Серебренников понимал, что это не так, и те парни просто докапываются до него.
Спортивным он себя не считал. Да, занимался когда-то бегом, волейболом. Ходил три месяца на айкидо пару лет назад. Ходил до тех пор, пока немного выпивший отец не сказал ему: «Зачем ты туда ходишь? Хочешь научиться драться? Улица научит, не теряй зря времени».
Но улица ничему не хотела учить, за свою жизнь Серебренников в настоящих драках почти не участвовал. Да, мечта стать стражем закона в это утро казалась всего лишь пустыми мыслями, основанными на телесериалах про ментов.
В класс они вошли порознь. Каждый сел за свою парту своих рядов. В кабинете пока собралась половина класса. Одна компания девчонок громко обсуждала Бритни Спирс, другая – предстоящую контрольную. Руслан не знал, кто сядет с ним сегодня. Иногда это был кто-то из новеньких, иногда кто-то из бывшего параллельного класса. Нередко подсаживались и те, с кем он учился в одном классе и до перетасовки учащихся. Чёткого распределения пар пока не было, а более строгие учителя сами рассаживали всех по предпочтениям своего личного фен-шуя.
Но на уроке истории можно было сидеть, как попало. Поэтому Серебренников немного удивился, когда к нему подсела Даша Петракова. Они учились в одной школе с самого начала обучения, только находились до этого года в параллельных классах.
Ничем Руслан не был примечателен для Даши. Она хорошо училась. Вроде бы шла на медаль. Они иногда пересекались на волейбольной секции и на олимпиадах, где дружно проигрывали в баллах Артуру. Достаточно высокая, даже чуточку выше его роста. Худенькая. Прямые чёрные волосы – раньше она была шатенкой до того, как родители разрешили ей их красить. Это же должно с разрешения родителей происходить, так думал Серебренников.
Девушка здоровалась с Русланом, а Руслан здоровался с ней. Иногда они о чём-то говорили по учёбе. Но было в ней что-то, что Руслану очень нравилось. Наверное, ему стоило чаще с ней разговаривать, но это было слишком волнительно – и парень предпочитал избегать всего того, что могло заставить волноваться.
А сейчас она под вопрос «ты ведь не против?» положила свои вещи рядом с ним. И Руслан был этому очень рад. Ему хотелось чаще поворачиваться в её сторону, чтобы полюбоваться ею. Нет, Даша не была первой красавицей класса, её острый, но аккуратный носик, тонкие дуги бровей и серые, будто бесцветные глаза, не вызывали ярко выраженного восхищения у парней, но Серебренникову она определённо нравилась. Нравились и её черты лица, и строгая осанка, и собранные в тугой пучок чёрные волосы.
Прозвенел звонок. Парни, что свистели вслед Артуру, пришли чуть позже, прямо перед тем, как в кабинет вошла учительница. Началась контрольная.
Вскоре Серебренников понял, почему Дарья отсела от девчонок – они совсем не подготовились к занятиям и постоянно дёргали всех рядом сидящих учеников. От Даши и Руслана они были далеко, и они смогли спокойно справиться со своими заданиями.
Следующие уроки Серебренников сидел один. Этот учебный год он уже готовился провести без друзей по учёбе. Это ему было даже на руку – появилась возможность подтянуть знания, исправить три тройки с предыдущего года. Только бы его никто не трогал, не мешал.
На уроке черчения, когда учитель покинула класс на несколько минут, начался беспорядок с перекидыванием бумажек и глупым смехом. Пименову вновь достался подзатыльник. Артур попытался что-то сказать в ответ, но запнулся на первой же согласной букве «т».
– Ты там трактор заводишь что ли? – посмеялся над парнем Гоша.
Худощавый, коротко стриженый, всегда с какой-то едкой ухмылкой. Он был главный «остряк» в команде новобранцев школы. Ещё его родители были богатыми и его нередко привозили в школу на крутом чёрном «БМВ». С Гошей хотели дружить все, и если бы не второгодник-переросток Вася Зеркач, то он был бы полноценным лидером этой шайки, а так в их компании наблюдалось двоевластие.
– Т-т-т-ты придурок! Зачем т-т-ты меня т-т-трогаешь? – под общий смех всё-таки смог выговорить Артур.
– Это ты кого придурком назвал? – отозвался Зеркач. – Ты там попутал что-то?
Артур развернулся и сел на своё место, что-то пробормотав. Волосы на его затылке опять торчали дыбом.
– Чё мычишь… – начал говорить свою коронную фразу Зеркач, но не успел её закончить, в класс вошла учительница.
– Что тут происходит? – спросила она.
– Урок черчения. Вы заходите, не стесняйтесь, – ответил Гоша.
Все посмеялись. А на перемене Зеркач сказал, что после шестого урока ждёт Пименова за гаражами. Не успел он широкой, гордой походкой выйти из класса, как Даша крикнула ему вслед:
– И зачем ты его зовёшь за гаражи?
