Александр Фарсов
Бродяга, Плутовка и Аристократ: Сумерки

V

Наше время. 215-ый год со дня открытия пара Земли.

К поместью Кол Галландов подъехал Атмос. Он мягко приземлился у входа, и тут же его автоматические двери запрокинулись наверх. В таком положении серебристый аппарат походил на ангела с поднятыми крыльями

– Знатный участок, – восхитился Тринадцатый, спешившись. – Повезло же парню. Кстати тебе есть, что мне о нём рассказать?

– Достаточно, но не исчерпывающе, – ответил Восьмой, закурив. – Он самый молодой член высшей палаты за всю историю. Кандидат философских наук, филантроп, меценат с ещё горстью титулов.

– Звучит очень важно, но я немного о другом.

– Грязи я не накопал, – пояснил напарник. – Пока. Не накопал. Насколько могу судить, он является идеологическим противником Фарля Ной Кэмпла.

– И в чём же идёт борьба? – поинтересовался Тринадцатый.

– Ты можешь хотя бы ради приличия ознакомиться с делами государства? Гос. служащий ведь, – брызнул Восьмой и выпустил серую дымку по ветру – Довожу до сведения, что сейчас разворачивается баталия вокруг классовой системы.

Проговорил он, шастая по карманам в поисках пепельницы.

– Насчёт этого я в курсе, – ответил, раскрыв другу свой кармашек. – Но разве Кол Галланд не союзник семьи Кэмпл? Он же вырос под руководством Розалии.

– Но это вовсе не значит, что он разделяет её идеалы, – Восьмой, не найдя альтернативы, сбил пепел ему в карман. – Даже не представляю, что творится в его голове. С одной стороны, не вооруженным глазом видно, что парнишка горой стоит за классовую систему. Многочисленные высказывания и научные статьи подтверждают это. Но если взглянуть под другим углом, то что-то здесь не сходится. Кол Галланд играет в свою партию. И вскроется она лишь со временем.

– Как ты нахваливаешь его однако, – подначил Тринадцатый. – Жаль, что получить данные теста Нейта не вышло. На моей практике такое впервые.

– Отсутствие информации – тоже информация в каком-то смысле.

Сказал Восьмой и постучался в дверь. Тут же её открыла служанка, Восьмой даже потушить папироску не успел.

– Рада приветствовать, Вам назначено?

– Да, мы к Григорию Кол Галланду, – добродушно произнес Тринадцатый. – Он должен был предупредить.

– Да-да. Распоряжение было. Проходите, пожалуйста, – вежливым тоном добавила.

Она хотела снять с них верхнюю одежду, но Восьмой не позволил. Как оказалось, в этом вопросе он щепетилен. Или же просто недоверчив. В отличии от него Тринадцатый с великим удовольствием позволил поухаживать за собой. Когда служанка провела гостей до нужного кабинета, то Гришу они там не застали.

– Прошу простить, должно быть, господин отлучился. Не могли бы немного подождать, пока я его разыщу?

– Мы никуда не торопимся, – ответил Тринадцатый, улыбаясь. – Можете не спешить. Мы пока осмотримся, если Вы не против.

Пока Числа впустую тратили время, Григорий расположился на веранде. Его неожиданно пригласили сводные брат с сестрой под предлогом дружеской беседы. Им принесли душистый чай на травах и несколько кусочков брауни на десерт. На последние с животным интересом насел Константин.

– Для чего я вам двоим понадобился? – спросил Гриша после долгого молчания. – Вы редко разговариваете со мной наедине.

– Ты же всё-таки наш брат, – медовым голосом проговорила Мария. – Неужели мы не можем хотеть просто побеседовать?

– Вот оно как, – сказал и сделал глоток горячего напитка. – А что на это ответит дрожащий брат?

Он обратился к Косте, лицо которого вымазалось в шоколаде. Юноша был похож на голодную свинюшку, не кормленную вот уже несколько дней. Григорий посчитал эту картину даже забавной.

– Расстилаться перед тобой я не собираюсь, – прохрюкал он. – И хитрить тоже. Естественно, мы позвали тебя по делу. Зачем ты ещё кому нужен.

В ту же секунду Мария наступила ему на ногу, отчего тот завизжал.

– Прости брата за такие резкости. Ты же знаешь, что человеческое поведение ему чуждо. Но мы с тобой люди культурные и договориться сможем.

