Александр Леонидович Аввакумов
Поверженный Король
– Хорошо, где будем говорить?
Он рукой указал в сторону парка.
– Извините, я вам не представился. Моя фамилия Ольшанский, зовут Яков Самуилович, – произнес мужчина и посмотрел на Абрамова, ожидая, по всей вероятности, какой-то ответной реакции.
– Извините, меня, гражданин Ольшанской. Это вы вчера звонили мне домой? – поинтересовался у него Виктор. – Кто вам дал мой номер телефона?
– Давайте, не будем сразу искать виновных. Звонил я. Мне хотелось с вами встретиться. Дело в том, что я представляю финансовые интересы большой группы людей, которые в принципе и делегировали меня к вам.
– Что, вам от меня нужно? Я не занимаюсь финансовыми преступлениями и поэтому, вряд ли могу вам чем-то помочь.
– Все дело в том, что вы непосредственно работали с гражданином Лобовым. Вам, наверняка, известно, что он владеет большим пакетом акций химкомбината в Менделеевске. Я не стану вам рассказывать, как он заполучил этот пакет акций. Сейчас нас больше всего интересует, чтобы он добровольно вернул их обратно. Виктор Николаевич! Мы знаем, что это можете сделать лишь вы одни и никто другой. Как я вам уже говорил, я уполномочен предложить вам за эту работу, солидную сумму. Денег много сумму. Вы их никогда не заработаете на вашей работе.
Ольшанский перевел дыхание. Абрамов сразу заметил, что его собеседник возбужден.
– Мы даже готовы передать вам небольшую часть этих акций, которая позволит вам достойно жить не один десяток лет!
«Меня неоднократно пытались подкупить, но такой огромной суммы, мне еще никто и никогда не предлагал», – подумал Виктор.
– Видите ли, Яков Самуилович. Я человек с устоявшейся психикой и старомодными принципами. Я не торгую честью и совестью. Она у меня одна понимаете и я, не хочу ее пачкать даже такими громадными деньжищами, что вы мне предложили. Лобов – преступник и вам, я думаю, лучше решать свои вопросы через суды, а не через меня и моих товарищей по цеху.
– Это ваш окончательный ответ? – спросил он у Абрамова. – Может, вы все же подумаете, а уж потом дадите свой ответ?
– Прощайте, Яков Самуилович, – произнес Виктор и направился в здание министерства.
***
После обеда Абрамова вызвал к себе заместитель министра.
– Проходи, Абрамов, не стой в дверях, здесь не подают, – произнес он и указал ему на стул. Рассказывай, как там, в Альметьевске? Неужели все так плохо, как доложил мне твой начальник?
– Извините, но я не знаю, что вам докладывал мой начальник. Однако, дела там обстоят просто из рук вон плохо. За прошедшую неделю Грошев не провел целый ряд мероприятий, которые, он, как начальник отдела милиции, должен был провести в обязательном порядке.
Костин посмотрел на Абрамова.
– Что конкретно он не выполнил?
– Во-первых. До вчерашнего дня не было задержано ни одного человека, входящего в состав группировки Хомича. Почему, не могу ответить. Грошев не стал мне объяснять причину столь либерального отношения к представителям этой группировки.
Во-вторых, проведенные ими обыска, носили чисто формальный характер. В качестве примера могу привести наглядный случай. Вчера в адресе, в котором за два дня до этого проводился обыск, мы обнаружили автомат и крупную сумму денег, принадлежащих группировке Чекиста.
В- третьих. Сотрудниками отдела по борьбе с организованной преступностью, задержан заместитель начальника отдела милиции Панкратов. Сейчас они всем отделом плотно работают с ним, пытаясь доказать ему, о его связи с бригадой Чекиста. Я, считаю, что это, сейчас, не главное направление. Грошева должен бы бросить все силы на розыск Чекиста и на задержание Хомича. Вы, уже в курсе, что нам удалось изъять несколько стволов огнестрельного оружия и крупную сумму денег? Сегодня, арестованный Муратов, сообщил мне о других тайниках, где может храниться оружие группировки, а также о месте возможного местонахождения самого Чекиста.
Костин внимательно изучил, дополнение к явке Муратова.
– Ты веришь, ему?
