Александр Феликсович Борун
Ширли Лендинг
Селениты
– Проблему с золотом я решил! – гордо объявил Син, когда они встретились опять в той же пиццерии через неделю. – Прикинь, предъявил на пробу своё настоящее удостоверение личности, а оно и сошло. На фотку я похож один в один, это главное, а что там какая-то невероятная дата рождения, никому не интересно, кто на неё смотрит. Так что золото я продал, вот карточка, на счёте там два лимона баксов, но они пока что заблокированы до окончания работы. Вот основная часть контракта, подпиши и отдам твой экземпляр вместе с карточкой. Или ты хочешь сперва всё-таки познакомиться с работодателями? Они не страшные, сразу могу сказать. Не как уэллсовские марсиане. Только давай здесь сейчас пиццу брать не будем, сразу пойдём на Луну, испытаем тамошнюю кухню, вдруг вообще что-то съесть при лунном тяготении для тебя окажется проблемой, или, наоборот, с этим проблем не будет, но блюда кибер-повара не понравятся, и придётся тогда притаскивать еду с Земли – не тратить же время на то, чтобы выяснить, что именно не так и перепрограммировать его. Там, посолить до варки, в процессе или после… Я, честно говоря, различий с земной пищей не ощущаю, но вдруг я просто привык к его готовке? Не то что бы я был спецом по программированию кибер-поваров… И то я его недавно собрал, а раньше ел, прикинь, полётный рацион, сделал под руководством селенитов синтезатор и по недоеденным образцам насинтезировал кучу жутко однообразной еды…
Как только Ширли подписала контракт, Син повёл её лично представиться селенитам. Ничего особенного, тот же коридор, но в конце…
– Это они и есть? – спросила Ширли почему-то шёпотом.
Они стояли перед стеклянной перегородкой, которой оканчивался коридор. За ней была большая комната, или даже, скорее, пещера, с неровными, грубо обработанными каменными стенами. На стенах без особого порядка в расположении росли ветвистые кристаллы, как какие-то фантастические колючие кусты. Состояли они из какого-то прозрачного минерала с цветом от тёмно-красного до бледно-розового. Оттенок различался как у каждого куста, скажем, ствол и основания веток были обычно темнее кончиков, так и между разными кустами. По размерам они тоже отличались, от гигантов в несколько метров до малюток, не достигающих и двадцати сантиметров. Впрочем, и гиганты производили впечатление нереальной хрупкости. Такие тонкие узоры – из любого материала, пусть это был бы хоть алмаз! – были возможны только в слабом поле тяготения. Подумав о хрупкости узоров, образуемых ветками и иглами кустов, Ширли заметила, что они всё-таки не очень похожи на живые кусты по структуре. Живые практически только ветвятся, редко два ствола могут срастись, а здесь преимущество ветвления над срастанием было, скорее, слабой тенденцией, в основном, прослеживающейся в большом масштабе – в переходе от ствола к веткам и от веток к иглам, но столь же часто ветки срастались между собой, иглы соединялись, образуя причудливое кружево. Скорее как морозные узоры на стекле, напоминающие растения, чем как сами растения.
Как и в человеческих помещениях, лампочек не было, освещалась пещера светом равномерно люминесцирующих стен. Кристаллические кусты тоже слегка светились.
– А это не опасно?.. – вдруг забеспокоилась Ширли.
– Нет, – угадал, о чём она, Син, – свечение не радиоактивное. Странновато выглядят, конечно, но уж какие есть.
– Надеюсь, ты понимаешь, – сказала Ширли, – что вступать в контакт с человечеством им нужно как можно позже? Потому что в нём найдутся люди, которым плевать на разумные существа, гуманоиды они или нет, если можно завладеть и продать за большие деньги красивый кристалл? Тем более, с рекламой, что он с Луны. А если, как ты говоришь, им на Земле не выжить, так это даже лучше. Рабство запрещено, хотя для таких необычных существ это тоже может оказаться под вопросом, но продать череп какого-нибудь туземца можно.
– Понимаю, – грустно согласился Син. – И они тоже понимают. Но меня радует твоя непосредственная реакция. Правда, на Земле эти кристаллы осыплются, но это для торговцев не проблема. Зальют в какой-нибудь пластик, и всё. При массовом контакте придётся ставить охрану. И не пускать сюда людей в скафандрах, которые могли бы выйти в вакуум и устроить покушение на селенитов.