– О-о, культурные люди, говоришь? – удивился Гриша. – Не ожидал, что садистка вроде тебя будет описывать себя столь высокопарно.

– Брось ты, это всё было в детстве. Я и думать не могла об этом иначе, как о игре. Я честно считала, что тебе нравится, – оправдалась она, судорожно сжимая приборы.

– Не припомню адекватных людей, которым было бы в радость сидеть голым в подвале под струей холодной воды, – усмехнулся Гриша. – Ты же не считаешь, что я неадекватный? – девушка сглотнула ком в горле. – Ах, воспоминаниям я могу придаваться долго. Переходите живей к сути… пока я в духе, – устрашающим голосом добавил.

Близнецы собрались с мыслями.

– Мы хотели обсудить вопрос будущего Кол Галландов, – заговорил Костя. – Папаша явно не в себе. Он слишком погрузился в политику, напрочь забыв о благосостоянии семьи. Наши акции заметно упали с тех пор, как он начал борьбу с этим вашим Фарлем. Люди охотнее идут работать на него, и всё чаще начинают уходить с наших заводов. Только на этой недели семейное производство потеряло около двух тысяч работников по всей стране. Что не очень то сказывается на бизнесе, как ты понимаешь.

– А ты осведомлен, – поразился Гриша. – Не думал, что когда-нибудь ты будешь извергать из поганого рта такие умные вещи. Я даже заинтересовался твоим мнением. Ну и что ты предлагаешь?

– Ах ты, гаденыш…

– Мой брат хочет сместить отца с поста главы семьи, – встряла Мария. – С Натали об этом говорить бесполезно. Она же папина дочурка. А вот ты другое дело. Ты ведь не меньше нашего ненавидишь отца.

– Допустим. И к чему ты клонишь? – интерес Григория продолжал подогреваться.

– Подними этот вопрос на совете и займи его место. А после поддержи Фарля, тогда наши финансы пойдут в гору. И все будут в плюсе.

Интерес пролетел мимо, как кадр киноленты. Вместо него Григорий ощутил приступ смеха, он кое-как сдерживал его, топая ногами.

– Так вот чего вы хотели?! У-ух! – произнес, утирая слезу. – Рассмешили же… Тупости больше я не слышал, честно признаюсь. А по началу так превосходно шли, я аж порадоваться успел. Какие же вы всё-таки жалкие выродки. Готовы продать отца за звонкую монету. И план то какой занимательный. Умора. Вы даже не представляете, насколько абсурдно всё это звучит. Уверен, вы не в курсе, чем обернется поддержка Фарля?

– Ничего не изменится поддержи ты его или нет, – ответила Мария. – Люди и так будут уходить на его заводы. Тебе его не остановить, Гришка. Это единственный способ остаться на плаву. Иначе мы станем нищебродами.

– Мы думали, ты с головой на плечах, а оказывается вовсе простофиля, раз не понимаешь простых вещей, – подхватил Костя.

– Простофили здесь только вы двое разнояйцовых, – снисходительно ответил Григорий. – Ладно, слушать этот бред смешно до коликов, но мне пора работать. Спасибо, что повеселили. Уж от кого, а от вас не ожидал такого анекдота.

Он встал, не переставая хихикать. Было собирался уходить, но тут Костя остановил его:

– Ты бы подумал, – произнес он, ковыряясь вилкой в сладости. – Кто же знает, что будет, если ты нам откажешь. Может быть, случится какое-нибудь несчастье с твоим любимым приютом.

Тут Гриша изменился в лице. На нём появилась ужасающая тень, способная вогнать в страх. Острый взгляд направился на толстую харю брата, словно отрывая от неё кусочек. Костя никогда не мог совладать со своими эмоциями. Ляпнуть лишнего для него была пустяком. Однако всякий раз этот пустяк выходил ему боком.

– Это ты мне угрожаешь?

– Просто предостерегаю, – ответил Костя, засунув вилку в рот.

