Александр Елизарэ
Последняя сигара. Сборник рассказов
Адлер, 12-13 февраля, 2006 год
Новые импрессионисты
(юмористическая пьеса)
Действующие лица:
Художник Муркин, он же Сандро – дурачок.
Художница и звездочет Гала.
Третий художник Юрок – местный «Шагал».
Прогуливающийся мимо бизнесмен – коллекционер.
Бабушка, кормящая зерном и без того жирных голубей.
Мальчишка хулиган – похититель картины.
Субботним утром, когда мягонькое летнее солнце озарило макушки подмосковных медных крыш и пробралось в щели между ставнями на чердаках тех же домов, разбудив своим появлением многочисленное семейство жирных сизых голубей, один наш знакомый художник решил отправиться на пленэр в центральный городской парк на краю такого же маленького городка.
Дорогой мой читатель, здесь мне следует сделать небольшую оговорку, о том, что этот мужчина нам еще не знаком, но, зная его добродушный и прямо скажем простецкий нрав, это ситуация легко исправима.
Итак, он направился прямиком туда, где среди разных несуразных скамеечек возвышается еще более несуразный и, в общем, комичный фонтанчик. Те, кто установил его в центральном парке, были явно люди с юмором, и по наставлению городских властей придумали это подобие произведения фонтанного искусства.
Справедливости ради надо отметить, что ваяли его согласно скудной смете, выделенной на этот фонтан из городской казны. В то же самое время глава городской управы сэкономленные деньги от фонтана благополучно положила в свой карман, выписав себе и главному бухгалтеру премию в честь «Взятия Бастилии», в стране, где ей раньше бывать еще не приходилось. Бастилия, в понимании чиновницы, представляла собой курортное местечко где-то на юге Франции.
Художник Сандро Борисевич Муркин пересек маленький ручеек, в котором резвились дикие утки и направился в центр города. Вот он припёрсе в городской парк и приступил к пленэру. Муркин именно припёрсе, это как-то ближе и напоминает французский язык, ежели мы будем говорить приперся, что собственно не меняет самого физического передвижения художественного объекта во времени и пространстве. Почему не физического, а именно художественного объекта, спросите вы, все просто, на самом деле – двигался большой этюдник, покоящийся на плече художника. Две ноги под этюдником передвигали этот самый ящик с красками и кисточками к вожделенному фонтану. Так что объект – несомненно «художественный этюдник» и он двигался.
Вернемся на пару часов назад с целью рассказа о квартире художника.
В общем, Сандро продрал свои шары в восемь нуль-нуль, позавтракал бутербродом с кусочком крылышка от холодной жареной курицы и зеленым луком, и запил это дело кружкой чая с малиной. Еще через десять минут сварил себе две чашки кофе, выпил их с сахарком и, не торопясь, отправился в путь.
Не смейтесь, друзья, оказывается, есть и такие бутерброды, где количество курицы может быть ограничено частью холодного крылышка, но, количество зеленого лука не поддается никаким ограничениям. Вторую часть крылышка Сандро отдал своей кошке, которая в это время наблюдала за жирными голубями, воркующими прямо у нее под носом на лужайке. Кошка позавтракала и выпрыгнула на улицу. Вот так всегда. До вечера, Мурза!
Лук наш художник Сандро выращивает под своим окном. А живет он в трехкомнатной квартире на первом этаже кирпичной шестиэтажки. Одна комната представляет из себя настоящую художественную мастерскую, увешанную картинами с изображением тропического леса и тропических птиц, две другие комнаты не имеют к нашей истории никакого отношения.
Коты и кошки, проживающие в полуподвальном помещении под окнами Сандро, частенько метят его посадки. Попросту писают на них. Может быть поэтому, его лук и другая петрушка отличаются изысканным ароматом, свойственным субтропическим джунглям и прериям.
Но я отвлекся. В десять часов утра наш художник уже устанавливал свой этюдник, которому уже по выражению самого Сандро не менее ста пятидесяти лет, в трех метрах от фонтана, описанного выше. Так получилось, что в своем городе художник Муркин порисовал уже почти все: храмы, монастыри, поместья, аллеи, зеленый музей, хранящий всего-то несколько ничем не примечательных объектов культуры средне-застойных лет, театр. Впрочем, вот здесь автор приврал, театра в городе нет. Бывший городской голова строил театр, но получился у него торговый центр, кстати, который в собственности у иностранцев. А бывший голова сейчас проживает с молодой женой где-то в Швейцарии.
