Александр Викторович Антипов
Повесть без названия
Дорога предстояла не близкая и этому млекопитающему скоро надоест, или его скоро укачает или испугается чего-то. Спрыгнет и убежит в кусты. И мы пойдём дальше. Вскоре прогулка подошла к концу и показалась цивилизация. Убежит. Должен убежать. Шум городской суеты заставит его спрыгнуть с моего плеча. Для себя я именно так и решил. Спрыгнет и убежит-судьба его такая. Мы вышли из лифта, и я достал ключи. Разноцветное чудище просто-таки прикипело к моему плечу. Ну что ж, быть по сему. Я шагнул через порог. Когда жена отмывала его в ванной, а я стоял с полотенцем наготове, собака сидела напротив открытой двери и смотрела на наши манипуляции. Пёс знал, что такое ванна. И что это не страшно. А кот терпеливо сносил эти процедуры, повторяющиеся троекратно. Вода была ржавая, рыжая и грязная. Предварительно обработав его от блох, смывали их рой за роем. Наконец, всё было закончено и я взялся сушить его. В результате получился вполне себе приличный трёхцветный кот с преобладанием именно рыжего, коричневого и белого. Дали ему кличку Бонифаций, сокращённо Боня. Он пожил какое-то время в Москве, в квартире. А когда Рыжика не стало, возник вопрос о Боне. Бабушка знала про него и попросила привезти на дачу. Так началась его дачная жизнь. Он вырос и его аляповатость, и разноцветность придавали ему некий шарм, если можно так говорить о коте. Он большую часть времени проводил на даче, то есть в доме с бабушкой. Был послушным и дисциплинированным. Видимо, наследственность сказала своё веское слово. Спал в ногах, а когда его звали, послушно приходил пообщаться поближе и получить порцию ласки и добрых слов. Обычный домашний кот, каких большинство…
Я собрался на вечернюю пробежку и вышел за калитку. Соседка спросила про нашего разноцветного кота. Наверное, дома. Я не задумывался о его местонахождении. Иногда он уходил погулять на пару часов. Иногда-дольше. Сделав несколько дыхательных упражнений и размяв икры, голеностопы, побежал лёгкой трусцой. Метров через триста на асфальте, ровно посередине, лежало небольшое животное, похожее на кота. Нет, это не Боня. Этот темнее. По мере приближения я сбрасывал скорость и метров за десять перешёл на шаг. Нет, это не Бонька. Не может это быть мой Бонифаций! Нет! Ну не должно быть такого. Это не он! Посередине асфальта, с тонкой струйкой крови, вытекающей из носа, лежал тот, кого я котёнком подобрал на Городне. Я похоронил его рядом с Джоником, чёрным терьером, умершим незадолго. Они при жизни дружили, и бабушка нянчилась с обоими. А когда Джон стал совсем плохим (в смысле здоровья), она подталкивали его под зад, помогая забраться по ступенькам в дом, если начинался дождь. Задние лапы пса работали всё хуже и хуже, и бабушке порой с огромным трудом приходилось затаскивать его по ступеням. Больное сердце собаки плохо прокачивало кровь. Как-то я приехал на дачу сразу после дождя. На кухне сидела хозяйка Джона, мокрая насквозь и вытирала полотенцем чёрного терьера, мокрого и грязного. Он лежал в луже возле крыльца, и бабушка долго не могла затащить его в дом. Рядом с ними сидел Бонька, такой же мокрый, как и они. Бабушка объяснила, что пока она поднимала и пыталась как-то вытащить из лужи собаку, кот сидел или крутился рядом с ними под дождём. Он пытался помочь, но не мог. Вот и сидел рядом и последним зашёл на дачу. Я не поверил, а когда через некоторое время увидел собаку под столом на кухне и кота рядом с ней, лизавшим её больные уши, понял. Случай под дождём не плод бабушкиного воображения. Бывает, видимо, такая дружба между животными, которой может позавидовать человек.
