bannerbannerbanner
Контрзащита

Александр Курзанцев
Контрзащита

Полная версия

Сколько длился этот бой? Вряд ли больше тридцати секунд. А адреналин стучит в висках бешено колотящимся сердцем. Но надо успокоиться, унять слишком частый пульс, потому что нам всем сейчас нужна ясная и холодная голова. Особенно мне как командиру группы.

Глубоко, но негромко вздохнув, я зорко прочесал окрестности и, больше не заметив ничего подозрительного, коротко хлопнул Генриха по наплечнику:

– Ну что, с боевым крещением тебя, курсант.

Парень сработал как надо, уничтожил две цели, да и вообще показал себя с самой лучшей стороны.

– Молодец, отлично стреляешь.

Жолондзевский поднял на меня глаза и почти по-детски доверчиво улыбнулся:

– Командир, у меня второе место на курсе по стрельбе, восемьдесят девять из ста.

Было видно, что моя похвала много для него значит. Я одобрительно кивнул:

– Давай и дальше так. А теперь… – Я ещё раз посмотрел туда, где, по моим прикидкам, должен был сидеть неизвестный стрелок. – Пойдёмте искать нашего застрельщика.

Когда навстречу нам вышел курсант лётного училища с крейсера, я почти не удивился. Парень оказался тем, кто ковырялся в ангаре у истребителей, и, когда всё началось, залез в кабину одной из учебных машин. Стартанул с агонизирующего корабля он почти сразу вслед за нами, мудро решив последовать моему примеру. Огонь по чужакам открыл больше от неожиданности, за что и был мной примерно отруган. Однако сильно Олегу, так звали летуна, по ушам ездить я не стал, научится ещё, коли жив останется.

«Птичку» свою он угробил при приземлении, просто уронив её в лес, что было, в общем-то, простительно, ну, лично на мой неискушённый в лётном деле взгляд. Больно уж внезапно для молодого курсанта тут завертелись дела, мог и замандражить, позабыв всё, чему учили. Но главное, сообразил засечь ориентиры на случай, если не сработает штатный аварийный маяк, чтобы потом долго не искать свой аппарат. А там, может, окажется, что и не сильно много нужно восстанавливать. Так, по крайней мере, я Олега успокаивал.

Осмотренные вблизи чужаки подтвердили свою полностью механическую природу, укрепив меня в мысли, что это только автономные передовые дозоры, их же хозяева ждут нас ещё впереди. И я махнул чуть разросшемуся отряду двигаться дальше.

Вновь стрельбу мы услышали уже на подходе к посёлку: резкий незнакомый стрёкот оружия чужаков перемежался беспорядочными автоматными очередями. Мы только-только успели укрыться за крайними поселковыми модулями, как на нас вынесло шатающегося десанта в закопчённой, изгвазданной броне. Сбив его подножкой, я рывком дёрнул парня в наше укрытие, а Герра с Жолондзевским открыли ураганный огонь по дроидам противника, наступавшим тому на пятки. Хорошо, их было не много. А то с без пяти минут инвалидом-псиоником и парой недоучившихся курсантов много не навоюешь… И я занялся спасённым.

М-да, словно кольнуло что-то, когда из прорези шлема на меня глянули большущие глаза с накрашенными ресницами. Знаки различия сержанта, эмблема наземных подразделений флота, короткая фамилия Седых на груди слева – всё это я выхватил за мгновение. Да, таких ресниц у парней, особенно на флоте, не бывает, а значит, глаза определённо принадлежат женщине, нет, даже весьма молодой девушке. Одно было плохо: эти глаза были пусты и безжизненны. Тяжёлое дыхание с хрипом вырывалось наружу, она безвольно сидела, прислонившись к камню, еле удерживая за рукоять валявшийся подле неё автомат.

Я скрипнул зубами, осознавая простую мысль: «Первый бой, мать их, как пить дать для неё это первый реальный бой, она же сейчас в полном ступоре». Надо срочно приводить её во вменяемое состояние, тут «или – или». Или переборешь себя, или сломаешься психологически. Я такое уже видел, там, на Кавказе. Так вот, она мне нужна боеспособной.

Зло оскалившись, я схватил её за кирасу и тряханул.