– А, кстати, насчёт контакта. Как с ними общаться-то? У меня же нет радиочипа в голове.
– Если письменно, то вот, на стене, устройство связи с экраном и клавиатурой. Как в чате, печатаешь и смотришь ответные реплики. А если голосом, то в нём есть микрофон и динамик. Ну или можно через меня, – он притронулся к своей голове, – но для этого не обязательно сюда приходить. Да, в общем-то, в любом случае не обязательно, можно общаться через любое устройство ввода-вывода, хоть кибер-повара. Но если хочешь поговорить, глядя на них, то вот.
– А как выбирать, к кому из них обращаешься?
– Не требуется выбирать. У них есть какие-то различия между собой, и взаимоотношения есть, но для нас всё их общение протекает слишком быстро. Это практически то же самое, что общаться с любым из них, или, на самом деле, со всеми сразу, как с одним существом. А поскольку они ещё и неподвижны… Вернее, мы не видим, как они двигаются, потому что это – движение зарядов в них… По сути, в нашем смысле слова, не двигаются, только мыслят, и могут излучать радиоволны для общения. Но мы, опять же, не видим, кто именно передаёт, и один или несколько, а если бы видели радиоволны, то всё равно не успели бы ничего понять, когда они говорят между собой… Я за все эти долгие годы так и не научился их различать. Так и общаюсь со всеми сразу. И они, конечно, растут, но так медленно, что на человеческий взгляд это нулевая скорость. Да не такой взгляд, что посмотрел-посмотрел, и всё, так и за минутной стрелкой часов не уследишь, как она ползёт. А, да ты же, наверное, не знаешь, что такое минутная стрелка часов, у вас теперь только с цифрами. Я имею в виду, за все годы, что я тут провёл, никакого изменения в их размерах не произошло. Теперь ты понимаешь, что захватывать Землю им совершенно не для чего? Мы с ними живём в разном времени. Если сравнивать скорость мысли, то они гораздо быстрее нас. Пока мы тут прикидываем, как приступить к разговору, они уже парочку теорем Ферма доказали. А если брать вещественную деятельность, то в точности наоборот. Пока они на миллиметр выросли, прошла вся история человечества, начиная с обезьян.
– Погоди, – вдруг удивилась Ширли, – ты хочешь сказать, они вообще не двигаются? И каким-нибудь телекинезом не владеют или типа того?
– Правильно.
– А кто же тут всё устроил для людей?
– Я. С помощью киберов. Очень долго работал, и вот. И киберов сам сделал. С их подсказками. Горнопроходческого, в частности, вот откуда все коридоры и комнаты, где ты была. Цех пластмасс… Металлургический… Но коридоры и комнаты – это ещё что! Вот ты на студию посмотришь! Зал диаметром сто метров! До потолка – пятьдесят!..
– Погоди-погоди, – прервала Ширли его самовосхваления. При чём тут горнопроходческие работы? Дело же не в том! – А как же они тогда… сумели тебя вылечить?! Если не двигаются.
– Да, это у меня тоже был первый вопрос, когда мы увиделись, так сказать, лицом к лицу, – не растерялся Син. – Они, понимаешь, взяли под контроль все уцелевшие в посадочной ступени приборы, в которых было радио. Главную роль там сыграл автоматический сборщик проб грунта. У него есть и радио, и манипуляторы, и колёсики для передвижения. Под их руководством он из всего хлама, в который превратилось оборудование модуля, собрал… э-э-э… ну, можно сказать, операционную, и сам же сыграл роль главного врача, если бывает главный врач с чужими мозгами. Что ты меня так смотришь? Я не похож на человека, собранного из деталей манипуляторами кибера? Должно было получиться сикось-накось и с грубыми швами, как чудовище Франкенштейна? Вообще-то, сначала было гораздо хуже, чем сейчас, так что хорошо, что ты меня тогда не видела. А потом уже я сам под их руководством оказался ещё более хорошим механиком, чем несчастный сборщик проб.
– Механиком? Ты хочешь сказать, хирургом?
– Да нет, механиком. В смысле, я собрал гораздо более рукастого кибер-доктора, чем был сам сборщик, а уж тот – опять же, под руководством селенитов – занялся мной. Но вообще-то про меня и неинтересно, и всегда можно к этой теме вернуться, а сейчас – ты будешь с ними разговаривать?
Ширли подошла к переговорному устройству и, по подсказке Сина, нажала нужную кнопку. Молчание.
