Александр Иванович Бородулин
Раскаяние царя Дугрия
А вечером к ним пришел придворный посыльный, вручил им письмо и сразу же удалился, не говоря ни слова. Дрожащими руками Торус взял письмо и стал читать вслух. В письме сообщалось, что их дочь заболела какой-то страшной и очень заразной болезнью и, не смотря на все попытки придворных лекарей, слабенький детский организм не выдержал, и девочка умерла. Также, в письме сообщалось, что в виду опасности распространения эпидемии девочку незамедлительно похоронили в тайном месте, а Торусу и Эдире было велено сжечь все пеленки и колыбель и строго-настрого приказано никому, даже близким родственникам, не говорить, что у них была дочь.
Закончив читать Торус посмотрел на Эдиру. Она сидела как окаменевшая, лицо ее было бледным, глаза исступленно смотрели на пустую колыбель, которую им велели сжечь. Когда Торус подошел к ней, она встала, припала к нему и дрожа всем телом горько зарыдала.
Ах, если бы они только знали, что дочь их жива и здорова! Ведь жена придворного лекаря приезжала совсем не затем, чтобы заказать сорочку. Ее целью была Длама. Пока Эдира доставала измерительную ленту и заколки из своего ларца, злодейка подошла к колыбели и незаметно капнула на губы малышке какого-то зелья. Это зелье не имело ни вкуса, ни цвета, ни запаха. И малютка проглотила его, ничего не почувствовав. А уже через несколько часов зелье начало действовать. Девочку стало подташнивать, все ее тело стало чесаться, появились боли в животике. Разумеется, малышка могла объяснить свое состояние только громким плачем. Эдира вначале подумала, что ребенок просто проголодался. Но при попытке ее покормить стало ясно, что Дламу беспокоит вовсе не голод. Но что? Эдира не могла догадаться. Их дом находился в лесу, до ближайших соседей бежать было далеко. Торус предлагал привязать колыбель с малышкой к седлу и поехать в город, пока не зашло солнце. Но тут малышка, видимо от усталости, уснула. Родители немного успокоились. Но ночью Длама снова стала плакать и ерзать в колыбели. И только на руках она немного успокаивалась. Так они провели почти бессонную ночь, а утром жена придворного лекаря заехала под предлогом изменить заказ и забрала девочку во дворец. Уже в карете она капнула в рот девочке противоядие и потом напоила ее козьим молоком. Длама крепко уснула. Приехав во дворец, жена придворного лекаря уложила девочку в дорожную сумку и быстро прошмыгнула в покои своей племянницы придворной дамы Кирмиты. Как только девочка проснулась, жена придворного лекаря выбежала из комнаты и сообщила слуге, что приняла у придворной дамы Кирмиты роды. Вот так Длама стала Камиссой. А, ничего не подозревающий, царь Ласфадии провозгласил Кирмиту своей новой женой.
У царя Ласфадии уже был сын от первой жены, но он решил объявить конкурс среди своих молодых фавориток. Та, которая первой родит ему дочь получит титул царицы.