Обычно Сандро рисовал какой-нибудь маломальский симпатичный архитектурный объект и представлял, что это и есть театр. Но фонтаны, коих в летнем городе надо признать немереное количество, рисовать ему еще не приходилось.
Так на чем мы остановились? Вот этюдник стоит, на нем свеже-натянутый белоснежный льняной холст, под холстом накиданы в достаточном количестве тюбики с масляной краской, баночка с маслом для разбавления этих красок, кисти, мастихины и разные тряпочки для протирки кистей после работы. Сандро в зеленой фетровой шляпе, но это так сказать больше творческий театральный образ, чем защита от солнца.
Художник приступил к творению картины. Без предварительного рисунка автор наносит первые вертикальные мазки, чтобы создать общее настроение полотну.
Появляются первые зеваки. В основном это молодые мамаши с колясками, некоторые уже снова беременные или, так скажем, обремененные плодами любви и страсти. Их мужья, по-видимому испытывая жаркое желание увековечить свою избранницу в веках и не зная, как же это сделать, просто делают ей очередного ребенка. Да, эта природа вещей, обычная и неприкрытая любовная страсть, плавно переходящая в бесконечные заботы о многочисленном потомстве.
Наконец-то дело доходит до фонтана. Главное в нем – это головы львов, по краям цветка, напоминающие скорее головы крупных котов. Цветок имеет две большие чаши, куда струится прозрачная вода. В чашах купаются веселые воробьи и жирные до безобразия голуби разных оттенков. Кроме сизарей, попадаются и благородно раскрашенные птички, розовые и белые с пушистыми ногами. Они явно не с улиц прилетели. Иногда на фонтанные чаши садятся галки и с удовольствием пьют воду. На третьей, самой маленькой и высокой чаше, расположилась пара воронов, и сидят в воде, словно в биде. На улице конец июня, непривычно жарко.
Сандро Муркин считает себя импрессионистом, поэтому во время работы с легкостью меняет места своего положения и точки наблюдения за фонтаном. Форма не волнует художника, только лишь впечатление и игра солнечных зайчиков. Через час что-то немного стало проявляться, художник бросил кисть на палитру и решил отдохнуть.
Художник сидит на скамье и зевает, он мечтает. Откроем тайну, а мечтал он о стаканчике хорошего полусладкого красного вина, можно конечно и розового, тогда и работа заспорится.
Субъектом в шляпе заинтересовался прилично одетый господин в костюме. Он поспешил к художнику.
– Доброе утро! Как сегодня творится? – играющим тоном спросил он.
– Добрый день, месье, я встал рано, так что для меня уже день, ха!
– Можно взглянуть? О! У-у! Нет, пожалуй, пока не понятно… Фонтанчик пишите?..
– Фонтан, фонтан, что же еще в этом городе писать, разве еще «гусарских голубей»? Не интересно, этих жирных полу-куриц Пабло Пикассо давно нарисовал и написал. Что зря кисти тереть. Остается да, фонтан!..
– Ха, почему же гусарских? – удивился мужчина.
– Так потому, что жирные они и вкусные! Их любили кушать наши гусары, когда въехали в Париж! Я так представил… – сказал задумчиво художник.
– Вот бездельник, голубей моих сожрать хочешь?.. – проворчала бабуля, кормящая голубей каждое утро. – Только и мажет свои холсты! Басурманин!
– Ну вы и фантазер, художник! – рассмеялся гость. – Вы, наверное, голодны?
– Вина хочу и сыра. Вот продам картину, куплю себе вино, сыр и сардельки. А зелень у меня под балконом растет.
– Пикантный вы человек. Как вас величать? – поинтересовался мужчина.
– Сандро его зовут! Местный великий жовописец, – засмеялась старушка и бросила горсть зерна на тропинку. – Тьфу на вас, худежники!
– Я немного разбираюсь в искусстве, Сандро, и даже собрал небольшую коллекцию картин. А вы, сударь, к чему себя причисляете?..
– В смысле?.. – спросил Сандро и поднял брови.
– В том смысле, что к какому течению?.. – уточнил коллекционер.
– К медленному, черт их всех подери! – ругнулся Сандро.
– Да нет же, например, возможно вы абстракционист…
– Да помилуйте, какой я абстракцио… тьфу. Я импрессионист! Художник впечатления! Воздух и движения света! Просекаете разницу?
– Да импреалист он, вот кто, – проворчала старушка, высыпала последние зерна из пакета и на радость Сандро удалилась.