– Гондон предостерегает, чтобы твои гены не передались! А ТЫ МНЕ ЯВНО ПРИГРОЗИЛ! Костя, мне кажется, ты начинаешь забываться, – он подошел к нему вплотную и взял за голову. – Хоть пальцев пошевелишь не так, как хочу я… в порошок сотру. И уж поверь, твои нагие причиндалы, висящие на воротах академии, покажутся тебе роскошью по сравнению с тем, что я могу сделать с тобой сейчас. Четыре года назад я просто показал их всему честному свету. Сейчас же я могу тебя их и лишить, – Гриша наступил каблуком на его пах. – Надеюсь, ты понимаешь, что я абсолютно серьезен? Ещё одно неверное слово и твоё мягкое, тщедушное тельце будут находить по всей Артеи. Давайте мы все сойдёмся на том, что разговор был несмешной шуткой?

– А-а… угу, – выдавил Костя, корчась от боли.

– Чудно, – ответил он с привычным тоном и привычной рабочей улыбкой.

На прощание Гриша потрепал брата по лицу. Убрав ногу с паха, он протер обувь травкой и направился к своему кабинету.

– Ну что ты опять натворил?! – воскликнула Мария.

– ЗАТКНИСЬ! Этот урод у меня ещё получит! Как он только смеет со мной, с чистокровным, так разговаривать?! Я сполю этот приют!

– Тише, дурак. Если он тебе услышит, то нам точно не поздоровится. И ссылка в Фетру покажется отдыхом. Не знаю, на что мы надеялись, ища поддержки у него. Теперь неизвестно, как это нам вообще аукнется.

Детективы ожидали в гостиной, окно которой выходило как-раз на ту самую беседку. Пусть разговора они слышать не могли, но по поведению, мимики и движению губ обрисовали в голове образ аристократа.

– Так вот он каков, – заговорил Восьмой. – Устрашающий молодой человек.

– Как точно ты его описал. Такой ради цели и человека убить может.

Вскоре Гриша встретил Чисел, и они переместились в кабинет.

– Ох, прошу прощения, – проговорил он, сверяя часы. – Забегался. Меня отвлекли, вот я и не смог встретить вас вовремя.

– Ничего страшного, – ответил Восьмой, оглядываясь. – Мы нашли, чем себя занять. Прекрасное поместье должен заметить.

– Приятно слышать. Полагаю, лучше перейти сразу к сути. Что вы хотели обсудить со мной?

– Ход расследования, конечно же, – высказался Тринадцатый. – И я хотел выказать благодарность за предоставленные материалы. Нам это сильно помогло.

– Оказывать помощь правосудию – мой долг, – чуть наклонившись, ответил Григорий.

– Но почему Вы захотели лично руководить расследованием? – вступил Восьмой, зыркнув на Кол Галланда – Этот вопрос меня сильно беспокоит. Сделаете милость и дадите ответ любопытствующему разуму?

«Какой знакомый взгляд, – пронеслось в уме Гриши. – Такой апатичный. Прямо как у Нейта».

– Отчего же не сделать, – поразмыслил. – К тому же с Числами юлить чревато.

Он набрал воздуха в легкие и на выдохе с мертвецким холодком выдал:

– Я ненавижу Гильмеша. Ненавижу всей своей душой. Скорее всего, вы уже знаете почему. Я знаю про эту его подпольную лабораторию, и знаю, что он там проводил нечто незаконное. Мой цель не столько правосудие, сколько возмездие. Я хочу вывести этого подонка на чистую воды, пусть он уже и мёртв. Показать людям, каковы их аристократы на самом деле. Разрушить всё наследие семьи Флок Гильмеш. Но главное – отомстить за отнятого члена семьи. Но даже этого будет мало, если честно.

– А Вы за словом в карман не лезете, – довольным голосом оценил Восьмой. – Такая любовь к семье восхищает.

– Всё, что я делаю, делаю исключительно во благо моей семьи.

– Поэтому Вы ударились в политику? Чтобы защитить их, но отчего?

– От них самих, – огорченно добавил Кол Галланд. – А на этом давайте отойдем от личных тем и перейдем к насущному. Что вы можете мне рассказать?

– Кхм. Как Вам будет угодно, – начал рапортовать Восьмой. – Разобрав все имеющиеся факты, мы пришли к выводу, что Нейтан из Норта не умер пять лет назад.

Настолько громкое заявление потрясло Гришу, он даже побледнел, утратив прежний стойкий дух. Он оперся о столешницу и инстинктивно потянулся к ингалятору. Сухая форма доклада только усиливала эффект неожиданности, но при этом полностью лишила его какого-либо эмоционального окраса. В случае Григория мысль была куда прежде чувств.