– Звание, имя! – Ещё раз тряханул. – Звание, имя! – Видя, что девушка не приходит в себя, долбанул ладонью по шлему, заставив голову мотнуться в сторону. – Звание, имя!

– Сержант Седых… – с запинкой проговорила она, фокусируя свой взгляд на мне.

Уже хорошо. Продолжая давить на вбиваемые инструкторами в учебке рефлексы, я всё рявкал:

– Я майор Комаров, спецназ Альянса. Сержант Седых, приказываю доложить обстановку!

– Мой взвод, та-щ майор…

Я про себя выматерился и снова рявкнул:

– Вы что, сержант, забыли, как докладывать?! Вы кто, солдат или студентка педучилища?

– Нет, не забыла. – Она наконец пришла в себя, я аж отшатнулся от волны накатившей на меня злобы и внутренне усмехнулся: злость такая здорово проясняет разум. – Двести двенадцатый пехотный батальон, та-щ майор. – Это «та-щ» она прошипела сквозь зубы. – В составе взвода обеспечивали охрану лабораторного комплекса ВНИМИ, были обстреляны неизвестным кораблём и последовавшим с него десантом. В связи с большими потерями и численным превосходством противника удержать оборону не представилось возможным.

– И вы бежали, – констатировал я.

Сержант с вызовом посмотрела на меня.

– Да. Мой взвод был уничтожен.

– Уверены? – прищурился я. – Уверены, что там не осталось живых, раненых?

Она промолчала.

– Напомните мне ещё раз, какова была ваша задача.

– Охрана лабораторного комплекса.

– Вы не смогли удержать оборону и бежали, пустив противника на охраняемую территорию, полную гражданских. – Мой голос был сух и холоден. – И значит, те, кто не успел укрыться, уничтожены. Уничтожены те, кого вы должны были защищать, сержант. Вы на сто процентов уверены, что те пара минут, которые бы вы ещё сдерживали противника, не стоили бы чьей-либо жизни? – Я почувствовал, как приблизились курсанты с псиоником. Пусть, им полезно послушать, розовые очки моментально спадают, и вся романтика армейской службы сдувается, как воздушный шарик. – Гипотетически вы, сержант, бросили раненых товарищей и не выполнили свой боевой долг. Подумайте, сержант, для чего вы пошли в пехоту?

– Отдадите меня под трибунал? – Она ещё пыталась язвить, но по побледневшему лицу было видно, с каким трудом ей это давалось.

– Нет. Не отдам. Но запомните раз и навсегда: воинский долг выше вашей жизни. – Я протянул руку: – А теперь вставайте. Этот бой ещё не закончен.

Посёлок чадил, вагончики были изрешечены выстрелами, в воздухе резко воняло жжёным пластиком, то там то здесь лежали тела. Седых, закусив губу, бросила на меня затравленный взгляд. Я подумал с мрачным ожесточением: «Смотри, смотри, кошмары мучить будут, но ты справишься – упрямая. И в следующий раз уже не побежишь». Всхлипнул один из курсантов. «И вы смотрите, и учитесь ненавидеть, а потом выкуйте из своей ненависти ледяной клинок, потому что если это война, то пощады в ней не будет никому».

Вдруг одно из тел начало шевелиться.

– Стой! – рявкнул я дёрнувшейся было к нему Седых.

«Что-то не то», – забилась в голове мысль, слишком уж неестественны движения. Да и то, что вставало, мало походило на человека. Искорёженное тело, какие-то металлические с виду наросты, светящиеся глаза… Это вряд ли можно причислить к роду человеческому, скорее – напичканный имплантами зомби. Вот только как неведомый противник успел это сделать за какие-то полчаса?

Но все вопросы потом. Сдёрнув с пояса гранату, я резко метнул её в скопление тел, встававших вслед за первым.

– Огонь, огонь!

Взрыв вывел группу из ступора. Застучали автоматные очереди. Почти подбежавшего ко мне зомби вдруг отбросило метров на десять. Оглянувшись, я увидел Габриэля. Ещё раз уверился, что псионика хороша в обороне. Примерившись, метнул ещё гранату. Хорошо, что с собой только наступательные, осколков не дают, а без гранат никак: похоже, почти весь посёлок к нам сбежался.

