Александр Бондаревский
Платформа
С воды Жози и начала. Протопала нетвердой походкой по, приятной текстуры, теплому деревянному полу взяла стакан с водой и медленно с наслаждения влила прохладную жидкость в себя. Как хорошо. Открыла дверь каюты и вышла на палубу.
Снаружи стояла полная тишина. Ни дуновение ветра, ни плеск волн не нарушали идиллию жаркой июльской ночи. Слева послышались голоса, тихий смех. Жози повернула на звук и сразу же попала из тени в яркое пятно желтого света, распространяемого керосиновой лампой, повешенной под навесом на крюк.
Там же находился круглый столик, центр которого занимала большая чугунная сковорода с кусками рыбного филе, томатами и баклажаном, стояла бутылка Хеннеси, блюдо с рисом и два бокала. Рядом на матерчатых шезлонгах расположились Диш и, неизвестный Жози, мужчина лет шестидесяти, худощавый, с загорелым обветренным лицом, на котором выделялись прозрачно голубые глаза. Одет он был в шорты, небрежно изготовленные из старых джинсов, и, видавшую виды, темную футболку. Они оба обернулись, заметив, вышедшую из тени, Жози.
– Ну, наконец-то! – Диш подскочил к ней и посадил на своё место – ты спишь уже десять часов! – он пододвинул к столу еще один стул и уселся рядом.
– Познакомься с Гасом, хозяином этого замечательного судна.
Гас учтиво склонил голову. В руке он болтал коньяк в бокале, а на обожженном ветрами и солнцем лице появилась искренняя приветливая улыбка. Жози кивнула в ответ. Ей даже показалось его лицо знакомым, но вспомнить она не могла.
– Гас подобрал меня в море, а затем согласился отправиться на поиски тебя – продолжал Диш.
– Куда ты исчез? – спросила Жози, принимая из рук Гаса тарелку, которую он наполнил рыбой и овощами
– Я проснулась, а тебя и след простыл! Хорош друг! Бросил меня в открытом море!
– Да я и сам был в шоке! – Диш задумчиво почесал отросшую щетину на подбородке – открываю глаза – тебя нет, плота нет. Ничего нет! Видимо тесемки намокли и развязались в воде, а нас растащило течением. Плот то движется гораздо быстрее. Уже впору было впадать в отчаяние – как появился Гас со своей яхтой «Наоми» и спас меня. И мы сразу же двинулись на твои поиски.
– Пришлось немного посидеть над картой течений – наконец заговорил хозяин приятным баритоном – к счастью здесь единственный и ограниченный по ширине поток, в котором вы дрейфовали, так что найти тебя, было лишь вопросом времени.
– Ещё чуть- чуть и времени бы не хватило – задумчиво ответила Жози. Она поддела вилкой кусочек рыбы и положила в рот – как вкусно!
– И то правда – ответил Гас. Голос его звучал успокаивающе – Поешь немного. Но не увлекайся. После нескольких дней голодовки это может быть тяжело.
После еды Жози ушла в каюту, прилечь – она еще была слишком слаба. Диш и Гас посидели еще немного и улеглись прямо на палубе в гамаке и раскладушке.
Последующие несколько дней прошли в безмятежной неге и отдыхе. Стояли теплые безветренные дни. Море казалось бесконечным зеркалом, иногда нарушаемым внезапным всплеском – игривые рыбёшки выскакивали из воды и, перевернувшись в воздухе, как заправские акробаты, плюхались обратно.
Зной и тишина провоцировали лень и созерцание, чему в немалой степени способствовали несметные запасы отличного коньяка в трюме. Жози отсыпалась и отъедалась, валяясь в тени парусов. Диш и Гас, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте оказались родственными душами. Целыми днями они резвились как дети, то прыгая с борта в прозрачную бирюзовую воду, то вытаскивая очередного, толстого как свинья, тунца, то готовя замысловатые рыбные блюда. Вечерами, с наступлением темноты, когда спадал зной, они наполняли круглый столик очередными кулинарными шедеврами Гаса. В ход шёл Хеннеси (как, впрочем, и в течение дня) и за смехом и шутками вечер пролетал незаметно.