– Что вы имеете ввиду? – дрожа голосом спросил.

– В лаборатории мы нашли ножной экзо скелет. Судя по размеру, он не мог принадлежать взрослому. Этот факт стал для нас первым звоночком. Ваши документы позволили приоткрыть завесу тайны, но всё равно многое оставалось неясным. До того, как мы посетили приют Святого Норта и побеседовали с сотрудниками. Как оказалось, Нейтан из Норта отличался не дюжим интеллектом. Многие подтвердили это. Полагаю, Вы и сами могли бы согласиться с ними, – Гриша кивнул. – Мы хотели найти более веское доказательство их слов, но найти результаты всеобщего теста оказалось проблематичным. Не потому что они засекречены, а потому что их не существует. Мы думаем, что стим-тек попросту не смог проанализировать мальчика. Это всего лишь теория, на практики такого никогда не случалось. Однако она прекрасно ложится на цельную картину. Как известно, Гильмеш был помешан на способностях человеческого разума. В этом вопросе мотивы похищения Нейтана кажутся более правдоподобными. Также я и моя напарник взяли на себя ответственность и раскопали его могилу, чтобы взять прах на экспертизу.

– ВЫ, ЧТО СДЕЛАЛИ?! – крикнул Григорий, сорвавшись с места.

– Подождите. Дослушайте сначала. Установить по праху личность никак нельзя, но наш труд не был бесполезным. Экспертиза показала, что прах в могиле не принадлежит человеку. Предположительно, в урне хранилась древесная зала.

По спине аристократа пробежалась стая мурашек, ему даже поплохело. Дышать стало тяжелее, и тут ему пригодился ингалятор. Вдохнув лекарство, дыхание нормализовалось. Но разум по-прежнему дрожал.

– Вы хотите сказать… что пять лет назад я похоронил не друга, а какую-то деревяшку? Я правильно понял? – с трепетом вопрошал он.

– Да, выходит, что так.

Гриша выдохнул, и напряжение вышло вместе с этим дыханием. Эмоции заполонили его, оттенок радости медленно образовывался на его лице.

– Тогда в той лаборатории держали… Нейта? Я прав?

– Мы думаем, что так и есть, – ответил Восьмой.

– Тогда куда он делся?.. ГДЕ МОЙ БРАТ?!

– Этого мы не знаем, – вступился Тринадцатый. – Сейчас не знаем, должен заметить. Мы не уверены, сколько он там пробыл. Никаких следов, кроме тех, что упоминали, мы не нашли. Возможно, он уже мёртв. Поэтому прошу Вас не обнадёживайте себя.

– РАЗУЗНАЙТЕ ВСЁ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО ЭТИ ПРОКЛЯТЫЕ ПЯТЬ ЛЕТ! УЗНАЙТЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С НЕЙТАМ!

– Вас поняли, – ответил Восьмой с тонкой улыбкой – Сейчас же приступим.

Они развернулись и покинули комнату. Тринадцатый вышел первым, а Восьмой остался. Ему уж очень хотелось сказать последние слова. На протяжении всей беседы они так и вертелись на его языке. Ложась кислотой на скулы, как после экспрессо.

– Хочу заметить, Вы шикарно выглядите.

– Благодарю. Комплимент – это всё? Или на свидание пригласите? – раздраженно добавил Кол Галланд.

– Просто стало интересно. Белый шёлк не лучший материал для такой погоды. Советую подбирать гардероб осмотрительнее, – отметил он, ухмыляясь.

– Приму к сведению, – насторожился Гриша, попятившись от его взгляда.

Тогда Гриша впервые за последние четыре года ощутил животный страх перед другим человеком. Перед силой, что имели эти бездушные серые глаза.

VI

В этот же день, только чуть раньше, происходил другой не менее важный разговор.

– А ЗАБОТА О ТВОЁМ РЕБЕНКЕ – ЭТО НЕ ТВОЙ ДОЛГ, ФАРЛЬ! – выкрикнула она и сразу же от волнения повесила трубку.

– Ребёнка? – переспросил Фарль. – Ребёнка… РЕБЁНКА! – прогорланил так громко, что аж служанка встрепенулась.

Ной Кэмпл подскочил от новостей, покрывшись гусиной кожей. Его карие глаза забегали по залу в недоумении.