Пара взрывов прогремела справа: курсанты с Седых отсекли зашедших с боку, и я махнул Герре:

– Давай к ним.

Зомби-то, как я успел понять, псевдоорганические роботы с небольшим набором управляющих программ, да и опасны только вблизи, но их действительно было много, и уничтожить их трудно. Каждый внедрённый имплант, судя по всему, абсолютно самодостаточный механизм, поэтому даже оторванная от тела рука продолжала, подчиняясь генерируемым импульсам, дёргаться и извиваться. То, что в голову стрелять бесполезно, я понял сразу.

– Стрелять по ногам!

Двигательный аппарат-то остаётся тот же, и двигаются бывшие человеческие тела благодаря мышечным сокращениям, а стоит повредить, перешибить мышцы и связки ног, как зомби уже практически не опасен, а ползать они не умеют. Всё-таки чужаки, создавая управляющие программы для человеческих тел, возможность движения ползком не учли. С другой стороны, раз вообще смогли добиться результата, значит, к атаке готовились заранее.

А вызывавшие дрожь порождения изощрённого чужого разума всё лезли и лезли неорганизованной толпой. Похоже, сержант была права: укрыться из научного персонала комплекса не успел, наверное, никто. Рваные светло-голубые комбинезоны не оставляли сомнений в их принадлежности.

Помощь пришла откуда не ждали. Прямо в гущу прущих на нас тел на полном ходу влетел, сшибая клинообразным носом, «Циркон», развернулся, снеся пару жилых модулей, причесал длинной очередью из спаренного с орудием пулемёта зомби, буквально разрывая их крупнокалиберными пулями, и замер, угрожающе поводя стволом.

Устало прислонившись к вагончику и глядя на вымотанную боем группу, я стал разглядывать новейшую боевую машину, каким-то чудом оказавшуюся здесь.

Вот только бортовой номер «051»… и показавшаяся в боковом люке чумазая голова ещё одного моего курсанта, Миши Таранова, развеяла последние сомнения. Это была именно наша учебная машина с крейсера.

– Товарищ майор! – заорал он обрадованно, потом увидел Жолондзевского и ещё более обрадованно завопил: – Длинный! Живой!

Длинным Генриха прозывали за высокий рост и худобу. Я, правда, был не ниже, но, раздавшись в плечах и груди, шире был раза в полтора, что визуально скрадывало рост. Но ничего, Генрих наест мяса и будет как я.

 

– Ты один, Миш? – спросил я его, подходя.

– Не-а, – помотал он головой. – Двое нас. Ещё Серёга со второго взвода.

Заглянув внутрь машины, я увидел сосредоточенно сидящего за рычагами Серджио Ортегу, испанца, родом откуда-то из Каталонии. А Таранов принялся с жаром рассказывать вновь обретённому товарищу в лице Жолондзевского их похождения.

– Мы только-только успели в машину заскочить, как – бах! – и крыши нет, одни звёзды над головой. Срезало, да чисто так. Прямо в притирочку прошло, метр ниже – и мы бы без башни оказались. Я только «мама» и успел сказать, как нас выкинуло наружу. Ну всё, думаю, капец, хорошо ещё автоматика сработала: как только наружное давление упало, машину сразу загерметизировало. Благо сообразил, что мы в гравитационном колодце планеты уже, воткнул режим десантирования – и всё, дальше только держись.

– Миша, – прервал я переполненного впечатлениями курсанта, – как нас нашёл?

– Система «свой – чужой» сработала, подсветила вас, – незамедлительно ответил тот. – Связи-то нет, ни спутников над головой, ни местных, один белый шум, удачно, что вы всего в нескольких километрах оказались, сигнал смог пробиться.

– Так, – принял я решение, – группа, в десантное отделение. Курсант Таранов наводчиком, Ортега мехводом. На броне двигаться запрещаю. Люки в боевое положение. По местам!

«Ну всё, – подумал я, умещаясь в удобном командирском кресле, – „Циркон” со своим 135-мм орудием по огневой мощи танк переплюнет. Тут главное – особо не высовываться, а для рейда по тылам противника лучше машинки и не придумаешь».

