Александр Дугин
Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства
Мин Тан: имперский дворец и времена года
Фигура Императора не просто представляет собой вершину политической организации Китая, но выражает сущность китайской космологии и метафизики. Фиксацией этого момента является Мин Тан (Míngtáng 明堂).
Императорский дворец (дословно «Яркий Дворец») или «Дом Календаря» (明堂). Его структуру можно представить следующим образом:
Мин Тан
Именно такой план лежал в основании постройки императорского дворца. Каждое из четырех крыльев соответствовало времени года и стороне света. В них Император пребывал в соответствии с сезоном. Такое пребывание символически воплощало в себе поездку по пределам царства, которую Император совершал один раз в пять лет. В остальные четыре года он перемещался по своему дворцу.
Главный покой Императора располагался в центре, куда он удалялся в тот самый момент, когда в календаре между летним солнцестоянием и осенним равноденствием добавлялся особый месяц – месяц царского посвящения. Показательно, что этот период приходился приблизительно на тот месяц, который в европейской традиции назван в честь Императора Августа августом, то есть «царским или божественным месяцем» (ранее он назывался «секстилий», шестой месяц, если считать с момента весеннего равноденствия), и который, в соответствии с эллинской астрологией, располагается под созвездием Льва, служащим зодиакальным домом солнца. Связь царского начала с солнцем – также константа учения о сакральной Империи.
Смена ритуальной точки местонахождения внутри Мин Тана соответствовала иерогамии (священному соитию) Императора с группами жен, распределенных по рангам. Соединение с главной женой, Императрицей, происходило в центральной части дворца и выражало пик иерогамии, соединение Неба и Земли, Ян и Инь. Иерогамия – еще одна классическая черта сюжетов о Царе Мира.
Сакральная география
Строго по этой модели строилось районирование всего Китая. Границы Империи включали четыре стороны света, где преобладало живое излучение Императора, наделявшего своей ритмической силой вассалов по их рангам, а те, в свою очередь, передавали силу своим вассалам и так вплоть до простых крестьян. Все пространство Империи оживлялась силой центра, воплощенной в Императоре. Это происходило во время его путешествий по пределам царства (раз в пять лет), а в другие периоды осуществлялось через посещение Императора властителями отдельных провинций. Все подчинялось при этом строгому церемониалу, построенному по принципу Инь/Ян, пяти элементов и карты/календаря, кульминацией которых был Императорский Дворец.
За пределами Империи, считали китайцы, структуры гармонии (tiáo調) расстраиваются, элементы начинают враждовать друг с другом, что приводит к появлению монстров, чудовищ, аномалий, хаотических процессов, которые, по китайским представлениям, и характеризуют все остальные народы, проживающие по периферии Поднебесной.
Китай есть центр мира, отсюда название самого Китая – Чжун Го (Zhōngguó中國), дословно «Империя Середины». Оно мыслится как концентрация стихий, точка священного равновесия. Центром самого Китая является Мин Тан. Центром Мин Тана – Сын Неба, Человек Единственный или Совершенный Человек, Император или Желтый Единорог – Ци Лин (子麟).
Желтый Единорог в китайской культуре был синонимом Активного Интеллекта, Логоса и одновременно квинтэссенцией священной политики. Его название интерпретировалось как сочетание мужского начала Ян, выраженного иероглифом ци (子 ребенок, юноша) и иероглифом лин (麟), соответствующим женскому началу Инь. Чаще всего он изображался с телом оленя (коня), змеиным хвостом и рогатой головой дракона. Это объединение в одной фигуре черт разных зверей делает Ци Линя своего рода «все-зверем», что соответствует его синтетическому центральному положению на карте стихий и отождествлению с центром Мин Тан и самим Императором.
Желтый Дракон
Еще одним образом Императора является Желтый Дракон. Фигура Дракона (Лун 龍) имеет в китайской традиции смысл, довольно далекий от западной и, шире, индоевропейской традиции, где чаще он всего связывается с негативным началом и в контексте имперской онтологии с антагонистом Царя Мира.
В китайской традиции этот аспект отсутствует. Дракон здесь понятие нейтральное или даже положительное. Во многом он близок Единорогу.