Гас был немногословен, с тонким чувством юмора, рассудителен и галантен. Из коротких, отрывочный фраз, проскальзывающих в беседе, было ясно, что один на яхте он уже давно, но куда и зачем плывет, оставалось невыясненным. Жози разбирало любопытство – что делает тут этот загорелый крепкий мужчина с интиллигентной внешностью и манерами, хитрым прищуром прозрачно голубых глаз и богатым лексиконом, предполагающим серьезное образование, но лишних вопросов она не задавала, дожидаясь удобного случая.
В один из вечеров, после традиционного ужина морепродуктами, зашла речь об известной системе Ламброзо – соответствии внешности личностным характеристикам. Жози предложила составить психологический портрет каждого из присутствующих на основании особенностей внешности и обосновать его. Идея была встречена с энтузиазмом, причем саму Жози из соревнования исключили, так как единогласно решили, что женщины – мастера мимикрии и так ловко маскируются, что лучше и не пытаться проникнуть в их души основываясь на внешних данных.
Оставшихся двоих мужчин разобрали на детали и проанализировали. Диш получился типичный ботаник-переучка с компьютерообразным мышлением, что вполне соответствовало действительности. Правда, благодаря событиям последних дней он приобрел ровный тропический загар, осунулся и покрылся недельной щетиной, что добавляло брутальности и авантюристичности портрету.
По поводу Гаса было решено, что он профессор в академическом отпуске. Путешествует и вдохновляется новыми идеями. Жози, изложив эту версию, замолчала, ожидая ответа. Диш также уставился на капитана.
– Вы почти угадали! – Гас внимательно изучал блики лампы в жемчужной глубине коньяка – я вполне мог бы стать профессором – он вздохнул, допил Хеннеси и поставил бокал на стол.
– Но уже несколько лет я контрабандой доставляю лекарства, сигары и алкоголь на платформы. Вот такие метаморфозы – он вновь наполнил бокалы присутствующих и, чиркнув спичкой, тщательно и не торопясь раскурил тонкую сигару Perdomo. Заложил ногу на ногу и заговорил.
Гас.
Я был хилым нескладным подростком в обычной семье интеллигентов среднего достатка. Мать моя работала психологом в детском саду, а отец проводил дни и ночи за чертежным столом в конструкторском бюро. Я же был предоставлен самому себе.
Много читал, слушал музыку и умудрялся учиться так, чтобы не вылететь из школы. Уж очень не хотелось огорчать родителей, которым еще и мои проблемы были бы совсем некстати.
Девчонки в школе мало обращали на меня внимание, так как я был тощ, хил, и совсем не умел общаться.
Время я проводил с приятелями, такими же школьными неудачниками – отщепенцами, как и я сам.
У одного из них мать была балерина. Она вращалась в артистических кругах, много путешествовала по миру, посещая такие страны о которых в нашей провинции можно было только мечтать. Возвращаясь из путешествий, она пыталась воспитывать своего сына – моего друга – Дэймона, отьявленного бездельника и закомплексованного двоечника. Пыталась исправить его комплексы и лень, но вскоре снова уезжала на гастроли, и Деймон продолжал вариться в собственном соку из лени и проблем.
Он считался неприкосновенным для учителей, благодаря мамаше – звезде и поэтому успешно переходил из класса в класс, балансируя на грани успеваемости.
Однако было одно обстоятельство, благодаря которому такая жизнь была Дёме (так его звал я) по душе и мне вместе с ним. Возвращаясь из поездок, балерина привозила множество кассет с новой популярной музыкой, которую в нашем захолустье никто не слышал, а также проигрыватели пластинок, качественные кассетники-магнитофоны, усилители и прочие удивительные вещи, с помощью которых извлекался ЗВУК.
Сначала мы слушали всё подряд, но вскоре сошлись в мнении, что нет ничего лучше рок музыки и переключились исключительно на неё, презрительно отметая всю остальную попсу.
Это превратилось в нашу страсть и очень скоро мы стали настоящими профессионалами в музыкальном мире. Вскоре, оказалось, что из этого увлечения может получиться неплохой бизнес. Дом Дёмы мы превратили в студию звукозаписи, где тиражировались популярные мелодии, а затем продавались втридорога, менее сведущим одноклассникам.
