Александр Георгиевич Шишов
Покер пятого курса
3. Заправка сифонов
Близилась премьера игры под названием покер.
Внимание! Анонс! В амплуа гранд-кокет дебютирует никогда ранее не игравшая и, к сожалению, ещё не знающая свою роль, даже не видавшая в глаза текст пьесы, путающая новые слова и плохо слышащая суфлера, несравненная и нетронутая, комплектная и чистая, хоть гадай, собравшая в себе неповторимое художественное изящество нашего времени, госпожа La carte noire, известная очень узкому кругу покерных энтузиастов под псевдонимом Чёрная колода.
До премьеры оставалось несколько дней, но суета не унималась. Чем больше думалось о мелочах и нюансах, которые могут возникнуть, тем больше всплывало вопросов, требующих незамедлительного решения. И самый насущный – чем играть? Понятно, колодой карт, но игра в покер происходит на живые деньги, а рублями много не поиграешь, да и кто захочет. Нужно много мелочи, обыкновенных медных монет. Или, вот ещё, фишки. Помню, в кино меня поразил непроницаемый взгляд игрока, бросающего на ломберный стол фишку одну и очень большую. Выпустив густой сигарный дым, он произносит:
– Повышаю.
Вокруг стола тесно, снято через спины, много дыма, бокалы с вином, потные, алчные и испуганные лица. Или нет, он сказал: «Повышаю», но этого не слышно. Фильм-то немой, а затем заставка и на ней большими буками написано – ПОВЫШАЮ и восклицательный знак. И вся эта сцена – безусловное изображение в ясной и доступной форме порока азартной игры.
Так чем играть? Фишек нет. Вариант, при котором жители приискового поселка Сёркл на Аляске, отработав все лето на Лосиной горе и реке Юкон, скрашивали долгую полярную ночь игрой в покер, ведя расчёты самородками и золотым песком, вес которых измерялся в унциях, мной даже не рассматривался.
Самое простое решение – поменять рублей десять на медную мелочь. Затем желающие играть меняют свои крупные деньги на мои мелкие, а после игры, если останется, обратно. План хорош, но если бы я сказал, что пошёл и быстренько разменял, то это было бы неправдой.
Мелкими деньгами в достаточном количестве обладали исключительно кондукторы и продавцы газированной воды. Живо представив забитый людьми раскачивающийся трамвай, и себя, мокрого от духоты и напряжения, прижатого к месту кондуктора, пересчитывающего просыпающиеся сквозь пальцы деньги, я решил – дело надо иметь только с продавцами газированной воды.
В детстве, особенно в жаркие дни, в мои обязанности входила ежедневная зарядка сифонов в будочке возле углового входа в «Военторг» на углу Карла Либкнехта и Ленина. Газированную воду отпускали через окошко фасада, сифоны заправляли тоже через окошко, но другое, сбоку. Изо дня в день выглядело это монотонно и однообразно – вечная очередь, жавшаяся в жалкую тень от маленького козырька будочки, сладкий запах сиропа, обязательно пчёлы, лениво ползающие по металлическим крышкам длинных разноцветных стеклянных с краниками внизу цилиндров. В проеме открытой двери висит длинная, развевающаяся марля с привязанными внизу по углам большими гайками. Сквозняк её надувает, и будка кажется парусником, выброшенным на берег посреди улицы, а за раздутым, колеблющимся парусом то появляются, то исчезают большие баллоны с газом, смахивающие на ракеты этого парусного ракетоносца, не сдающегося и рвущегося к морю.
Бывало, что время в очереди я коротал, решая одну очень странную задачку: стакан газированной воды без сиропа стоит одну копейку, а заправить сифон стоит шесть копеек. Вопрос – неужели в такой большой сифон входят только шесть стаканов? Заправив сифон, я шёл домой с надеждой провести следственный эксперимент и посчитать, сколько стаканов выпито из сифона, но ничего не получалось. Кроме меня никто не пил по полному стакану, а сколько пили воды после того, как я засыпал, никто, естественно, не докладывал.
В шестом классе, слушая моего костромского дедушку, который любил рассказывать о своих похождениях под обобщающим заголовком «Из жизни коммивояжера», я неожиданно получил ответ на эту задачку в свете оптовой и розничной торговли. На том и успокоился.
Но тут возникла другая задача: стакан газированной воды с сиропом стоил четыре копейки, а заправить сифон с сиропом (недостижимая мечта, блаженство, нирвана, ах, если бы я раньше знал это слово!) стоило сорок шесть копеек. Если четыре копейки умножить (как с чистой водой) на шесть – получаем двадцать четыре копейки, а продают за сорок шесть. Закон оптово-розничной торговли не сработал.
