Александр Асмолов
Гера. Детектив
© Александр Асмолов, 2018
ISBN 978-5-4493-2807-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПАМПУШКА
События, имена и даты вымышлены,
все возможные совпадения случайны.
Это удачное сокращение от «памятник Пушкину», сохранившееся среди столичной молодежи с позапрошлого века, популярно и ныне, как, впрочем, и одноименный ресторанчик напротив известного монумента, с той лишь разницей, что юный тезка отпугивает своими ценами понаехавших и привлекает великовозрастных детишек наворовавших. Вернее, тех, кого еще не приняли или уже выгнали из престижных колледжей и университетов Европы. Большинство из них готовятся продолжать дело отцов, ставших не только успешными бизнесменами и владельцами всех видов собственности, но и обладателями солидных регалий от академиков до генералов.
Правда, обеспеченных отпрысков пока не очень интересуют почти настоящие шитые золотом погоны, удостоверения руководителей силовых структур и дворянские титулы. Даже депутатские значки меркнут в их глазах перед дорогими игрушками или эзотерической атрибутикой. Поэтому маска дежурной усталости от доступных удовольствий здесь выдает чужака. Провинциальные десанты покорителей столицы волна за волной налетают на подобные лежбища мажоров, но тут же лишь обдают брызгами завсегдатаев. Местные бдительно следят за чистотой своей крови, постоянно оттачивая инструменты из богатого арсенала противостояния. Изредка пропуская кого-нибудь в карантин, они применяют еще более изощренные приемы проверки, ибо цена ошибки высока.
Один из таких кандидатов появился в «Пампушке», где дальний уголок около полупрозрачного окна за двумя помпезными колоннами в римском стиле обычно пустовал только днем. Его одиночество бдительно охраняла табличка «зарезервировано», которая убиралась лишь при появлении одного из узкого круга лиц, имевших право. Обычно они собирались после десяти вечера – поужинать и поболтать.
– А вот и наш новичок, – заметил кандидата сидевший за столиком у окна крепыш, – присоединяйся, – он кивнул на свободное кресло.
– Надеюсь, он нас со Скрипалями не перепутает… – ехидно бросила блондинка с ярко накрашенными губами.
– Кто дочка понятно, – подхватил ее шутку молодой человек лет двадцати пяти с аккуратным пробором, – а кто у нас папик?
– Назначаем тебя, Вик, – ухмыльнулась ему в ответ стройная брюнетка с короткой стрижкой, – ты вовремя слинял из Лондона, – она демонстративно поправила безукоризненный пробор соседа.
– А ты бы мог замутить такого «новичка» в пробирке? – проигнорировал предложение Вик и снисходительно глянул на севшего рядом с брюнеткой новенького.
– Глупо тратиться на это, – холодно отрезал тот, покрутив в изящных длинных пальцах надраенную до блеска вилку и добавил – это чисто английское убийство, нам оно ни к чему.
– Нам? – улыбнулись ярко накрашенные пухлые губы, – а ты вообще кто?
– Для вас… – на блондинку глянули красивые голубые глаза, – говорящая мартышка, с которой можно поиграть.
На вид новичку было лет двадцать, хотя держался он в чужой компании вполне уверенно, даже вызывающе. Он не был качком или каратистом, скорее – ботаником, но не бравировал какими-то познаниями или необычными словечками, что часто использует молодежь, желая подчеркнуть свой статус.
– Але… – блондинка щелкнула пальцами с замысловатым маникюром и указала на центр стола, – только посуду не побей.
– Сначала ошейник нацепи, – новичок не отвел взгляда.
– На кого? – рассмеялся крепыш и примирительно плеснул без спроса коньяку в приземистую рюмку с широкой талией, красовавшуюся перед новичком. – У Кэт острые коготки. Вцепится, не вырвешься.
– И плен ее пленительно пленял, но только тех, кто молча сдался… – неожиданно мягким баритоном промурлыкал парень, лукаво прикрыв голубые глаза, а затем резко перевел взгляд на брюнетку.