Под бронёй с активированным силовым щитом я почувствовал себя намного увереннее. «Циркон» всё-таки умная голова придумала. БМД и плавающая, и летающая, всяко лучше «Пустыни». Органы управления напоминали мне «Малютку»: ПТУР на базе БРДМ моего времени. Широкий визор с нанесённой шкалой упреждения и прицеливания, слева – жёстко закреплённая ручка типа «скоба» со спусковой кнопкой, а справа – рукоять с кноппелем под большой палец, которым осуществляется наведение орудия. А что, удобно. Наводчик всегда держится обеими руками, что при стрельбе с ходу очень полезно, работают только большие пальцы обеих рук, а приемлемо освоить кноппель хватает пары часов на тренажёре.

– Миша, – проверив данные со сканеров, свесился я вправо к курсанту за орудийным пультом, – какой боекомплект?

– К орудию тридцать выстрелов, пулемёт – около семисот.

– Гут. – Я толкнул Серджио в плечо, привлекая внимание: – Отметки наших видишь? Километрах в двух на северо-запад.

– Да!

– Давай резво туда, но только без фанатизма, не угробь нас ненароком.

– Есть, командир!

Басовито загудел электропривод колёс, каменная крошка, словно шрапнель, сыпанула по вагончикам, а я вперил взор в экраны. У командира несколько задач: задавать направление движения, засекать цели и давать целеуказание наводчику. На шести экранах мне выводились данные радара, датчики органики-неорганики, круговой обзор с переключением режимов тепловизора и ноктовизора и ещё куча всего – красота!

– Цель на два часа…

Не успел я договорить, как взвыли сервомоторы орудийной башенки. Бам-м! Всё, нет чужих. Мельком отметил: «Трое – патруль».

– На девять…

Бам-м! И следом ударила пулемётная очередь, добивая оставшихся.

Тут выскочили на каменистую проплешину в редколесье. Пулемётная строчка перечеркнула двух чёрных дроидов, и мы остановились подле раскрытой спасательной капсулы. Похоже, одной из тех, на которых эвакуировался экипаж «Новосибирска».

Выбравшаяся наружу Седых с курсантами, проверив её, отрицательно покачала головой. Напряжённый голос по тактической связи произнёс:

– Пусто, ни живых ни мёртвых.

– Ладно. Помимо лабораторного комплекса поблизости есть ещё что?

– Только сортировочный пункт, а оттуда монорельс до астропорта.

– Далеко?

– Километров десять, или чуть больше.

– Тогда туда!

Мы круто развернулись и рванули в указанном направлении, там могли быть местные, может, даже кто-то из остатков охранного взвода. Трясясь на ухабах – не будь пристёгнутым, давно башкой все мониторы пораздолбал бы, – я пытался слушать Седых, втолковывающую мне о сортировке.

– Там справа, вдоль монорельса, технологическая дорога, сервисники по ней ездят, на броне вполне пройдём. До астропорта недолго, полчаса – и выйдем к платформам, но дальше только ножками, хотя, если хорошо подпрыгнуть, с ходу можем и на платформу заскочить.

Я покивал. Взбодрившаяся в боевой машине сержант, похоже, уже свято уверовала, что мы рванём до самого астропорта выбивать оттуда наглых захватчиков. Вот только мне такой одиночный рейд прямо под дула целой эскадры никуда не упирался. Обрывать девушку, однако, я не стал, боевой дух – тоже дело важное, но попридержать коней всё же приготовился.

Показалась сортировочная с тонкой серебристой ниткой монорельса.

– Гляди! Что это?! Какой огромный! – чуть ли не хором завопила моя банда, увидев торчащую над астропортом чужеродную махину.

Громада же линкора чужих плавно оторвалась от земли и, набирая скорость, скрылась в плотных красноватых облаках, а вслед за ним и пятёрка силуэтов поменьше.

«Всё, приехали», – подумал я. Вражеское вторжение окончилось так же внезапно, как и началось. Машинально осмотрев визором здания и склады на сортировке, я увидел медленно бродящих технозомби, которые казались более заторможенными, чем виденные нами ранее. Похоже, ещё пара часов – и их тела окончательно перестанут функционировать, уже не представляя опасности. Всё-таки это, вероятно, оружие первого удара.

– Таранов, противника уничтожить, – отдал я короткий приказ, право выбора очерёдности целей доверив курсанту, и хладнокровно отметил, как несколькими выстрелами зомби смело с нашего пути.