ДИНАР
Было три часа ночи. Он лежал на толстом гимнастическом красном коврике. Газеты под ним были мокрыми от выходивший из него влаги. Она просачивалась сквозь собачью шерсть и впитывалась в газеты. Пёс умирал. Где-то на втором этаже спал хозяин. А скорее, друг. Потому, что эти двенадцать лет не были годами подчиненности в отношениях. Все эти годы они были рядом, как хорошие товарищи. И много времени проводили вместе, подолгу гуляя на природе, или бегая вечерами. Или совершая разные марш-броски, когда часть пути бежали, а часть шли. Бежали по тропинкам, обочине железнодорожного полотна. А шли, где были люди, транспорт или собаки. Да, какая счастливая была жизнь! А сейчас он умирал. А тот, кого он считал своим самым главным и лучшим другом, всё не шёл и не шёл. Неужели он не чувствует и не понимает, что сейчас надо быть здесь, сейчас, рядом. Прошло, наверное, с полчаса или чуть больше. Заскрипели ступени и рядом оказался его лучший друг. Он встал на колени возле коврика и принялся гладить собаку. Газеты менять не стал. Шерсть была мокрая. И было совершенно непонятно, откуда же столько жидкости? Она продолжала выходить из собаки, а он всё гладил и гладил эту мокрую шерсть. Эту чёрную морду с забавным резиновым носом. Язык вывалился из пасти, пёс задыхался. Он не пережил этого инсульта, второго по счёту. И вроде бы по началу всё обошлось. Казалось, что всё обошлось. Препараты были применены вовремя и подействовали. А потом вдруг всё изменилось в худшую сторону. И вот теперь он умирал. Это поняли они оба, и собака, и её хозяин. В агонии пёс клацнул зубами, прихватив хозяина за палец. Видимо, попрощавшись таким образом…
… щенок бельгийской овчарки трёх месяцев от роду был чересчур энергичным и жизнерадостным. Прыгал, как сумасшедший. Скакал, как маленькая лошадка и лез во все дыры. Его посадили временно на цепь к будке где раньше жил Атос, а он выпрыгивал вверх и сдёргивал с места тяжеленную собачью будку. Будка заметно сдвигалась со своего места и угомонить его было практически невозможно. Успокаивало одно-пёс был из помёта от служебных собак. С хорошей рабочей наследственностью и при должном воспитание просто обязан был стать более сдержанным и терпеливым. Во время одной из первых дальних прогулок с новым хозяином произошло трагическое событие, определившие всю последующую жизнь собаки. Не буду останавливаться на самом происшествии. Есть вещи, которые не хочется ни вспоминать, ни обсуждать, ни выносить на всеобщее обозрение. Собака с хозяином оказались в клинике на Россолимо. Хозяин бывал в том районе и знал, что здесь находится ветклиника, одна из лучших на тот момент в Москве и области. Круглосуточный приём, круглосуточный рентген и дежурная бригада хирургов для проведения экстренных операций. Для 1994 года это была невидаль. Собаку осмотрели, обезболили и обездвижили. Сделали снимки на рентгеновском аппарате. Пока она была под наркозом, дежурный врач вышел обсудить ситуацию с хозяином собаки. Два перелома-тазобедренный сустав и задняя правая бедренная кость. Он показал свежие снимки. Операция не дешёвая. Врач озвучил сумму. Надо ставить штифты, использовать ткань, наподобие кевлара, и другие различные хирургические прибамбасы, которые применяют на людях. Дальше был примерно следующий диалог.
–Результат будет? Выживет собака?
–Смеётесь? Бегать будет как лось! Ну, первое время немного похромает. Если будет мешать движению то, что мы ей поставим, можно будет через некоторое время удалить.
–Доктор, вы такую радужную картину нарисовали, прям не верится.
–За такие деньги мы собак из-под машин по косточкам собирали. Хотя за эти же деньги вы мешок таких щенков в Красной Звезде купите. Нет, два мешка. Второй-с медалями и дипломами родителей. Думайте!
–Согласен. Поеду за деньгами. Начинайте операцию, оставлю вам документы в залог.