Что касается заправщиков сифонов и разливальщиков газировок с сиропом, то жили они по меркам семидесятых годов не хуже таксистов. По деньгам примерно на одном высоком уровне, но намного лучше по условиям труда – всегда на одном месте и с мокрыми, как бы чистыми и помытыми, руками.
Ведь именно им, скромным продавцам дешёвой питьевой воды, мы обязаны тем, что в обиходе стали использовать слово «развести» в смысле обмануть. Если скажут, что кого-то цыганка развела на червонец, то сразу станет ясно – женщина, брюнетка, восточной внешности, путем обмана завладела десятью рублями честного советского гражданина. А идиоматически грамотный циник поправит: «Развели, как сладкую». Именно в таком виде, имея в виду разбавить сладкую воду и на этом заработать, это выражение вошло в нашу жизнь и стало полноценным синонимом обману, надувательству, подлогу, жульничеству, одурачиванию, обсчитыванию, мошенничеству, обвешиванию, шулерству и облапошиванию.
Заправщик сифонов возле «Военторга» был вечен. Звали его Миля. Я ещё в школу не ходил, а он уже здесь газировал сифоны. Малообщительный – делал вид, что никого не узнаёт, никогда ни с кем не здоровался и не прощался. Молча брал сифон, молча, с чувством превосходства, заправлял его, то увеличивая, то уменьшая подачу газа. Молча кидал сдачу несколькими мелкими монетками, скользящими по мокрому отполированному металлическому прилавку. Копеечки двигались быстро, но никак не отлипали. Под неодобрительный, подгоняющий гул очереди приходилось загонять их к деревянной раме окошка и по одной цеплять короткими обкусанными ногтями, ставить на ребро и быстро собирать в ладошку. Такие погони за мелочью Миля наблюдал с живым интересом и комментировал развлечение, бросая через плечо непонятные слова на идиш в сторону своей напарницы торговавшей водой.
Но сейчас, в конце 1976 года, была зима, боковое окошко закрыто – сифоны никто не газировал, Миля, всё тот же вечный Миля, работал один и, сидя на высоком стуле, отпускал сигареты, конфеты ириски, а для особо страждущих и неплатежеспособных – ледяную газированную воду без сиропа по копейке за стакан.
Как ни странно, он меня узнал, сказал, что я вырос, пошутил: «А где сифон?» и, не задавая лишних вопросов, поменял семь рублей из десяти. На сдачу я получил три рубля и кулёк монет по копейке, по две, по три и по пять. Миля их не считал, а взвесил на весах – подбрасывал и подбрасывал деньги на чашу весов, пока раскачивающаяся беспокойным маятником красная стрелка не доползла до семисот граммов и, не успев замереть, резко обрушилась к нулю. Это сифонщик ловко снял с весов чашу с рассыпанной по ней мелочью и ссыпал деньги в кулёк, проговорив на прощанье:
– Можешь не пересчитывать – аптека.
Дома я не поленился и пересчитал. Конечно, меньше. Развели, как сладкую.
Оставшиеся три рубля, безуспешно пройдясь по известным мне точкам, я разменял в такой же будочке на углу Пушкинской и Ярославского, со стороны молзавода, но с точностью до копейки.
Как мне сказал в первый день работы на новой точке по приёму бутылок мой бывший товарищ по детско-юношеской футбольной команде центральный защитник Коля Кот, расплачиваясь со мной по десять копеек за бутылку вместо двенадцати:
– А на ком ещё зарабатывать, как не на своих.
На этом глава 3 окончена. Казалось бы, что и она не имеет никакого отношению к развитию сюжета, но прозвучавшие в терцию тревожные нотки, безусловно, замеченные опытным глазом, настраивают на понимание глубины комизма и трагизма описанных далее событий.
4. Роль игры в развитии общения, или «Что наша жизнь? Игра»
4.1. Случайно подслушанный монолог любителя карточных игр в следственном изоляторе (начало)
– Оперу я не люблю. Не понимаю и вникать не собираюсь. То ли дело Хендрикс – колбасит что надо. Улёт…
Но одну оперу я всё же смотрел, как Герман в карты продулся. Занятная история со старухой нефартовой. У Германа на руках трока и семёрка, ждёт туза на «очко», а вместо него на́ тебе, получи и распишись, дама пик. Герман, конечно, в крик, хреново ему конкретно, стоит такой растерянный и поёт – «Что наша жизнь? Игра». И так жалостно за грудки хватается, глаза закатывает, что и сам задумываешься, а что наша жизнь? Игра?
