Александр Иванович Вовк
Слава КВКИУ!
А исследования, чьими-то усилиями остающиеся в тени, показывают, что именно в Красной Армии процент обслуги, не принимавшей участия в атаках, был значительно выше, чем в вермахте. У них почти все воевали с оружием в руках, а в любой нашей дивизии две трети штыков почему-то постоянно во втором эшелоне ждали, когда первый эшелон перебьют!
У немцев если была дивизия, так она вся до последнего солдата сражалась, а у нас из такой же дивизии две трети бог знает, где и чем занимались! Возможно, нужным делом, но ведь не стреляли, не шли в атаку, вырывая огнем и натиском своих тел победу. Потому ударная мощь немецкой дивизии была выше, даже при формальном равенстве с нашей дивизией по численности личного состава. А в штабах соотношение сил по количеству дивизий подсчитывали! От кого это зависело? Сами догадаетесь?
Я понимаю, что обязан привести разгромные примеры несправедливостей военной поры. То есть, назвать тех, кто лишь числился фронтовиком, кто увешан боевыми наградами, но трудно объяснить, за что он их получил. Но разве я говорю об одном или другом человеке? Моя тема значительно шире! Отдельные люди стали хитрить потому, что это можно было делать в разное время и во многих местах. Проблема носит или носила массовый характер.
Хотя я могу кое-кого назвать конкретно, да и то, не теперь. Во-первых, правильнее было бы назвать всех, но мне-то это не по силам! Понадобится колоссальный объем расследования! Во-вторых, просто перечислить тех людей, это же недопустимо мало. Мне же все обвинения придётся обосновывать! А для одного человека такой объем работы непосилен.
Но я рад и тому, что хотя бы обратил внимание на проблему. Надеюсь, это станет зёрнышком, которое когда-то прорастёт и принесёт полезные плоды. А мы, возможно, хоть когда-то научимся различать истинных фронтовиков и тех, которые не вправе фронтовиками называться.
Чтобы легче было начинать такую работу в отношении генералов и офицеров, рекомендую книги Юрия Игнатьевича Мухина «Если бы не генералы!» и «Отцы командиры». В них много конкретных персонажей, детальные расследования и обвинения, которым я доверяю.
Мне только теперь вспомнился известный многим людям писатель, журналист, киносценарист, военный корреспондент и общественный деятель, двадцать лет работавший главным редактором популярнейшего журнала для молодёжи «Юность», Борис Николаевич Полевой (настоящая фамилия – Кампов). Он автор многих книг, в том числе, и крупных романов, интересных, патриотичных, но почему-то никто из читателей не может вспомнить ни одной из этих книг, кроме как, «Повесть о настоящем человеке». Никто их, видимо, не читал и не читает. Или я нахожусь в среде, в которой случайно так получилось?
Впрочем, дело не в книгах. Вспомнился он как человек, увешанный боевыми орденами, которые не заслужил.
Как и большинство писателей, Борис Полевой всю войну был на фронте. Не воевал, а был! Был где-то рядом с фронтом. По крайней мере, в глаза врагу ни разу не смотрел и ни одного врага не убил, тем не менее, был награждён пятью боевыми орденами: Орденом Красной звезды, двумя орденами Отечественной войны второй степени и двумя орденами Красного Знамени! Редкий набор столь высоких наград даже для самых заслуженных фронтовиков!
Как же так?! Алексея Маресьева, о подвиге которого Борис Полевой написал так, что сам прославился навеки и был за это награжден и премирован Сталинской премией, да, самого Маресьева за его высочайшее мужество никто не наградил. Маресьева представили к званию Героя Советского Союза уже потом, когда он, преодолевая свою физическую непригодность к управлению самолётом и упрямое сопротивление командиров, не разрешавшим ему летать, стал без ног воевать и сбивать вражеские самолёты.
А вот Борис Полевой, всего-то описавший подвиг Маресьева, да еще с лихими придумками, даже фамилию исказил, сделался широко известным. Потому и увешан орденами. В послевоенное время он к своим боевым наградам добавил ещё шесть орденов и Золотую звезду Героя Социалистического труда… Не берусь судить, за что, но не очень-то понятно? За что на него пролился ливень наград и премий? Как-то не очень это соотносится с его земными делами. Чтобы столько наград получить, будучи чиновником, нужно было, по крайней мере, в одиночку коммунизм в стране построить!