– Пока, да. Все, что он сообщал ранее, подтвердилось.
Костин встал из-за стола и стал медленно шагать по кабинету, словно измеряя длину и ширину своего кабинета. Наконец он остановился и посмотрел на Абрамова. Виктору в какой-то момент показалось, что он, что-то хотел ему сказать, но почему-то не решился.
– Направь в Альметьевск своего толкового сотрудника, пусть он пока там поработает. В Казани тоже работы много, – произнес Костин и сделал движение рукой, разрешая Абрамову покинуть его кабинет. Виктор взял со стола документы и вышел из кабинета.
***
Вечером Абрамов заехал в следственный изолятор.
– Виктор Николаевич! Не желаешь повидаться со своим крестником, – обратился к нему начальник оперативной части. – Он вот в этой камере сидит. Он нам здесь все уши прожужжал, что убьет тебя первого, после того, как выйдет на волю.
– Откройте камеру. Я хочу посмотреть, как он собирается меня убить, – ответил Абрамов.
Начальник оперативной части подозвал контролера и приказал ему, открыть дверь камеры. Виктор вошел в камеру и остановился у двери. Заметив его, арестованные стали медленно спускаться с коек.
– Кто дневальный? – строго спросил Цветаев. – Почему в камере бардак? В карцер захотел?
Дневальный, мужчина лет сорока, небольшого роста, в разодранной на груди майке и весь синиц от наколок, моментально бросился наводить порядок в камере. Лобова Абрамов узнал не сразу. За это время он сильно похудел, лицо его потеряло румянец и стало каким-то серым, безжизненным.
– Что, скажешь, Анатолий Фомич? – обратился к нему Виктор. – Мне здесь говорят какие-то страсти, что ты якобы хочешь убить меня? Давай, убивай, чего ждать-то? Ты обвиняешь меня в том, что я тебя обманул? Вот расскажи своим дружкам, как я тебя обманул?
Лобов окинул взглядом сокамерников.
– Вы меня склонили к сдаче оружия и тем самым сделали меня лидером, преступной группировки, – громко произнес он. – В результате этого, мне сейчас «корячится» громадный срок.
Абрамов усмехнулся.
– Я думал, что ты, Лобов, умнее стал. Скажи, а, как бы ты поступил на моем месте? Это, брат, моя работа и за эту работу мне платит государство деньги. Убивать ты нормально не научился, да держать язык за зубами тоже не смог. Здесь люди не знают, но я могу сказать им честно, как ты трещал у меня в кабинете, сдавая мне свои связи и своих друзей. А теперь, ты меня называешь, почему-то, обманщиком. Может, стоит тебе напомнить, как я возил тебя домой, как ты там ел борщи и шашлыки, а в это время твои пацаны сдавали мне оружие.
Глаза заключенных засверкали от интереса.
– Скажи! Я обманул тебя и привлек кого-то из ребят к уголовной ответственности? Нет, они все на воле. Это ты учил их молчать и не сотрудничать с милицией! так скажи им всем, почему, я вдруг оказался среди твоих друзей? Все просто, тебе очень захотелось жить, вкусно жрать. Тебя не судьба друзей беспокоила, а свое личное благополучие и ты меня еще называешь, не честным человеком, побойся Бога, Лобов.
Все посмотрели на Лобова, отчего он покраснел и отвернулся в сторону.
– Лобов, ты «блатуешь в хате», хочешь поднять свой авторитет. Давай, лай и дальше. Собака лает, караван идет. До свидания, Толя.
Они вышли из камеры и направились дальше по этим бесконечным коридорам, пока не вышли на улицу. Виктор оглянулся и посмотрел на тяжелые металлические ворота, которые отделяли одну жизнь, от другой.
***
Лобов проснулся среди ночи, майка и рубашка были мокрыми от пота. Он снова видел уже полузабытый им сон, в котором он бежал по дорожки и вдруг уткнулся в невидимую для его глаза преграду. Он, снова, как и в прошлый раз, пытался обойти ее, но никак не мог это сделать. Куда бы, он не шел, везде была одна и та же преграда. За ней стояла его жена Валентина, которая держала на руках маленького ребенка.