Короткая стрижка вздрогнула от неожиданного взрыва хохота. Красивые белые зубы молнией сверкнули, когда она откинулась назад, но тут же спрятались за длинной сигаретой. Карие глаза с интересом скользнули по новичку. Его приятное спокойное лицо и уверенные манеры даме понравились.
– Тогда за Скрипалей, – крепыш по-гусарски лихо опрокинул свою рюмку, ни на кого не глядя, потом неожиданно спросил, – считаешь, что это убийство и чисто английское?
– Как и в похищениях, тут свидетелей не оставят, – уверенно ответил гость, – подставные пару раз еще мелькнут перед камерой и все… Английское, потому что там девяносто процентов беглых олигархов из России. Они на птичьих правах. Создай общественное мнение, протащи нужный закон и можешь грабить средь бела дня. Русские там – бельмо на глазу англосаксов, так что все только порадуются. В России не меньше, и это беспроигрышный вариант.
– Всех олигархов окропят святой водой? – брюнетка пустила струйку дыма в его сторону.
– Зачем? Громко пугнули, теперь будут договариваться, но на своих условиях.
Гость осторожно поднес к себе коньяк и, словно борзая на охоте, неслышно потянул носом, ожидая следующего вопроса.
– Говорят, ты лихо сдал «тензоры» Триггеру? – первой не выдержала молчание блондинка.
– Просто я знаю его любимые журналы, – улыбнулся новичок, – Триггер по ним готовит тесты.
Блондинка вопросительно приподняла тонкие бровки.
– Дарю, – снисходительно продолжил гость, – «Тензорное моделирование» и «Математические модели», оба штатовские.
– Врешь, – не сдавалась Кэт.
– В третьем и четвертом номерах обсуждались алгоритмы, реализованные на «Си-Шарп».
– Откуда дровишки? – подхватил Вик.
– В триста одиннадцатом почтовом отделении на Вернадского толстенькая «оператрица» любит горький шоколад.
– Слушайте, – вмешалась брюнетка, – мы как-то были у Триггера дома. Он действительно живет на Вернадского.
– В тринадцатом доме, – улыбнулся знаток женских тайн, – напротив школы…
Короткая стрижка не колыхнулась, но это прозвучало, как подтверждение, и гость продолжил:
– Немецкий журналист Джон Боханнон лет пять назад тиснул фэйк, что шоколад помогает худеть. Многие до сих пор верят.
Крепыш хихикнул и плеснул в рюмки, произнеся короткий тост:
– За шоколад!
– Слушай, – струйка дыма бесцеремонно указала кому адресован вопрос, – ты же в 12 группе на Химфаке. Зачем тебе моделирование? Это же курс ВМК.
– Фигаро и тут, и там, – не переставал удивлять новичок, – погорячился, когда документы подавал…
– Ну, ты конкретный ботан! – ухмыльнулся Вик. – И зачем тебе это?
– Отрабатываю… – попробовал уклончиво ответить тот, но видя интерес, уточнил. – Четыре года назад была возможность срубить лимон. Нужно было триста штук зеленых. Отец согласился дать при условии, что я закончу два факультета МГУ. Бабло у него на счете. Отдаст, когда привезу дипломы.
– Да врет он все, – ноготки с затейливым маникюром пробежали дробью по скатерти.
– Славик с ВМК трепался, что этот ботаник один со всего потока «тензоры» у Триггера на отлично сдал, – растерянно пролепетала брюнетка. – Он о каких-то таблетках лепил. Мол, после них этот перец весь учебник Замкова по математическим методам неделю помнил. С точностью до запятой…
– Врет, – неуверенно буркнула блондинка.
– Легко проверить, – оживился Вик. – Я даже знаю на ком… – и он широко улыбнулся, уставившись на гостя.
– Говорящая мартышка, – в голубых глазах мелькнула насмешка, – первый помощник экспериментатора.
– Только, чур, я книгу выбираю! – ярко накрашенные пухлые губы расплылись в детской улыбке. – Сейчас готов?