Нет? Возможно, я не совсем беспристрастен?
И всё же, более всего меня удивляет, что его награждали именно боевыми орденами! Боевыми! Ну, литературные премии присуждали, это понятно – были литературные достижения. Но боевые ордена следовало давать истинным и обязательно воевавшим героям, а не героям пера!
Возможно, кто-то не знает, но ордена в СССР не раздавали с высокого плеча, кому что достанется, а имелись определенные законом статуты, которые чётко оговаривали, за что и чем награждать.
Так, например, орден Красного Знамени, которым Борис Полевой награждён дважды, является очень высокой боевой наградой. Это первый орден, учрежденный Советским правительством. Длительное время он оставался единственным орденом.
Как это ни скучно покажется кому-то, но следует узнать некоторые формальности. Статут ордена Красного Знамени гласит, что им награждаются не все подряд, кто понравился, но только:
военнослужащие армии и флота, пограничных и внутренних войск, сотрудники органов Комитета государственной безопасности СССР и другие граждане… (КГБ сюда внесли уже после войны; до нее и в ходе войны государственной безопасностью занимался НКВД – народный комиссариат внутренних дел).
Награждение производится (цитирую документ):
за особо значительные подвиги, совершенные в боевой обстановке с явной опасностью для жизни;
за выдающееся руководство боевыми операциями воинских частей, соединений, объединений и проявленные при этом храбрость и мужество;
за особое мужество и отвагу, проявленные при выполнении специального задания;
за особую отвагу и храбрость, проявленные при обеспечении государственной безопасности страны, неприкосновенности государственной границы СССР в условиях, сопряженных с риском для жизни;
за успешные боевые действия воинских частей, военных кораблей, соединений и объединений, которые, несмотря на упорное сопротивление противника, на потери и другие неблагоприятные условия, одержали победу над противником и нанесли ему крупное поражение либо способствовали успеху наших войск в выполнении крупной боевой операции.
Ну и расскажите мне об указанных в статуте ордена подвигах Бориса Полевого? Где его особо значительные подвиги? Где особое мужество и отвага? Где условия, сопряженные с риском для жизни?
Ничего этого не было у него и в помине, а ордена, именно, боевые ордена, – налицо! Как же так? Может, он какой-то чересчур секретный герой? Такие случаи бывают, но вряд ли он к ним причастен.
Если теперь поглядеть в статут ордена Отечественной войны второй степени, их у него тоже было два, то там условия награждения еще более конкретные и никак не подпадают под «подвиги» Бориса Полевого.
Этим орденом награждается тот:
кто сбил в воздушном бою, входя в состав экипажа: тяжелобомбардировочной авиации – три самолёта; дальнебомбардировочной авиации – четыре самолёта; ближнебомбардировочной авиации – шесть самолётов; штурмовой авиации – два самолёта; истребительной авиации – два самолёта;
кто совершил, входя в состав экипажа: тяжелобомбардировочной авиации – 15 успешных боевых вылетов; дальнебомбардировочной авиации – 20 успешных боевых вылетов; ближнебомбардировочной авиации – 25 успешных боевых вылетов; штурмовой авиации – 20 успешных боевых вылетов; истребительной авиации – 50 успешных боевых вылетов; дальнеразведывательной авиации – 20 успешных боевых вылетов; ближнеразведывательной авиации – 25 успешных боевых вылетов; корректировочной авиации – 10 успешных боевых вылетов; авиации связи – 50; транспортной авиации – 50 успешных боевых вылетов с посадкой на своей территории и 10 успешных боевых вылетов с посадкой на территории, занятой противником;
кто сумел восстановить, освоить и использовать захваченный трофейный самолёт в боевых условиях;
кто артиллерийским огнём лично уничтожил тяжёлый или средний или два лёгких танка, или в составе орудия – два тяжелых или средних танка или три лёгких танка противника;
и далее так же конкретно. Очень-очень конкретно! Потому вполне обоснован вопрос:
«А где танки и самолеты, уничтоженные Борисом Полевым? Где вылеты, за которые, даже не оговаривая их результаты, экипажи награждали орденами, поскольку сам по себе вылет становился подвигом?»
Писать романы – это «подвиги» всё-таки иные, нежели реально за Родину жизнью рисковать! Я не имею в виду, что романы Бориса Полевого не воодушевляли воинов на подвиги. Это тоже было важно и нужно, но как оно соотносится с конкретным статутом полученных им в награду боевых орденов?