Хозяин собаки поехал домой за деньгами. Напомню, на дворе было лето 94 года и многие хранили тогда свои небольшие, как правило, сбережения дома. Он позвонил жене и обрисовал ситуацию. Дома лежали деньги, собранные на новый импортный телевизор. Хороший, большой и дорогой телевизор известного японского бренда. Пожалуй, самого лучшего бренда в мире на тот момент. Жена согласилась с доводами мужа. И вместо телевизора хозяин получил на руки перемотанного бинтами полусонного питомца. Вернулись на дачу. Собаке определили место в сарае, где был спортзал. Дни и ночи были тёплыми и проводить все манипуляции по лечению животного удобнее всего было именно в сарае, небольшом вытянутом вдоль забора домике с деревянным полом. Вскоре хозяин вышел на работу из отпуска и встал вопрос: что делать с собакой? Взвалить на маму с бабушкой выхаживание животного он не мог. Тем более, что мама работала, а бабушка периодически неважно себя чувствовала. Так собака оказалась в квартире, в Москве. В средней комнате был ковёр, наподобие татами. Вся середина комнаты была свободна. Постелили прозрачную плёнку в два слоя по всей комнате и положили газеты. Собака не всегда могла терпеть до прихода хозяев и часто справляла нужду на эти газеты. Это был выход. Надо было просто чаще менять газеты, которые жена хозяина приносила из школы, где она работала. Когда пёс встал на ноги или пытался вставать, его начали выводить на улицу. Для этого в полотенце прорезали две дырки и мама обработала их на швейной машинке. Пёс учился ходить. Динар (такое имя дала хозяйка помёта) достаточно быстро освоил, вспомнил все передвижения. Окреп и вскоре необходимость в поддержке отпала. Иногда, разогнавшись он не успевал затормозить и его заносило, он кубарем катился по траве, где они гуляли. Трава была высокая и вероятность травмы сводилась к минимуму. Да и кости срослись. Не обманул доктор. Уже через полгода невозможно было представить, какие травмы были у пса. Хозяин всё своё свободное время уделял собаке, гуляя с ней и занимаясь её воспитанием. Подчас в ущерб воспитанию собственного сына. Безусловно, если ребёнок успевал выполнить всё домашнее задание, они шли гулять втроём. Как правило, эти прогулки были длительными и интересными. Добирались на автобусе до МКАДа и гуляли за кольцевой, по полям, оврагам и перелескам. Или мимо царицынских прудов, или по оврагам вдоль железной дороги. В дендропарке, в самой заброшенной его части возле Орехово. Там, где сейчас лыжный склон с фуникулёрами. В любом случае это два-четыре часа и в любую погоду. Ограничением был проливной дождь или ливень и мороз ниже двенадцати градусов. Хозяин эмпирическим путём установил для себя эту цифру. По вечерам два-три раза в неделю бегали, если хозяин собаки был в Москве. Днём в выходные дни длительные прогулки по диким или полудиким окрестностям. Через год стало ясно, что Динара не вернут на дачу, где мама тогда проживала. Она взяла щенка чёрного терьера. На даче всегда жили собаки. Так было спокойней и привычней. Хозяин с Динаром продолжали приезжать на дачу на выходные, в каникулы и в отпуск. Собаки не враждовали, у обоих был покладистый характер. Да и хозяин Динара занимался воспитанием обоих псов. Иногда он брал на прогулку двух барбосов и шёл в поля в сторону Ново-Переделкино. В полях другие собачники видны издалека и можно вовремя свернуть в сторону, избегая контакта. Если пекло солнце, шли на пруд или в лес, используя широкие тропинки с хорошей видимостью. А вокруг природа! Подмосковье! Всегда разная и в любое время года прекрасная и неповторимая. Шли годы. Постепенно перебрались на другую дачу, где также проводили свободное время в прогулках, забегах или утренних пробежках. Можно бесконечно долго описывать все места, где они гуляли и что видели. От чего получали наслаждения. Но жизнь собачья, как и кошачья, коротка. И эти двенадцать лет пролетели незаметно. Наступила собачья старость. И пёс уже не бегал с хозяином по утрам до соседнего посёлка и обратно. Редко ходили в поле, а в лес и подавно. Пёс уставал и, хотя не показывал вида и выполнял всё, что говорил или делал хозяин, было понятно, как ему тяжело. И после очередной прогулки, вернувшись на дачу, падал без сил возле крыльца или на веранде. Лежал в полудрёме, восстанавливаясь и отдыхая. Не ел, только жадно пил воду из миски возле крыльца. Потом, придя в себя ближе к ночи, мог немного поесть. Старость наступала стремительно. Начались болезни, появились болячки. Первый инсульт, второй. После второго казалось, что всё кончено. Нет. Он ожил после уколов и капельниц, встал на ноги и стал ходить, пошатываясь. А потом слёг окончательно. Он лежал на коврике, а перед ним на коленях сидел хозяин, гладил его и говорил хорошие, добрые слова. Вздохнув напоследок, прихватил хозяина зубами за палец, прощаясь, и умер. Отправившись в свой собачий рай. Он заслужил это.