– Говори ты первая, – подсказал Син. – Они мыслят с совсем другой скоростью, так что им очень нелегко определить, когда подходящий для нас момент начала разговора.
– Здравствуйте, – сказала Ширли. – Позвольте мне выразить удовольствие от знаменательной для человечества встречи с внеземным разумом.
Син беззвучно захихикал, и она поняла, что встреча произошла давно, и не она была представителем земного разума, а он. Но, кажется, он не обиделся на её нечаянную попытку отнять у него лавры первооткрывателя селенитов.
– Извините, я в растерянности и сама не знаю, что несу, – добавила Ширли в качестве извинения. – Может, вы хотите у меня что-нибудь спросить?
– Нет, – мгновенно последовал равнодушный ответ, произнесённый переговорным устройством. Говорил, похоже, синтезированный голос, совершенно без интонаций.
Ширли растерянно обернулась к Сину.
– Да, вот так они и разговаривают, – пожал плечами тот. – Как роботы в фильмах. Причём ранних поколений. Сейчас роботы в фильмах разговаривают не хуже людей. На самом деле селениты могут говорить с любыми интонациями, в конце концов, они модулируют любые радиоволны, которые и превращаются в звук этим динамиком. Хоть оперные арии могли бы петь. Но им неинтересно. А притворяться ради вежливости влом. Чувства наподобие человеческих им не чужды. В частности, лень как двигатель прогресса.
– А почему они не хотят со мной разговаривать?
– Ну, не совсем не хотят, это ты преувеличиваешь. У них нет к тебе вопросов. И то, надо учесть, имеется в виду, нет вопросов в данный момент времени, когда ты спросила и они ответили. Может, появятся потом.
– А! – утешилась Ширли. – Ну тогда ладно. Я то уж подумала, вдруг ты их заранее попросил со мной не особо общаться.
– Зачем бы мне такое понадобилось?
– Мало ли, может, у тебя есть какие-то секреты, которые они могли бы нечаянно выдать?
– Даже не знаю, что на это сказать, – растерялся Син. – Да ты просто гений конспираторских теорий. А, кстати, у тебя нет к ним вопросов?
– Может, тоже появятся потом, – отказалась было Ширли мстительно, но потом передумала. – Впрочем, есть. Скажите пожалуйста, господа селениты, то, что мне тут говорил этот человек – всё правда?
– Да, – сказал динамик.
Син улыбнулся. Неужели он боялся другого ответа?..
И они ушли в столовую и пообедали. Готовил кибер-повар вполне сносно. А потом они пошли смотреть студию.
Линда Шиллинг
А в студии их ждал сюрприз. Да такой, что сама студия отошла на второй план. То есть сюрприз-то это был только для Ширли. Дэвил Син, Подколодный Змей Кетцалькоатль, всё запланировал заранее.
Сюрпризом была незнакомая чернокожая девушка. Здесь, на Луне, где по определению не было никаких людей, кроме Ширли и Сина! Нет, это была не совсем незнакомая чернокожая девушка. Скорее, смутно знакомая. Притом Ширли с ней точно никогда раньше знакома не была. И – она была очень странная. Сперва Ширли сбил с толку очень яркий макияж, но потом…
Верхняя часть лица чем-то знакомой незнакомки была раскрашена под броскую венецианскую маску. Но это была не маска, а макияж, потому что между его элементами оставались промежутки, и такая маска, скорее всего, рассыпалась бы. Нет, это прямо на кожу прилепили драгоценные камешки или стразы с зеркальной подкладкой, нарисовали им золотую и серебряную кружевную оправу, продолжающую абрис глаз и бровей и подчёркивающую их, добавили синевы, зелени, красного и жёлтого – и всё это, похоже, светилось. Вполне в духе здешнего освещения, надо полагать.
Как только Ширли себя одёрнула и перестала возмущаться слишком смелым макияжем (в конце концов, это не её дело, может, у девушки роль такая, и она в образе, да и вообще у нас свобода), она обратила внимание, что кожа-то у девушки – чернее не бывает, а черты лица абсолютно не негроидные…
И тут её буквально ударило узнаванием. – Это же я! – поняла Ширли с испугом. – Нет! Это чёртов андроид! Моя копия!