Встав с койки, он подошел к столу и, налив в эмалированную кружку немного воды, с жадностью осушил кружку. Стараясь не разбудить своих сокамерников, он сел на лавку и закурил сигарету. Он сделал глубокую затяжку и выпустил тонкую струйку дыма в потолок. Тишина в камере, и размеренные шаги контролера за дверью, лишний раз подтверждали реальность происходящих с ним событий.
«Почему я тогда не придал большого значения этому сну, – подумал Анатолий. – Вот она свобода, за стеной камеры, но, чтобы снова ее ощутить, нужны годы. Кто я теперь, некоронованный король Елабуги, зека и не более. У меня было все, деньги, завод, женщины, семья, а теперь это все в прошлом. Как она мне тогда сказала, ты вернешься домой, но без денег и славы. Тебе придется все начинать сначала. Все, что ты имел, все превратиться в прах»
Ему до слез стало жалко себя, он затянулся дымом так, что у него перехватило дыхание. Приступ кашля, заставил его, прикрыть ладонью рот и сделать еще пару глотков воды.
– Фомич! Ты, что не спишь? Ты, чего «гонишь»? Смотри, крыша совсем съедет, – произнес сосед по койке. – Меня попросил за тобой присмотреть Хирург, у него большие виды на тебя.
– Что, ему нужно от меня? – спросил полушепотом Лобов.
– Наверное, не любви, – ответил сосед и рассмеялся. – Это ты его сам спросишь при встрече.
– При какой встрече? Я словно птица за решеткой, а ты о встрече
– Тихо, Фомич! Не суетесь, когда это не нужно. Для Хирурга, здесь нет решеток и дверей. У него, все в руках, в этом изоляторе, везде его люди.
Лобов встал из-за стола и лег на свою койку.
– Не спи, Фомич! Он скоро придет. Хочет с тобой, что-то «перетереть».
Лобов лежал на койке, боясь закрыть глаза. Он услышал, как стал посапывать его сосед по койке. Темнота в камере становилась все гуще и гуще. Луна, освещавшая камеру, стала исчезать за стенкой. Глаза Фомича стали закрываться, а тело вновь приобрело невесомость. Сон сморил его, и он заснул. Разбудило его легкое прикосновение руки. Лобов вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял контролер.
– Тихо, – произнес он. – Вставай и выходи из камеры.
Лобов осторожно сполз с койки и, обходя валявшуюся на полу обувь сокамерников, вышел из камеры. Вслед за ним, осторожно ступая, вышел контролер.
– Пошли, – произнес контролер и повел Лобова по длинному коридору.
– Стой! – последовала команда контролера.
Лобов остановился у дверей камеры. Контролер открыл дверь и втолкнул его темноту. В камере было так темно, что Лобов не сразу увидел сидевшего на койке Хирурга.
– Ну, как жизнь, сладенький? – услышал он знакомый голос Хирурга. – Ты еще помнишь, меня?
– Да – коротко ответил Лобов.
– Это хорошо, что ты не страдаешь провалами памяти. Так, вот, слушай, что я тебе скажу. Ты должен передать акции Менделевского химкомбината человеку, которого я тебе назову чуть попозже. Я знаю, что у тебя есть еще несколько квартир в Менделеевске. Их тоже придется передать нашим людям, как и рынок в Елабуге. Тебе хватит колбасного цеха и пекарни.
– Хирург! Ты меня просто раздеваешь. Скажи, а на что будет жить моя семья? У меня маленький ребенок, мне бы хотелось, чтобы у него был гарантированный кусок хлеба.
– Я заметил, что ты Лобов, не отличаешься сообразительностью. Ты, же сам, это все отобрал у людей. Почему ты, сейчас, цепляешься за все это, словно это ты заработал непосильным трудом? Главное, сейчас, в твоей жизни – вовремя поделиться своим добром с товарищем.
Глаза Лобова уже привыкли к темноте, и он смог различить в темноте фигуру Хирурга. Вместе с ним в камере находилось еще три человек, которые сидели сбоку от него.
– Если я не соглашусь? Что тогда?
В камере послышался негромкий смех.
– Сладенький! Здесь такого не бывает. Это ты там, на воле, что-то из себя представлял – здесь ты никто, и фамилия твоя, никак. Ты, просто, тюремная пыль! Ты понял меня.