4.2. Философские мысли
Первая мысль на эту тему возникает глубокая, почти философская. Думается она напряжённо, но конец у неё почти счастливый. Мысль эта о том, что живём мы не в настоящем мире, а в искусственном, как бы в игрушечном. А настоящая жизнь начнётся потом, после летального окончания земного пути. Такой поворот должен, наверное, радовать людей религиозных и верующих. А если это подстава?
Вторая мыслишка попроще. Всё вокруг нас игра – наши чувства, переживания, любовь, страдания, разочарования и сами мы, как футбольный мяч, объект чьей-то забавы. Нами пасуют, нас бьют, голы забивают, в аут отправляют. И так до тех пор, пока не сдуемся. Значит, и жить мы должны легко и беззаботно. А чтобы не было обидно за бесцельно прожитые годы – нужно найти и себе игрушку, свой футбольный мячик, и пинать его до последнего свистка.
Третья версия мне лично наиболее приятна. Смысл её в том, что мы сами по себе, а игры сами по себе, но в какой-то момент наши пути пересекаются.
По большому счёту эта позиция мне ближе остальных. Игры, если вдуматься, всегда сопровождают нашу жизнь. Видимо, изготавливая из подручных средств первого человека, Создатель побеспокоился о защите его нервной системы от перегрузок. Вот и придумал игру, как доступный метод воздействия на те части мозга, которые отвечают за его отдых. Как предохранительный клапан – сыграл, сбросил лишнее напряжение и живи дальше.
Если глубже вдуматься в эту мысль, то игра входит в нашу жизнь с первой же пластмассовой игрушкой. Стоит такой себе карапуз на неустойчивых пухлых ножках и мочит со всей детской дури погремухой по краю кроватки, улыбается в два зуба, слюни пускает и счастлив. И мамаша счастлива, устало смотрит на него и не нарадуется – играет малыш. Потом идут куколки, солдатики, машинки, железная дорога. Поумнел – шашки, шахматы, домино, карты, нарды. Тут как тут подвижные игры. Без них нельзя, иначе пропустишь детство, – футбол, баскетбол, волейбол, теннис. Дальше – больше, игра по таланту и интересам. Кто на музыкальных инструментах, а кто на сцене или в кино.
Смотрите, что делается! Везде игра. А что мы любим смотреть по телевизору? Правильно. Футбол, баскетбол, хоккей… КВН – игра? Игра. А «Что? Где? Когда?». То-то… Я не говорю про актёров на экране. Они играют, а мы смотрим и радуемся.
А с кошечкой или собачкой поиграть? Вспомнили?.. Некоторые играют даже с аквариумными рыбками. Дело вкуса.
Живём и сами себе боимся признаться в очевидном. Любим мы игры, живём среди игр и участвуем в играх как можем. Это даже не образ жизни. Это жизненная необходимость.
Человек так устроен, спасибо Создателю, что способен получать от игры не только удовольствие, но и удовлетворение. Далеко ходить не надо. Собрались, например, компанией единомышленников во что-то спокойно поиграть. Допустим, в карты… Чем не игра! Пошлёпали неторопливо по столу листами пусть и не новой, и не пахнущей типографской краской, и давно уже не хрустящей колодой. Шлёп-шлёп… И узнали, так ненавязчиво, для смеха, кто из нас «дурак», кто «пьяница». У кого на руках «бела с манелой». А кто «флэш-роялем» разжился. Чинно так, благородно. На интерес. Ведь интересно, кто есть кто. Смешно…
А можно совершить ещё совсем небольшое усилие, и это высокое удовольствие от карточной игры легко перейдёт в наслаждение. Да, да. Именно в наслаждение. И делов-то ничего – сыграть по маленькой. Пусть даже в «кинга», но на денежку.
Ах, как всё меняется! Кровь вскипает, за столом эмоции, напряжённость. Вот оно – высшее, истинное блаженство от игры! А что творится в душе, когда растёт стопка с выигрышем у твоего локтя! Экстаз! Счастье!
Увы, бывает, что и не везёт. Уходишь, проигравшись в пух и прах. Но не навсегда. Каждый игрок верит в тот радостный день, когда выпотрошит своих партнёров по ломберному столу, разденет их догола, оставит без копеечки и испытает наивысшую сладость долгожданной справедливости. Потерпевших фиаско, безусловно, жаль, но жалость мимолётная и заслуженная. Так рыбку жалеют, словленную на ужин.
Да, играть можно и нужно. Есть шанс выиграть, есть – проиграть. С кем не бывает.