– А, да, я так и помудал, то есть подумал, – засмеялся коллекционер.
– Чьи картины в вашем собрании? – буркнул художник.
– Точно не помню, есть даже без подписей, большинство таких, но две подписаны, кажется, Репин и Шишкин… – смущенно ответил коллекционер.
– Ха, где купили, если не секрет?
– Да, какой тут секрет. Известное дело в столице, на старом Арбате.
– Где? Ха! У меня к вам предложение! – засиял Сандро.
– Интересно? Хотите приобрести их?
– Нет, напротив, хочу помочь вам избавиться от них.
– А как? – нахмурился коллекционер.
– Выкиньте на помойку! – рассердился Сандро и принялся с яростью писать голову льва.
– Гм, так категорично, на помойку? Между прочим, там хоть академический рисунок местами проскальзывает! А у вас, батенька, пока только эмоции и мазня местами!
– Да мазня, пока! Это этюд в июньских тонах, зарисовка. Всплеск летнего утра! А вам продали фуфло! Шишкин? Ха! Может вы там еще Саврасова и Левитана заказали?
– А что, там могут и Левитана и Саврасова! И Гогена, я думаю…
– Осточертело, блин! Мешают работать, – заворчал художник.
– Что, простите? – наклонился коллекционер к художнику.
– Шерше ля фам! Все, не мешайте мне работать! Солнце бежит! Еще час и хватит!
– Хе, ну, удачи, удачи… Я может на обратном пути к вам загляну.
– Будем ждать неприменнос! – крикнул Сандро, хотя про себя подумал: «гуляй Вася по проспекту».
Полный мужчина удалился, а Сандро с новым рвением принялся за картину.
Появляется, надо уточнить кто эта дама, случайно прогуливающаяся мимо, художница – астролог Гала. Она первая увидала нашего художника.
– Безумный Сандро, – так она по-своему зовет его. – Какой ты молодец, устроил себе пленэр у фонтана! Получается? О! Нормально, живенько! Молодчага…
– Салют, крошка! Да уж, вышел размять косточки и с людьми пообщаться! Целую тебя!
Гала садится рядом, улыбается и молча наблюдает за художником и его рукой. Он активно разрисовывает холст, превращая все в нагромождение световых пятен и образов львов. Картина, как водится, начинает жить своей жизнью. Сандро понял, что классическая вещь сегодня вряд ли уже удастся, но экспрессия и музыка получилась.
Неожиданно у фонтана появляется художник Юрок Шкаликов, местный «Шагал» пятидесяти лет. «Шагал» в отличном расположении духа, улыбается, словно начищенный пузатый медный самовар:
– Так, так, Сандро – великий мастер импровизации!
– О, брат «Шагал», привет! Светишься аж изнутри! Картины продал?
– Сандро, ты прорицатель! Продал парочку, скрывать не буду! Класс, у тебя тоже картина удалась! Еще пару пленэров и готово…
– Все, конец пьесы! Больше ни мазка! Испорчу! – заявляет Сандро, протирает кисточки и, улыбаясь обращается к Юрию: – Знаешь, что пророк сказал, Шагальчик мой дорогой?
– У-ум, ты о чем? – почесал нос Юрок.
– Люби ближнего своего! Но это еще не самое главное, самое важное это то, что Христос подчеркнул и велел: «Умей поделиться!» Вот! Короче, беги за бутылкой красного вина! Но только хорошего. Фуфло мы не пьем! Верно, Галочка? «Крымскую лозу» тащи!
– Ха, ладно, сейчас придумаю. Хитрый ты, Сандро…
– Беги и не сомневайся, я продам картину, сразу прославлюсь! Ой, пардон, проставлюсь! Эй, Юрок, сыру кусок купи! – крикнул Сандро ему вслед. – Давай, мухой, дорогой «Шагал»!
Минут через десять Шкаликов возвращается с бутылкой «Крымской мадеры», куском твердого ароматного сыра и коробочкой конфет – трюфелей. Художник Сандро Муркин откупорил бутылку старинным штопором с деревянной ручкой, и разлил по маленьким стаканчикам, которые Сандро всегда носил в карманах пиджака, кстати, как и штопор и маленький ножик для нарезки сыра или колбаски.
– Скажи, какой день, одно наслаждение! Птицы поют! Картина стоит на мольберте! – фонтанирует Сандро. – В рюмке вино, в руках конфеты, женщина и сыр!