Тем не менее, когда Борис Полевой выходил на люди с множеством боевых орденов, его ведь принимали за истинного героя! Его считали тем самым, который более других фронтовиков обладал особым мужеством и отвагой, рисковал своей жизнью, совершал боевые вылеты, сбивал самолеты противника, уничтожал его танки и живую силу и при этом остался живым!
Его считали истинным героем! И очень сильно ошибались! Потому своё уважение, признание и любовь люди дарили не тем, кто это действительно заслужил.
Мне могут возразить, что он же не сам себя награждал! Это его награждали! Большие начальники наградные документы подписывали! Значит, считали, что достоин!
Пусть так! Но разве можно так обходиться со статутом орденов? Это же закон о правомочности награждения. Почему бы Бориса Полевого, также нарушив статут, не наградить орденом Мать-героиня первой степени? У нас ведь, как выяснилось, всякое незаконное действие вполне допускается! Или это не так?
32
К сожалению, мне известно немало весьма обидных для соотечественников случаев, когда истинных героев упорно не награждали раз от разу, несмотря на представления к наградам, законным образом обоснованные их командирами, зато кто-то совсем уж легко получал боевые награды каким-то странным образом. Тот же Борис Полевой.
Потому-то во мне давно живёт подозрение, а может во время войны в наградном отделе работали враги? Судя по многим результатам такой работы, у них были свои утонченные методы унижения истинно заслуженных фронтовиков.
Знаю, что могут возразить. Мол, не одинок Борис Полевой! Так и я о том же!
И сам могу подсказать «такого же». Например, Константин Симонов! Он тоже имел много боевых наград, хотя, как и Борис Полевой в войну непосредственно не воевал, а служил военным корреспондентом. Но из всех орденов, полученных Симоновым, а их семь, только орден Красного Знамени получен во время войны.
И ведь было за что! Достаточно узнать боевой путь Симонова. Особенно героическим он был, на мой взгляд, в самом начале войны, в самом неопределенном, самом тяжелом, самом страшном и непонятном времени, когда всюду была паника, страх, непонимание обстановки. В это время Симонов под непрерывными бомбардировками, обстрелами, окружениями выполнял свою работу, хотя не знал, существует ли его редакция после всего того, что случилось. Его офицер НКВД даже за шпиона принял и собирался по законам военного времени расстрелять на месте. Спастись помог почти невероятный случай.
Чего стоит лишь один боевой поход Симонова на подводной лодке Л-4 «Гарибальдиец», выполнявшей самое настоящее боевое задание у берегов Румынии!
Командир лодки отказался давать Симонову интервью: «Знаю я вас! Напишете всяких небылиц! Это своими глазами надо видеть! Это надо самому пережить, чтобы понимать!»
Думал, что тем самым отшил Симонова, но тот пошёл в боевой поход на равных. Задыхался со всеми! Рисковал жизнью со всеми! И заслужил уважение командира лодки. То есть, был признан своим! Признан человеком, которого по его делам можно считать настоящим фронтовиком, а не тем, кто пишет рядом с фронтом! Кстати, разрешение на поход Симонова у командования флота пришлось буквально выбивать. Другой бы воспользовался отказом, сказав бы командиру лодки:
– Вот видите! Я-то хотел, да не пускают!
Но тогда это был бы уже не Симонов!
Ещё два ордена Отечественной войны первой степени Симонову были вручены уже после войны, но сразу после неё. В мае и сентябре 45-го. Уже за работу в редакциях фронтовых газет, как было и у Бориса Полевого. Но всё же Симонов – есть Симонов. Он везде на равных был там и с теми, о ком писал! В подтверждение этого в одном из представлений на награждение орденом так и записано: «…за написание серии очерков о бойцах частей 4-го Украинского фронта и 1-го Чехословацкого корпуса, и за нахождение во время боев на наблюдательных пунктах командиров 101-го и 126-го стрелкового корпуса и в частях 1-го Чехословацкого корпуса в период наступательных боев».
Так же он вёл себя и на другой войне, на Халхин-Голе в 1939 году, куда был послан в первую командировку в места боевых действий. Уже на месте, получив ориентировку от редактора местной дивизионной газеты, он уехал в монгольскую степь и пропал. В общем-то, его уже посчитали погибшим, но вернулся, хотя и с большим опозданием. Не на пироги, чай, ездил! Везде он ходил, буквально на самом острие, на самом краю!