Жена придворного лекаря научила свою племянницу Кирмиту как угодить царю. Ведь от своего мужа, который много раз лечил царя от всяческих недугов, она знала, что царю нравится, а что нет. Таким образом Кирмита добилась некоторого преимущества и стала чаще других фавориток общаться с царем и ей удалось первой зачать ребенка от царя. Но Кирмита была очень порывистой и раздражительной. Она страстно любила всякие азартные игры и скачки верхом. Даже будучи беременной она не переставала по нескольку часов в день носится верхом на лошади. И вот, как-то раз, после очередных скачек она потеряла ребенка. Но конкуренция – это стремление к первенству. А какими средствами это первенство достигается не имеет значения. Страстных и азартных людей стремление быть лучше других толкает на всякие гадкие и подлые поступки, а не редко и на преступления. Кирмита знала, что к этому времени ещё двум фавориткам царя удалось забеременеть. И это ее просто бесило. Она просила свою тётушку достать ей смертоносного яда, чтобы отправить обеих конкуренток. Но тетушка, наотрез, отказалась. И не потому, ей не хотелось губить двух человек, а лишь потому, что смерть сразу двух фавориток царя была бы слишком подозрительна. Ее муж был не единственным придворным лекарем, и если следствием будет установлена причина смерти фавориток, то и ее мужу, и ей самой грозила бы смертная казнь. И тетушка велела Кирмите прекратить свидания с царем и подвязывать к животу подушку. Кирмита так и сделала, но не успокоилась. Однажды она увидела, как одна из ее конкуренток спускалась по лестнице, а ее служанка шла сзади. Кирмита догнала их и со всей силой толкнула конкурентку в спину. Та кубарем покатилась вниз по ступенькам. А Кирмита тут же набросилась на служанку, стала избивать ее и громко бранить. На шум прибежали стражники и Кирмита, указав на служанку, сказала стражникам, что служанка хотела убить фаворитку царя. Служанка, со слезами, уверяла, что не делала этого. Но стражники верили Кирмите, потому что та была госпожой, а простую служанку не стали даже и слушать. И бедную девушку схватили и бросили в темницу. А упавшая с лестницы фаворитка получила множество ушибов и переломов и едва осталась жива. От второй своей конкурентки Кирмита решила избавиться хитростью. Она выкрала у одного гвардейца пояс и подбросила его в спальню своей конкурентки. Когда царь пришел к ней на свидание, он увидел пояс гвардейца и пришел в ярость. Он повелел немедленно найти этого гвардейца и вместе с его подружкой подвергнуть жестоким наказаниям. Все клятвы и заверения, что они даже не были знакомы не смягчили царский гнев. Кирмита ликовала. Но избавиться от конкурентов недостаточно. Когда стал приближаться срок родов Кирмита стала беситься снова. Есть тысяча способов убить человека, но есть только один единственный способ дать человеку жизнь. Тогда тетушка, через своих служанок, разузнала о тех, в чьих семьях родились девочки. Семья Торуса и Эдиры подходила как нельзя лучше. Во-первых, их дом находился в лесу, а во-вторых, Эдира принимала заказы на пошив одежды и под этим предлогом можно было легко проникнуть в их дом. Она расспросила у своего мужа, о ядах, которые не приводят к смерти, а приводят лишь к временному отравлению, которое можно легко прекратить, приняв дозу противоядия. Дело было очень рискованным. Ведь если ребенок умрет, то и Кирмите и ей придется ответить за обман царя. И даже то обстоятельство, что она является женой придворного лекаря не спасет ее от жестокого наказания. И она решила испытать действие этого яда на одной из своих служанок, накапав ей в чашу с питьем несколько капель. Через пару часов служанка стала мучиться от болей в животе, головокружения, тошноты, ее кожа покрылась ярко красными пятнами, ее трясло и лихорадило, но тетушка не давала ей противоядие, а пичкала ее какими-то бесполезными лекарствами, которых у нее имелось множество. Через три дня служанка поправилась и без противоядия. Тогда жена придворного лекаря поняла, что можно действовать уверенно и совершила это гнусное преступление.