– Да, Хирург, я все понял. Я сделаю все, что ты скажешь.
– Значит, договорились. Жди, тебе скажут, что нужно будет делать дальше.
Через секунду дверь камеры открылась, и в дверях появился контролер. Лобов вышел из камеры и последовал за ним.
***
– Как дела в Альметьевске? – спросил Абрамова начальник Управления. – Что дали обыска?
– Пока сказать еще не могу, мне еще не звонили, – ответил Виктор и положил трубку.
«Что же он не звонит?», – подумал он и, подняв трубку, стал набирать номер Альметьевска.
Трубку снял дежурный по отделу милиции. Переговорив с ним, Виктор попросил его разыскать Сергеева. Оперативник позвонил где-то, через полчаса.
– Павел! Вы адрес, где может находиться Чекист, проверили? – поинтересовался Абрамов у него.
– Виктор Николаевич! Мы обложили этот адрес, но перехватить Чекиста не смогли. Похоже, его предупредили местные сотрудники милиции. Есть информация, что его вывезли на машине депутата Государственной думы.
– Почему, вы так решили?
– Во-первых, об этом сообщил источник. Во-вторых, кроме этой машины, из ворот коттеджа больше ни одной машины не выезжало. Уйти пешком, он просто не мог, так как коттедж был плотно блокирован.
– Понятно, Павел? Давай, докладывай вовремя, чтобы мне не пришлось разыскивать тебя.
Абрамов достал из сейфа документы и стал их сортировать их по стопкам. Выбрав из них все, что касалось Лобова, он достал дело и стал их подшивать. Закончив эту нудную канцелярскую работу, он убрал документы и собрался обедать. У самых дверей кабинета, его вернул на место, телефонный звонок. Подняв трубку, Абрамов услышал голос Васильева.
– Привет, Виктор Николаевич! – произнес он, словно ни чего между нами не произошло. – У меня к тебе дело, когда можешь подъехать?
Абрамов взглянул на часы.
– Не раньше, чем через два часа.
– Подходи….
В назначенное время Виктор приехал в прокуратуру республики. Прежде, чем войти в кабинет, он поправил свой галстук и постучал в дверь. В кабинете, Васильева находился адвокат Лобова – Разин. Тот сидел за журнальным столиком и знакомился с уголовным делом.
–Проходите, гражданин Абрамов. Поговорим….
Виктор поздоровался и присел на стул, стоявший у стены.
– Извините меня, Виктор Николаевич, – произнес Васильев, – мне нужно ненадолго отлучиться, минут на пятнадцать, не более. Вы, пожалуйста, дождитесь меня в кабинете.
Васильев вышел, оставив Абрамова один на один с адвокатом. Разин повернулся к нему лицом и оценивающе посмотрел на него. Задержав свой взгляд на его до блеска начищенных полуботинках, он улыбнулся.
– Уважаю людей, которые умеют следить за своей обувью. Я давно хотел с вами познакомиться и поговорить. Скажите мне, Виктор Николаевич, как поощрило вас государство за ликвидацию этого бандитского формирования, которым судя по материалам следствия, руководил мой клиент?
Абрамов сидел, молча, стараясь сдержать свои эмоции. Он не хотел общаться с этим человеком по двум причинам: во-первых, он боялся возможной провокации со стороны сотрудников прокуратуры, а, во-вторых, этот человек, за деньги защищал лидера бандитской группировки.
– Что, вы, молчите, Виктор Николаевич? – вновь, спросил он Абрамова. – Видно, забыло государство повесить вам на грудь медаль за это. Я раньше тоже был таким же, как вы максималистом, верил людям, государству. Однако, поверьте мне, переболел. Теперь для меня намного важнее деньги, а не эти железки, которыми одаривает нас государство. Вы, подумайте, что вам даст смерть моего клиента? Думаю, что ничего? В крайнем случае, о вас поговорят с недельку, а за тем, забудут. Поймите, только деньги, делают человека свободным. Свободным мыслить, творить, спорить. Судя по вам, вы на закате своей милицейской карьеры. Дополнительная звезда на ваших пагонах, не решит ваше будущее. Помогите мне. У вас будет много денег, столько, сколько вы никогда не заработаете в своем МВД. Почему, вы молчите? Ну, скажите, хоть, что-нибудь?
Абрамов молчал. Разин был неплохим психологом и каждое его слово, как гвоздь, впивалось в его тело и от этой правды, звучавшей из его уст, Виктору становилось все больней и больней. Наконец, дверь открылась, и на пороге появился Васильев. Он сел за стол и покопавшись в бумагах, достал постановление о прекращении уголовного дела в отношении его.
– Вот здесь распишитесь, пожалуйста, – произнес он и ткнул своим пальцем в постановление.
Абрамов достал свою ручку и поставил подпись. Васильев убрал постановление и внимательно посмотрел на него.
– У вас есть ко мне вопросы? – поинтересовался он у Виктора.
– Нет. Прощайте, гражданин следователь…
***
Валентина, жена Лобова, покормила ребенка и, уложила его в кроватку. Она села на стуле и запела старую колыбельную песню, услышанную ей еще в школьные годы. Допев до конца, она поправила одеяльце у ребенка и вышла из детской в зал. Женщина, взяла в руки книгу, но внезапный звонок в дверь, спутал ее планы. Положив книгу на место, она вышла в прихожую и открыла входную дверь. На пороге прихожей стоял бывший юрист предприятия мужа Горохов Юра и незнакомый ей мужчина. Мужчине было около пятидесяти лет. Его импортный, серый костюм, прекрасно сочетался с его вьющимися седыми волосами.
– Извините, Валентина, – произнес Горохов. – Мы к вам по делу.
– Раз по делу, то проходите в дом, нехорошо решать деловые вопросы на пороге.
Они прошли в зал и сели на диван.
– Валентина! Этот человек приехал по просьбе Анатолия Фомича. Он привез от него записку.
Мужчина достал из кармана небольшую записку и передал ее Валентине. Она с жадностью схватила этот кусочек бумаги и стала читать. Прочитав ее, она вернула ее и посмотрела на незнакомца:
–Значит, Яшин Валерий Иванович, это вы? – спросила она у незнакомца. – Выходит, я должна буду вам передать все эти акции на недвижимость?
Мужчина, молча, кивнул.
– Валентина! Это нужно сделать, как можно быстрее. Желательно, до начала суда над вашим мужем. Вот, Юра, пообещал все это сделать в самые короткие сроки. Вам нужно выдать на его имя генеральную доверенность, и он сам все это быстро организует.
– Скажите, Валерий Иванович. Вы сами моего мужа видели? Как, он там? – поинтересовалась она у него.
– Врать не буду, сам его не видел. Его жизнь и благополучие, зависит оттого, как быстро мы это все переоформим на меня. Поверьте, мне, так оно и есть.
Валентина перевела свой взгляд на Юру и произнесла:
– Юра! Я готова хоть сейчас подписать вам эту доверенность, вот только не могу выйти из дома, ребенок спит.
– А вам и не нужно никуда идти. Нотариус приехал с нами и сейчас находится в машине. Я могу его сюда пригласить, если вы хотите.
– Хорошо….
Горохов вскочил с дивана и выскочил на улицу. Через минуту он вернулся с женщиной, которая и была, по всей видимости, нотариусом. Оформление доверенности заняло минут пятнадцать. Гости попрощались и покинули дом Лобовой.
***
Вечером к ней заехал Груздев. Он привез ей деньги и присев на стул, сообщил ей, что к нему утром заезжали ребята из Челнов. Они потребовали от него, чтобы он передал им долю ее мужа. Несмотря на их нажим, он отказался это сделать. Поговорив еще о жизни, Груздев уехал, оставив ее одну и с этими тревожными думами. Валентина позвонила Хлебникову, бывшему водителю мужа и пригласила его к себе. Батон заглянул к ней около десяти часов вечера. Сняв у порога обувь, он прошел в зал и сел на диван.
– У меня был Груздев и сообщил мне, что к нему на работу приезжали ребята из Челнов и потребовали у него мою долю. Пока он им отказал, но что будет завтра, я не знаю. Скажи, что мне делать?
Батон посмотрел на нее и пожал плечами.