Надо мной посмеются: «И чем же отличается твой Симонов от Полевого? Такой же военный корреспондент!»
Хотя бы тем отличался, что Симонов на фронте работал настолько рисково, что можно только удивляться, как он выжил! Повезло! А Полевой, да простят моё кощунство люди, выжил бы обязательно. Разве это не боевой героизм на фронте? Разве Симонов не больший фронтовик, нежели Полевой?!
Но всё равно – к наградному отделу у меня много вопросов, неудобных для него.
33
Да уж, напрасно проговорился о немцах наш бравый преподаватель, наш боевой полковник! Случайно, но ведь проговорился! Сам-то он был, конечно же, из тех, кто о своей оговорке и не подумал, и не пожалел. Или сам не понял, что сказал?
Судя по профилю его кафедры (кафедра марксизма-ленинизма), если он и воевал, то в качестве политработника. А эта категория офицеров и особенно генералов на фронте являлась особой кастой, которая больше говорила, нежели делала, и уж более писала и говорила, нежели воевала. Были и исключения, но не сейчас о них. Потому они и исключения, что отличаясь от обычного порядка, оказываются весьма редкими.
Истинная правда об отечественной войне в том и состоит, что непомерно огромной кровью далась нам та необходимая и тяжелая победа над врагом, наметившим полностью истребить наш народ! И для победы пролил тогда своей крови народ, увеличив и без того неизмеримое своё горе, значительно больше, нежели требовалось! Очень уж часто генералы транжирили кровь народную напрасно, а страшную правду о делах своих они от народа после войны засекретили. Более того, прикрыли свои некрасивые «подвиги» множеством незаслуженных наград.
Сегодня люди видят не дела ветеранов, они видят лишь награды! Вот и судят по ним, что герой пред ними! А кое-кого из тех героев судить бы следовало. Но народ от справедливой идеи уводят в сторону! «Не дай-то бог, вражда начнется!» Куда проще всех изменников и трусов простить, даже наградить, но ни в чём не разбираться!
Именно в том, по разумению простых, но не глупых солдат и была та самая жуковщина! На фронте кровь народная рекой лилась, отнимая жизни ни за что, и никто не отвечал! Всё списывалось на тяжелые времена, на тяжёлую борьбу с проклятыми фашистами.
После войны жуковщина многим была знакома и понятна. Да и я к тому времени немало узнал от фронтовиков того, о чём в наших газетах никогда не писали! И не только не писали, но и молчали, как полагалось. Молчали, поскольку правда очень не приветствовалась. Мол, пора о страшном забывать! Нельзя же людям всегда о войне помнить, так и руки опустятся! А работать-то надо! Надо работать, чтобы жить!
Как будто всё правильно. Но кто и когда нам объяснит, почему немецкие офицеры и генералы питались по общей норме из одного котла со своими солдатами? А к нашим выходцам из народа, если они в звании полковник и выше, приставляли отдельного повара!
А ведь из тех поваров можно было не один полк сформировать, который бы с оружием в руках защищал Родину, а не прислуживал «красным командирам из народа».
И ещё! Судя по всему, немецким генералам их офицерская честь не позволяла на фронте под бочком содержать полевых жен или любовниц.
Не знаю, может, у них так выходило лишь потому, что немецкие генералы и офицеры оказались слишком далеки от своего народа? Или они по недомыслию полагали, будто на фронте все силы следует отдавать для победы над врагом, а не для всяческих утех?
Бог им судья, этим непонятливым немцам! Но наши-то, молодцы! Всё себе позволяли! И у всех на виду! И как нам их не понять! У них ведь жизнь одна!
И сколько их на фронте было, таких же морально и нравственно уродливых красных командиров? Всех и не счесть, как не счесть и суммарный вред от них! Но везде считалось, будто они – выходцы из народа! Стало быть, все тяжести своего народа чувствуют! Вместе с народом страдают! Кровь людскую берегут, ибо без неё нет жизни!
Даже интересно – из какого только народа тех выходцев призывали? Не похоже, что из нашего?
34
Скажу честно, очень не хотелось мне старое дерьмо ворошить! Но ведь всё оно – только продолжение воспоминаний о командирах, об их истинной сути! Как же не отдать им должное, не разобравшись в этой сути? Кого-то обязательно помяну добрым словом, пусть и с опозданием, кого-то – словом иным.