– Фарль, с Вами всё в порядке? – побеспокоилась служанка.

– Всё нормально… Нет, всё просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! – воскликнул, закружив ту в танце. – Вызови мне Атмос, Люба! Да побыстрее!

Так как Фарль плотно сотрудничал с семьей Бен Кильмани, то уже какое-то время ночевал в их поместье. Дел было невпроворот. Фарль как раз и занимался проработкой темы для предстоящего собрания совета. А Пьер тем временем тоже с самого утра засел в кабинете, перечитывая договор о сотрудничестве с одним заводом Кома. Ком – это морской торговый центр и главный поставщик морепродуктов во всю страну. Неудивительно, что аристократы вознамерились расширить свою зону влияния именно в этом стратегически важном городе.

– Что случилось?! – вбежал в гостиную Эдмунд.

– Чудо, Эдмунд! Чудо! – утвердил Фарль, бросившись обнимать друга. – Я стану отцом, ты представляешь?!

– Отцом?! О-о, мои поздравления! Так значит, Элизабет беременна?

– Да! – улыбка отказывалась сходить с его лица. – И я сейчас же поеду к ней. Передай, пожалуйста, Пьеру, что я отлучусь.

– Но как же подготовка к собранию? – озадачился парень.

– Мы идём по плану. Один денёк можно и отдохнуть. Всё! Я побежал, – добавил на прощание, похлопав того по плечу.

– До встречи! И передайте поклон сестре и Элизабет!

– Обязательно, Эд! Обязательно!

Сказал так, будто пропустив его просьбу мимо ушей. По крайней мере, так показалось самому Эдмунду. Но это никак его не могло его расстроить на фоне прекрасного события. За последние пять лет Фарль стал ему сродни старшему брату. Их знакомство случилось, когда ему стукнуло семнадцать. И было это во времена первых неловких шагов к союзу Ной Кэмла с Пьером. Ещё тогда прозорливый ум юноши отметил светлую натуру Фарля, а его связь с Розой лишь подкрепляла интерес. Сейчас же Эдмунду уже двадцать два, он ровесник Натали и Сатори и по совместительству их одноклассник по академии. Но в отличии от них молодой Бен Кильмани был излишне прост нравом. Душевная теплота и незатейливость определенно передались ему от матери. Людей вроде него скользкая дорожка политики никогда не прельщала. Если бы не просьба отца, он бы даже не пытался пойти по этому пути. Его больше привлекала благотворительность. Под его руководством уже было построено несколько школ, больниц и детских садов в Рабочих районах по всей стране. Эдмунд грамотно пользовался статусом рода, благодаря ему Бен Кильмани славились среди простого населения поборниками слабых и угнетенных. Именно фигура Эдмунда переманила на сторону Рестеда так много последователей. Одна только фамилия отзывалась доверием в сердцах иных.

– Отец, – обратился Эдмунд, войдя в его кабинет, – Фарль просил передать, что отлучится по делам.

Пьер отвел взгляд от кипы бумаг и навострил угольные глаза на Эда.

– Он мне ничего не сообщал. Что-то приключилось? – сын помотал головой. – Странно… Обычно Фарль трепетен в отношении работы, – задумчиво дополнил, сняв очки с серебристой оправой и помассировав переносицу.

– Элизабет беременна, – пояснил Эдмунд.

Бен Кильмани поперхнулся. Удивление отозвалось болью в голове. Мигрень уже какое-то время преследовала аристократа, но она не помешала ему воскликнуть:

– Какая РАДОСТЬ! Что ж ради этого можно и ДЕЛА БРОСИТЬ!

– Полностью поддерживаю, отец.

Крики Пьера вновь аукнулись ему стрельбой в черепе.

– Ты, как всегда, слишком официален… – на пониженных тонах продолжил. – Не скрываешь ли ты за этой манерностью свою грусть, Эд? – парень сместил брови. – Эдмунд, я всё хотел спросить тебя. Не расстроен ли ты из-за поражения на выборах? Если так, то даже не думай об этом. Ты никак нас не подвел и ничем нам не обязан.

– Я не столько расстроен из-за поражения, сколько тем, что из-за меня ваш план может не удаться, – ответил он, наконец присев. – Вы возлагали надежды на меня, а я не справился. Это лишь показывает то, что мне есть куда расти. Всё же политика мне никогда не давалась. Ты же знаешь, – отметил с легкой улыбкой.