Нам удалось уговорить родителей открыть нам персональный счет в банке, куда регулярно откладывали пятьдесят процентов выручки. Наш депозит стремительно рос, и уже через год (ровно к окончанию школы) там накопилась значительная сумма позволявшая открыть собственный бизнес.
В то же время я обнаружил у себя боксёрские способности.
Выяснилось это совершенно случайно. Был в нашей школе хулиганистый парень по кличке Каро, который меня терпеть не мог, постоянно задирался и оскорблял, вызывая на драки (в которых он считался мастером). Все побаивались Каро, старались вести с ним дружбу. По школьным коридорам он ходил королём со свитой дружков – шестерок, выискивая кого бы зацепить.
Однажды мы с Деймоном зашли в школьный буфет выпить по стакану сока со свежими булочками, которые так умели готовить только здесь. Настроение было отличное. Только что мы продали кассет на приличную сумму и сидели, оживленно обсуждая прошедшую сделку. Неожиданно появился Каро со своими шакалами и, заметив нас, развязной походкой двинулся к нашему столику.
– Эй, лохапедры! – обратился он к нам, одновременно запустив свою грязную пятерню в аккуратную шевелюру Дёмы – Есть закурить?
– Ты же знаешь, мы не курим – ответил я за нас обоих.
Дема скорчив гримасу боли и отвращения мотал головой, стараясь сбросить лапу Каро со своей головы, но тот вцепился в волосы и крутил головой моего друга как фарфоровой куклой.
– Тогда плати! – нагло заявил Каро и, звучно набрав полный рот соплей, плюнул мне в тарелку
Парни из окружения заржали как кони, в предвкушении начинающегося шоу.
– Всё! Мы уходим! – я поднялся со своего места.
Дема оторвал руку Каро со своей головы и тоже встал. Повернувшись спиной к своим обидчикам, мы двинулись к выходу. Каро шел за нами, продолжая упражняться в сквернословиях (в этой области ему не было равных). Изловчившись, он пропнул Дему под зад, да так, что на его чистеньких школьных брюках остался отпечаток протектора ботинка.
Шакалы катались по полу со смеху.
– Давай, Каро! Пропечатай и тощему! – кричали они.
Каро, воодушевленный поддержкой зала, развернулся для нового смачного пинка.
В моей голове вдруг включился какой то невидимый тумблер, время стало течь медленно, как в замедленной съемке, правая рука сжалась в кулак и, резко развернувшись, я со всей дури всадил правый боковой (тогда я даже не знал что это так называется в спорте) прямо в солнечное сплетение, двигавшемуся мне навстречу Каро.
Все случилось так быстро, что он даже не успел понять, что произошло.
Он охнул и повалился на пол, согнувшись пополам. Глаза его вылезли из орбит и закатились, ртом он судорожно глотал воздух. Свита оторопело замерла в отдалении. Время вернуло свой обычный ход. Мы продолжили свой путь и спокойно вышли из буфета.
С этого момента наступило моё время. Плотина, долго сдерживающая буйную воду рухнула, и река понеслась под откос. Для меня больше не было ничего невозможного.
Первым делом я записался в боксерскую секцию, чтобы изучить новые способности к дракам, и с удивлением понял, что это моё! Страх, долгое время сковывающий меня, пропал совершенно. Я выходил на ринг и бил одного соперника за другим. Тренер был на седьмом небе от счастья иметь дело с таким перспективным боксёром. Мои чувства были обострены, реакции мгновенны, а мотивация огромна. За несколько месяцев, изучив теоретические основы бокса, я стремительно прогрессировал, с каждым боем переходя на новый уровень. И, наконец, был удостоен чести побороться за чемпионский титул. Здесь я впервые встретил достойного соперника.
Это был чернокожий парень, плотного телосложения с прической, напоминающей ананас. Звали его Рио Тул.
Перед началом схватки, когда мы смотрели в глаза друг другу, под мерное бормотание судьи зачитывающего нам правила, у меня возникло странное ощущение, которого раньше никогда не было. Мне показалось, что я смотрю в самого себя. В глубине его черных зрачков я читал его мысли как свои, ощущал его опасения и уверенность. Мне даже показалось, что и он испытывает такое же удивление.