Китайская теория пяти элементов размещает в строгом соответствии с ними два типа животных – простых (свинья, собака, овца, курица, корова) и сакральных, мифологических (черная черепаха/змея, зеленый дракон, красный феникс, желтый единорог, белый тигр). Если простые животные располагаются на внешней границе круга/квадрата (карты/календаря), то сакральные животные принадлежат той области, которая находится за этой границей. При этом потусторонние сакральные животные включены в систему китайского мировоззрения на полных основаниях – будучи за пределами известного привычного мира, драконы и фениксы оказываются по эту сторону пределов, хотя и на максимальном расстоянии от Центра, если брать мир целиком – во всей его онтологической полноте. Как правило, структура сакрального совмещает в себе предельное далекое и предельно близкое, предельно большое и предельно малое[171]. Поэтому то, что находится дальше всего от Центра, вместе с тем обнаруживает свое присутствие в самом Центре, но в его скрытом измерении. Оно-то и делает Центр сакральным.
Круг сакральных животных также распределен по логике пяти элементов:
• черная черепаха (hēi guī 黑龜) или черная змея (hēi shé 黑蛇) сопрягается с водой, севером и Преисподней (страна Желтых Источников);
• зеленый дракон (qīng lóng 青龍) – с деревом и востоком, весенним равноденствием;
• красный феникс (hóng fènghuán 紅鳳凰) – с югом и летним солнцестоянием;
• белый тигр (bái hǔ白虎) – с металлом, западом и осенним равноденствием;
• желтый единорог (zi lín子麟) – с землей и Центром.
Все эти сакральные существа, однако, описываются как имеющие целый комплекс свойств – рога, змеиные или рыбьи хвосты, крылья, лапы, чешую и т. д. Они в каком-то смысле «праживотные» – духи, священные символы, содержащие в себе могущество пятеричного ритма стихий.
Обращение к «праживотным» – это своего рода заклятие стихий, которые для того, чтобы к ним можно было обратиться, должны иметь личностные черты.
В узком смысле и в своих архаических корнях дракон представлял собой обобщенное «праживотное», связанное со стихией вод, то есть существо, имевшее черты змея и рыбы, а также черепахи. В этом понимании он был духом/богом воды и Преисподней, стихии Инь, которому симметрично противостоял красный Феникс, дух/бог огня, Неба и Ян.
В зависимости от стихии дракон в широком смысле может быть черным (в стихии воды), зеленым (в стихии дерева – весной), красным (в стихии огня), белым (в стихии металла – осенью) и, наконец, желтым (в стихии земли).
Желтый Дракон располагается как раз в Центре. В этом качестве он отождествляется с Желтым Единорогом, который также имеет все характеристики дракона.
Сакральность Желтого Дракона (Лун) лежит в основе культа священного Императора, почитания Китая как особой сакрализированной территории, полюсом могущества для бесчисленного множества местных культов – священных гор, рек, деревьев, где китайцы осуществляли обряды и церемонии самого различного толка. Поэтому Император считался воплощением дракона (Лун), Сыном Дракона (часто легенды приписывали китайским царям рождение от дракона – из его следа, после его видения во сне, созерцания на отдалении и т. д.). Фигура Дракона вышивалась золотыми нитями на спине императорского одеяния.
Прапредки китайцев Император Фуси и Императрица Ньюйва представляются полулюдьми, полудраконами, имеющими змеевидное тело. Аналогичными змеевидными существами в «Каталоге гор и морей»[172] представлены народ Сюань Юаня (= Хуанди).
Китай как таковой, в свою очередь, мыслился как Земля Дракона, а сами китайцы – как воплощения дракона, народ Желтого Дракона. Хотя связь дракона с водами, дождем, наводнениями, руслами рек является одной из самых устойчивых черт его образа, не меньшее внимание уделяется полетам драконов, их танцам, их битвам, их вторжениям в человеческую и политическую жизнь. Некоторые священные Императоры Древнего Китая разводили драконов, другие питались мясом драконов, третьи их укрощали. В любом случае, дракон Лун был фундаментальном фактором в структуре китайской онтологии.
Небесный мандат
Император как онтологический синоним Желтого Дракона правит не от себя, а следуя воле Небес. Он есть видимый проводник этой невидимой воли. Само Небо, по Лао-цзы, следует высшему принципу Дао. Следуя Небу, Правитель опосредовано следует и самому Дао.