– Это верно. Ты, как и твоя мать, слишком чист для такой грязи. Если душа не лежит к этому делу, значит, не в ней твоя цель. Зато ты точно успешен в другом. Как продвигается твой проект в Рабочем районе? Как его там…

– Музей культуры довоенного наследия, – объяснил Эдмунд. – Мы планируем открыть его только через два года, пока собираем экспонаты. Книги сестры сильно поспособствовали. Думаю, первая выставка будет посвящена религиозному наследию. Нашим современникам почти ничего об этом неизвестно, к сожалению. Лишь работы юного Кол Галланда проливают свет на эти верования. К тому же так мы сможем показать людям веру Розалии. Может, они заинтересуются ею и даже примкнут к их общине.

– Своим стремлением к просвещению ты весь в свою маму, – довольным тоном произнес Пьер. – Да будет она спокойна в Душе. Ты молодец, сынок.

– Спасибо, отец, – он вернул прежний деловой тон. – Что же я тоже, пожалуй, пойду поработаю. Если не могу помочь в совете, то хоть работу заводов организую.

Он уже почти вышел из комнаты, как проронил:

– И ещё. Отец, смени одеколон. У него резкий запах, наверное, поэтому тебя мучают боли. Плюс тут так душно. Тебе нужно чаще дышать свежим воздухом.

– Приму к сведенью, – прислушался Пьер, принюхавшись к себе.

Пока они беседовали, Атмос Фарля во всю мчал вдоль улиц. Меньше чем за час, он добрался до приюта. В волнении молодой человек стоял у дверей, обдумывая каждое слово, которое собирается сказать. Душа его металась, даже тело то тянуло плясать, то желало замереть в мгновении. И вот он нашел в себе силы и нажал на звонок. Тихий прерываемый звук канарейки пополз по зданию. Ждать особо не пришлось. Дверь быстро отворилась, и яркий свет озарил тьму.

– Р-рад п-приветствовать, Вы к-к кому? – прозвучало неуверенно.

– Здравствуйте. Я к Элиза… – вдруг он замолк. – Господи… как это…

Фарль потупился прочь, чуть не свалился с порога от увиденного. Его взгляд крепко вцепился в жильца, а рука за сердце.

– Прошу прощение, – попытался вернуть самообладание Фарль. – Я принял Вас за другого человека. За старого друга, что раньше жил здесь, – пояснил зачем-то.

– Теперь всё ясно… извините, что я не оправдал ожиданий.

– Что Вы такое говорите? Бросьте это. Он давно умер, видимо, у меня от переживаний нервы совсем попортились.

Он посмеялся, стараясь разбавить обстановку юмором. Но его глаза всё равно не сходили с лица незнакомца.

– Соболезную Вашу утрате. А как звали Вашего друга?

– Нейтан, – сказал Фарль, огорчившись.

– А-а… Так это я. Меня зовут Нейтан.

– Вон оно как. Тогда получается не обознался, – он вновь попробовал снять напряжение улыбкой и смехом. – Стоп… одну секунду, пожалуйста… Ты Нейт?

– Да… так меня зовут, – смутился он.

Ной Кэмпл в конец разошелся и задрожал как осиновый лист. У него не было сил сомневаться в том, что перед ним тот самый бродяга. Да и не хотел он в этом сомневаться. Он хотел верить. Верить всей своей душой.

– БРОДЯГА НЕЙТ! – крикнул Ной Кэмпл и кинулся обниматься, отчего парень почувствовал себя неуютно.

На выкрики этого имени тут же сбежались остальные. Они уже имели представление, кем может быть их гость. Эли так и вовсе была точно уверена. Подбежав ко входу, она спряталась за Лотти, словно нашкодивший ребёнок.

– Это…это… Но как это… – продолжал твердить с заплетавшимся языком.

Пусть казалось он успокоился и уверовал, как тут же принялся паниковать. А спокойные лица приютских, которых он приметил краем глаза, никак не проясняли ситуацию. Тогда Роза завела его в дом, проводила на кухню и напоила чаем с мятой. Эффективнее было бы налить ему чего покрепче, но алкоголя в приюте отродясь не водилось. Когда он более-менее пришел в себя, ему вкратце обрисовали ситуацию.

– Поверить не могу. Ты жив…

Он сдавил его плечо, будто проверяя настоящее ли тело.