Кирмита, получив статус царицы, с еще большим рвением пустилась в развлечения. Даже если бы Камисса была ее собственной дочерью, она все равно не уделяла бы ей ни малейшего внимания. Тетушка со своими служанками вскармливали девочку козьим молоком, меняли пеленки, качали в колыбели. Кирмита же каждый вечер до глубокой ночи проводила за азартными играми, а днем брала в царской конюшне какую ни будь кобылицу и выезжала, якобы, на прогулку. Но выехав за пределы города, она безжалостно била в бока лошади острыми шпорами и хлестала ее плетью. От нестерпимой боли лошадь пускалась вскачь бешеным галопом, а Кирмита надменно хохотала и продолжала подхлестывать животное. Однажды конюх сообщил Кирмите, что после прогулки с ней лошадь умерла. Однако, Кирмита лишь рассмеялась и приказала выдать ей более выносливое животное. Конюх вывел другую кобылицу и попросил Кирмиту бережнее обращаться с царскими лошадями. В ответ Кирмита с размаху ударила конюха плетью по лицу, затем вскочила на лошадь и с силой ударила по бокам лошади шпорами. Лошадь заржала от дикой боли и с места пустилась в галоп. Горожане в страхе разбегались в стороны, чтобы не угодить под копыта неистово мчащейся, словно обезумевшей от боли лошади. Кирмита ликовала от того, что наводила страх на людей и повелевала таким сильным существом как лошадь причиняя ей боль и при этом никто не смел ее остановить, потому что она была царицей. Выехав за пределы города, она ощутила, что уже никто не страшится ее скачки. Деревья стояли на своих местах, и лишь от лёгкого дуновения ветерка их ветви шевелились, едва слышно шелестя листьями. Птицы щебетали и выводили трели, занимаясь своими делами. Пчелы и бабочки неторопливо перелетали от цветка к цветку, собирая нектар. Кирмита пришла в ярость от того, что все эти безмозглые твари не оказывают ей, царице, должного почтения. Проезжая мимо одного дерева, которое росло около дороги, Кирмита решила наказать его, за то, что это дерево выглядело, по ее мнению, независимо, и даже гордо. Она, по обыкновению, хлестнула по дереву своей плетью. Конец плети при ударе о ствол дерева несколько раз обвился вокруг ствола и Кирмита оказалась привязанной к дереву своей же плетью. А лошадь скакала дальше. Кирмита, на запястье которой была накинута ременная петля от плети, была выдернута из седла. Но нога ее застряла в стремени и Кирмита повисла, привязанная за руку к дереву, а за ногу к лошади. Лошадь, почувствовав это и будучи благоразумным существом, остановилась. Кирмита, побарахтавшись несколько минут, плюхнулась на землю, получив вывих лодыжки и повредив локтевой сустав. Она задыхалась от гнева. Вся перепачканная в дорожной пыли, она едва поднялась на ноги и стала громко орать. Она обвиняла лес и всех его обитателей в неподчинении и нанесении увечий самой царице. Она клялась, что через час вернется сюда с горящими факелами и сожжет тут все живое. Затем она, вскочила в седло и пришпорила лошадь с такой злобой, что та вместо того, чтобы пуститься вскачь, от резкой боли взбрыкнула и Кирмита, словно тряпка, вылетела из седла, и перевернувшись в воздухе, шмякнулась о то самое дерево, которое она пыталась отхлестать. Она попыталась поднятся, но не смогла. Она получила ушибов и переломов не меньше, чем та фаворитка, которую она столкнула с лестницы. Лошадь, словно избавившись от чего-то мерзкого, встряхнулась, и неторопливой рысцой направилась в конюшню. Кирмита осталась лежать без движения, с искаженным от злобы и боли лицом.
Когда конюх увидел возвращающуюся лошадь без всадницы, солнце уже скрылось за горизонтом. Конюх вызвал стражников и объяснил, что царица Кирмита в три часа после полудня взяла лошадь для верховой прогулки и вот в десятом часу лошадь возвратилась без царицы. Хотя стражники и были неоднократно обижены, и унижены Кирмитой, они оседлали коней и поскакали на поиски надменной царицы.
Ее нашли только под утро. Ее тело было покусано москитами и обглодано грызунами. По ней ползали муравьи и мухи. Стражники положили Кирмиту на круп одной из лошадей и доставили в дворцовый лазарет. Разумеется, для лечения Кирмиты был назначен муж ее тетушки. Через несколько часов лекарь вышел из лазарета и попросился на прием к царю. Царь принял его, и лекарь доложил, что, не смотря на все усилия спасти Кирмиту не удалось. Надо сказать, что никаких усилий для спасения Кирмиты лекарь и не предпринимал. Более того, если бы Кирмита пошла на поправку приложил бы усилия, чтобы этого не произошло. Поскольку смерть Кирмиты была для него весьма выгодна, ведь его жену назначат воспитательницей принцессы Камиссы и выделят на это весьма немалое пособие. Царь, услышав сообщение о смерти Кирмиты, заметно опечалился. Но, вовсе, не смерть Кирмиты его опечалила, а необходимость принимать участие в скучной церемонии похорон. Ведь царь Ласфадии, как и большинство царей, был самодовольным, глупым и ленивым. Он не любил думать и заниматься делами. Государственные дела он полностью переложил на визирей, а сам проводил время в различных бестолковых развлечениях. Царь попросил лекаря придумать что-нибудь, чтобы только избежать похоронной церемонии. Лекарь предложил объявить, что Кирмита умерла от страшной и очень заразной болезни, и поэтому ее следовало похоронить незамедлительно и тайно. Царь, услышав, что он с такой легкостью сможет отделаться от своей взбалмошной жены, пришел в восторг и на радостях пообещал наградить лекаря орденом.