Земная династия, правящая Китаем, считалась легитимной в том случае, если ее основатели и более поздние представители обладали «мандатом Небес» – Тьен-минг (Tiānmìng 天命). Фактически это означало, что конкретный земной правитель является выражением, манифестацией, проявлением Желтого Императора и его онтологии. Таким образом, императорская власть сакрализировалась, и ей приписывались не просто жреческие функции, хотя Император и был первожрецом, но и божественная природа. Именно «мандат Небес» делал Императора Императором, а династию – священной и легитимной. Сам Китай в таком случае отождествлялся с Желтой Землей, с Центром Мира, откуда название «Поднебесной», Тьен-ся (Tiānxi, 天下). Центр содержит в самом себе периферию. Поэтому Китай, отождествляясь с Желтой Землей, становится содержанием онтологического ядра мира. Это и делает его Всемирной Империей.
В самом же Китае как особой онтологии Центра ядром является Император, манифестация Желтого Дракона. Но он является таковым и, соответственно, делает Китай «небесной землей» как раз в силу «мандата Небес».
Китайская традиция связывала смену исторических династий с особым ритмом, когда «мандат Небес» давался основателям новой династии, а с течением времени утрачивался их потомками. И тогда к власти приходила следующая династия, получавшая право на власть именно в силу наделенности этим мандатом.
С идеей утраты «небесного мандата» были связаны многочисленные восстания, чаще всего проходившие под началом даосских религиозных течений. Таким было, в частности, «Восстание желтых повязок» – в 184 году. Желтый цвет указывал не только на особенность нового цикла – «эпоху Желтого Неба», который ожидали даосы школы «Тайпинь», но и на то, что восставшие действуют от лица вечной Империи, Желтой Земли.
Даосы констатировали, что «небесный мандат» династии Восточной Хань исчерпался и, соответственно, эпоха Синего Неба завершается. Это они связывали с явлением основателя даосизма Лао-цзы монаху отшельнику Чжан Дао-лину. Даосы создали особую армию – армию будущей Империи, в которой существовали такие ранги как «Генерал Небес», «Генерал Людей» и «Генерал Земли». Ими были три брата – потомки отшельника Чжан Дао-лина. Здесь мы снова видим прозрачное обращение к трем чертам, составляющим иероглиф Ванг, Царь (王).
Хотя восстание «Желтых повязок» было подавлено, династия просуществовала не долго и уступила место следующей.
Позднее модель передачи «небесного мандата» традиционно фигурировала при смене и других китайских династий. Последним по времени было восстание «тайпинов»[173] в 1860–1860 годах, проходившее под знаменем Небесного Дракона.
От Ся до Чжоу: формирование парадигмы китайской Империи
Смена китайских династий представляет собой чрезвычайно сложную историческую картину, так как время от времени единство Китая нарушалось и на его месте возникало одновременно несколько политических образований. В таком случае вопрос о «мандате небес» и легитимной власти Императора становился темой диспутов, а часто и ожесточенных войн.
Древнейшие эпохи, когда полноценной Империи еще не существовало, но идея сакрального царства и Императора как проявления Царя Мира уже была важной составляющей китайской философско-политической культуры, делятся на следующие периоды, охватывающие исторический интервал с 2070 года по 256 год до Р. Х.:
• эпоха правления легендарной династии Ся, основанной самим Желтым Императором Хуанди[174] (к ней относится череда архетипических правителей, позднее почитавшихся как божества – Яо, Шунь, Юй и т. д., с каждым из которых связан ряд важнейших для онтологии и символизма Империи сакральных сюжетов);
• эпоха династия Шан, сменившей Ся, но восходящей к роду того же Хуанди (первым правителем был Чэн Тан, а последним – Ди Синь, совершивший самоубийство после того, как его армия потерпела поражение от возвысившегося соседнего государства Чжоу);
• эпоха Чжоу[175] с 1046 года по 256 год до Р. Х., разделенная на два этапа:
○ Западная Чжоу (с 1046 по 770 годы до Р. Х.), когда Китаем правили представители династии Цзи и когда были созданы древнейшие памятника китайской культуры – книга песен «Шицзин»[176], исторические хроники «Шуцзин»[177], систематизирована и отредактирована книга гаданий «Ицзин»[178];
○ Восточная Чжоу (с 770 по 256 года до Р. Х.), когда жили величайшие фигуры китайской культуры, основатели даосизма Лао-цзы[179] и конфуцианства Конфуций[180], в свою очередь включающую в себя
• период Чуньцю (эпоха Осени и Весны);
• период Чжаньго (эпоха Сражающихся Царств).