– А Вы простите кем будете?

– Фарль. Твой друг детства. Почти брат. По духу естественно.

– А-а, хахаль Эли, – сморозил он, запомнив слова Лотти.

Тот аж чай выплюнул. Эли и Роза кинули острый взор на рыжую, которая виновато хихикнула. Но благодаря неудачной фразе Нейта, Фарль вспомнил, ради чего приехал. И ради чего оставил крупный чек в одном из магазинчиков Аристократии. Всё это время Эли сидела в сторонке, изредка косясь на него. Заметив, что взгляд Фарля целиком сосредоточен на ней, она засмущалась, но глаз не отвадила. Тут он встал и медленно подошёл к ней. Ему не хватало смелости смотреть прямо на неё, поэтому карие зрачки уперлись ей в фартук. Из кармана брюк аристократ достал небольшую замшевую коробку в дорогой отделке, затем встал на одно колено, преподнеся её Эли. Лотти аж визгнула от умиления. Он открыл коробочку, и она была пуста, отчего Диш чуть не расплакалась. Пустая коробка – это символ любящего сердца, как бы вопрошающего: «Ты заполнишь пустоту внутри меня?». Фарль не проронил и слова больше, лишь замер в томительном ожидании.

Эли положила в коробку ожерелье, которое некогда подарил ей сам Фарль. Это значило: «Да, я заполню её всем тем, что только у меня есть». Не сдержавшись, парень поцеловал её. И вслед послышались аплодисменты. Лотти бросилась обнимать Эли, а Роза Фарля.

– Ну неужели я дожила до этого дня! – выдала Роза. – Сколько лет ждала!

– Не говори так будто скоро на покой собираешься… – ответила Лотти сквозь радостные слезы. – Но это правда. Наконец-то! С детства за вами двумя наблюдаю и жду, когда уже одумаетесь.

– На себя бы поглядели, юная леди. Когда на Вашем пороге, хоть кто появится? – съязвила Эли.

– Был бы, кто достойный, то за милу душу.

Лотти даже не смущалась говорить о таких вещах, девочка выросла, действительно, бойкой.

– А как же Гриша? – вспомнил Нейт. – Ты о нём так тепло отзывалась… я подумал, что ты его… ну-у, любишь.

– Понимаешь, мы же с ним дружим с детства, – задумалась она. – Конечно, я буду о нём хорошо отзываться. Но если быть честной, то пять лет назад я была влюблена в тебя, Нейт.

Остальная публика покраснела от такого откровения. Пусть они прекрасно знали об этом, но столь честного признания никак не ожидали.

– В меня? – выпалил Нейт, покрывшись румянцем.

– Но это было так давно, что уже неправда. Были же времена. Ох, если бы ты только помнил… Сейчас же всё иначе. И я, и ты, и Гриша… Если уж и влюблюсь в кого-нибудь из вас, то придется снова знакомиться.

Роза и Эли поразились её прямолинейности, а Лотти была совершенно спокойна. Это раньше она была скромницей, но обстоятельства убили в ней эту детскую застенчивость. Говорить в лицо всё, что думаешь, не скрывать чувств и одновременно с этим всегда носить какую-то еле различимую маску. Вот чему научила её жизнь после ухода лучших друзей.

Эту ночь брачующиеся провели на квартире Ной Кэмпла в Рабочем районе. С первыми лучами солнца Фарль проснулся. Рядом с ним тихонько сопела Эли, прикрытая белоснежным одеялом. Он провел жилистой рукой по её невинному личику и улыбнулся. Накинув брюки, аристократ приготовил себя кофе. Варка в турке по утру проясняла его разум не хуже кофеина. Но живительный напиток также внёс свою лепту. Волосы по утрам его совершенно не слушались, кудри разбрелись по лицу, торча в разные стороны. Этим он был очень похож на Шарлотту. Ещё в приюте эти двое часто ходили вот с такими гнёздами на голове. Он зафиксировал кудряшки розовой заколкой, которую ему давным-давно подарила Эли и надел очки.

И в таком деловитом образе с кружкой в руках он принялся работать. Фломастером он зачёркивал пункты договора и ставил пометки.