Гость сдержанно кивнул.
– Тогда за книгу… – здоровяк ловко подхватил свой бокал и широко раскинул руки, словно для объятия.
– Если вы серьезно, – испытуемый спокойно оглядел присутствующих, – мне потребуется не менее часа, – он демонстративно отодвинул от себя рюмку, – и это не для меня.
– Тогда я звоню Лильке, она живет рядом, на Тверской, – загорелась Кэт, – они Томаса Манна проходили. Там книжка – убить можно.
– Смерти его хочешь? – полушутя, полусерьезно спросила брюнетка. – Буду снимать на «Айфон», а то еще загнется здесь, нас потом затаскают…
– Линка, а он тебя просчита-ал… – протянул Вик, заговорчески улыбаясь брюнетке с короткой стрижкой, – потому и от коньячка отказывался. – Мартышка-то не только говорящая.
Поняв намек, та зло сверкнула карими глазами на гостя.
– Вовчик, – по-хозяйски кликнул официанта крепыш, – нам как обычно, а этому минералки. Он за рулем.
Пока ждали подругу с книгой, все, кроме новенького, жевали различные закуски, обсуждая народные гуляния в столице после воскресной победы сборной России по футболу на чемпионате мира. Оказалось, что волна ликования, прокатившаяся по огромной стране, обошла их островок стороной. Они считали это заранее подстроенной забавой для сереньких людишек, получивших повод не ночевать дома и выпить лишку. Больше переживали за испанцев и немцев, вынужденных вернуться раньше остальных в лапы разъяренных болельщиков. Впрочем, более всего собравшиеся сожалели о том, что из-за народных гуляний пришлось отложить запланированные погонялки на столичных проспектах в предрассветный час.
Тем временем Кэт удалось подобрать нужные слова для подруги, чтобы та сорвалась откуда-то и явилась с увесистой книгой. Опубликованная в разрушенной Первой мировой войной Германии «Волшебная гора», объемом почти в шесть сотен страниц, была ненавистна тем, кто вынужден был изучать ее нравоучительно-философский сюжет, а не предаваться приятному развлечению перед сном. Увидев увесистый фолиант в руках пышущей здоровьем и взволнованной Лилии, новичок улыбнулся и процитировал:
– На полках, в книгах мудрости великой пылятся тайны бытия. Судьбы чужой и многоликой следы впечатаны, молчание храня.
– Только не говори, что ты еще и на журфаке отдыхаешь, – ехидно прокомментировала Кэт, – а то придется Лильку за другой книжкой отослать.
Гость только улыбнулся, сделав неопределенный жест рукой, говорящий, что ему безразлично. Тогда, не раздумывая, ему вручили книгу. Двое с коммуникаторами устроились за столом напротив и включили запись. В абсолютной тишине новичок достал из кармана завернутую в фольгу из-под конфеты какую-то таблетку и запил ее водой. С усмешкой продемонстрировал, что он в рубашке с короткими рукавами, и принялся по диагонали просматривать станицы, неторопливо переворачивая.
Для участников эксперимента время отчего-то стало замедляться, растягиваясь в какие-то неровные нити. Одни старались следить, чтобы все было по-честному, другие скептически переглядывались, но не мешали. Длинные пальцы брали за краешек очередной лист и, как бы взвесив его, откладывали и принимались за следующий. Парень будто бы искал нечто и, стараясь лучше разглядеть текст, медленно чуть наклонял голову то в одну, то в другую сторону.