Тут прозвенел гонг и бой начался. Я боксировал не спеша, стараясь держать мощного, но короткорукого Рио на дальней дистанции, справедливо опасаясь сокрушительной силы ударов. Физическая выносливость не была моим коньком.
Поначалу все складывалось неплохо. Мои внезапные атаки достигали цели, удары ложились точно в намеченное место, и голова Рио болталась из стороны в сторону под сериями хуков и апперкотов.
Однако всё это не приносило ожидаемого результата. После очередного пропущенного удара, способного уложить на канвас девяносто девять процентов соперников, он лишь встряхивал головой и снова пёр в атаку. К концу седьмого раунда я уже порядочно вымахался и уже подумывал пробегать оставшиеся три раунда без активных действий в ожидании справедливой победы по очкам, как вдруг прилетел внезапный удар, и свет потух.
Очнулся я, лежа на канвасе, судья уже закончил счет, а лакированные ботинки доктора сновали возле моей головы.
Краем глаза я видел Рио, прыгающего на канатах с победно поднятыми руками. Он только – что влепил мне свой коронный хук справа. Я с трудом поднялся, выслушал судейский вердикт не в свою пользу и поздравил Рио.
Когда я обнял его, мне показалось, что я обнимаю брата или какого-то кровного родственника, но тогда мне было не до этого. Голова гудела еще неделю.
Летучий голландец
Гас поставил пустой стакан на стол и бросил в него окурок сигары. Диш открыл, было, рот, собираясь задать вопрос, но капитан остановил его движением руки. Подняв указательный палец вверх, он напряженно вслушивался в тишину.
– Слышите? – пробормотал он.
Жози склонила голову, прислушиваясь, и явно различила рокот двигателя слева по борту. Звук нарастал и приближался. Ночь была темна и безветренна, но там в ней кто-то был и он приближался.
Гас быстро поднялся, прошел в рубку и завел двигатель. «Наоми» вздрогнула, по её изящному белоснежному телу пробежала дрожь и, повинуясь движению руля, самым малым ходом двинулась к источнику звука. Гас правил одной рукой, держа в другой мощный морской бинокль, и вглядывался во тьму. Диш и Жози стояли рядом вцепившись в поручни и напряженно пытались увидеть хоть что-то. Между тем звук нарастал, и по его интенсивности можно было предположить достаточно большое судно, быстро двигающееся прямо на них.
– Диш! Включи носовой прожектор – скомандовал Гас.
Диш бросился на нос, щелкнул тумблером прожектора и поднял луч прямо по курсу. В световом пятне возник форштевень большой яхты, поднимающий веера брызг, без опознавательных знаков и освещения, несущейся из темноты прямо на них.
Гас мгновенно рванул штурвал вправо и дал полный ход. Мотор взревел, «Наоми» сместилась вправо и в ту же секунду встречное судно пронеслось мимо, чиркнув по борту как спичка о коробку, и мгновенно растворилось во тьме. Шум моторов еще был слышен некоторое время, но потом и он пропал в ночи.
– Вот черт! – крикнул Диш. Он был бледен, как полотно. Жози судорожно вцепилась в поручни позади него. Гас выключил двигатель и прислушался. Ничего. Только тихая летняя ночь.
– Не меньше пятидесяти футов!
– Он склонился над левым бортом, опустив фонарь. – Только краску содрал… Повезло!
В остаток ночи было решено дежурить по очереди во избежание повторения инцидента…
102 я платформа
Утром Гас около часа провел за радиопереговорами, а затем подошел к Дишу и Жози блаженно возлежащими на носу яхты на матрасах под мягким утренним солнцем.
– Сегодня заходим на разгрузку, на платформу 102. Мы уже в трех часах пути.
Он сощурил глаза, всматриваясь в линию горизонта.
– На многих платформах бушует эпидемия неизвестной болезни, как на той, откуда вы сбежали, но на 102-ой вовремя выявили двух больных и изолировали. Через день они скончались, тела сожгли. Сейчас обстановка спокойная, хотя кто знает… никому верить нельзя. Надо быть начеку…
Нам также надо обсудить один вопрос, мои юные друзья! – добавил он заметно повеселевшим голосом – а именно: что вы собираетесь делать дальше?
Диш и Жози переглянулись, словно пытаясь найти ответ в глазах друг друга, но, поскольку ответа не нашлось, напряженно уставились на Гаса.