Но, вспоминая настоящую войну, придётся плясать от печки, выявляя ту самую «жуковщину». Чтобы не путали истинных героев с приспособленцами и негодяями. И чтобы большие начальники задумались, почему многое тогда делалось не для победы, а вопреки ей! И совсем не по глупости, значит, умышленно. Кто-то специально культивировал предательство. Потому и столько погибших. Особенно, в самом начале войны. Это трагическое для нас начало и было, как раз, следствием невиданного по размерам предательства генералов.
Наркомат внутренних дел сразу после войны это успешно выяснял. Виновные в пособничестве и измене попадали под суд и получали сроки. Но до суда доходили лишь сравнительно мелкие сошки. Да и такую практику восстановления справедливости по мере удаления от войны решили упразднить! То ли для общего спокойствия, то ли для спокойствия прятавшихся где-то пособников.
А деятельность наших генералов-пораженцев после победы в войне так и остались в тени. И даже оказалась под надёжным прикрытием тех виновников трагического начала войны, которые потом заняли высоченные посты, прославились и потому могли уже легко менять официальное представление о прошедшей войне. Могли кое-что затушёвывать, а кое-что, напротив, выпячивать для привлечения общественного внимания или его дезинформации. Особенно просто это делалось через художественную литературу, генеральские мемуары и кинематограф.
На вершине пирамиды, с которой велось наблюдение за «правильностью понимания войны», уверенно держался маршал Жуков. Тот самый, который в значительной степени и повинен в страшных поражениях Красной Армии в начале войны, ибо сам их, видимо, и организовывал, а потом постарался всё свалить на мертвого Сталина! Думаю, что и Павлов, и Кирпонос, и множество других генералов должностями пониже именно с согласия Жукова открывали вермахту все пути-дороги вглубь страны. Слышал я, будто без его рецензии, правки или рекомендации никакие книги о войне, даже мемуары, в свет не выходили. Разумеется, всё, неугодное Жукову, из истории войны вычёркивалось, но кое-что надуманное, но его прославляющее, приписывалось! Я ничего не придумываю. Например, в последних грехах его после войны открыто обвиняли Конев и Рокоссовский.
Неплохо Жукову помогали в этом деле и остальные маршалы, прикрывая друг друга и искажая былую реальность в своих интересах. Одна лишь постыдная сдача Севастополя чего стоит! Правду о предательстве рядовых защитников города всеми командующими и командирами, всеми политработниками и старшими офицерами, которые удрали на большую землю, спасая свои шкуры, потом выдали за непревзойдённый героизм всех!
Почему всех? Если командование проявило трусость и оказалось предателями, а героями были только солдаты и матросы, сражавшиеся за город, пока оставались живы!
После победы правда войны, ее невидимая многим суть, умышленно подменялась героизацией самой войны. Выходило некое приключение, а не война. Настоящая правда столь чудовищного явления как война была задвинута на дальний план. И это процесс, на первый взгляд, был даже полезен для воспитания патриотизма, но в действительности – крайне вредоносный.
Война умышленно представлялась прекрасным временем и пространством для подвигов и свершений! Молодёжи внушалось, будто ей не повезло родиться и жить без войны. Мол, молодёжь многое потеряла из-за того, что ей негде проявить себя в полной мере, а вот на фронте можно было развернуться во всю ширь…
В действительности война всякий свой миг, это невыносимое горе и немыслимые страдания народов. И если на ней есть место подвигам, то еще больше места она оставляет для гибели самых лучших, как правило, людей, для самой отвратительной подлости, для человеческой низости, трусости, предательства, измены и самых отвратительных поступков. Даже после окончания войны ее раны не заживают десятилетиями, а моральные травмы и деформация морали в обществе остаются навсегда.
Знаете, как красиво сегодня красавец Лещенко поёт: «День победы порохом пропах! День победы со слезами на глазах, с сединою на висках, и прочее!»
Как будто всё правильно. Но в этой красивости мне видится та самая, недопустимая героизация войны. И какая-то красивая неправда, притворяющаяся истиной. Неуместны там красивые слова. Люди это чувствуют, потому на могилах они молчат. И молчанием говорят о своих чувствах ещё выразительнее.
Может, я и не замечал бы всего этого, и во мне не протестовало бы всё против этих душещипательных фраз, если бы не один фронтовик… Незнакомый. И говорил он не мне. Но я замер тогда и слушал его. Почти мальчишкой был. Что-то, наверное, не понимал. Что-то представлял по-своему. Но я тогда понял главное.
Он говорил, что люди на фронте никогда не мечтали о дне победы. Ну, какой еще день победы?! Они мечтали о конце войны. У них это даже выродилось в некое заклинание, в поговорку. Они только и спрашивали друг друга, спрашивали себя, не надеясь услышать ответ, когда же она, проклятая, закончится? Когда? И при этом думали только о себе – доживут ли? Повезёт ли домой вернуться? Боялись своим вопросом судьбу спугнуть? А если суждено погибнуть, то как? Лишь бы не как те, кто на их глазах мучился с распоротыми животами, из которых… Лучше бы сразу. Так бывало. Раз – и уже ничто для человека не важно. Так – хорошо!
И порохом война не пахнет. Порохом – это опять чересчур красиво! Романтично! Возвышенно! Это годится для стихов и песен. В жизни война пахнет очень дурно. Особенно в обороне, в окопах. Она пахнет трижды прокисшим на солдате потом и старой мочой, которая тут же, в окопе хлюпает. А ещё война пахнет поносом. Да, да! Настолько гадко пахнет, что лучше бы никого рядом не было, а всё равно к товарищам жмёшься, несмотря на свои и их запахи, поскольку без товарищей на войне, ты вообще ничто.
Да! В войне красивого ничего нет! Она всегда пахнет страхом. Стоит выпрямиться в своём неглубоком окопе, где тебе приказано держаться до последнего дыхания, как снайпер сделает своё дело. Он давно тебя дожидается! Он очень терпеливый и настойчивый. Он обязательно дождётся тебя, как дождался уже многих твоих товарищей, если только расслабишься. При таких порядках, посмеялся тогда фронтовик, в кусты не сбегать! Там всё при себе приходилось держать. А это – хуже всего! Настолько унизительно, что лучше бы пуля…
А чего стоило непрекращающееся гниение трупов? Этот гадко сладковатый запах, когда ветер с нейтральной полосы в нашу сторону… Этот запах доводил до сумасшествия. Если морозы, то как-то легче переносилось, но летом… После захлебнувшейся атаки даже раненных под обстрелом вынести не могли, а уж о погибших до поры и не думали. Так они и лежали, непогребённые. К ним и ночью подчас подобраться было невозможно. От ракет светло как днём. Огонь ураганный. Кто пытался, рядом лёг.
Ещё более страшное с людьми случалось при ожидании скорой атаки. Такое внутреннее напряжение у всех, что никак его не описать. Такой страх! Такая надежда! И даже согласие на собственную гибель, лишь бы скорее! И полное смирение со своей судьбой! Тут любой к богу обращался! Любой крестился! И всё же – борьба с врагом где-то внутри всегда была на первом месте. Готовность бороться насмерть в себе подогревалась. Оттого всё в человеке находилось под столь высоким давлением, что немца и штыком колоть не приходилось. Впрочем, как и нас. Стоило лишь обозначить укол, слегка дотронуться до человека, как он замертво падал от разрыва сердца, от ужаса, от того, чего всегда больше всего боялся, но всегда ждал и теперь понял, что дождался. И сердце не выдерживало. Там уже не штык вершил судьбы, а крепкость нервов, умение забыть все земное, все человеческое. Забыть жалость! Только вперёд через их тела! Пока не упадёшь.
После тех откровений фронтовика я несколько ночей вскакивал в поту. Мама говорила, будто кричал в полный голос, куда-то бежать всё порывался. Я тоже помню свой ужас. Какая уж там красота?! Какая героизация, к чёртям?!
Потому люди, считающие себя порядочными, должны предостерегать человечество от войны любыми средствами – хоть действиями, хоть заклинаниями! Война – это не место для испытания себя! Это не место для демонстрации каким-то ребятам своих возможностей миру! Война – это самое жуткое чудовище, создаваемое против себя самими людьми!
Но куда меня занесло? Если верить моим глазам, то, куда ни глянь, всюду одни враги! А я еще и отношения между собой предлагаю выяснять? Что получится после такого поиска справедливости?
Ясно, что! Беда получится. Народ наш итак сегодня не то чтобы разобщён – он до критического состояния пропитан враждой друг к другу, которая вызвана и усилена массовой нищетой. Люди ненавидят шикующих воров, бессовестных торгашей, ненавидят развратную молодёжь, ненавидят чиновников, откровенных коррупционеров у всех на виду и «успешных» жучек. Все вместе дружно ненавидят Москву – отдельное государство, пирующее на крови народа. Москва в ответ презирает всех остальных. Такое же происходит с Татарстаном, Башкирией, Дальним Востоком, Сибирью… В эту среду остаётся лишь искру внести, и всё сразу повалится по принципу домино. А заграница нам поможет! Она давно руку на нашем пульсе держит. Вот со своими делишками чуток разберётся, и тогда нам точно поможет!
А загранице помогут многочисленные диаспоры, будто специально для этого пригреваемые олигархами. Сколько теперь здесь диаспор, ненавидящих своих местных, якобы русских работодавцев за их алчность, ненавидящих всех, даже честных местных жителей. Сколько на нашей территории прочно закрепившихся китайцев, молдаван, азербайджанцев, армян, киргизов, казахов? Им же только сигнал дай, как они бросятся завоёвывать себе жизненное пространство, уничтожая нас! Нам они на нашей же земле места точно не оставят!
Что уж говорить, если родная по крови Украина, ближе некуда, теперь наш злейший враг, открыто готовящийся к войне с нами. Да ещё с активной помощью Запада. И в этой помощи можно не сомневаться – она будет на все сто! Впрочем, разве сейчас с Украиной нет войны? А преданная, по сути, Малороссия? Это что? А Донбасс? А разве вырванный у Украины вопреки двухстороннему договору Крым, плохой катализатор войны?
А Прибалтика – это разве не лютый враг при всей ее внешней интеллигентности? В годы Великой Отечественной разве не фашиствующие прибалтийцы стали добровольными палачами белорусов и украинцев? Правда, тогда и западэнцы оказались не менее кровавыми помощниками немецких оккупантов, уничтожая население «родной» Украины. Так ведь сегодня прибалтийцы, западэнцы, а с ними и остальная украинская молодёжь с уже хорошо промытыми мозгами, настроенная агрессивно против русских, якобы сделавших Украину нищей, бросится вырезать русское население без размышлений и сожалений!
А ведь есть ещё и агрессивное окружение более развитых и лучше вооружённых стран! Они-то всегда хотели к нам прийти без приглашения! А сегодня и желание, и возможности усилились.
Мне смешно, как бывшему, но всё же неплохо подготовленному военному, слышать о том, что наша прежняя мощь и наше ядерное оружие надежно нас защищают от любой агрессии. Это очень наивно, поскольку в разных частях планеты войны идут непрерывно, но ведь никакого ядерного оружия в них не применяется! Сначала точно такие же войны могут возникнуть на окраинах РФ. Мало ли где? Подойдут Японские острова, Калининградская область, Кавказ, Осетия? Разве этих вариантов мало?
Эти периферийные войны, как, например, были чеченские, опять покажутся недостаточными для того, чтобы махать тяжёлой ядерной дубиной! Разумеется! Первое применение даже самого маломощного ядерного оружия – это ведь чрезвычайно серьёзный шаг, который снимет все запреты на начало ядерной войны. А другой-то дубины у нас давно не осталось! Одна видимость и тщетные надежды. Уж мне-то, ракетному полковнику, это как не знать?
Потому в тех незначительных, на первый взгляд, войнах, учитывая одновременную активизацию вражеских диаспор, западной диверсионной агентуры, побежавших за рубеж крыс, торговой и, в первую очередь, продовольственной блокады, Эрэфии никак не победить. Теперь соотношение экономических, людских и военных ресурсов сложилось для нас значительно хуже, чем в сорок первом. Но тогда, ко всему прочему, была крепкая ещё и воля со стороны мудрого вождя, знавшего что делать, был глубокий тыл, были резервы всего и вся, предусмотрительно заготовленные за Волгой и Уралом, был, в конце концов, народ, ставший в беде великим. А теперь что от этого осталось?
В сложившейся обстановке внутри нашего разрозненного и накаленного народа нельзя выяснять отношения! Нельзя провоцировать вражду! Но как ее избежать, если она объективно существует?
Как? Да очень просто! Понять, что всем нам объединяться следует! Объединяться и подниматься во имя спасения страны, народа, себя! Вот и вся национальная идея – объединяться, чтобы выжить! Такую идею нельзя от народа скрывать, как нельзя скрывать чрезвычайную сложность положения страны и все угрозы! Народ в них не очень-то верит!