Наблюдатели, словно попав под какое-то гипнотическое воздействие следом за ним повторяли эти наклоны. То вправо, то влево. То вправо, то влево… Им стало казаться, что ничего более важного в их жизни нет и быть не может. К своему удивлению Лина и Кэт отложили в сторону коммуникаторы, а потом и вовсе стерли то, что успели записать. Главным было наблюдать за удивительным процессом поворота головы парня с тонкими длинными пальцами. То вправо, то влево. То вправо, то влево…
Официант, удивленный воцарившейся тишиной в уголке за двумя помпезными колоннами в римском стиле, тихонько приблизился к обычно шумной компании. Окинув их пристальным взглядом, он попытался понять в чем дело, но потом тоже присоединился к ним. Его полностью захватил упоительный процесс совместного поворота головы. То право, то влево. То право, то влево…
Когда длинные пальцы перевернули последнюю страницу, окружающих охватило странное щемящее чувство потери. Нечто важное закончилось в их жизни. Не по их воле, но безвозвратно. Затаив дыхание, все с надеждой посмотрели на голубоглазого полубога, ибо только от него зависело возможное продолжение. Однако он бережно закрыл книгу и тоже с сожалением развел в сторону руки с красивыми длинными пальцами. Они казались тоже какими-то одинокими, потерявшими нечто важное, и взгляды присутствующих по привычке качнулись вправо и влево. Затем остановились в центре. Там были пронзительно голубые глаза.
Вдруг какая-то веселая искорка промелькнула в самой глубине этой только что печальной голубизны, и тут же передалась зрителям. Их сердца откликнулись и радостно застучали. В унисон.
– Благодарю вас, друзья мои, за долготерпение, – его приятный голос звучал бодро и даже весело, – приступим к вашим вопросам. Возьмите книгу, открывайте на любой странице и прочитайте начало какой-нибудь строки, а я постараюсь припомнить, что там написано дальше. Первой прошу Кэт. Потом по кругу.
Излишне было бы детализировать искреннее удивление присутствующих в уникальной точности всех ответов обладателя красивых длинных пальцев. Он умело жестикулировал ими, сопровождая свои слова некими образами, удивительно подтверждавшими то настроение, которое содержалось в ответах.
И время для всех участников эксперимента протекало совершенно странным образом, как то описывалось в обсуждаемом романе «Волшебная гора» – оно то ускорялось, то замедлялось, а то и вообще не имело никакого значения для происходящего. Даже официант, то и дело поглядывавший в свой блокнотик, с удивлением для себя отмечал, что за смену почти ничего не сделал и, следовательно, не заработал. Плачевный результат не шел ни в какое сравнение с только что промелькнувшими выходным, когда народ валил толпами, чтобы отметить победу своей сборной, и поварам приходилось неоднократно повторять заказ продуктов в соседних магазинах, потому что холодильники на кухне катастрофически быстро пустели…
– Вот она великая сила искусства, – иронично заметил Вик, с удивлением глядя на свои дорогие часы, – третий час, однако… Кого-нибудь подбросить домой?
Последняя фраза как-то странно оборвалась, и за ней потянулась липкая тишина. Давно знавшие Вика, отметили про себя, что впервые слышат от него такое предложение, но, подумав немного, решили, что ослышались. Поздно уже.
Расходились неохотно, даже искали какие-то мелочные предлоги, чтобы спросить или поговорить о чем-то. Мужчины, прощаясь, подолгу трясли руку новичка и дружески похлопывали по плечу, дамы непривычным движением брали в свои ладошки его длинные пальцы и коротко заглядывали в глаза. Они искали нечто важное в голубой бездне, приятно манившей задержаться там и с наслаждением пить маленькими глотками то, к чему стремится любая женщина. Всю жизнь…
Им казалось, что они давно знают этого славного парня, но никто не осмелился задать ему один и тот же вопрос. Отважился только Вик.
– Слушай, – с удивительной для себя деликатностью, тихо, словно извиняясь, произнес мужчина, привыкший повелевать, – все хотел спросить… Тебя как зовут-то?
– Гера, – коротко ответит тот.
– Герман, что ли?
– Нет.
– Ну, не Герасим же, – попробовал пошутить Вик, но осекся.
– Да просто Гера, – подтвердил новенький.
– Ладно… Гера… Тебя куда подбросить?
– Благодарю, но я пройдусь. Две сессии сдал, надо развеяться.
– Понимаю… Ты набери меня, когда будешь свободен. Перетрем одну темку.
– Конечно.