– Ортега, Таранов – в машине, остальные за мной.

Выбравшись из бээмдэшки, соблюдая осторожность – помимо зомби, нас могли ждать и другие сюрпризы, двинулись к платформе. И вдруг вдалеке сверкнуло, вспухло грязно-серое облако дыма.

– Они взорвали астропорт! – охнула сержант.

Секунд через пять до нас докатилась сейсмическая волна, а ещё через десять дошёл чуть раскатистый гром, похоже, подорвали несколько зарядов одновременно.

«Вот и конец», – устало опустил я пистолет и сел на камень. Уже можно не гнать коней, чужаков нет, тем более, кроме их дроидов и технозомби, мы никого больше не видели, так и не установив хотя бы примерную видовую принадлежность противника. Через пару суток сюда, скорее всего, заявится «папаша» – командующий русским сегментом флота Альянса адмирал Фёдоров и отвесит всем звиздюлей за просранные полимеры. Осталось только дождаться пару взводов местного гарнизона, чтобы до прилёта с адмиралом следственной группы военной прокуратуры всё тщательно оцепить.

Ещё бы знать, что с остальными курсантами да с экипажем крейсера и куда девать прибившихся к группе сержанта с летуном? Вопросы, вопросы…

Жолондзевского с другими курсантами распирало, хотя той щенячьей задорности уже не было, я ловил пару раз его серьёзный и задумчивый взгляд. Со временем будет хорошим командиром и, похоже, не успокоится, пока не пробьётся в подразделения спецназа флота.

А вот Герра, разлёгшийся на тёплой броне БМД, был, как всегда, безэмоционален и молчалив, словно наши покатушки и бой в посёлке его совсем не взволновали. Ну да, я вообще не понимаю, как можно жить с практически постоянной головной болью. Ещё в той жизни дед мне рассказывал о своём товарище, который вернулся с Великой Отечественной со страшнейшей головной болью после контузии. Как жил и работал – вообще непонятно. Тридцать лет держался на силе воли, но в итоге не выдержал и повесился. А в записке написал: «Простите, товарищи, не считайте меня дезертиром, но я так больше не могу». Так что единственное, что я мог, так это лишний раз не дёргать Габриэля, оставляя его отдыхать.

Вернувшись в командирское кресло «Циркона», я снова попытался связаться хоть с кем-то, но, похоже, уцелевшие спутники ещё не успели выйти на орбиту над нами, оставляя нас без связи с внешним миром.

– Ну нет, я вернусь! Обязательно вернусь! – прошептал я, рефлекторно сжимая кулаки.

Потряс головой, отгоняя дурные мысли. Пора разложить всё по полочкам, как учили, и первой в очереди стояла оценка оперативной обстановки. Целью атаки были астро-порт, сортировочная и лабораторный комплекс. Чем-то эти три пункта были связаны. Но чем?

Откинувшись в кресле, я так и этак мысленно вертел ситуацию в мозгу, что-то мешало сложиться цельной картинке, чего-то не хватало, какой-то маленькой детали, шестерёнки, из-за которой никак не хотел заработать весь механизм.

Мои размышления прервало лёгкое покашливание. Повернув голову, я увидел заглядывающую в боевое отделение сержанта.

– Да?

– Товарищ майор, разрешите поговорить?

– Заходи, сержант.

Седых вошла, захлопнув за собой бронированный люк. Села в кресле наводчика, разворачиваясь ко мне, сняла шлем, откидывая слегка спутанные волосы, и взглянула на меня чуть исподлобья. Замялась, словно подбирая слова, а я невольно окинул всю её взглядом, заново оценивая, но уже не как солдата, а как женщину. Раньше как-то не до того было, вся эта беготня, стрельба, да и кирасы что на мужиков, что на женщин оборонка клепает абсолютно одинаковые, так что отличить девушку в броне от щуплого солдатика сложновато.