Эта древнейшая легендарная или полулегендарная эпоха китайской истории заложила основы всей китайской цивилизации.
Период Ся выступает как парадигмальная картина самой структуры мироздания и вписанной в нее человеческой жизни. Именно здесь и формулируются основные представления об онтологии Империи, значении Совершенного Человека (Единственного Человека), Медиатора и его отождествление с сакральным Императором, система связей между стихиями, числами, ориентациями, главными символическими фигурами, природными явлениями, сезонами, циклами и т. д. Эта эпоха развертывает учение об Империи, о самом Китае и о его месте в широко понятом мироздании через множество иллюстраций, представленных в виде совокупности космогонических, этиологических и антропологических мифов, связанных с главными героями – как правило, Царями и Правителями.
А в период Чжоу сакральная парадигма имперской онтологии Китая переводится в область поэзии, исторических хроник, философских и религиозных систем, детально описанных ритуалов и подробностях этикета. Так складывается вся полнота китайской традиции, опирающейся на парадигмальные жесты героев периода Ся и получившей детальное развитие в фундаментальных и изысканных текстах эпоху Чжоу.
На протяжении всего этого времени действительный масштаб китайского государства относительно невелик, и наряду с ним существуют и иные вполне сопоставимые державы – как на севере среди кочевых воинственных народов Турана, так и на юге. Но именно в Китае формируется наиболее концентрированная онтология Империи, детально развитая, описанная, систематизированная и соотнесенная с взглядами на науку, окружающий мир, культуру, политику, искусство, философию и религию.
Можно сказать, что наиболее сакральной китайская Империя была именно в тот древнейший легендарный период, когда политически и географически она была относительно невелика, но уже содержала в себе в предельно концентрированной форме весь метафизический заряд, позднее воплотившийся в географически внушительной и исторически чрезвычайно долговечной реальной Империи исторической.
От Цинь до Тан: раннеимперский период
Следующая эра китайской истории имеет уже принципиально иную природу и иное значение. На сей раз плотная концентрация имперской сакральности, воплощенная в уже полностью сложившуюся традицию, развертывается в конкретной политической практике.
Началом это второй эпохи, иногда называемой «раннеимперской», является создание огромной державы могущественной, но кратковременной династии Цинь. Ее основатель Цинь Ши Хуанди в 221 до Р. Х. сумел объединить под своей властью огромные территории, создав первое исторически зафиксированное централизованное и масштабное государство. Сам Цинь Ши Хуанди, вероятно, считал самого себя фигурой, аналогичной самому Желтому Императору (Хуанди), и, подражая легендарному архетипу, он созидал китайское государство, объединяя под своей властью множество локальных княжеств, в том числе и оставшихся после распада Восточной Чжоу.
При этом первый опыт действительной Империи у Цинь Ши Хуанди сочетался с довольно небрежным отношением к сакральной традиции, сложившейся на более раннем этапе. Вместо оптимально соответствующей китайской идентичности и полноценной имперской идеологии конфуцианства, Цинь Ши Хуанди стал опираться на течение легистов, «законников», благодаря которому было легко рационализировать систему управления обширными территориями, но ценой пренебрежения к глубоким этико-ритуальным и философским традициям, составляющим суть учения Конфуция.
Задуманная как нечто «вечное», Империя Цинь ненадолго пережила своего основателя, и во многом это было результатом гордыни самого Цинь Ши Хуанди, пренебрегшего духовной стороной китайской идентичности. По крайней мере, так интерпретирует его образ китайская историография. Вместе с тем, это был первый исторический опыт, когда вертикальная идеология сакральной Империи, грандиозная по своей метафизической, космологической и антропологической насыщенности приобрела весьма внушительное историческое выражение.