Она-то ожидала, что изготовлению андроида – пусть он и попроще устроен, чем человек, но всё же гораздо сложнее обычного робота – будет предшествовать какая-то процедура обмеров, анализов… И разве для копирования всех её воспоминаний не требуется напялить на неё какой-нибудь шлем, в конце-то концов, и продержать под ним несколько часов?.. Или… это всё ещё предстоит, и перед ней сырая заготовка, андроид с её лицом (но почему чёрного цвета? и что за дикая раскраска?), но безличный, это пока примерка, вдруг ей что-то не понравится, она укажет на какую-то ошибку, будут переделывать, а потом уже попросят поделиться воспоминаниями… А демонский макияж – специально, чтобы она к нему прицепилась и удовлетворилась его отменой… Но она уже понимала, что надежда напрасна, никто ничего откладывать не будет. Всё уже свершилось. Её копия перед ней, и с ней надо как-то налаживать контакт… Она же молчит, несмотря на рекламировавшуюся Сином скорость реакции, предоставляет ей, оригиналу, право первого хода, а может, просто ждёт узнавания…
– Вот уж не знала, – чуть было не сказала Ширли, – что я способна на такую боевую раскраску… – Но вовремя представила себя на месте той, ей было бы обидна подколка, когда требуется максимальная поддержка… А с другой стороны, зачем же тогда вся маскировка? Испытание для неё, как она среагирует?
– Это – для роли тени? – мягко спросила Ширли, притрагиваясь к своему виску.
– Угадала, – улыбнулась копия ослепительно белыми на чёрном лице зубами. – Точнее, демонстрация возможностей. Заранее, так-то сейчас нужно не это, ведь первый номер будет с двумя одинаковыми девушками, а не с тенью.
И, не успела Ширли спросить, долго ли смывать такой грим и не жалко ли было его наносить только для краткой демонстрации, как стало понятно, что та говорила о совсем других возможностях. Клоунский макияж стал бледнеть, чёрная кожа посерела, потом побелела, и секунд через пять перед ней оказалась именно та, кем она и была – её копия. Макияж перешёл в её привычный повседневный – почти исчез.
– Я решила, что меня будут звать Линда Шиллинг, – сказала копия, протягивая руку. Конечно, это слишком очевидно переделанное имя Ширли Лендинг.
– Привет, сестрёнка, будем знакомы, – ответила Ширли, пожимая её, и морщась про себя от сочетания Ширли Лендинг – Линда Ширлинг, которое придётся ставить в титры клипов. Или наоборот, Линда Ширлинг – Ширли Лендинг. Ничуть не лучше. Фанаты сначала языки сломают от этой скороговорки, а потом перестанут фанатеть от таких издевающихся над ними артисток. Ладно, это потом. С титрами как-нибудь образуется. До фанатов надо ещё дожить. Старикашка Дэвил не в счёт.
– А ты ничего себе держишься при встрече со страшным андроидом, – одобрила её Линда. – Да ещё притом твоим доппельгангером, встреча с которым предвещает, согласно суевериям, страшные несчастья и даже смерть.
– Не помню таких суеверий, – сказала Ширли.
– Как это, – удивилась Линда, – я помню, как читала про них, а ты – нет? Эй, мне что, подсадили чужую память?
– Это нормально, – поспешил успокоить их Син, пока не стала возмущаться и Ширли, – в процессе записи воспоминания немного, если можно так выразиться, активировались, стали более интенсивными, отчасти даже перешли из долговременной памяти в кратковременную, в особенности те, что имеют какое-то отношение к текущей ситуации, это через некоторое время плавно нивелируется. Так мне селениты объяснили, – добавил он девушкам, уставившимся на него в ответ на такую профессорскую речь. – Ладно, давайте знакомиться в рабочем порядке, тем более что на самом деле вы прекрасно знакомы. Каждая из вас знакома с другой, как с самой собой, – он усмехнулся, и стал в эту секунду откровенно неприятен Ширли. От этого типа незачем ждать сочувствия и понимания в трудной ситуации, подумала она. Линда, казалось, его усмешки не заметила – похоже, сосредоточилась на своих проблемах. Что называется, ушла в себя. – Давайте, я лучше со студией вас познакомлю, – завершил своё предложение Син.
– Так, а что же с демонстрацией возможностей? – спросила Ширли. – То есть, я поняла, это как-то регулируется, но, может, вы мне расскажете, как?
– Что, завидно? – позлорадствовал Син, но тут Линда отмерла и перебила его.