– А номер-то…
– Я знаю. Оканчивается на четыре семерки.
Немой вопрос застыл в глазах Вика.
– Когда я читал, Лика набрала тебе СМС-ку… У каждой цифры своя нота. Вот и запомнил.
– Ну, ты даешь… Гера.
БОРА-БОРА
Ночная прохлада и непривычная тишина в центре столицы приятно обволакивали, создавая настроение покоя и умиротворенности. Время от времени любому, даже самому общительному человеку, хочется побыть одному. Разобраться со своими эмоциями или что-то обдумать, и прогулка в таком случае просто незаменима. Будь то извилистая лесная тропинка, дубовая аллея или парк. На худой конец, подойдет и бульвар большого города, лишь бы там было тихо, и каменные коробки не нависали над головой, а шелестела листва. Наверное, это генная память, доставшаяся в дар от наших предков, долгое время искавших и находивших защиту в бескрайних славянских лесах. Возможно, эта связь предков с окружающим миром еще жива и в нас самих, и мы подсознательно тянемся именно к тем деревьям, которые они когда-то считали своими.
Эта мысль заставила Геру остановиться и подойти к вековой липе. Парень приблизил ладони к солидному стволу и ощутил желание обнять его. Какое-то время они так и простояли. Обнявшись. Стало удивительно хорошо, и расставаться не хотелось.
– Ну, бывай, старина, – мысленно произнес ночной гуляка и дружески похлопал дерево на прощание. – Заходи как-нибудь…
Тут же вспомнилось его знакомство с Борисом Борисовичем Логиновым. Это было на втором курсе. Молодой профессор, читающий курс молекулярной химии в Университете Бостона, вернулся из США, услышав призывы из Кремля к ученым всего мира – приезжать на Родину и возрождать русскую науку. Логинову дали лабораторию на Химфаке, он набрал группу студентов, и они начали работать над интересной темой. Видя энтузиазм студентов, готовых ночевать в лабораторном корпусе, Бора-Бора, как его прозвали ребята за неудержимую и заразительную энергию в работе, привозил из своего университета в Бостоне оборудование, и даже платил небольшую стипендию из своих личных средств.
Несмотря на признание в научном мире, Бора-Бора был удивительно прост в общении со студентами, хотя и обладал незыблемым авторитетом, основанным на глубоких знаниях в самых разных областях. Однажды на студенческом семинаре, который в их лаборатории проходил по субботним вечерам, обсуждался вопрос о вкусовых ощущениях и воздействия на них с помощью химии. Гера тогда сделал доклад, основанный на статье, опубликованной еще в шестидесятые годы прошлого века. Его мать работала преподавателем в школе, и он частенько ждал ее в библиотеке, что-нибудь читая. Любимым журналом был «Химия и жизнь». Наверное, поэтому, пацан выбрал эту дорожку в жизни. Каких-то верных друзей у него не было ни в школе, ни в университете. Только книги.
Вот и припомнилась та статья, где с научной точки зрения рассматривался давний спор англичан о том, как правильно готовить чай с молоком. Одни утверждали, что вкуснее добавлять молоко в чай, другие – наоборот. Казалось бы, смешной вопрос, но с точки зрения молекулярной химии все оказалось очень логично. Вкусовые ощущения зависят не только от химической формулы продукта, но и от строения молекулы. Чем длиннее органическая цепочка, тем приятнее вкус. Поэтому, если в холодное молоко добавлять тонкой струйкой горячий чай, длинных молекул молока, придающих вкус напитку, останется больше. Правда, не все различают такие нюансы, и также ищут различия между талой и родниковой водой, а хороший микроскоп с подключенным компьютером определит различие в процентах.
Точку в споре поставил Бора-Бора, продемонстрировав результаты анализов, проведенных с помощью микроскопа вместе с химическим анализатором. Любителей «Кока-колы» и «Доширака» едва не вывернуло наизнанку от увиденного. Все убедились воочию, как глубоко химия вошла в современную пищевую промышленность, и не случайно натуральные продукты нужно искать только на особых полках магазинов и по особой цене.