Последующие династии в той или иной мере старались сочетать древние традиции – прежде всего конфуцианство – и политическую масштабность эпохи Цинь. Это стало оптимальным кодом китайской истории на два тысячелетия и в какой-то мере продолжает влиять на современный Китай, который в определенном измерении сохраняет линию имперской онтологии, стремясь утвердить себя как Срединную Державу, где достигается баланс и гармония между антагонистической бурей стихий периферии.
Ярче всего в ранееимперский период сочетание духовного и политического масштаба дало о себе знать в период Империи Хань, под началом династии Лю, правившей Китаем 400 лет – с 206 года до Р. Х. по 220 год по Р. Х.
Период Хань делится на две части: первые двести лет объединяются в эпоху Западная Хань, вторые 200 лет – в эпоху Восточная Хань.
Основатель Западной Хань Лю Бан поставил перед собой цель создать сильное централизованное государство, как при Цинь, но с совершенно иной культурой, которой в его глазах должно было стать конфуцианство и весь объем традиций, уходящий в глубь китайской истории – вплоть до династии Ся. Тем самым была задана парадигма наложения сакральной идеологии на практику конкретного державостроительства. И именно эта формула легла в основание последующей истории Китая, для которой эпоха Хань и династия Лю служит высшим историческим образцом.
В эпоху Западной Хань такое сочетание привело государство к подъему и процветанию. Небесный мандат действовал, подтверждая легитимность именно такого стиля правления. Однако по прошествии 200 лет возникли династические проблемы. После периода смуты и восстаний династия Лю была восстановлена, а столица перенесена в Лоян. Это стало началом второго периода Хань, который в целом повторял основные принципы ранней Хань.
Но и в этом случае, также по прошествии около 200 лет, власть Императоров стала ослабевать. К концу этого периода и произошло даосское восстание «Желтых Повязок», убежденных в том, что мандат династии иссяк. И хотя это даосское восстание закончилось поражением, в скором времени Империя Западная Хань пала, и Китай вступил в период разрозненности, начавшийся с Троецарствия (соперничество государств Вэй, Шу и У) и продолжившийся еще более мелким дроблением Китая, длившимся вплоть до установления династии Суй.
В эпоху Империи Суй в конце VI века послед долгих веков усобиц Китай снова был объединен под началом Императора Ян Цзянь, выходца из древнемонгольского народа табгачей. Но надолго этой династии у власти закрепиться не получилось, и в ходе восстания уже второй Император Ян Гуан был убит своими министрами в 618 году.
После этого наступает эпоха Тан, которая представляла собой апогей ранееимперского периода. Ее основателем был Гао-дзу, также как и правители предыдущей династии Суй выходец из народа табгачей. Захватить власть и заново отстроить централизированную Империю ему помогал его сын Ли Шиминь.
Особенностью Империи Тан было то, что в этот период Китаю удалось подчинить себе огромную территорию кочевых народов Турана – Восточно-Тюркютский каганат, впервые распространив власть Империи на земли, расположенные севернее Великой Китайской Стены – вплоть до Согдианы, Средней Азии. Северные кочевники – преимущественно алтайской языковой семьи (хунну, монголы, маньчжуры и тюрки) – были воинственными племенами, которые традиционно соперничали с оседлым Китаем, и это противостояние сохранялось на всех этапах китайской истории. Причем проходило оно с переменным успехом. Китай старался защититься от их постоянных набегов (поэтому и была возведена Великая Китайская стена), иногда побеждая военным путем, а иногда подкупом, пожалованием высоких титулов и принятием на военную службу (таковы были сами основатели Империи Суй и Тан). В других случаях степнякам удавалось добиться победы и обложить китайцев данью. И лишь впервые в эпоху Тан Китай сумел не просто защититься от довольно сильного Тюркютского каганата, но и полностью подчинить его себе, включив в состав своего государства.
Империя Тан укрепилась на 300 лет, что в глазах самих китайцев свидетельствовало о получении ей действенного «мандата небес». Но как и в случае других династий, к концу определенного периода государство стало ослабевать, земли кочевников-степняков снова вышли из-под контроля, а внутри Китая накопилась критическая масса династических и социальных противоречий.
Постепенно Империя Тан пришла в упадок, и снова начался распад державы и период смуты (эпоха пяти династий и десяти царств).