– Вы, конечно, можете сойти на 102-ой – продолжил капитан – Но, как я понимаю, вас там никто не ждёт.
Поэтому, раскроем карты: я планирую поход в южную часть океана, сведений о заселении которой после разделения мира у нас нет. Путешествие может оказаться трудным и опасным, и пара ловких матросов мне были бы весьма кстати. Взамен обещаю вам здоровое питание и ежевечернюю порцию морских баек, а также… – он не успел договорить, так как Жози с визгом бросилась ему на шею.
–Ура! Спасибо, кэп! – кричала она, подпрыгивая и пытаясь поцеловать обветренную, поросшую щетиной щеку.
Диш тоже поднялся и пожал Гасу руку. – Спасибо! Мы не знали, как и просить тебя об этом. Думали, ты путешествуешь один и мы для тебя – нагрузка. Никаких других планов нет. Наша мечта – плыть дальше, куда нас несет ветер и «Наоми».
Гас обнял их обоих, его смеющиеся голубые глаза странно блестели – Вы хорошие ребята. Мы вместе отличная команда! – сказал он.
Через несколько часов «Наоми» уже входила в тень платформы 102. Гавань была пустынна, ни одной яхты, лодки или катера не было пришвартовано у причала. Обычного оживления на берегу тоже не замечалось, только ветер завывал в портовых постройках, да гонял обрывки картонных коробок. Гас посигналил, и из будки учетчика вышел коренастый человек с папкой в руках.
– Привет, Лени! – приветствовал Гас старого знакомого.
Лени в ответ неопределенно махнул папкой.
– Швартуйтесь здесь – крикнул он, указывая на ближайший причал – сейчас парни заберут груз.
Он вернулся в будку и начал звонить по телефону. За стеклянной витриной было хорошо видно, как он коротко поговорил, затем положил трубку и начал рыться в бумагах кучей наваленных на столе.
«Наоми» причалила боком, Диш перешел на пирс и закрепил швартовый конец.
Гас с бумагами, отправился в аквариум к Лени, Жози возилась на камбузе, бренчали тарелки и кастрюли и Диш, чтобы убить время, решил осмотреть у причала поврежденный в ночном столкновении борт.
Глубокие царапины тянулись по всей надводной длине борта и продолжались под воду. Непосредственной опасности они не представляли, но требовали ремонта, дабы палящее солнце и морская соль не продолжали своё разрушительное действие. Диш взял банку яхтного лака, кисть, и аккуратно закрасил царапины на надводной части судна, а затем решил осмотреть подводную часть. Надел маску и опустился по веревочной лестнице в море ниже ватерлинии.
В это время, Гас и Лени в будке обменивались бумагами. Лени выглядел уставшим и задерганным. Периодически он нервно потряхивал головой, будто отгоняя мух, и поглядывал в дальний конец пирса, где трое парней в форме сотрудников охраны, разгружали небольшой причальный грузовичок.
Диш внимательно осматривал подводную часть «Наоми». К счастью, повреждения на ней были незначительны. Он уже собирался выходить из воды, как вдруг его внимание привлёк большой косяк рыбы, оживленно снующий вокруг какого-то предмета, находящегося возле самого дна. Солнечные лучи, преломлялись в верхних слоях воды, и тень от платформы не позволяла разглядеть то, что находилось ниже.
Диш набрал полные легкие воздуха и нырнул вертикально вниз. Опустившись ниже области преломления лучей, он смог заглянуть в придонные слои.
Внезапно воздух одним большим пузырем покинул его легкие, и широко открывая рот, он рванул наверх. Внизу, возле дна, водолазными колоколами качались десятки раздутых трупов в развевающихся лохмотьях. От ног их тянулись веревки, заканчивающиеся грузом на дне, что не давало утопленникам всплыть. Стайки рыбешек дербанили разлагающуюся плоть.
Диш пулей вылетел из воды на причал и начал отвязывать швартовый, одновременно крича и маша Гасу, который из офиса Лени его отлично видел. Он уже освободил концы и отчаянно жестикулировал, призывая Гаса немедленно вернуться к «Наоми». Капитан заметил его прыжки и ужимки и повернулся к двери, ведущей на причал, как вдруг услышал за спиной дрожащий голос Лени: – Стоять!