Впрочем, самое интересное в той истории случилось после семинара, когда Бора-Бора предложил прогуляться вдвоем и поболтать. Этот разговор стал точкой невозврата в судьбе студента.
– Признаться, я тоже читал ту статью в «Химии и жизнь», – неожиданно произнес Логинов.
– Про чай с молоком?
– Верно.
– Стесняюсь спросить, а тема семинара была выбрана вами не случайно?
– Верно, – не глядя на собеседника ответил Бора-Бора.
– Я так понимаю, что главным была не тема статьи и вкусовые особенности вообще?
– Скорее, в частности, – профессор говорил серьезно. – Сам аппарат восприятия вкуса у нас одинаков, а чувствительность, особенно к определенным вкусам, существенно различается. Эти особенности определяются строением ДНК, как, впрочем, и остальные наши способности, пристрастия и наклонности.
– Мы запрограммированы уже при рождении на конкретное восприятие? – предположил студент.
– Верно, но на это можно влиять, и, надеюсь, ты сегодня в этом убедился.
– Такое впечатление, что вы глубоко интересуетесь темой, и наш разговор не случаен.
– Верно. Параллельно официальным научным темам, которыми я занимаюсь в рамках научных программ университета, у меня есть личный интерес.
– И он связан со вкусовым восприятием?
– Верно. Хотя я не публикую свои результаты. Это, скорее, хобби.
– Тогда понятно, почему вы однажды пробовали на вкус собранную мной композицию на лабораторке… Мизинчиком из пробирки.
– Верно… Впрочем не советую этого новичкам. Возможны травмы. Хотя такой метод применялся тысячи лет в медицине.
– Точно, – подхватил Гера, – я читал, что на востоке лекари пробовали на вкус и мочу больного, и… остальное.
– Верно. Только смотря у какого. Если речь шла о придворных лекарях, то они даже обязаны были это делать… Экспресс лабораторий не было. Понюхать, потрогать, попробовать на вкус – первое средство для правильного диагноза. Рисковать и экспериментировать на глазок нельзя. Если правитель умирал, лекарь тут же отправлялся следом…
– Извини, но я подглядел, что ты уже поробовал ту композицию, – признался профессор. – Потому особо не рисковал.
Оба рассмеялись.
– Так, значит, и это было не случайно? – лукаво поинтересовался студент.
– Верно. Мы одной крови… Поэтому я тебе сейчас расскажу одну историю.
Бора-Бора помолчал, словно прислушиваясь к чему-то, но потом смело продолжил.
– Однажды мне попался отчет проверки на подлинность одного папируса из Египта… Утверждалось, что он почти не отличался по химическому составу от подобных свитков исследуемого региона, разве что, за исключением каких-то вкусовых добавок. Хотя, это относилось к побочным параметрам, но я заинтересовался.
– Чутье?
Он жестом остановил Геру, и тот понял, что сейчас будет сказано нечто важное.
– Известно, что жрецы Египта умели не только хранить, но и прятать тайны. Так что в преддверии надвигавшейся беды им приходилось прятать все свои знания. Так появились карты Таро, в арканах которых скрыто упрощенное описание так называемого планетарного сознания. Компактно оно отображено в виде Древа Сефирот, а детализировано в Книге Тота… Подобные папирусы часто подделывались во все времена с целью перепродажи или для того, чтобы запутать следы, ведущие к истине.
– Но в наше время есть научные методы для определения подлинности документов.
– Верно. Это и радиоуглеродный анализ, и химический анализ, и лингвистический, и графологический, и анализ симпатических чернил, есть даже «электронный язык» … Но интуиция человека вкупе с его уникальными способностями превосходят все технические методы. В этом отличие живого от неживого.
Он помолчал, словно взвешивая что-то, но потом продолжил с еще большим азартом.