Лекарь позвал двух своих санитаров и распорядился засунуть тело Кирмиты в холщовый мешок, отвезти в западный заповедник и там закопать.
В то время, когда санитары копали могилу, мимо проезжал Торус, который был смотрителем западного заповедника. Он поинтересовался, чем занимаются санитары. Санитары сказали, что по приказу лекаря они хоронят какую-то госпожу, которая умерла от страшной и очень заразной болезни. Торус с волнением вспомнил, что год назад, возможно эти же санитары, похоронили его маленькую дочурку. Он спросил санитаров, не известно ли им место, где год назад была захоронена новорожденная девочка. Но те заверили, что не хоронили никакой девочки ни год назад, ни два, ни три. И даже если бы это делали другие санитары, то они об этом знали бы наверняка. Торус спросил санитаров, не известно ли им о судьбе больной девочки, которую доставили к придворному лекарю год назад. Но снова санитары заверили, что не было никакой больной девочки. Торус поблагодарил санитаров за сведения и, в глубокой задумчивости, поехал дальше по своим служебным делам. Весь день он пытался понять, как получилось так, что им с женой сообщили, что их маленькая Длама умерла, а санитары сообщили, что никакая девочка не умирала. Что-то тут не так. Кто-то врет! Но зачем врать санитарам? И зачем врать жене придворного лекаря? Как ни силился думать Торус, никакого вразумительного объяснения придумать не удалось. Но у него появилась, пусть и весьма слабая, но все-таки надежда, что Длама жива. Но как сказать об этом Эдире? Бедная женщина и так настрадалась, оплакивая свою дочь, и сейчас бередить едва зажившие раны, не имея достоверных доказательств, пожалуй, не стоило. Особенно, если учесть тот факт, что Эдира снова вынашивает под сердцем ребенка, лишние волнения ей будут ни к чему. И Торус решил, что ничего не скажет Эдире, по крайней мере, пока. Пока не узнает достоверно о судьбе их Дламы.
А Длама, которую теперь звали Камиссой росла и воспитывалась во дворце как принцесса. И про то, что Камисса, на самом деле не является дочерью царя, теперь, знала только жена придворного лекаря. А она намеревалась хранить эту тайну до могилы. Камисса была источником немалого дохода для лекаря и его жены. Поэтому они заботились о ней. Камисса получала все необходимое, кроме любви и ласки. Даже ее мнимый отец ни разу не удосужился навестить Камиссу. Царь Ласфадии проводил время в увеселительных мероприятиях, охоте и войсковых смотрах. Хотя Ласфадия и Тамерия много лет соблюдали мирный договор, царь Ласфадии мечтал к совершеннолетию своего сына собрать и вооружить многочисленное войско и, назначив своего сына главнокомандующим, послать его на захват Тамерии. Тамерия представлялась царю Ласфадии лакомым кусочком, ведь купцы из Тамерии привозили товары, качество которых значительно превосходило качество товаров Ласфадии. И царь надеялся, что, захватив Тамерию он получит власть над изготовителями этих прекрасных товаров. Ему было невдомек, что качество товаров зависит не от национальности, а от условий и заинтересованности работников. Если из хорошего сырья, на хорошем оборудовании, хорошо обученные специалисты будут стремится произвести хорошее изделие, то изделие получится, действительно, хорошим. Нарушение хотя бы одного из звеньев приведет к разрыву всей цепочки.
Однако, царь Ласфадии даже не задумывался об этом. Он был уверен, что главное вооружить армию тяжелым оружием, и захват других стран станет легким делом. Сам царь не умел даже держать в руках меч, не говоря уже о метании копья или стрельбе из лука. Даже на охоте за него стрелял егерь, а он отсиживался в беседке возле восточных ворот, даже не выезжая за пределы дворцовой ограды. А когда егерь приносил добычу, он возвращался во дворец и самодовольно говорил, что это он сам добыл дичь. Он проводил парады на дворцовой площади сидя на троне, который был установлен на пьедестале посреди площади, махая золотым жезлом, давая подразделениям дворцового полка команды остановиться или снова маршировать. Царь полагал, что в этом и есть тактика ведения боевых действий. Он был уверен, что война является самым доблестным занятием всех царей, королей, раджей, падишахов, фараонов, ханов, императоров и прочих повелителей.