Гас резко повернулся. Лени нацеливал на него револьвер, который он выхватил из груды бумаг на столе. Гас медленно поднял руки:
– Стою! – как можно спокойней произнес он.
– Нам нужна только яхта! – заорал Лени – скажи своим друзьям, чтобы сошли на берег!
Он подошел ближе и ткнул дулом револьвера Гаса в живот, подталкивая к выходу.
Краем глаза, Гас видел, как трое здоровенных парней бросили разгружать коробки и бегут к ним размахивая кусками арматуры. Времени на раздумья не было.
Коротким движением он ударил Лени по руке держащей оружие. Револьвер выпал и полетел под диван. Гас, не теряя ни секунды, бросился прочь из аквариума и побежал к яхте. Трое громил бежали ему наперерез.
Диш, заметив это, бросил швартовый, одним прыжком перескочил на борт яхты, схватил подводное ружье с длинным зазубренным гарпуном, натянул тетиву и кинулся на помощь капитану. Это было весьма кстати. Парни почти догнали Гаса, когда предупредительный окрик Диша и внушительных размеров гарпун заставили их остановиться. Все застыли, тяжело дыша, в паре метров друг от друга. Гас, запыхавшись, положил руку на плечо Диша и они, медленно пятясь, двинулись к «Наоми» держа нападающих на прицеле.
Тем временем Лени с радостным воплем нашел револьвер и выскочил из аквариума. Один из парней, видя поддержку, метнул в Диша кусок арматуры, но промахнулся.
Через секунду он тяжело осел на землю – тяжелый гарпун пробил ему грудную клетку насквозь. Его друзья замерли, разинув рты.
Диш отбросил пустое ружье и прыгнул на борт. Гас за ним. Пожарным багром они оттолкнули «Наоми» от причала. Метр, полтора, два – яхта отдалялась от причала. Полоса воды, отделявшая их от преследователей становилась все шире, еще чуть-чуть и они спасены, как вдруг Лени что-то коротко скомандовал и все трое бросились на борт отходящего судна.
Один не долетел. Его голова звучно ударила о борт и раскололась как спелый арбуз. Тело упало в воду, сочась красными разводами. Второй с лету напоролся на багор, вовремя подставленный Дишем, и упал на палубу, истекая кровью. Коротыш Лени, крепко сжимая пистолет, зацепился за борт и судорожно сучил ногами по круглому наружному боку, скользкому от свежего лака, пытаясь взобраться на палубу. Гас выхватил из рук Жози топорик для разделки рыбы, с которым она застыла у двери камбуза и ударил по руке с револьвером. Брызнула кровь, кисть с зажатым оружием покатилась по палубе, а Лени, со сдавленным стоном разжал пальцы второй руки и плюхнулся в воду. Гас, не мешкая, завел мотор и «Наоми» бодро двинулась на простор, подальше от этих гнилых мест.
Крах надежд
Только когда очертания платформы 102 растворились в знойной дымке, Гас заглушил двигатель. «Наоми», почувствовав свободу, добродушно закачалась на волнах, подставляя солнечным лучам то левый, то правый борт. Можно было заняться неотложными делами. Диш извлек из отрубленной кисти Лени револьвер и выбросил её за борт.
Раненный охранник сидел, привалившись к борту, в луже крови, натекшей из внушительной дыры в грудной клетке.
– Воды! – прохрипел он, пуская кровавые пузыри.
Жози прижала к ране полотенце. Гас приложил к губам раненного бутылку с водой. Тот сделал несколько глотков и зашелся в кашле.
Гас наклонился ближе
– Тебе конец – тихо сказал он. Охранник кивнул
– Что на 102-ой? – задал вопрос Гас – все мертвы?
– На верхних этажах все заболели и умерли – прошептал раненный – была большая бойня. Они рвались вниз, но мы отбились и задраили перегородки. Кто имел лодки, свалили сразу. Остались мы трое и Лени – он снова замолчал, захрипел, голова упала на грудь.
Гас поднял его голову за подбородок, смочил губы водой
– Вы прибрались на причале, скинули трупы в море и решили дождаться нас, чтобы захватить яхту и уплыть? – спросил он.