– Я купил на аукционе несколько старинных свитков, и попытался уловить в них то, что скрыто от историков и археологов, тех, кто идет проторенное дорожкой… Я стал пробовать на вкус. Каково же было мое удивление, когда я понял, что в состоянии четко отбирать некие свитки… У меня началась лихорадка охотника за сокровищами – я мотался по странам, обменивался папирусами, покупал и продавал их, даже подкупал взломщиков и воришек… За пару лет в моем сейфе скопилось несколько десятков папирусов, которые я с закрытыми глазами мог отличать от всех иных.
– И что они хранили? – спросил, было, студент, но профессор его, похоже, не слышал.
– Я понял, что в них кроется нечто более важное, чем указание координат кладов или спрятанных артефактов, как например, перечень в так называемом «медном свитке» из Вади-Кумран… Это особые знания, и скрыты они более тщательно, чем все остальные, ибо представляют собой вершину пирамиды. Такие свитки многие держали в руках и до меня, но рассматривали их через призму своих профессиональных методов, потому видели только то, что им показывали. Старый и надежный способ прятать секреты на самом видном месте работал и в случае с древними папирусами. Хорошо сохранившейся «верхний» текст был тоже интересен и таил немало важного. Достаточно лишь уметь читать на каком-то древнем языке. Однако, самое главное могло быть записано под ним на «нижнем» тексте. Причем так, что непосвященный даже не подозревал о существовании тайного текста.
Бора-Бора глубоко вздохнул и медленно выдохнул, чтобы успокоиться.
– Мне достаточно было полистать отчеты признанных авторитетов, международных исследовательских центров и частных компаний в области выявления подлинности папирусов, чтобы понять простую вещь. Никто не пробовал папирусы на вкус. Ведь это звучит по-детски наивно – а что в том может быть интересного. Я поставил себя на место того, кто хотел что-то спрятать нечто на долгое время. На века… И стал отсекать все непостоянное – языки забываются, страны исчезают, границы сдвигаются, законы и даже религии меняются. Постоянны только человеческие потребности и пороки.
– Пороки уже использовались в картах, – догадался Гера.
– Верно. Игральные карты и карты Таро существуют минимум пару тысяч лет. Сефиротическая магия и вся эзотерика крутится вокруг них… Свои потребности человек должен удовлетворять чтобы выживать, но особенности в еде определяются либо вкусовыми привычками, либо традициями – национальными или религиозными. Например, понятие кошерной еды у иудеев или каннибализм в некоторых племенах… Однако, если бы я хотел передать некие сакральные знания именно своим потомкам, то использовал бы только их особенности, дабы иным недоступно было. И тут вкусовые особенности рода или нации могут сыграть роль ключика.
– Борис Борисович, но мы живем в век глобализации. Границы в Европе постепенно стираются.
– Верно. Межрасовые браки дают новое потомство с иным генным аппаратом. Раньше нации жили обособленно, и традиции запрещали смешиваться. Нарушения были, разве что, в результате войн. Нынешний курс правительств многих стран на отказ от подобных традиций, перемешивание наций в большом европейском плавильном котле, выращивание человека мира, пропаганда либеральных идей в этом вопросе и прочее направлено на постепенное размывание ДНК. Плюс работы по целенаправленному вмешательству в ДНК. Все это ведет к исчезновению природных наций и созданию лишь одной. Управляемой извне. Преградой были естественные законы скрещивания рас и наций. Генетики даже определили стойкость и податливость к скрещиванию различных гаплогрупп. Исключительной стойкостью обладает единственная гаплогруппа, хотя и там не все так просто. К сожалению, в России генетика не является приоритетной наукой. И это не случайно. От потомков русов все время скрывают их силу. Язык, историю, генетику.
– Я правильно вас понимаю, что некие сакральные знания были оставлены именно для русов или их прямых потомков?
– Верно. Жрецы Египта, как и некоторых других стран Ближнего Востока, были прямой ветвью русов, покинувших свои исконные северные территории после глобальных катаклизмов. Они должны были оставить знания на видном месте, но только записать их так, чтобы прочитать послания могли только носители определенных способностей.
– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, – процитировал Гера.
– Верно. Все очень просто. Догадаться, где искать прежде всего могут только потомки русов. Ну, а прочесть – тем более.
– Почему вы мне это так открыто говорите?
– Ты еще не догадался?
– Мы одной крови, – повторил Гера слова Логинова.
– Верно.
– Значит, я не случайно порезался однажды лопнувшей пробиркой на лабораторке?
Бора-Бора лишь молча широко улыбнулся.
– Вы возьмете меня в свою команду?
– А вот тут ты ошибаешься. Это наша последняя встреча. Ты больше не должен встречаться со мной, приходить в лабораторию, посещать семинары, даже узнавать меня в Университете или на улице…
Какое-то время они шли молча.
– Я попробовал использовать раствор на основе твоей крови, чтобы прочитать некоторые папирусы. Результат совпал с моим… Теперь ты знаешь больше, чем было доступно мне, когда я только начинал этот путь. Дальше пойдешь сам. Выбор только за тобой. Как ты используешь свои способности и чего добьешься. Во имя чего. Все решит твой выбор. Запомни, власть во многих странах в руках наших врагов. Есть избранные, вроде нас с тобой и остатки нашего Рода, которые могут только пойти в ополчение. Многие из них ищут истину, но не смогут ее найти. Душой понимают, но маются, потому что способности утеряны из-за нарушения Кона Рита.
– Но сила в единстве, – горячился Гера.
– Уясни простую вещь, сейчас ты можешь быть только партизаном в своей собственной стране. Уже было несколько попыток прямого противостояния, и наши проиграли. Доверие, «вроде бы своим», обошлось очень дорого. Энергия разрушения проще и разнообразнее в своих проявлениях. Результат получается быстро. С другой стороны, энергия созидания на порядки сильнее, но получать ее сложнее. Оглянись и увидишь, постоянное противостояние разрушителей и созидателей. Это основной закон развития, только инструменты у них различны. Ложь и предательство безграничны, честь и преданность Роду только одна. На войне, как на войне.
– Но существуют же какие-то правила…
– Вот именно по этим правилам и предсказуемости поступков, наших быстро вычисляют. Поступай, как считаешь нужным. Играй в разведчиков и добивайся своего. Никаких правил и обязательств. Никаких организаций и встреч. Наши все это уже прошли.
– Даже убийство? – недоверчиво спросил студент.
– Повторюсь. Только твой выбор. У тебя есть все задатки для самостоятельной работы и борьбы. Слушай только свой внутренний Кон.
– Но есть же границы разумного…
– Нет. Есть только твой выбор. И если ты нарушишь чью-то границу, тебе объявят войну. Равно, как и ты можешь принять такое решение. Твердо уясни – врагов гораздо больше, чем ты думаешь. Лакмусовая бумажка – твой Кон. Если хочешь иную формулировку – твоя душа. Знания откроются только достойному. Ты сегодня только можешь им стать, а станешь ли, это твой выбор.
– А вы еще долго будете в Университете?
– Нет. Мне уже ставят палки в колеса. Изменили условия аренды помещения. На следующий год я должен представить другой учебный план. Финансирование по межвузовской программе уже перекрыли. Они еще не вычислили меня, но стали подозревать. Значит пора…
Двое шли молча, хотя у студента просто клокотало внутри от вопросов. Он понял, что это последняя проверка, и он ее выдержал. Не оборачиваясь и не прощаясь, свернул в первый попавшийся переулок и спокойно пошел один. Впрочем, ему только казалось, что он идет, не привлекая внимания, на самом деле ноги не слушались и движения были не координированы, ибо голова была занята совсем иным. Полнейшая растерянность и дезориентация от услышанного сыграла хорошую службу, он даже не заметил двух сокурсниц, шедших навстречу. Они тут же растрезвонили всем знакомым, что видели своего ботаника в стельку пьяного. Ну просто никакого. Буквально на следующий день стало понятно, за что этого пьянчужку выгнал из своей группы Бора-Бора.