Царь Дугрий, который, напротив, был убежден, что война является самым ужасным проявлением человеческой деятельности, ежедневно, по несколько часов, занимался оттачиванием боевых искусств, как с применением оружия, так и без такового.
Когда Ронси исполнилось полтора года Рутэния, выходя с ним на прогулку, частенько заходила на восточный двор, где Дугрий проводил тренировки вместе с гвардейцами. Ронси искренне радовался, когда отцу удавалось выходить победителем в учебных боях и плакал, когда его отец терпел поражение. Рутэния, успокаивая его, объясняла, что поражение в учебном бою является только поводом установить причину совершенных ошибок. Рутэния говорила, что папа либо сам допустил неловкое движение, либо упустил ловкое движение своего соперника. Но, в любом случае, папа осознает это и не допустит подобную ошибку впредь. Ронси, хотя и не все понимал пока, но успокаивался и желал, чтобы папа в следующий раз непременно победил.
Однажды Ронси с мамой, как обычно, стояли у изгороди и наблюдали за тренировкой отца и дворцовых гвардейцев. Дугрий в этот раз оттачивал схватку сразу с тремя воображаемыми противниками. Но, в какой-то момент пропустил сильнейший удар, в результате которого он упал и несколько раз перевернулся, катясь по земле. Маленький Ронси не выдержал этого зрелища, вырвал ручонку из материнской руки, и с криком побежал к отцу. Дугрий, услышав крик своего сына, немедленно вскочил на ноги и резко подхватил Ронси и поднял его над головой, желая дать понять ребенку, что с ним все в порядке. Однако, Ронси закричал еще более пронзительно, а на лицо Дугрия с одежды сына стала капать кровь. Дугрий, в испуге, прижал сына к себе, спрашивая его о случившемся. Ронси, плача, показал ручонкой на левую ножку. Ножка ребенка была вся в крови. Друг Дугрия, командир гвардейцев Земфий уже бежал вместе с лекарем. Кровотечение удалось остановить и Ронси старался больше не плакать, чтобы успокоить разволновавшихся родителей. Оказалось, что, когда Дугрий катился по земле, кинжал, который Дугрий носил на поясе с правой стороны, съехал к середине и повернулся рукояткой на внешнюю сторону. А когда Дугрий поднимал Ронси, металлическое змеиное жало на набалдашнике кинжала впилось в кожу на ножке малыша и распороло ее двойной линией до самого колена. Рана была не глубокая. Лекарь сказал, что через недельку рана затянется, но скорее всего останется шрам на всю жизнь. Дугрий винил себя за то, что так нелепо пропустил удар, и так не аккуратно поднял Ронси. А Рутэния винила себя за то, что так слабо держала Ронси за ручку. Но через неделю, как и сказал лекарь, ранка стала подживать. Ронси снова стал самостоятельно ходить, а еще через неделю он уже вовсю бегал и только две белых полоски на левом бедре напоминали о перенесенной травме.
После этого случая Дугрий стал брать уроки в искусстве врачевания. Ведь он, который в одиночку был способен одолеть нескольких воинов, оказался совершенно беспомощным, когда с его сыном произошел несчастный случай. Дугрию было очень стыдно, что он, взрослый мужчина, царь, муж, отец, воин, а почти ничего не знал об устройстве своего собственного тела. Он признал это важнейшее упущение в своей жизни. Беря уроки врачевания, Дугрий восхищался насколько рационально и мудро Природа устроила человека и другие живые существа. Теперь Дугрий стал осознавать значение здоровья. Ведь человек трудится для того, чтобы добыть себе пропитание. А пропитание нужно, вовсе не для получения удовольствия от вкушения пищи, а для поддержания здоровья. Человек спит, вовсе не для того, чтобы увидеть сны, а для того, чтобы отдохнуть и восстановить силы для поддержания здоровья. Человек шьет одежду, строит жилища для того, чтобы укрыться от непогоды и холода, а значит, для поддержания здоровья. Вот и выходит, что здоровье – это самое главное.