– Извини, Валентина, но я сейчас не при делах. После того, как по приказу вашего мужа, мы добровольно сдали все оружие, ребята разбежались по другим бригадам. Понять их можно, каждый хочет, что-то кушать и что-то иметь в карманах.
Он замолчал, а затем, продолжил:
– Говоришь, приезжали из Челнов? Это, по всей вероятности, ребята Алика с двадцать девятого комплекса. Это серьезные ребята и с ними шутить, сейчас не стоит.
«Крысы, – подумала Валентина о ребятах. – Когда муж был при деньгах и силе, все крутились возле него, клялись в вечной дружбе и верности. Жаль, что погиб Пухов и пропал куда-то Гаранин. Эти бы люди помогли ей, не то, что этот Батон».
Словно разгадав ее мысли, Хлебников поднялся с дивана и направился в прихожую.
– Ну, так, что мне делать, Батон? – вновь спросила его Валентина. – Неужели, все друзья мужа, такие же трусы, как и ты?
– Ты, Валентина, ярлыки не развешивай. Где, сейчас, твой муж? Кому он нужен? Его время ушло, понимаешь, ушло! Вернется он домой, как пролетарий с дырой в кармане и поверь мне, не найдет ни одного человека, который его вспомнит. Вот, такие, Валентина дела. Погибать за Фомича, подставлять свою голову под пули, никто не будет. Можешь, даже не искать. Проще отдать и жить спокойно.
Хлебников надел обувь и, попрощавшись, вышел за дверь. Валентина, оставшись одна, молча опустилась на стул и горько заплакала. Привыкшая в последние два года жить в достатке и роскоши, она только сейчас стала понимать, что все эти безмятежные дни канули в лето.
«Сволочи!», – подумала она, давая характеристику бывшим друзьям ее мужа.
***
Случилось то, чего Виктор боялся больше всего. Муратов погиб, его задушили ночью в ИВС Альметьевска. Следователь прокуратуры, вывез его в Альметьевск для проведения следственных действий. Вскрытие показало, что Муратову, просто сломали шею во время сна. Развитие событий чем-то напомнило Абрамову Аркалык, где также в камерах погибали арестованные, которые пошли на контакт со следственными органами. Вслед за этим ЧП, ему позвонили из Елабуги и сообщили об убийстве Груздева, который был одним из близких друзей Лобова.
….. Груздев приехал домой. Он прошел на свою большую кухню и включил телевизор. Жена, стала накрывать на стол, а затем присела рядом с мужем.
– Ваня, как дела? Что-то, ты мне не нравишься, лицо какое-то серое? Тебе срочно нужно отдохнуть, а иначе, сломаешься, заболеешь.
Груздев посмотрел на нее и тяжело вздохнул.
– Мне сейчас не до отдыха, милая. Сегодня ко мне приехал бывший мой соучредитель Челадзе. Ну, ты должна его помнить. Приехал он не один, а с ребятами из Челнов. Представляешь, он стал обвинять меня в том, что я, совместно с Лобовым отобрал у него бизнес. Предъявил мне такие потери, что у меня глаза на лоб полезли. Короче, поставили меня на счетчик. Обещали приехать через два дня, за деньгами.
– Ваня, а ты, здесь причем? Лобов отобрал у него, пусть и обращаются к Лобову, а не к тебе? У него добра много, пусть он и расплачиваются с этим Челадзе?
– Я, разговаривал с Валентиной на эту тему, но она, мне ничего не сказала. По всей вероятности, не знает, что делать. Сейчас, я думаю, у нее голова забита другим, мужем. Она все деньги отдала его адвокату, надеясь, что тот сможет спасти мужа от расстрела.
– Я слышала от людей, что он сдал всех своих ребят и сейчас у многих из них, большие проблемы? – произнесла жена, наливая мужу чай в чашку.
– Не знаю, ты же, хорошо знаешь, я далек от всех этих дел. Для меня главное сырье, оборудование и больше ничего.
– Что, ты решил, Ваня? Что будешь делать? Он ведь просто так от тебя не отстанет, потянет в суд. Мне, почему-то страшно, Ваня. Я сейчас подумала про тебя и сразу же испугалась. Может, тебе не ссориться с ним, поговорить, пообещать что-то, может быть и отстанет он от тебя.
– Нет, он не отстанет. За его спиной, ребята из Челнов, которым он, наверное, много чего пообещал. Они, заставят его довести это дело до конца.
Груздев встал из-за стола и, оставив недопитый чай в чашке, направился в свою комнату. Открыв тайник, он достал оттуда несколько пачек долларов, чековых книжек. Выложив это на стол, он позвал жену в комнату.
– Вот смотри, здесь у меня тайник, – произнес он, показывая жене искусно спрятанный в стене тайник – Здесь в тайнике триста тысяч долларов, чековые книжки на предъявителя. Этих денег, тебе хватит до конца твоих дней.
Жена заплакала.
– Мне не нужны никакие деньги, Ваня, – произнесла она. – Давай, все бросим и уедим отсюда, вдвоем вместе. Уедим туда, где никто нас с тобой не найдет.
– Ты, не плачь и не хорони меня раньше времени. Это, я тебе на всякий случай, показываю. Мы, еще посмотрим, кто у кого отберет бизнес.
Он сложил все ценности в тайник и закрыл его. Выйдя из кабинета, он направился в спальную комнату. Раздевшись, он лег в постель. Вскоре он заснул.
***
Стояла поздняя осень Дул сильный северный ветер, отчего казалось, что на улице уже давно минусовая температура. Челадзе перехватил жену Лобова, когда она, возвращалась с ребенком из поликлиники. Он вышел из автомашины и встал на ее пути.
– Что вам нужно, молодой человек? – спросила она мужчину.
Она никогда раньше не видела этого человека и поэтому, испугалась за своего ребенка.
– Ты, разве не знаешь, кто я? – спросил он женщину. Я, Челадзе, на деньги, которого ты живешь второй год.
– Извините, но мне ваша фамилия, ни о чем не говорит.
– А, ты спроси у мужа, он тебе и расскажет, кто такой Челадзе.
– Вот вы и решайте эти вопросы с моим мужем, а не со мной. Если вы сейчас меня не пропустите, я буду кричать.
– Я, не советую, тебе это делать – с угрозой в голосе произнес он. – Ваше время прошло и рассчитывать на чью-то помощь в этом городе, тебе бесполезно. Отдай мою долю и живи спокойно. Не отдашь, пожалеешь. Подумай о своем ребенке.
Он повернулся и направился к автомашине. Проводив его взглядом, Валентина присела на лавку и заплакала. Ей было страшно возвращаться к себе домой и она, встав с лавочки, покатила свою коляску к сестре.
Ирина была дома. Она сутра успела опохмелиться и сейчас, находилась в хорошем приподнятом настроении. Увидев, в окно входящую в ворота сестру, она вышла на порог дома и встала на крыльце, уперев руки в бедра.
– Что, притащилась? Плохо стало или пришла посмотреть на сестру?
Валентина, остановилась посреди двора, не решаясь пройти дальше. Она не знала, что ответить сестре. Она и сама не знала, почему пришла к ней.
– Прости, меня, Ирина. Я пришла к тебе, проведать тебя, твоих детишек.
– Наконец-то, вспомнила обо мне и о племянниках. А, где ты была раньше, Валя? Сначала, твой Лобов убил моего мужа, оставив двух детей сиротами, а затем, он запретил мне навещать тебя. Теперь, когда его не стало, ты приползла ко мне, потому, что тебе стало плохо одной.
– Ирина! Почему ты так со мной разговариваешь? Я не знаю, что произошло между нашими мужьями, но я не в чем в этом не виновата. Ты, знаешь, что все это время, я помогала тебе и твоим детям и, наверное, не заслужила от тебя, подобного отношения ко мне и моему ребенку.
– Уходи, Валентина! – произнесла Ирина. – Уходи от греха подальше! Теперь ты знаешь то, что я испила тогда, когда твой муж не пустил меня на порог дома.
Валентина окинула своим взглядом родительский дом, надворные постройки и, развернув детскую коляску, покатила ее в обратную сторону.