– У людей такого нет, увы, – сказала она, – а нам, андроидам, это легко. То есть, – поправилась она, – легко научиться. Я тренировалась примерно полчаса, пока вы обедали. Мне пока что есть не хочется. Голод ещё не проснулся, что ли. Делается это так: представляешь себе на коже рисунок, потом такое особое усилие воли… говорят, некоторые актёры умеют по заказу плакать или краснеть… вот, наверное, на это похоже, но описать не берусь… и рисунок появляется. И остаётся, сам собой поддерживается, пока не захочешь отменить. Регулируемая пигментация кожи. Лучше всего смотреть в зеркало, чтобы не вышло криво. Ну, или прямо на это место, если оно не на лице. Я потом тебе покажу, в душе, когда будем мыться после репетиции…
Син только вздохнул и закатил глаза, мечтательно и в то же время раздражённо. Ему никто не собирался предлагать тоже посмотреть. Отчего, конечно, только больше хотелось.
– Ой, – сказала Ширли, всерьёз озабоченная фразой, сказанной Линдой так, между прочим, – что значит, голод ещё не проснулся? Не создавали же тебя с полным желудком? Ты, наоборот, должна была быть голодной, как волк. А если он так и не проснётся?!
– Нет-нет, это тоже нормально, – поспешил успокоить её Син. – Мне тоже селениты объясняли. Только я их объяснений тогда не понял. Но что нормально, это точно. Голод проснётся примерно через три часа. Я заранее кибер-повара запрограммировал на это время.
– Спасибо, конечно, что заботитесь о Линде, – напустилась на него Ширли, – но разве не лучше было присутствовать, так сказать, при пробуждении, оказать моральную поддержку, всё объяснить, про голод, про воспоминания. Может, ещё про что-то. А вы меня в это время водили к селенитам. А она даже про пигментацию кожи сама должна была догадываться. Бросили, как бесчувственного робота, в одиночестве!..
– Да ладно, успокойся, – прервала её Линда. – Незачем так переживать. Не знаю, было бы мне легче справиться со своими чувствами, когда я очнулась и поняла, что я – не ты, что я – андроид, и уже никогда не буду человеком? Или в присутствии какого-нибудь человека было бы только хуже. И совсем одна я не была. И без объяснений не осталась. Я очнулась у селенитов, как в своё время Син. И они мне, как и ему, всё объяснили. Только радиогаджета в голову вставлять не стали, за это им спасибо. Говорили через динамик. Причём очнулась сразу после того, как повернулась уходить от них, там, возле прозрачной перегородки. Только отвернулась от перегородки – всё как-то поплыло, и я уже лежу в хрустальном гробу, вокруг их пещера, и они мне объясняют, что только что меня синтезировали. И действительно, этот гроб ещё едет, и там, в ногах, какая-то дверь, вроде как в помещение какого-то медицинского центра, какие-то шланги, блестящие инструменты, провода, приборы, яркие направленные лампы под потолком… Тут-то всюду рассеянное такое освещение, и у них в пещере, а там, за той дверью – нет… Или я не могла всё это рассмотреть, а уже что-то нафантазировала? И они мне начинают всё объяснять, да я и сама догадалась, хотя и не верила поначалу, просто не хотела верить…
– Ага, – сказала Ширли, переживавшая за Линду больше, чем за себя, – значит, всё сканирование у них было в то время, что я их тупо разглядывала, какие они красивые, и беспокоилась, как бы их кто не убил, чтобы продать как драгоценности. – Получилось не очень. Так себе сочувствие, вроде участливой фразы «и почём была сметанка?» в адрес человека, разбившего вдребезги банку со сметаной. Как будто она больше переживает о себе, что её подло скопировали исподтишка, можно сказать, украли, пока она беспокоилась о том, как бы не украли воров.
– В каком-то смысле они и есть драгоценности, – неожиданно встрял Син, довершая для Ширли свой облик очень нечуткого человека. – Основной состав их тел – какие-то модификация рубина и граната, с примесью чего-то проводящего, каких-то полупроводниковых соединений. И, конечно, с очень тонкой структурой, в отличие от обычных драгоценностей. Во всяком случае, когда я продал на Земле не четыре пуда золота, как собирался вначале, а десять, и накупил по их заказу на шесть лимонов гранатов и рубинов, то они им очень обрадовались. Типа, как для нас еда, или, может, кислород. Как для растений – углекислый газ, так вернее всего. Только растения не мыслят, а селениты – ещё как… – Как будто речь у них шла о составе этих бесчеловечных кристаллов и их умственных способностях, а не об этике, о которой они, естественно, не имели никакого понятия!
– А почему четыре? – вдруг спросила Ширли, которую с опозданием зацепила эта подробность произнесённого Сином.
– Что? – не понял тот.
– Почему ты собирался продать четыре пуда золота, – пояснила свой вопрос Ширли. – Ты же мне раньше говорил про цену на золото, и я так поняла, там примерно отношение один пуд – один лимон баксов?
– Всё я правильно говорил, – буркнул Син, обиженный каким-то новыми подозрениями в свой адрес. – А если ты про свой гонорар в два лимона, то такой же полагается и ей!
Ширли стало очень стыдно.
– Да? – поспешила ей на помощь Линда. – А я думала, это гонорар за определённую художественную продукцию, за клипы. Ты же тогда так подсчитывал. Сколько стоит клип, и, исходя из этого… А каждому участнику…
– Ну да, – согласился с ней Син. И, нет бы помолчать, когда намекают, принялся объяснять, – но я считал, сколько конкретно денег будет где-то через пять лет приносить один клип именно Ширли. Примерно двести пятьдесят тысяч долларов. Сколько он приносит другим участникам съёмки, я не знаю. Так что нет, это не за клип в целом, а личный гонорар.
– А откуда ты так точно знаешь, сколько будет приносить клип, да ещё через пять лет? – спросила Ширли. Раньше она как-то не успела задать этот вопрос.
– Мне селениты сказали, – бесхитростно объяснил астронавт, – это их прогноз на основании анализа тенденций моды в шоу-бизнесе, психологии людей, и твоего выступления на конкурсе, которое транслировалось по ТВ. А потом ещё раз запись показывали, и я записал и показал им. А может, они и сами уже записали. Я им провёл с поверхности провод от антенны, они смотрят все передачи. То есть вообще все. Наверное, как-то фильтруют пропаганду, рекламу, или и из них тоже какие-то выводы делают. В общем, они нас неплохо знают и что-то могут предсказывать. Как я на них злился, когда они заявили, что ещё не готовы встретиться с людьми, и не пустили меня контактировать с участниками лунных экспедиций в шестьдесят восьмом – семьдесят втором… Так вот, ещё больше я разозлился, когда они предсказали, что на этом лунная программа будет свёрнута и отложена на неопределённый срок, и я застряну тут. И они оказались правы, хотя я не хотел им верить. Но они, к счастью, не совсем бесчувственные. Увидев, в каком я отчаянии, они взялись за теорию телепортации. А я им старательно помогал в экспериментальной части, а уже в остальное время оборудовал эту базу. Можно сказать, оказался причастным к великому физическому открытию! Хотя они так не считают. Говорят, их физика, теоретическая, в смысле, это знала, а тут пришлось только всё перевести в практическую плоскость. Не знаю, может и так, но с точки зрения земной физики – это открытие. Я даже думал, что мы посрамили старика Эйнштейна, но они объяснили мне, что нет. Телепорт работает очень быстро, но не мгновенно. По нему можно переместиться из одного места в другое не быстрее скорости света. Если сделать телепорт до другой звезды, это, конечно, поможет путешествию туда, но всё равно оно займёт несколько лет. Кроме того, на него потребуется столько энергии, что, если её брать от той звезды, она потухнет. Увы. Но между планетами – это вещь! А развитие его на Земле… Так, стойте, – прервал он сам себя. – Телепорт вас, собственно, не касается. То есть, для вас он только средство транспорта конкретно между пиццерией и Луной. А я ещё не продумал как следует, каких привлечь союзников против сопротивления всех, кого это заденет: автомобильных промышленников, нефтяников, газовиков, железнодорожных баронов, самолётостроителей, связанных с ними банков и политиков, профсоюзы шофёров, лётчиков и моряков, грузчиков, чертей в ступе… И стоит ли вообще со всеми ними связываться, или поберечь нервы… Короче, давайте я вам всё-таки студию покажу.
Оборудование студии Син показывал обеим, даже, может, больше обращаясь к Линде. Похоже, он и правда считал, как когда-то и сказал Ширли, что с ней у него больше шансов. Но Линда держалась довольно безучастно. Похоже, всё ещё была в своих проблемах. Почти все вопросы задавала Ширли.