Что могу сказать: хороша, чертовка, приятные черты лица, не длинные – по-моему, это называется каре – тёмные волосы, пронзительные, зацепившие меня ещё в первый раз карие глаза. Я постарался скрыть свой интерес, отводя взгляд, но, несмотря на все возводимые психологические барьеры, шальная мысль узнать, какое у неё под бронёй тело, у меня проскочила. Не знаю, расшифровала ли она те взгляды, которые я бросал на неё, но, не поднимая головы, сержант глухо заговорила:

– Товарищ майор…

Я остановил её, покачав головой:

– В неформальной обстановке разрешаю обращаться просто по имени – Влад.

Она кивнула:

– Влад, я пришла поговорить о том… что произошло в посёлке.

Я открыл было рот сказать, что всё понимаю и в этом нет необходимости, но, натолкнувшись на её взгляд, промолчал, отчитывая себя за чуть было не совершённую ошибку. У неё был первый бой, она потеряла весь свой взвод, чудом выжила. А ещё повисший на ней груз жизней не меньше сотни гражданских, которых она должна была защищать… не одна, но всё же. Вот с кем ей сейчас об этом поговорить, как не со мной, пусть временным, но её командиром. А любой грамотный командир должен быть хорошим психологом, но не кабинетным, а больше интуитивным, полевым психологом, что приходит с опытом. Нельзя научиться читать человеческие души по книжкам. Вот поэтому я промолчал и стал внимательно слушать.

– В общем, я тогда разозлилась очень. А ещё во мне была обида, мне казалось, что я выжила чудом, а вы… Мне казалось, что то, что я выжила, вас взбесило, словно я должна была умереть, и это было несправедливо, ведь всех остальных убило, а я осталась одна, совсем одна, а вокруг была смерть…

Она изливала душу, выговариваясь, а я с каждым словом мрачнел. И что мне ей ответить? Она, конечно, молодец; солдат после первого боя, да ещё такого, бывало и сильнее ломало. А она ничего, держится, гнётся, но не ломается. Но женщина на войне, вот так, в первых рядах… Мне с моим опытом двадцатого века это до сих пор было очень тяжело воспринимать. А она продолжала:

– Но потом, когда я увидела уничтоженный посёлок и трупы, везде трупы, мне хотелось заплакать, ведь я знала почти всех… А потом, когда они стали подниматься и нападать на нас и я стреляла в них, то думала, что свихнусь, так это было страшно, ужасно, нелепо, я не знаю, как это сказать… И самое страшное: а вдруг, действительно, продержись я чуть дольше, задержи чужаков хоть на несколько минут – и кто-то из них сумел бы спастись… Тогда я поняла, что ты мне говорил, Влад, и я не знаю, как с этим жить дальше.

Она подняла на меня взгляд полный отчаяния. Такой, что мне захотелось пожалеть её, прижать к груди, как маленькую девочку, успокаивающе гладя по голове. И я понял, что смириться с женщинами в своём подразделении я, наверное, не смогу никогда, потому что к своим солдатам я не имею права испытывать таких чувств. Всё, что угодно, – понимание, сочувствие, но только не жалость.

Интерлюдия 1

Крейсер «Варшава», ВБА[1] «Дальний-1»

 

Вопреки традиции, адмиральский вымпел был поднят не на линкоре «Союз», головном линкоре серии, флагмане русского флота, а на крейсере «Варшава», где и был оборудован мобильный пункт управления флотом. Начальник 3-й разведывательной флотилии флота контр-адмирал Старинов подошёл к задумчиво разглядывающему интерактивную тактическую схему командующему.

– Товарищ адмирал, пришёл рапорт с Новой Земли.

– Без чинов, Пётр Михайлович.

Старинов непроизвольно поморщился, но кивнул:

– Хорошо, Владимир Александрович.

А Фёдоров, глядя на главу разведки флота, скривившегося как от лимона, развеселился:

– Что, прочитал уже про себя? Я, признаться, друг мой, долго хохотал. Прости, Господи, эти СМИ, не ведают, что пишут.