***
Груздев собирался домой. Он убрал со стола все рабочие бумаги и, попрощавшись с уборщицей, направился к своей автомашине. Сев в автомашину, он вспомнил, что оставил один нерешенный в течение дня вопрос. Он поехал к своему школьному товарищу, которому в этот день исполнилось сорок один год. Выехав, за ворота предприятия, он набрал скорость и направил свою машину, в сторону Менделеевска. Было темно, холодный сильный дождь настойчиво стучал в лобовое стекло его вишневой «Тойоты».
Он не заметил, как вслед за его автомашиной, пристроилась старая ржавая «единичка».
Груздев сидел за рулем и весело насвистывал знакомый ему мотивчик из репертуара группы «Смоки». Рядом на пассажирском сиденье лежал подарок, который Груздев купил накануне в одном из магазинов Казани.
«Что он делает?» – подумал Груздев, когда следовавший за ним автомобиль включил дальний свет и пошел на обгон его автомашины.
Судя по всему, единички было трудно тягаться с мощным двигателем его автомашины, и он решил не устраивать на шоссе гонки. Он немного притормозил свою автомашину, пропуская вперед себя «единичку».
Легковушка, обдав его машину водой, устремилась вперед, и скоро Груздев потерял ее красные габаритные фонари из вида. Он вздрогнул, когда внезапно увидел стоявшие поперек дороги «Жигули». Груздев резко нажал на педаль тормоза. Машина завиляла на дороге, словно пьяная и остановилось в метрах десяти от стоявшей единички.
«Странно», – подумал Груздев, обратив внимание на погашенные габаритные огни автомашины.
Он увидел, как из-за машины вышел мужчина, в руках которого был автомат Калашникова. Груздев сразу догадался, в чем дело. Он хотел пригнуться, но автомобильный руль не позволил ему сделать это. То ли мужчина стрелял из рук вон плохо, но первые пули ударили в асфальт перед капотом автомашины. Они высекли сноп искр и с шипением ушли куда-то вверх. Вторая очередь была более удачной. Пули прошили лобовое стекло, легко вспороли обшивку сидений. Одна из них, ударило Груздева в правое плечо. Он, вскрикнул от резкой и сильной боли, которая словно игла пронзила его тело. В следующую секунду он потерял сознание. Пули продолжали рвать металл автомашины и впиваться в уже безжизненное тело Груздева. Расстреляв весь магазин, мужчина подошел к автомашине. Убедившись в результатах своей «работы», он швырнул автомат в салон автомашины Груздева. Затем, он вернулся к своей автомашине и достал из нее две пластиковые бутылки, наполненные бензином. Прикурив, он сделал несколько глубоких затяжек и щелчком швырнул ее в салон «Тойоты». Иномарка вспыхнула словно факел, осветив пустое шоссе. Мужчина повернулся и направился к своей автомашине. «Единичка» тронулась и, развернувшись на дороге, помчалась в сторону Елабуги. Секунд через десять, над дорогой поднялся столб огня.
***
Решением руководства МВД, Абрамов был откомандирован в Елабугу. Убийство коммерсанта Груздева, эхом отозвалось в Казани. Представитель торгово-промышленной компании открыто заявил на заседании правительства республики, что бизнес в последнее время испытывает на себе открытое давление криминальных структур, которые, не считаясь ни с чем, пытаются диктовать свои условия игры. Если сказать честно, Виктору не хотелось ехать в Елабугу, где уже работала оперативная группа Управления по борьбе с организованной преступностью. Стояла поздняя осень, город выглядел каким-то унылым и неприветливым. Абрамов подъехал к милиции и вышел из машины. В дежурной комнате, уткнувшись носом в журнал учета происшествий, мирно дремал дежурный по отделу милиции. Виктор прошел мимо него и поднялся на второй этаж. Войдя в приемную начальника милиции, он не застал там никого.
«Мертвое царство», – подумал Абрамов и проследовал дальше по коридору. Спустившись вниз, он разбудил дремавшего дежурного и поинтересовался у него, где находится весь оперативный состав отдела.
– Сейчас у нас обед, товарищ подполковник.
Виктор невольно взглянул на часы, они показывали пятнадцать минут четвертого.
– Вот тебе пятнадцать минут, что бы ты разыскал весь оперативный состав во главе с Антоновым. Найти мне еще вашего нового заместителя по оперативной работе. Если не соберешь, ответишь по полной программе.