– Это некуда не годится, и это… и это тоже, – бубнил под нос. – Комовский рыбнадзор как-то зазнался. 35% от прибыли с икры. Да они ошалели. Обойдутся 10-ю%, совет и так платит им достаточно. Нужно будет поднять этот вопрос на собрании. Заключим договор на 25%, а после повысим их налоговый вычет с процентов проданной продукции государству. Да, так и поступим. Снизят ставку, как миленькие. А это ещё что? Вычет Церкви?

Он полез в кодекс налогообложения.

– Налоговый вычет можно сделать для любой религиозной организации при условии их юридической регистрации и нужного порога последователей. Чудно, значит, и здесь в выигрыше. Сможем законно передавать средства Рестеду. Осталось только уладить вопрос с регистрацией теистической общины.

– С утра работаешь, милый? – ласково обратилась.

Эли вошла на кухню в его мятой рубашке и прильнула к парню со спины.

– Да-а, прости. Мы заключаем договор с заводом Кома. Хочу уменьшить расходы. Ах, ещё надо разобраться с компаниями Гильмеша, – проговорил он, увидев другую пачку бумаг. – Совет так и не принял решения, что с ними делать. Повесили на меня, как на новенького.

– Гильмеш… как думаешь, он мог соврать нам о смерти Нейта? – спросила Эли, присев ему на колени.

– Без понятия, дорогая. Я не особо был с ним знаком. Пересекались пару раз, да и только. Но это очень странно. Гильмеш умер, и воскрес Нейт. В голове не укладывается.

– Лотти сказала, что к нам приходили люди из КСС, и что они расследовали дело Гильмеша.

– Контора сохранения спокойствия, – размышляя, ответил он. – До меня доходили слухи, что некоторые Числа перешли в руки Гриши. Возможно, это он направил их в приют, чтобы узнать всю правду.

– Гриши? Так значит, это событие не оставило его в стороне. Я его так давно не видела. Какой он сейчас?

– Как тебе сказать, – Фарль откинулся на спинку стула и снял очки. – Вне политики наш обычный Гриша. Но когда серьёзен, становится настоящей политической акулой. Кто же знал, что он вырастит в такого противника. Кто знал, что он вообще им станет. Слушай, Эли, ты не хочешь перебраться ко мне? В своём нынешнем положении я могу об этом договориться.

– Это было бы чудесно. Но нужно ещё натаскать Лотти по работе в приюте. Даже не знаю, когда смогу. Может понадобится ещё пару лет, – ехидно ответила.

– Ещё пару лет я не выдержу и украду Вас, Элизабет Ной Кэмпл, – произнёс он, поцеловав.

***

Этим же утром Лотти повела Нейтана на базар.

– Как всегда, толкучка, – недовольно выразилась девушка. – Чуть рассвет, а они уже у прилавках толпятся. Чего дома не сидят только?

– Наверное, они тоже думают, что в такое время тут никого не будет, –сонным голосом ответил Нейтан. – Почему мы не можем пойти в магазин?

– На рынке самые свежие продукты. Да и я как-то привыкла уже с детства. В магазинах стою, как вкопанная, читая все эти маркировки. Как-то мы втроём ходили в один такой… ты утопал не знай куда, я пошла тебя искать, в итоге Гриша купил всё сам и отчитал нас по полной. Тебе то было всё равно, а я вот чувствовала себя виноватой.

– Звучит весело, – ответил он, улыбнувшись во весь рот.

– Редко ты так улыбаешься. Скажи ты привык к нам?

– Кажется, да. Пусть многого пока не понимаю.

– Ты изменился с момента нашей встречи. Тогда был явно не в своём уме. Помутнений больше не было?

– Нет… на удивление, – его взгляд коснулся её закрытой шеи. – Сегодня теплее обычного. Тебе не жарко?

Лотти прикоснулась к своему красному шарфу.

– Немного. Но эта вещь мне дорога. Она единственное напоминание о тех временах.

Вскоре они купили всё, что хотели, и уже собирались идти домой, как вдруг Нейта сбила какая-то шпана.

– Эй, смотри куда идёшь, длинный! – рявкнул один из них.

– П-простите…

– Не извиняйся, Нейт, – вступилась Лотти. – Сам глаза раскрой!

– Ой, какая дерзкая, – он подошёл к ней вплотную. – А ты красивая, чем занята вечером?

– Не твоё дело.

– Смотри-ка, с характером. А ну-ка пойдём прогуляемся, – он взял её за руку.