Старинов только буркнул что-то непечатное, меняясь в лице. А ситуация, в общем-то, была презабавная. А дело было в невежестве писак из ААК, которых объединённое командование пригнало в образцово-показательное подразделение флота. И всё бы ничего, но Старинова, отдавая дань уважения его опыту и навыкам, многие, даже вышестоящие по званию, называли по имени-отчеству – Пётр Михайлович. Пожалуй, из флотских он был одним из самых опытных офицеров, участник нескольких вооружённых конфликтов, так же как и Фёдоров. Но если Фёдоров оставался в душе больше офицером спецназа, собаку съевшим на проведении десантных операций, то Старинов был флотоводцем до мозга костей. Некоторые его тактические схемы действий соединений флота в прорыве и в обороне, подтверждённые, между прочим, реальными боями, преподавались в Академии Генштаба как образец эффективности и грамотного тактического планирования. Но кого-то из сопровождавших делегацию угораздило отрекомендовать Старинова именно по имени-отчеству, как одного из лучших офицеров флота. А у журналистов не хватило то ли ума, то ли сообразительности уточнить этот вопрос в кадровой службе, и по всем сетям контр-адмирал пошёл под фамилией Михайлович. Вот это Фёдорова и веселило, а Старинова приводило в бешенство.

– Вот, Пётр Михайлович, придётся теперь фамилию в паспорте менять.

– Ну, хоть не имя, и на том спасибо. Как они русские имена коверкают, так страшно становится. В одном из их фильмов бедную девочку назвали Петрова. Петрова Фоссиль. Это же бред!

Рассмеявшись, адмирал участливо похлопал по плечу возмущённого Старинова.

– Прости, мой друг, ладно? – Взмахом руки убрав тактическую схему, Фёдоров сел в одно из кресел, жестом предлагая контр-адмиралу садиться в соседнее. – Рассказывай.

Включив планшет, Старинов перебросил на голоэкран несколько снимков огромного, необычной формы корабля.

– Это фотографии неизвестного линкора, атаковавшего Новую Землю. Было ещё несколько десантных кораблей, но в прорыве обороны они не участвовали. Два крейсера прикрытия уничтожены, бывший там же учебно-боевой крейсер «Новосибирск» смог опуститься на поверхность, но восстановлению не подлежит, дешевле новый построить. Уничтожено до трети спутников орбитальной обороны, причём, со слов командующего гарнизоном, орбитальная группировка практически не смогла оказать какое-либо существенное противодействие. Этот линкор продавил оборону, не снижая скорости. По непроверенным данным, каждому из наших кораблей хватило по одному попаданию.

Адмирал покачал головой:

– Чтобы вот так, походя, развалить пусть устаревшие, но всё же крейсеры… Что им было нужно, сведений нет?

– Десант чужаков накрыл лабораторный комплекс ВНИМИ и астропорт с сортировочным комплексом. Есть подозрение, что это как-то связано с тематикой проводимых там исследований. – Старинов развернул ещё несколько снимков разрушенного астропорта. – Астропорт был уничтожен несколькими взрывами сразу после взлёта эскадры чужих.

Разглядывая расплывчатые обводы снятого издалека корабля противника, Фёдоров словно постарел на несколько лет, чётче прорезались морщины, на лице проступила печать усталости. Он потёр виски и хмуро посмотрел на Старинова.

– Как думаешь, кто это и сколько у них таких кораблей?

– Не знаю. Мало данных. Но кто поручится, что это не проба наших сил? Даже один такой корабль с треском ломает всю нашу военную доктрину. До подхода ударной группировки флота нам просто нечего ему противопоставить.

– Чужаки, чужаки… Откуда они вообще вылезли? – Не в силах усидеть, Фёдоров поднялся с кресла и почти вплотную подошёл к голоэкрану, разглядывая очертания линкора. – А если это война? Если это обкатка боевых возможностей нового корабля перед вторжением? – Адмирал наклонился к интеркому: – Флоту – двухчасовая готовность. Эскорту – готовность к прыжку. – Обернулся к Старинову: – Я с эскортом иду на Новую Землю, твоя задача – организация разведки. Прочеши все системы, где могут быть секретные форпосты чужаков: базы обеспечения, места концентрации ударных группировок, информация – вот что нам нужно сейчас как воздух.

Контр-адмирал кивнул, а командующий продолжил:

– Режим секретности не снимать. Мне сначала нужна чёткая оценка на месте. А дальше разберёмся. Все данные по чужаку шифровкой в объединённое командование. – На прощание Фёдоров обнял старого друга: – Знаешь ведь: надеясь на лучшее, готовься к худшему. Что ж, будем готовиться и надеяться.

1В Б А – военная база Альянса.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru